Buch lesen: «Белолуние», Seite 7
Ведьма
Вот уж подфартило Занозе, нечего сказать! Когда она привезла принцессу в Шерпен, та горела, будто в огне. Пришлось тащить её в гостиницу на себе, потому что охотников помочь крестьянской девушке не сыскалось. Ну, да это ещё полбеды. Разместились они в просторной комнате с белыми полами. Всё оттого, что Лайда, хоть и была не в себе, отказываться от удобств не пожелала.
– Мне, – заявила она, – кровать требуется с балдахином. И чтобы ножки кручёные.
На кой ей эти ножки сдались, спрашивается?! Только хозяйка мигом в принцессе цацу холёную распознала и давай Занозе руки выкручивать.
– Комната у меня, – говорит, – такая имеется. И кровать там, и ножки резные. Балдахина, правда, не держим, тут уж, ваша милость, не обессудьте, зато столик есть с инкрустациями и цельный гардеробный шкаф.
А Лайда, даром, что едва на ногах держится, давай командовать:
– Тащите мне морсу горячего и приготовьте ванну! Купаться желаю!
Тут Заноза, ясное дело, смекнула, что с головушкой у неё скверно, зато хозяйка, точно курица, раскудахталась:
– Не извольте беспокоиться, всё сделаем в лучшем виде!
В лучшем – не в лучшем, но сделали. Приволокли в комнату корыто, натаскали воды. Тут Лайда опять заартачилась:
– Не желаю, чтобы меня посторонние купали! Пускай служанка моя пошевелится.
Заноза ей за «служанку» чуть было промеж глаз не треснула, да только пожалела. Что взять с убогой-то?! Пришлось ей принцессу в корыте купать. А та, знай себе, кобенится. То ей вода горячая, то холодная, то мыло глаза щиплет, то пахнет дурно, то вообще не пахнет. Словом, намучилась с ней Заноза по уши. Морсом напоила, уложила в кровать, сама на полу растянулась. Всё потому, что хозяйка ей даже сенного тюфячка бросить не удосужилась. Заноза сперва разозлилась, а после решила: «Пусть катится к псам, старая скряга». Так прямо на голом полу и уснула.
А утром принцессе совсем худо сделалось. Трясёт её, колотит, так что зубы о зубы клацают – смотреть страшно. Заноза – к хозяйке:
– Позовите лекаря!
А та как фыркнет:
– Сперва за ночлег расплатись, голубушка! За комнату, за постель, за морс и за ванну. Будет тебе тогда лекарь.
Заноза в кошеле порылась, а деньжат в нём, считай, что и нет вовсе. Уезжая, она с собой немного взяла. Думала, подзаработает, да где там?! Положим, за ночлег заплатить хватало, а вот с ванной уже перебор вышел. Что делать, спрашивается?
Заноза хозяйке отдала, что могла, а та бухтит недовольно:
– Коли до вечера денег не будет – выгоню к медвежьей бабке.
И ведь выгонит же! С неё станется. И принцессу хворую не пожалеет. А той уж совсем скверно – хоть плачь.
Заноза вслед за хозяйкой вниз спустилась. Там было что-то вроде трактира: столы деревянные со скамейками. Пахло вкусно: щами и рыбой. Заноза такую еду с детства любила, только теперь и на миску похлёбки не наскребла бы. Одно слово – тощища.
За столами народ сидел. Не то чтобы много – несколько человек. Заноза одну дамочку заприметила и удивилась. Больно уж она была не похожа на здешних постояльцев: вся из себя, будто королева. Волосы чёрные за уши убраны, лицо худое, вытянутое, глазищи огромные, ресницы длиннющие. Что ни говори – красавица.
Дамочка в полном одиночестве за столом сидела и краснопёрку прямо из горшочка лопала. Странно. Заноза хотела пройти мимо, но черноволосая на неё посмотрела, и говорит:
– У вас всё хорошо, сударыня или помощь требуется?
Где там «хорошо»?! Хуже не придумаешь! Заноза этого, понятно, вслух не сказала, а, напротив, поблагодарила вежливо:
– Спасибочки, ваша милость, на добром слове! Думала отобедать, да кошель некстати утратила. Пойду теперь не солоно хлебавши.
Тут бы дамочке от неё отвязаться, но нет.
– Садитесь со мной, – говорит. – Я вас рыбой угощу.
Заноза и села. Чего ж не сесть, спрашивается, коли приглашают?! Дамочка улыбнулась. Зубки у неё были белые, ровные – загляденье. Представилась:
– Я – Вилла. А как вас называть?
Заноза тут и подумала: «Сказать ей что ли, кто я есть? То-то она подскочит!». Только ничего похожего говорить не стала, а назвалась со всеми приличиями:
– Бурбелла Чиноза – соляного магната старшая дочь.
Черноволосая снова улыбнулась, да так загадочно:
– Очень приятно! Угощайтесь, а то мне в одиночестве обедать не весело.
Заноза даже обиделась. Приятно тебе! Как же?! Потом подумала, и сама на себя рассердилась. Человек к ней по-доброму, а она вот как. Нехорошо это. Угостилась рыбой маленечко, а черноволосая и спрашивает:
– Не в Лаков ли направляетесь?
– Точно так. В Лаков, ваша милость.
– А я в другую сторону ехала, только приболела. Степная лихорадка.
Заноза вздохнула, вроде как посочувствовала, но брюнетка её поняла по-своему:
– Не бойтесь. Сейчас это не опасно.
– Вовсе я не боюсь! Простому люду-то чего бояться? Лихорадка эта – дело господское.
Сказала – и язык прикусила. Пожалела, что сболтнула лишнего. Тут какой-то дед на неё из-за соседнего стола глянул:
– Верно говоришь, девка! Эта болячка тех косит, кто на пуховых перинах спит да из фарфоровых тарелок ест. Нам она не страшна!
Люди вокруг закивали, заугукали. Дядька с красным, потным лицом утёр кулаком лоб:
– Барин у нас помер, а с ним и все домочадцы. Мы уж думали: деревне конец. Ан нет. Ни один не захворал. Только господские. Вот и думай опосля!..
– Чего тут думать?! – отозвалась щербатая баба, что сидела поодаль. – Это богачам наказание, а простому человеку всё житьё в тягость, ему до лихорадки как ослу до лопаты.
– Не скажите! – возразил кто-то. – Бывает, что и бедняки болеют.
– Бывает, что и жаба летает, – хохотнула тётка, показав редкие зубы. – А только я ещё ни одного больного не видала из тех, кто на сене спит да сечку варит. Сплошь одни богатеи, точно говорю!
Заноза осторожненько на черноволосую поглядела: не обиделась ли? Та сидит себе, о своём думает, ни на кого не смотрит. А ведь, и правда, богатая. Балахон на ней чёрный, доброго сукна. Ботинки такие, что любая модница столичная обзавидуется. Это Заноза краешком глаза под стол посмотрела. Надо же знать, с кем дело имеешь.
Тут Заноза и скумекала: не одолжить ли у дамочки деньжат? С виду она незлобная, авось не откажет. С другой стороны, просить не с руки, раз уж сдуру Чинозой именовалась. Кто ж поверит, что дочка богатого купца без единого гроша сидит в убогой гостинице?! Нет уж. Эдак её разоблачат, пожалуй. Тут уж хлопот не оберёшься! Выходит, нужно идти околицей.
Подумала Заноза чуток и говорит:
– Как вы тут разместились, ваша милость? С каким комфортом?
Дамочка на неё – зырк, точно впервые увидала:
– Комфорт меня не интересует. Я живу в комнате над лестницей.
– Шумновато, должно быть?
– Сначала тяжело было. Я с лихорадкой лежала, ни есть, ни пить не могла. Служанка моя всё суетилась, но без толку. Потом она мне ухи принесла. – Дамочка поморщилась, видать уху не любила. – Я поела и мне, вообразите, стало гораздо лучше. К утру жар спал. Теперь вот сижу тут, жду племянницу…
Служанка у неё. Скажите, пожалуйста! Значит, и впрямь богатая. Вот и хорошо. Вот и славно.
Заноза поднялась скоренько, дамочку за обед поблагодарила и – наверх. Ворвалась в комнатку над лестницей, точно фурия, а там девица сидит убогая, лопоухая. Не иначе, служанка. Глазёнки выпучила и давай мямлить:
– Что вам угодно, сударыня? Кто вы такая?
Заноза по сторонам озирается и думает: «Кто я такая – тебе лучше не знать, девонька. А что мне угодно – это мы сейчас поглядим». Тут видит: на столике медальон лежит. По виду, из чистого серебра. Весь в буквах-закорючках, и, по всему видать, вещь стоящая.
Заноза на служанку сурово так зыркнула:
– Госпожа Вилла велела ей украшение принести немедленно. Оно ей страсть как потребно, прямо сие же мгновение.
Лопоухая закопошилась:
– Сейчас принесу, сударыня.
Заноза её мысленно передразнила: «Су-сударыня». Вот ведь бестолочь! А вслух давай петь елейным голосом:
– Я сама отнесу, милая, не беспокойся.
Пока девица ушами хлопала, она медальон хвать – и бежать со всех ног. С лестницы скатилась, оттуда – в сад и на улицу.
Примчалась на городскую площадь, ног под собой не чуя. Народу тут толпилось, как тараканов под ухватом, а только кому медальон продать – так сразу и не разберёшь. Заноза туда-сюда походила, пригляделась и – в лавку ювелирных дел мастера. Видит: в лавке дядька сидит – цепочку крутит. Заноза – к нему:
– Не изволите ли, ваша милость, купить у меня по сходной цене товар исключительный.
И шлёп медальон на стол.
Дядька украшение взял, покрутил-повертел, морду скривил, насупился:
– Мне такого не надо. Проваливай.
Так значит. Да и катись ты сам к медвежьей бабке!
Этого Заноза, понятно, не сказала. Взяла медальон и побрела себе дальше.
В другой лавке вышла та же история. В третьей, в четвёртой – всё одно. Какая-то гадалка долго на медальон пялилась.
– Это, – говорит, – вещь необыкновенная. Во сколько её не оцени – всё мало будет.
Заноза не растерялась:
– Я много не возьму. Называйте цену.
Гадалка нахмурилась, губами пошелестела:
– Мне это без надобности.
– Как так без надобности? Сами же говорите: вещь бесценная.
– Бесценная, да не для всякого. Только для того, кто в нём понимает.
– Кто же в нём понимает-то?
Тут сзади послышалось:
– Может, мне продадите. Я уж как-нибудь разберусь.
Смотрит Заноза и глазам не верит: рядом черноволосая стоит. И как только нашла?! Не иначе – ведьма. От такой не удерёшь. Заноза медальон протянула (кто ж в своём уме станет с ведьмой ссориться?), та его взяла и сразу на шею надела. Ни ругаться не стала, ни кричать. Скверный признак. Заноза думала, сдадут её городскому начальству, и дело с концом, но нет. Черноволосая вздохнула, волосы пригладила.
– Что вас, – говорит, – толкнуло на преступление?
Тут бы Занозе и промолчать, но рот сам собой открылся. Всё как на духу и выложила:
– Не ради себя, ваша милость! Ради принцессы старалась. Она на сестрёнку мою покойную страсть как похожа. Я и пожалела хворую! Прикипела к ней душой, брехать не стану!
И ведь не соврала, вот что ведьмовские чары делают. Никому ещё про сестру не говорила, а тут – на тебе. От ведьмы разве что утаишь?! А черноволосая вдруг заинтересовалась:
– Вы сказали «принцесса»?
Заноза опять язык прикусила. Пожалела, что открылась незнакомой дамочке, а всё же тревоги на сердце отчего-то не было. То ли ведьма её околдовала, то ли ещё что.
– Принцесса она и есть всамделишная. Дочка покойного короля.
Черноволосая задумалась:
– У покойного короля не было дочери, только сын.
Вот непонятливая!
– Не этого короля. Не тутошнего. Тарийского короля. Тира Двенадцатого, покойника.
Лицо у черноволосой и без того было узкое, а тут ещё больше вытянулось:
– Ведите меня к ней, немедленно!
Тут самое интересное и началось. Оказывается, эта ведьма Лайду хорошо знала, только, как и все, думала, что принцесса вместе с кораблём утонула. Заноза сначала решила, что дамочка кудахтать начнёт, удивляться, но не тут-то было. Ведьма – это тебе не простая баба. Они, как ни крути, на другой манер скроены.
Когда в гостиницу вернулись, Вилла служанку свою за какой-то корой отправила, а Занозе велела принцессу раздеть и прохладной водой обтереть. Хотела накормить ухой, да Лайда забрыкалась:
– Не хочу, не желаю! Я рыбу терпеть не могу!
Вилла тогда ещё улыбнулась:
– Хлеб на костре мы с тобой после пожарим, когда поправишься.
Заноза не поняла, причём тут хлеб, но принцессе это понравилось. Больше она не капризничала. Даже снадобье выпила, которое служанка из коры сварила.
Когда Лайда, наконец, уснула, Занозе было поручено подле неё сидеть и лоб холодной водой обтирать. Черноволосая ей так сказала:
– Утром вас сменит Лиа. Тогда отдохнёте.
Заноза смелости набралась и говорит:
– Она ведь не помрёт? Или помрёт, как думаете?
Хотела, чтобы Вилла ей что-нибудь в утешение сказала, но то, что услыхала, услыхать и не надеялась.
– Скоро моя племянница привезёт сыворотку. Если принцесса её дождётся, то будет в безопасности.
Сыворотку! Это лекарство, стало быть! Скорей бы уж она приехала, племянница эта! Где её носит, в самом деле?!
Флаппер
Теперь Селена знала, что станет делать, когда вырастет. Она займётся изучением времени. Ведь очевидно же, что раньше никто всерьёз этим не занимался. Иначе люди давно знали бы, отчего время не течёт равномерно, как полагается, а движется будто бы скачками: то стоит на месте, то делает бешеный рывок.
К примеру, когда Селена и Гараш добирались до Гарцова, время будто бы остановилось. Они всё скакали по дороге, и, за каждым новым поворотом девочке мерещилась городская стена, но всякий раз выяснялось, что до города ещё далеко.
Поначалу, правда, ехать было веселее, потому что Гараш рассказывал невероятную историю. Селена отказывалась верить. Ещё бы! Она собственными глазами видела, как корабль, на котором была принцесса, погрузился под воду. Но ведь и Гараш видел это. Тем не менее, он утверждал, что Лайда жива, хотя и не вполне здорова.
То, что Лайде удалось спастись, было, конечно, удивительно, только вот где она была всё это время? Почему сразу не вернулась во дворец? Гараш не знал ответа.
– Неужели ты не спросил, где она пропадала?! – в очередной раз укорила Селена. Будь она на месте Гараша – всё бы вызнала.
Мальчик обиженно хмыкнул:
– Мы с ней почти не разговаривали.
– Это ещё почему?
– Ну, – он замялся, – по-моему, я ей не нравлюсь.
Вот глупый! Странные люди эти мальчишки – ничего не видят. А что видят – того не понимают.
– Я думаю – наоборот, – осторожно намекнула Селена.
Гараш непонимающе уставился на неё. Глаза у него были круглые, как шарики, и очень тёмные.
– Наоборот? Что ты имеешь в виду?
Видел бы он свою физиономию! Не должен человек в пятнадцать лет быть таким серьёзным! Будто экзамен держит, а не с девчонкой болтает. Зануда!
– Помнишь, как она велела называть себя Лайдой?
– И что с того?
– Ты ещё нарочно злил её и без конца говорил «ваше Высочество»…
– Я не нарочно!
– Нет, нарочно, я же видела!
– Зачем мне её злить?!
– Понятия не имею. Может, потому что она такая чопорная?
– Я не хотел! Правда!
– Но ведь она тебя раздражала, верно?
– Она всех раздражала!
– Меня – нет.
– Неужели?!
Гараш надулся, и Селена даже пожалела, что завела этот разговор. В действительности, она хотела сказать о другом. Гараш точно прочитал её мысли:
– Допустим, я действительно её злил. Только к чему ты ведёшь?
Сказать ему или лучше промолчать? Поймёт или станет смеяться? Была – не была!
– По-моему, ты ей как раз нравишься, – выпалила Селена. – Она столько раз пыталась привлечь твоё внимание…
Пока Гараш молчал, легонько двигая челюстями, девочка изучала его профиль. Мэтр Казлай был прав: Гараш, действительно, похож на отца. У него такой же нос – небольшой, но высокий, без выраженного углубления в области переносицы – и такой же выступающий подбородок.
Тумая-старшего Селена видела всего однажды, да и то на портрете. Говорили, что он красив, но девочке так не показалось. Обыкновенный человек. Разве что очень уверенный и сильный. Даже с портрета он смотрел так, словно всё и все вокруг были его собственностью.
Гараш смотрел иначе: грустно и даже сурово. Похоже, он сильно изменился за минувшие четырнадцать лун, да вот к лучшему ли?
– Тебе показалось, – откликнулся, наконец, мальчик. Было видно, что он злится. Почему?
– Ничего не показалось! – полезла на рожон Селена.
Ему лишь бы спорить! Второй Зебу выискался!
– Показалось! – рыкнул Гараш. – И не выдумывай, пожалуйста!
Селена обиделась. Ничего она не выдумывает! А если ты такой бестолковый, надо слушать тех, кто умнее.
Она уже хотела было высказать это Гарашу, но прикусила язык. Не хватало ещё ссориться из-за Лайды! Глупость какая-то!
Похоже, Гараш тоже почувствовал, что разговор не клеится, потому что вздохнул и сказал примирительно:
– Лайда просто капризный ребёнок.
– Она не ребёнок!
– Ей всего тринадцать!
Надо же! Всё-то он помнит!
– Мне тоже тринадцать.
– Значит, ты тоже ребёнок.
– И тоже капризный?
Вот грубиян! Селена уже собиралась обидеться по-настоящему, но Гараш неожиданно рассмеялся:
– Судя по всему, да.
Как так можно? Только что был чернее тучи, а теперь – улыбка до ушей и глаза смеются. Селена хотела промолчать из вредности, но не удержалась – тоже улыбнулась:
– Я рада, что ты снова с нами!
– С вами? – Гараш театрально огляделся.
– Не паясничай! Я имела в виду: со мной и Зебу.
– Боюсь, что Зебу вовсе не так рад! Или ты скажешь, что и он от меня без ума?!
– Вообще-то нет.
– Я так и думал! – расхохотался Гараш. – Значит, ему не повезло.
Ну, да. Тут всем не повезло, если разобраться. Вот «попугаи» дружили по-настоящему. Не ссорились по пустякам и всегда были честны друг с другом. Или нет?
Чем больше Селена размышляла о прошлом, тем больше возникало вопросов. Вилла проговорилась, что мэтр Казлай любил её маму. И, конечно, Никлас не мог об этом не знать. Оставались ли они друзьями, несмотря на конфликт? Или никакого конфликта в действительности не было?
Спрашивать об этом Никласа Селена постеснялась. Спрашивать Виллу было бессмысленно. Откуда ей знать подробности?
Выходило, что Селене никто ничего и не расскажет, но ведь она должна знать! В конце концов, это и её жизнь тоже!
– О чём ты думаешь? – оказывается, Гараш давно наблюдал за ней.
Селена отмахнулась:
– Так, ни о чём. Скоро мы будем в Гарцове. Надеюсь, Зебу нашёл бургомистра.
Её надежды оправдались лишь отчасти. Зебу без труда отыскал ратушу, но внутрь его не пустили.
Когда Селена и Гараш, наконец, добрались до главной городской площади, они обнаружили друга сидящим на брусчатке у питьевого фонтанчика. Вокруг деловито разгуливали голуби, но Зебу не обращал на них внимания.
– Со мной не желают разговаривать! – обиженно сообщил он. – Я говорил им про маршала Нордига, но они только смеются!
Гараш кивнул, точно не ожидал ничего другого и направился к высокому кирпичному зданию, по-хозяйски расположившемуся в центре площади. Взбежав по ступеням, он обратился к скучавшим у двери охранникам:
– Могу ли я видеть господина бургомистра?
Мужчины лениво оглядели его, и один из них (по виду – старший) сказал, растягивая слова:
– Можешь, коли не слеп. Отчего ж не мочь?
Второй хрюкнул и ткнул товарища локтем в бок. Оба захихикали.
– Мне нужен бургомистр, – процедил Гараш. – Я здесь по поручению господина маршала. Извольте меня пропустить.
Охранники снова захихикали, и стало очевидно, что оба они – в крепком подпитии.
– Милости просим, господин королевский гвардеец! – комично расшаркался молчавший прежде охранник. – А только нету господина бургомистра!
– Нету, – радостно подтвердил второй. – И не будет.
– Что значит «не будет»?! – возмутился Гараш. – И где же он?
– Уехавши! – расплылся в улыбке начальник.
– Точно так! – согласился его товарищ. – Уехавши. Вернутся к концу краснолуния.
– В городе осталась стража?
Охранники переглянулись, и старший рявкнул:
– Ты что это здесь вынюхиваешь, щенок?! Уж не шпион ли к нам пожаловал?!
– Верхнему Бартису нужна помощь! – взорвался Гараш. – На них напали змеерукие!
Стражники вновь переглянулись и вдруг захохотали, толкая друг друга в бока.
– Змеерукие! – покатывался один.
– Отчего же не козлоногие?! – вторил другой. Его физиономия раскраснелась. Того и гляди – удар хватит.
– Змеерукие, – невозмутимо повторил Гараш. – Они устроили бойню на площади.
Внезапно старший перестал смеяться и гаркнул:
– Убирайся прочь! Мы на службе, нам не до сказок!
Гараш не стал спорить – сбежал вниз и кивнул ожидавшим поблизости друзьям:
– Уходим! Здесь делать нечего!
Путники успели зайти за угол, когда их окликнули:
– Постойте! Возможно, я могу помочь!
Следом за ними, со стороны ратуши, шёл высокий человек лет двадцати в коричневой мантии, вроде тех, что носят студенты в университете Туфа. Он был строен, если не сказать – худ, и походил на женщину изяществом черт. Глубоко посаженные глаза грустно смотрели из-под тонких бровей. Длинные волнистые волосы были заправлены за воротничок, но выбивались из-под него, спадая на плечи.
– Я могу помочь! – повторил молодой человек, приблизившись. – Прошу простить мою дерзость, но я слышал, что вы сказали стражам. Господин бургомистр, действительно, вернётся нескоро, и вряд ли вам стоит его дожидаться.
– У вас есть другое предложение? – Гараш разглядывал его с недоверием, не торопясь спешиваться.
Молодой человек робко улыбнулся:
– Я лишь хотел предложить свою помощь, но, если вы в ней не нуждаетесь…
Его стоило выслушать, хотя бы потому, что иного выхода не было. Селена умоляюще взглянула на Гараша – пусть не вмешивается со своей суровостью – и кивнула незнакомцу:
– Говорите, сударь. Мы будем признательны за любую помощь.
Молодой человек сдул со лба непослушную прядь:
– Я – Флаппер. А как вас называть?
Девочка искоса взглянула на Гараша. Тот сидел, надувшись, и теребил повод. Сколько можно злиться?! Человек предлагает помощь, что в этом плохого?! Если в каждом видеть врага, то и друзей скоро не останется! Она наклонила голову, как учила когда-то Дора:
– Рада знакомству! Моё имя – Селена Кариг.
Флаппер едва заметно вздрогнул, выдохнув короткое «ах», но через мгновение вновь смотрел с прежней печальной прохладцей:
– Позвольте мне угадать, что привело вас в Гарцов, сударыня! Вы проделали долгий путь ради сыворотки для его Величества, не так ли?
– Откуда вы знаете? – удивилась Селена.
Гараш нахмурился ещё сильнее.
Флаппер вздохнул:
– Все об этом знают. Сказать по правде, магистр Омаль ждал самого мэтра Карига, но я так же рад приветствовать в Гарцове его дочь.
– Вы знаете моего отца?! – обрадовалась Селена.
Молодой человек осторожно пригладил волосы. Его движения были мягкими и плавными, как у кошки.
– Научный мир тесен, сударыня. И я, не будучи лично знакомым с мэтром Каригом, всё же безгранично ценю…
Он явно намеревался продолжить витиеватую фразу, но Гараш внезапно перебил:
– У нас мало времени, сударь! Если вы и впрямь хотите помочь, отведите нас к магистру Омалю.
– Мне жаль, господа, – замялся Флаппер, – но устроить вашу встречу с господином магистром не в моих силах.
– Отчего же? – прищурился Гараш.
– Господин магистр сопровождает господина бургомистра в его поездке. Мы ждём его лишь к концу следующей луны, но, если вы располагаете временем…
– Не располагаем! – сердито отрезал Гараш. – И вам, сударь, это известно.
Флаппер кивнул:
– Разумеется, оттого-то я и осмелился предложить вам помощь. Скажу больше: магистр Омаль сам просил меня оказать содействие королевскому посланцу. Он был весьма огорчён, узнав, что не дождётся его в городе, но, поскольку сыворотка давно готова, поручил мне передать её господину Каригу. Кроме того, я взял бы на себя смелость утверждать, что могу помочь и Нижнему Бартису тоже.
Спрашивается, почему он сразу об этом не сказал?! Ходит полдня вокруг да около, как кот вокруг сметаны!
– Поедемте, скорее! – заторопилась Селена. – Король ждёт сыворотку, а Бартис ждёт помощи. Чем раньше мы всё решим, тем лучше!
Она тронула лошадь, намереваясь идти, но Гараш вдруг заупрямился:
– Нам велено забрать сыворотку лично у магистра Омаля. О вас Никлас ничего не говорил.
Флаппер передёрнул худыми плечами:
– Я бы удивился, если бы он говорил обо мне. Магистр Омаль только вчера покинул город, и все распоряжения отдал мне лично. Впрочем, если желаете, подождите до следующей луны, и он непременно вернётся. На этом позвольте откланяться. Не смею вас задерживать!
Церемонно поклонившись, молодой человек подхватил подол мантии и поспешно зашагал прочь.
– Зачем ты его обидел? – шепнула Селена.
Она надеялась, что Гараш устыдится, но тот и бровью не повёл. Только проворчал:
– Мы ехали не к нему, а к магистру Омалю. Так велел твой отец.
– Магистра Омаля нет в городе. Что же нам делать?
– Не знаю. Но это не повод доверять первому встречному!
– Тогда Витас умрёт! Разве ты не хочешь ему помочь?!
– Хочу, но…
– У нас нет выбора, – вмешался молчавший прежде Зебу. – Если сыворотка у него, мы должны её забрать.
Селена пришпорила лошадь:
– Господин Флаппер! Подождите! Мы идём с вами!
