Buch lesen: «Зона сквозного действия», Seite 4

– Ты рассказал?! – дёрнулся Роман и поморщился от боли.

– Я был в таком состоянии! – Матвей почувствовал себя виноватым.

– Про антиэльфов, надеюсь, не трепался? – Роман поднялся, подошёл к окну и выглянул. – Про антиэльфов, говорю, ничего не говорил?

– И про них сказал. Но ты же сам…

– Ладно-ладно, сам так сам. Буду выкручиваться. Да просто скажу, что разыграл тебя. Что не знал, что ты такой… Что ты так всё воспримешь.

– Не думаю, что это верное решение.

– А вот и родственнички! – объявил Роман, в очередной раз глянув в окно. Идём встречать. Хотя нет, мы выходим, и ты сваливаешь. Без тебя уж…

Напрямую – бесконечными кругами

Арина сидела на крыльце дома и с грустным видом наблюдала за плывущими по небу облаками. Вышедший из дома Роман проследил за её взглядом, но ничего интересного не обнаружил.

– Скучаешь?

– Нет. Но объяснять своё состояние не буду.

– Почему?

– Потому.

– Матвея не было?

– А это не он шлёпает? – Арина взмахом руки указала на приближающегося Матвея. – Кстати, у него виноватая походка.

– Не говори глупостей. Виноватых походок не бывает.

Матвей остановился, не дойдя нескольких шагов до крыльца.

– Может, и виноватых лиц не бывает? – язвительно произнесла Арина.

Роман всмотрелся в Матвея, а потом закричал:

– Только не говори мне, что сегодня опять всё сорвётся!

– Метеовышкой папа заниматься планирует. Ему человек внизу нужен. Если хочешь, присоединяйся. Он сейчас вылетает.

– Он пригонит самолёт?! – Роман готов был подпрыгнуть.

– Вот, говорю, сигнала по рации жду. Видишь? – Матвей продемонстрировал зажатую в руке рацию. – Правда, все сроки вышли.

– Идём к нему! – Роман, кажется, не просто идти, а бежать готов.

– Ждать будем, – ответил Матвей.

– Не буду из принципа! – заявил Роман. – И весь день буду думать: наша дружба – дружба или не дружба! Друг ты мне или не друг! В огонь и в воду? А может, на лавочке посидеть!

И демонстративно отвернулся. Матвей стоял и не знал, что делать. Плохим другом быть ему не хотелось. А вот, получается, оказался.

Дверь открылась, и на крыльцо вышла Лариса. Она окинула всех троих внимательным взглядом и спросила:

– Кого хороним? Впрочем, эти двое, – последовал небрежный жест в направлении Матвея и Романа, – меня не особенно интересуют. А ты, сестрища, почему такая мрачная?

– А если бы к тебе с просьбой обратились? – обречённо произнёс Матвей.

– С какой просьбой? – спросила Лариса. – Просьба обязательному исполнению не подлежит.

– Если бы ко мне с просьбой… – начал Роман.

– Вот я и обращаюсь к тебе с просьбой! – выкрикнул Матвей и убежал.

Роман растерялся. По крайней мере, вид у него был растерянный.

– Мы планировали… – пробормотал он.

– Иди! – крикнула Арина. – С медведем, который в тот раз Лариску обрызгал, ты всё равно не подружишься. А животное ты – общественное!

– Две сестры, а обе… – Роман пытался подыскать подходящие слова. – А ты, Арина, ещё и стихи сочиняешь! – выкрикнул в отчаянии.

– Иди уже, – усмехнулась Лариса.

И Роман убежал.

– А ветер дул и расплетал нам кудри и распрямлял извилины в мозгу, – продекламировала Арина.

– Умеешь ты сказать, Аринка! – вслух позавидовала Лариса. – Хотя у Ромки и нет кудрей. И мне кажется, даже когда мне будет двенадцать…

– В двенадцать ты будешь… Хотя нет. Ты просто в размерах увеличишься.

Лариса возмущена.

– А, просто в размерах! Спасибо. Вот будешь старухой, а я ещё не очень… Ладно, если что, не обижайся.

– Поэты ходят пятками по лезвию ножа и режут в кровь свои босые души! – провозгласила Арина. – Поэт-долгожитель – это давай не будем. Тоже Высоцкий. Кстати, вот у меня, например, такое, и не менее, я бы сказала… Ладно, слушай. Поэтов топчут бутцами с шипами и жмут в тисках обыденности серой…

– Да слышала я! – перебила Лариса.

– Ну и ступай! – обиделась Арина. – Ты кто? Что нас связывает? Родственные узы – это самое непрочное и никакое.

– Да ладно. Чего ты? – Лариса присела рядом с Ариной. – Я тут думала про вчерашнее.

– И что?

– Матвей – исчезновения, антиэльфы, прочее такое, а Ромка – пошутил, мол, говорит.

– Ромка пошутить не мог?

Лариса посмотрела на сестру и усмехнулась. Так посмотрела и таким образом усмехнулась, что, как выразилась минуту назад Арина, увеличь Ларису в размерах и прибавь ей морщинок, пришлось бы долго разбираться, кто тут старшая сестра.

– Мог. Ромка мог пошутить. А вот Матвей… – Лариса многозначительно помолчала. – Я знаю, когда он шутит, я знаю, когда он печалится.

– Да ты вообще в него влюблена. Напишу как-нибудь стих про любовь малолетки к… Про любовь малолетки к малолетке.

– Знаешь что!.. – Лариса резко развернулась в сторону старшей сестры.

– Да ладно, не обижайся, – примирительно произнесла Арина. – Просто я считаю, что любовь – это потом. Ну, когда начнётся скука, как у взрослых, и делать нечего, кроме работы.

Роман и Матвей, между тем, сидели на лавочке около дома Макарыча и дулись друг на друга. Молча дулись.

Потом Роман проворчал:

– Долго ещё ждать будем?

– Давно уже должен был… Я же говорю. Хотя бы на связь… – дрогнувшим голосом ответил Матвей и приблизил рацию к своему лицу. – Ветер, ветер, я база. Ветер, ответь базе. Приём.

– Мы будем сидеть, а самолёт так и останется у озера, Матвейка.

– Не останется.

– Да Макарыч, поди, кораблики запускает или ракушки да цветные камешки собирает.

– Нет-нет, не может быть! – испугался Матвей.

Роман вскочил на ноги.

– Да они знали! Откуда они знали? На себе не испытали бы, не предупреждали бы нас!

– Нет-нет! – замотал головой Матвей.

– Делать что будем? – холодно произнёс Роман. – Возьмём памперсы, слюнявчик и пойдём за ним?

– Будем ждать. Подождём ещё.

– Ладно.

– Слушай, – заговорил Матвей после паузы, – а ты заметил, как ты говорил?

– Когда?

– Про антиэльфов. А мы всё озеро да озеро. А уж эти твои кульбиты. Думаешь, правильно, что не рассказали?

Роман с яростью глянул на Матвея.

– Чтобы меня сегодня же в тележку тракторную и – на Большую Землю?

– Кажется, мы вовремя, – послышался голос Арины. – Будут драться.

Подойдя, Арина и Лариса встали напротив Матвея и Романа. Матвей вскочил и отошёл от скамейки.

– Присаживайтесь.

Арина приняла предложение, а Лариса осталась стоять напротив Романа, сверля его взглядом.

– Чего уставилась? – вскинулся Роман.

– Что вчера произошло? Кто тебя избил? – прокурорским тоном заговорила Лариса. – Правду и только правду!

– Так с обрыва же!.. – вскричал Роман.

– Ладно. И кто – с обрыва тебя? Говори! Мы все в одной лодке.

– А пускай Матвей расскажет, – предложила Арина. – Он когда врёт – это всегда видно.

Лариса посмотрела на Матвея.

– Если он в курсе.

– Сама говорила, они друг другу всё рассказывают.

Роман пожал плечами.

– Я вам расскажу, а вы мне не поверите. И что мне тогда? Мамой клясться, землю есть? Или червяка жевать, как в тот раз?

– Да мы по-о-омним, – протянула Лариса. – Ел червяка, а потом выяснилось, что всё равно наврал.

– Могу руку на отсечение, но кто рубить будет?

– Живя сегодня не по лжи, мы беззащитны против лжи! – провозгласила Арина. – Не по лжи, против лжи… Нет, надо по-другому.

Арина потянулась рукой к заднему карману джинсов.

– Алё! Эй, там, на Парнасе! – воззвала Лариса.

– Не-не! – Арина продемонстрировала ладони рук с растопыренными пальцами. – Чисто механически.

– Вообще-то, у нас дела, – сказал Роман. – Матвей, пора.

Роман поднялся и смотрел на переминающегося с ноги на ногу Матвея. Арина и Лариса обратили взоры на него же. Потом Лариса тронула ногой ногу Арины.

– Вставай, Аринка! Куда они – туда и мы.

Роман собирался идти к озеру, Матвей не хотел идти к озеру, а Лариса и Арина теперь вот собрались следовать за Романом и Матвеем, куда бы они ни отправились. И что же делать? Этот вопрос с потрясающей синхронностью звучал в эту минуту в головах Матвея и Романа.

– Теперь ты со мной согласишься, что… – обращаясь к Роману, начал Матвей.

– Да пускай идут. Подумаешь! – Роман обернулся к сёстрам. – Мы на озеро. Вы с нами?

Арина и Лариса переглянулись. И обе увидели в глазах друг друга почти одно и то же. Лариса поняла, что Арина очень не хочет оказаться у озера, а Арина обнаружила, что Лариса очень-очень не желает говорить на данную тему.

– Потом расскажете, – принимает решение Лариса, и, ухватив старшую сестру за предплечье, уводит её.

– Они собирались про эльфов… – напоминает Арина.

– Тоже – потом. Не хочу! – нервничает Лариса, ускоряя шаг. – Дурдом же. А в дурдоме должны быть не только психи. Иначе…

– Ладно, тогда, может быть… – Арина сделала паузу. – Они – вокруг, с безумными глазами, а я одна стою на…

– Лучше – двое, – перебивает Лариса. – Надёжнее. Бабуля где, не знаешь?

Лариса отходит от Арины и поднимается на крыльцо «Александрии».

– Про дурдом – хорошая тема, – бормочет Арина. – Пойду к речке.

– Где она, не знаешь? – повторяет вопрос Лариса.

– Кто? Нет, лучше наверх, в замкнутое пространство, где шорохи – не звуки, не свист, а тишина. И прочая фигня.

Арина также поднимается на крыльцо, а затем убегает в дом.

– Свист и тишина. И прочая фигня, – ворчит Лариса. – Свихнётся со своими стишатами.

Она усаживается на крыльце и наблюдает за Романом и Матвеем, которые о чём-то горячо спорят.

Это для Ларисы «о чём-то» – ей слов не слышно. Идти на озеро или воздержаться, они решают. И если отправляться туда, то немедленно, на чём настаивает Роман, или подготовиться должным образом, как предлагает Матвей, надеясь на появление возможности уклониться от данного мероприятия совершенно. Минута или две, и они поссорятся.

– Ладно! – выкрикивает Матвей. – Пошли! Но уговор. Как только ты начинаешь употреблять эти свои детсадовские «ты жы панимайишь», «я жы фсигда жы», то моментально сваливаем.

– Согласен. Давай придумаем условный сигнал.

– Давай, – согласился Матвей.

– Ну! – поторопил Роман.

– Ты сам.

– Этот день победы порохом пропах, начинаешь петь. Понял? – с улыбкой говорит Роман. – Помнишь, как мы познакомились? Ты был в матроске, с бескозыркой на голове. И пел.

– А ты встал рядом.

– Мы, Матвей, были с тобой в одном строю. Идём!

Роман и Матвей быстрым шагом направились к мосту, а затем и вообще перешли на бег. Но на мосту, словно на стену налетев, встали как вкопанные. Навстречу им шёл Макарыч.

– Не завёлся? – спросил Роман, когда Макарыч приблизился.

Макарыч ступил на мост и остановился.

– Да, там… герметичность соединений бензиновой магистрали… Да, шланг, наверно, прохудился.

Роман толкнул Матвея локтём и прошептал:

– В глаза не смотрит. Бабушка говорит…

– Да подожди ты! – отпихнул Романа Матвей.

Он уже и сам заметил, что отец смотрит куда-то в сторону. Точнее, то влево, то вправо, но отнюдь не на собеседников.

– Но я разберусь! – сказал Макарыч, на долю секунды опередив Романа, собравшегося предложить помощь в ремонте. – Гуляйте пока.

Макарыч быстрым шагом проследовал мимо Романа и Матвея.

– А метеовышка? Папа! – крикнул Матвей.

– Не сегодня! – ответил Макарыч, полуобернувшись, и направился к ангару.

– Если течи нет… – с усмешкой заговорил Роман, многозначительно поглядывая на Матвея.

– Гони эти мысли! – нахмурился Матвей.

– Ну, по этой части ты специалист. А я считаю, что лучше сделать, чтобы не было мучительно больно, чем не делать, чтобы жалеть.

– Ты не понял. Если не течь, то что тогда? Что-то же помешало.

– Самый простой способ что-либо узнать – пойти и посмотреть. Ясно? И мы… – Роман ткнул в Матвея указательным пальцем. – Или я один. Надумаешь, догоняй.

Роман перебежал по мосту на противоположный берег и направился к лесу.

– Подожди! – крикнул Матвей и, недовольно кривясь, пошёл следом за товарищем.

Потом они шли к озеру. Роман целеустремлённо шествовал впереди, излишне, как представлялось Матвею, быстро, даже безудержно. Он нетерпеливо отшвыривал ветки деревьев, перегораживавшие едва приметную тропинку, немилосердно петляющую из стороны в сторону. Эти ветки, отбрасываемые руками Романа, несколько раз хлестнули по лицу Матвея, и он вынужден был слегка отпустить Романа во избежание травм.

Скоро Матвей обнаружил, что тропинка из-под его ног куда-то ускользнула. Вот только что, кажется, была, а теперь её нет.

– Где тропинка? – крикнул Матвей. – Надо тропинку найти!

– Мы напрямую! – ответил Роман, не замедляя шага.

Но двигаться совсем уж прямолинейно особенно и не получалось – то заросли кустов, то бурелом. И Роман бросался то вправо, то влево, а однажды и вообще выскочил на Матвея. Даже сам слегка опешил – секунд пять моргал глазами, непонимающе пялясь на приятеля. Затем развернулся и опять куда-то помчался.

– Надо на тропинку! – успел крикнуть Матвей, и в это мгновение его нога куда-то провалилась. Матвей, охнув, ткнулся лицом в землю. Пока вытащил ногу, пока разобрался, что перелома нет, Роман пропал из виду. – Роман! Стой, Ромка! – прокричал ушибленный, потом прислушался.

И опять кричал, теперь уже обыкновенное «ау», но – громко, и снова прислушивался. Унесла нелёгкая Романа. Далеко, похоже, унесла.

Ладно, решил Матвей, двинем в сторону озера, которое изначально находилось к югу от моста. Сориентировавшись по солнцу, Матвей на юг и отправился, чтобы спустя четверть часа оказаться на берегу… реки. Промахнулся, значит. А где озеро? Слева или справа? И где Роман?

– Ау! Ау! – прокричал Матвей без особого энтузиазма, словно предчувствуя, что отклика не последует. Для очистки совести, по сути, прокричал, потому как уже порядком утомился.

Устал он, домой уже хотелось. Впрочем, не это главное сейчас. Обогнул ли он озеро с востока, обогнул ли его с запада, двигаться следует, скорее всего, на север. И он окажется на берегу озера, где, вероятно, в данную минуту пребывает и Роман. И они встретятся. По одному «ау» от каждого для уточнения координат – и: «Привет, Роман! Давно ждёшь?» – «Привет, Матвей! Да нет, не очень».

Однако Матвей вновь вышел на берег реки, непостижимым образом промахнув мимо озера.

И Романа в это время на озере не было. Не на озере находился Роман, а в лесу. Заблудился. Он понимал, что если идти всё прямо, прямо и только прямо, то он обязательно выйдет к озеру или к реке. И он, предварительно, правда, пометавшись, так и двигался теперь – в одном всё направлении. Пытался, в смысле, идти в одном и том же направлении. Но ввиду усталости, а он чертовски устал, Роман уже не расшвыривал ветки кустов и деревьев уверенными движениями сильных рук, не перепрыгивал через поваленные деревья, а старался обходить все препятствия с максимальным для утомлённого организма своего комфортом.

Поэтому когда в очередной раз обнаружилось, что он непостижимым образом кардинально сменил направление движения на прямо противоположное, Роман уселся на услужливо подвернувшийся пенёк и… Нет, не заплакал, конечно. Но подумал, что имеет все основания очень сильно расстроиться. Потому что ситуация сложилась до слёз… Очень печальная сложилась ситуация. Ни сил в организме, ни света в конце тоннеля.

А Матвей, вероятно, ждёт его на озере. Давно уже, надо полагать, дожидается. И можно только гадать, в каком он там сейчас состоянии. Может, он уже никакой. Только за ручку его и скорее, просто бегом даже, – домой. Как можно дальше от ненормальной той зоны.

Хотя всё это ещё требует экспериментальной проверки и компетентного подтверждения личным опытом независимых исследователей.

При слове «исследователи» Роман вскочил с пенька и заозирался. Солнце как назло скрылось за облаками. Ладно, как шёл, так и будет двигаться, в прежнем направлении. И только прямо и прямо, буквально, напролом.

Озеро словно меняло местоположение. Река была, а озера не было. Овальной формы озеро, которое огибала река почти по замкнутому кругу, очерченному на относительно небольшом расстоянии от него, на пути Матвею всё не попадалось и не попадалось. Уже и силы иссякли, даже на крики не достаточно их было, и смеркаться стало, а озеро никак в прятки не наиграется.

В очередной раз выйдя на берег реки, Матвей в изнеможении упал в прибрежную траву, уже слегка прохладную. Передохнуть и вдоль речки – домой. У Романа наверняка хватило ума не ждать его столько времени у озера. Подождал, подождал, видимо, да и смотался домой. Потому что понимает, чем это грозит.

Но дома Романа не было. Матвей даже ушам своим не поверил, выслушав ответ на вопрос о Романе от Арины, сидевшей на крыльце с вязаньем.

– Он пришёл и ушёл? – решил уточнить Матвей, едва на ногах державшийся. Его шатало так, что Арина представлялась ему раскачивающейся на качелях.

– Не приходил.

Потом все собрались идти на поиски Романа и принялись экипироваться фонариками. Но он пришёл сам, в состоянии не лучшем, чем Матвей.

Шутки лесные, необъяснимые

– Да, может, соседушко поводил, – пожала плечами баба Саша. – С него станется. Лариса, ложки-то достань. Трёх хватит. А ждать никого не будем.

Баба Саша сняла с кастрюли крышку и взяла поварёшку.

– Какой соседушко? Макарыч? – спросила Лариса, подойдя к сушилке. – Ложки беру самые большие.

– Макарыч – сосед. Я про лесовика говорю. Есть домовой, а есть лесовик. А соседушкой его и мама моя, и бабушка моя называли, – поведала баба Саша, разливая суп по чашкам. – Ты в лес вышел, а он – вот он, рядышком. Только что не видно его.

– А почему его не видно? Я бы очень хотела… – Арина улыбнулась и мечтательно подняла глаза кверху.

– Хотела бы она! – вдруг рассердилась баба Саша и даже поварёшкой замахнулась. – А потом лечи тебя!

– Лечить? Почему? – слегка испугалась Арина.

– Дядю Корнея так и не вылечили. Десять дней его соседушко по лесу водил, потом отпустил. Слова от дяди Корнея больше никто не слышал до самой его смерти в девяностом.

Лариса уточнила:

– Он видел лесовика? Какой он?

– Кто знает. Он же, дядя Корней, онемел.

– Почему он онемел? – продолжала допытываться Лариса. Она даже ложку положила, а в голосе её появились прокурорские нотки. – Онемел – это как? Не хотел говорить? Не мог? Что с голосовым аппаратом?

– Всё нормально с голосовым аппаратом! – отчеканила баба Саша. – Просто о-не-мел. Что тут непонятного?

Она уселась на свой стул и демонстративно придвинула свою чашку с супом к себе поближе.

– Да вот непонятно, представь себе! – с возмущением развела руками Лариса. – Если на нервной почве, так и скажи!

– Да, на нервной почве! – начала сердиться баба Саша.

– Что долго дорогу найти не мог, переживал? – решила снизить градус разговора Арина.

– Возможно, просто вида его испугался, – предположила баба Саша и принялась за суп.

Арина кивнула.

– Видела я их на картинках. Этих леших.

– Там никакого сервиса, – подтвердила Лариса. – Волосищи, бородищи, бородавищи… Ты, бабуля, мне бородавку на спине вывести обещала.

– Или не надо было, чтобы рассказывал, – высказала ещё одну версию баба Саша.

– И он же сделал, чтобы ребята заблудились? – Ларисе не терпелось всё прояснить.

– Ну да, возможно.

– А зачем? Зачем он это сделал, если в тот же день отпустил?

– Да кто ж его знает. Не пойдёшь, не спросишь. Может, просто пошутил. Вы ешьте, ешьте. Остынет же.

– Пошутил. Просто. Просто пошутил, – задумчиво произнесла Арина. – Но интереснее, когда не «просто пошутил»? Вот что это может значить?

– Возможно, там стая волков в засаде сидела. Или дерево бы упало и придавило.

– Он спасает людей? – обрадовалась Арина.

– Бывает. Бывает, что лист тонет, а камень плывёт, как говорят японцы. А может и погубить. Заведёт и бросит. Или как с дядей Корнеем.

– Но за что – «погубить»? Вот за что? Что ему мы сделали? – не могла уяснить Арина. – Мы как цивилизация, пусть и параллельная, что сделали?

Лариса покивала.

– Да. За что?

– Кто знает. Может, просто не в настроении был.

– То есть, он злой? Всё-таки отрицательный персонаж? – спросила Арина.

– А ты по-прежнему сомневаешься! – фыркнула Лариса.

– Да почему же злой? – баба Саша ненадолго задумалась. – Хотя… Это у нас всё просто, а там… Он же в лесу безвылазно. Там и хищники, и те, кто добыча… Вперемежку все. Со всеми надо общий язык найти.

– Он боится зверей? – удивилась Лариса.

– Да почему же боится? Хотя… Кто ж знает. Они книжек про свои взаимоотношения не пишут.

Ларисе не терпелось подвести итог.

– То есть, если говорить прямо, там злодеи и жертвы, а соседушко – и нашим, и вашим за копейку спляшем? Сегодня он добренький, а завтра – не в настроении он, видите ли, оказался – взял и погубил человека или целую экспедицию? Так?

– Я бы лучше стих написала. Когда настроение хоть вешайся, может получиться что-то даже великое, с умилительно печальными нотками мелодрамы и таким вот, как бы, привкусом…

– Э-э! – воззвала Лариса. – Думай, что говоришь, сестрища! У тебя брат мог погибнуть. Стих написать умилительный! Надо думать, как безопасность всеобщую обеспечить. Там идти всего ничего. Пруд, а вокруг река. А они заблудились! Оба двое в один раз!

– Да, будем думать с дедом, – сказала баба Саша и, сделав задумчивое лицо, посмотрела в направлении окна.

– Похоже, уже начала думать! – подавшись к Ларисе, прошептала Арина. – И что они надумают, тебе сказать? – Испуг, появившийся на лице Ларисы, свидетельствовал, что разъяснений не требуется. – Так что это тебе надо за языком следить, малышка.

– Будем думать, – повторила баба Саша, затем отодвинула чашку и поднялась. – На кухне прибрать! Если не наелись, грейте котлеты! Дед, кстати, с раффлезией просил помочь. Она тоже сегодня не в настроении.

Баба Саша направилась к выходу. Лариса устремила на Арину полный паники взгляд.

– Когда помочь себе ты можешь сам, зачем взывать с мольбою к небесам? – со значением произнесла Арина.

– Отвлеку! Заболтаю!

Лариса выскочила из-за стола, а затем и из комнаты.