Buch lesen: «Парадоксы интеллектуального чтива. Книга третья «Экономика России по Аристофану»», Seite 2
Напротив, уровень Богатства общества (читай ВВП) определяет и структуру его социума, в том числе его будущей формы – коммунизма, формула которого звучит так:
– «От каждого по способностям – каждому по потребностям».
Следовательно, всё дело упирается в производственные способности и интеллект «трудогольной» части общества, которая и должна будет содержать в «божественном достатке» всё остальное население, которое не пожелает трудиться. Оттого производительность труда этих интеллектуалов должна быть в несколько сот раз выше, скажем, современной общемировой. Когда соответствующий уровень производительности труда может быть достигнут, читай в моих эссе («Будущее» и др.), здесь же мы говорим о философии процесса.
У Аристофана проблема решается покупкой рабов. А в нашем случае это может быть колонизация, скажем, Марса. Но поскольку рабский труд (как трудовая категория) не производителен и расширение объёма природных составляющих производства, не выход из положения, то слезть с «иглы природного обеспечения» ВВП человечеству помогут новые технологии.
Но вовсе не те современные «хай – техи», на которых помешено, скажем, наше правительство РФ (типа «ноу-хау новых смартфонов или даже «информационных технологий»).
Никакая информация сама по себе не в силах произвести даже куска ржаного хлеба!
Я понимаю, что страсть к мировой технологической информации – единственное средство РФ догнать в технологическом отношении развитые страны. Но догнать не значит быть впереди, и тем более создать ВВП на уровне коммунистического общества. Для этого требуются не эфемерные технологии, надувающие пузыри мнимого богатства, а принципиально новые.
Я бы их мог перечислить, но они пока что не имеют общепринятых терминологий. Это множество появившихся уже технологий в генетике, искусственном робототехническом интеллекте, в новой энергетике………Где даже не термоядерный реактор, а доступ к энергетике космоса… и т. д.
Вот, примерно на таком уровне, возможно мыслить себе воссоздание реалий комедии Аристофана в материальном смысле, то бишь в качестве и количестве «божественного богатства» Плутоса.
В любом другом – это будет по-прежнему «плутовское богатство» для богатых.
Май 2017 года.
P.S. В этом вводном эссе я умышленно предпоставил философию древних греков логике и логистике ауре (веянию) современной экономической жизни, детали которой, как мы увидим далее, мало в чём отличаются от писаний Аристофана…..
Деньги и Богатство
(по-русски)
То, что экономика имеет косвенное отношение к наукам, для меня ясно, исходя из самого понятия «Экономика», происходящего от древнегреческого не буквально, но ближе всего по смыслу – «правило ведения домашнего хозяйства».
Мудрые древние греки не вкладывали в это понятие больше смысла, чем оно само по себе содержало. Правила ведения хозяйства у каждого свои, поэтому и результаты его ведения разнятся очень здорово. И никаких законов правильного хозяйства, гарантирующих успех, они даже и не предполагали.
В этом отличие правил экономики от, скажем, законов физики, которые не столь очевидны и требуют абстрактного эвристического мышления гениев, чтобы выявить закономерные изменения одного признака с изменением другого, в чётких количественных величинах.
Поэтому по физическим или химическим законам возможно проводить технические расчёты любых изделий, а по «экономическим законам», которым видимость науки окончательно придал Карл Маркс – нельзя.
Сейчас в России экономистов стало больше чем инженеров, да и нобелевских лауреатов по экономике в мире пруд пруди, а вот «предсказать» точно, будет экономический кризис или нет, все они, скопом, не могут. Всё тут на уровне бабки-гадалки.
К чему вся эта преамбула?
А к тому, что «гениальная» компилятивная формула Маркса
Т – Д – Т (товар – деньги – товар) есть плагиат общепринятых правил, известных человечеству почти испокон веков, во всяком случае, с тех времён, когда у производственных отношений первобытного труженика появились бытовые трудности в обмене своего избыточного продукта на другой, который он производить не может, но потребность в нем очевидна. Это тот конкретный случай, когда за одну овцу возможно выменять три меры зерна, но зерно владельцу овцы в данный момент ни к чему, а нужен хороший нож. Но проблема в том, что кузнецу в тот же момент овца не нужна, а требуется три меры пшеницы.
Конечно, все это можно запросто обменять на месте схода – на ярмарке, но всем надо же трудиться, а не торговать!
Поэтому, чтобы найти выход их положения, который наши предки нашли лет, этак, 6000 назад, обозначим хозяина овцы как «А», владельца зерна как «Б», а кузнеца за – «В».
Гениальная догадка всегда приходит к тому, кто в ней больше всего нуждается.
В нашем случае «А» вспомнил, что у «Б» на стене его хижины весит красивое ожерелье из раковин, которое прошлый раз понравилось на ярмарке – «В».
Находчивый «А» выменял у «Б» эти ракушки за овцу и побежал за тридцать километров к кузнецу «В», за усердие, получив позарез ему нужный нож.
Эта операция оказалась менее затратной, чем ожидание ярмарки пару раз в сезон.
Но лиха беда начало и наш «А» выменял по случаю, на свой страх и риск, ещё несколько снизок раковин, которые, опять же по случаю, помогли ему в обмене своего товара уже с гончаром.
Такие «открытия» не могли кануть в лету ни у одного народа, если он действительно этнос (по греч. – народ) – то есть группа людей, объединённых общими признаками и интересами. Эта идея всем понравилась и раковины стали обменным товаром (деньгами) у различных индонезийских племён и не только у них. Для этого добывались раковины редких видов, нанизывались на верёвочку и эта примитивная, но очень портативная комбинация, стала обменными деньгами, имевшими все основные функции современных денег.
Каждая раковина – это качественная однородность уникальных свойств, одна денежная единица, а две – 2, три – 3, то есть снизка сохраняла количественную ценность в зависимости от числа денег, в любом месте, где эти раковины – деньги были узнаваемы. Они не должны существенно менять свои свойства, если их делить на мелкие части или объединять в одну крупную часть.
Они хорошо хранились при любой погоде на протяжении длительного времени и были относительно безопасными при различных видах транспортировки, обычно на шее.
В различных регионах мира использовали в качестве денег различные вещи (товарные деньги): у ряда племён индейцев Южной Америки деньгами служили разные ракушки и жемчужины, в Новой Зеландии в качестве денег использовались камни с отверстиями в середине.
Эти деньги имели Вес…
И уж точно «деньги» эти имели стоимость. Просверлить дырку в таком камне и сейчас представляется проблемой, а 3000—4000 лет назад и подавно!
Во многих странах в качестве денег использовался скот, меха и шкуры животных, эти формы денег были наиболее древними и распространёнными.
В некоторых странах деньгами служили продукты, получаемые от возделываемых культур. Так в Древней Мексике, Никарагуа, Гондурасе в качестве мелких денег употреблялись бобы какао. В некоторых областях Перу и Боливии ту же роль играл перец, в других областях Америки – листья табака, в Монголии – кирпичный (прессованный) чай.
В качестве «денег» на Каролинских островах использовались копья, куски известняка (глыбы диаметром до 2 м) и даже свиные хвостики. Связки свиных хвостиков достигали иногда 12 метров.
На острове Яп существовали женские и мужские деньги. Женщины использовали браслеты из раковин, мужчины каменные жернова.
В Древнем Риме с наёмными воинами расплачивались мешочками соли, и появившиеся позднее монеты назвали soldo (от названия монеты происходит soldato – «солдат»).
Особой популярностью на рынках островов Индийского океана и на берегах Западной Африки пользовались раковины каури, известные и в эпоху Средневековья на Руси и в Балтии. Конкистадоры в XVI веке получали золото индейцев в обмен на нитки стеклянных бусин. Вплоть до XVIII века европейцы, посещавшие Индонезию и Филиппины, вели обмен с островитянами при помощи зёрен перца и прочих пряностей.
На некоторых островах Океании и сейчас вместо денег применяются старинные бронзовые пушки, съедобные ласточкины гнёзда, браслеты, раковины, большие круглые камни (до 4 метров в диаметре и весом до 1 тонны), зубы животных, перья попугая и т. д.
У многих народов единицей ценности и платежа был раб.
На Руси помимо всего прочего могли использоваться соляные бруски.
Позднее в качестве денег стали использовать слитки и обрубки из металлов.
Постепенно роль денег повсеместно перешла к металлам.
Вероятно, сначала это были металлические предметы (наконечники стрел и копий, гвозди, утварь), затем слитки разной формы. С VII века до н. э. в Китае в обращении появляются чеканные монеты. Быстрое распространение монет связано с удобством их хранения, дробления и соединения, высокой относительной стоимостью при небольшом весе и объёме, что очень удобно для обмена.
Властители малоазийского государства Лидия в V в. до н.э. совершили настоящий переворот в истории денег: средства платежа приняли самую удобную форму – круглую.
Лидийская рубленная монета – золотой статор VI век до н. э.
Это были монеты из сплава серебра и золота. Круглая форма позволяла технологически удобней чеканить маленькие золотые слитки, на которые наносились титулы правителей, изображения, указывающие на происхождение и номинал монеты.
Изображения богов на монетах являлись их мистической охраной, в том числе и от фальшивомонетчиков, поскольку считалось, что не каждый жулик осмелится отчеканить «ложный» божий образ.
Сразу же эту новинку переняли древние греки.
С их подачи все первые денежные единицы были весовыми мерами зерна – мина, сикль, лира, фунт.
Всё это – Действительные деньги (выражены золотом, серебром или другими драгоценными металлами) – то есть деньги, номинал которых соответствует реальной стоимости, стоимости металла, из которого они изготовлены. Это нам следует запомнить, потому что исторически выделяется четыре основных вида денег: товарные, обеспеченные, фиатные и кредитные.
Но нас больше интересуют товарные деньги из драгоценных металлов, как основа для хранения и накопления богатства во все времена.
Русская нашейная гривна
В древней Руси мерой стоимости была серебряная гривна. Название и происхождение этой денежно-весовой единицы обмена произошло от древнего женского украшения – ожерелья – Гривны, обычно изготавливавшегося из серебра с инкрустацией драгоценными камнями. Вполне резонно было принять за крупную денежную единицу серебряный слиток примерного веса со средним ожерельем.
По самой распространённой версии, русское слово «деньги» (единственное число «деньга») произошло от тюркского «тенге». В свою очередь в тюркские языки слово пришло, по всей видимости, из Персии.
Тенге (данек в арабских странах; дангх в Персии; танка, тангка или таньга на Цейлоне, в Тибете и в Непале; таньга или теньга в Хивинском и Кокандском ханствах, в Бухарском эмирате) – повсеместно первоначально мелкая серебряная, а затем медная монета в странах Востока.
Иногда так же называли ещё и греческий обол (например, плату за перевоз усопших в загробный мир составляла один обол – танка Харона).
В «Хождении за три моря» у Афанасия Никитина (XV век) российские деньги называются рублями, а индийские и китайские деньги также называются стереотипно: тенка, тенки.
В книге указывается и дробность древних денежных единиц в различных видах платежа.
Например, «а родится дитя бѣло, ино гостю пошлины 300 тенекъ», «Почка алмаза новой копи по пять кени, чёрного – по четыре – шесть кени, а белого алмаза – одна тенка».
В настоящее время тенге – денежная единица в Казахстане, а также разменная монета в Туркмении.
Со времени формирования централизованного государства на Руси и начала регулярной чеканки монеты в Москве, деньгой стала называться монета «сребреник» достоинством в полкопейки, то есть одна двухсотая рубля. Кроме деньги, были и другие монеты: полушка – полденьги, одна четвёртая копейки; копейка; грош – две копейки; алтын – три копейки.
Первая русская деньга
Не удивляйтесь такой дробности. Ведь уже алтын был внушительной суммой: «Не было ни гроша, да вдруг алтын!»; пятак – пять копеек; гривенник – десять копеек; пятиалтынник – пятнадцать копеек; двугривенник – двадцать копеек; полтина – полрубля, то есть пятьдесят копеек; а рубль это основная единица.
Собственно деньга как-то не особенно прижилась в русском лексиконе, видимо из-за её малой стоимости, что лишний раз говорит о специфической особенности отношения русских к богатству…….
Однако о том мы поговорим дальше, а сейчас ответим на вопрос, откуда взялся рубль, вместо деньги?
Существует множество версий происхождения слова «рубль». Основные расходятся в деталях, но сходятся в том, что однокоренным является глагол «рубить». При этом вполне очевидно, что надо было что-то рубить. Продолговатый новгородский слиток гривны, весивший 196—200 граммов по тем временам, был очень крупной денежной единицей.
Поэтому в Москве использовался половинный обрубок – отрубок – «рубль гривны».
В других княжествах более распространённой была четверть гривны, которая могла дробиться и далее в «рублях» – кусках серебра с зарубками, означавшими их вес.
Другая версия происхождения названия гласит, что «рубль» является однокоренным со словом «рупия», что означает «обработанное серебро».
Я за объединение этих версий, исходя из вида первых русских рублей. Они скорее напоминают плохо обработанное серебро, чем просто обрубки гривны.
Наши древнерусские деньги относятся к товарным деньгам (натуральным, действительным, настоящим) то есть к деньгам, в роли которых выступает товар, обладающий самостоятельной стоимостью и полезностью. Они могут использоваться не только в качестве денег: например, золотую монету можно переплавить в ювелирное украшение.
Именно такими деньгами являются все виды товаров на начальных этапах развития товарного обращения (скот, зерно, меха, жемчужины, ракушки и т. п.).
Интересно, что Адам Смит рассказывал, что в его время (XVIII век) в некоторых шотландских селениях между рабочими был распространён обычай платить торговцам вместо мелкой монеты железными гвоздями, которые охотно принимались и имели вполне определённую стоимость.
Но наибольшую стоимость имели во все последующие времена металлические деньги – медные, бронзовые, серебряные, золотые, платиновые – полновесные монеты.
Постепенно товарные деньги уходили из оборота. Они слишком дороги в изготовлении. Стоимость их изготовления должна была соответствовать их номиналу, иначе натуральные деньги не будут исполнять роль идеального товара, выступающего эквивалентом стоимости других товаров.
В то же время, с развитием экономики потребность в деньгах увеличивается, что делает денежную систему государства слишком дорогой. В настоящее время «настоящие» товарные деньги используются как средство сбережения и накопления богатства.
В альтернативе к ним стоят «фиатные» (символические, бумажные, декретированные, ненастоящие) деньги – деньги, не имеющие самостоятельной стоимости или она несоразмерна с номиналом. Как ни странно, но ненастоящие деньги кое-где появляются раньше, чем монеты из драгоценных металлов.
На нижерасположенном фото представлены фиатные – керамические изделия фигурки – деньги древних шумеров. Видимо, голова овцы обозначала цену товара, равную стоимости овечьей головы, а керамическая фигурка быка (с оттиском гербового знака города) в конкретном городе приравнивалась к стоимости быка.
Другими словами это были первые, обеспеченные товаром, ассигнации для оплаты сделки. Эти фигурки могли быть обменены по предъявлению на живых овец, коз, быков и т.д..
Первые шумерские мины в порыв бартера
Для посвящённых же в тайны клинописи предназначались более удобные в обращении керамические катушки (правый снимок) – 5 мин, что равно стоимости 5 весовых шумерских мер зерна с возможной расширенной интерпретацией стоимости, своеобразной распиской в получении товара.
Эти шумерские ноу-хау предвосхитили все неудачные попытки различных государств перейти от фиатных денег к настоящим. С ростом экономики золота и серебра, и даже меди, не хватало для обеспечения объёма, как мы сейчас говорим, всего ВВП страны. Поэтому первоначально полноценные деньги мошенническим путём, что вполне естественно для денег вообще, постепенно превращались в фиатные.
В одном из среднеазиатских кладов медных монет встречаются монеты, надпись на которых говорит: «перед тобой дирхемы», т.е. серебряные монеты. Оказывается, медные монеты серебрились, на них писали слово «дирхем», и они выпускались на рынок как серебряные монеты. Фактически они ничего не стоили, но хорезмшах и его казна расплачивались ими как серебряными. Население, конечно, знало, что монеты обманные, но должно было их принимать и употреблять в торговле как настоящие серебряные деньги. Отказаться от приёма таких денег никто не мог. Так из столетия в столетие «портились» монеты. Они уменьшались в весе, в серебро и золото добавлялись дешёвые металлы.
А кое-кто из государей умел повернуть этот процесс в обратную сторону и не за сто долгих лет, а за неделю – другую.
Дионисий I, тиран Сиракуз, в начале IV в. до н.э. под страхом смерти заставил жителей сдать в казну всю имеющуюся у них монету. Затем он распорядился перечеканить её. Новые драхмы были объявлены равными двум старым. Новыми монетами Дионисий рассчитался с жителями. И те ушли, унося фактически половину сбережений.
Древнейшие банкноты (судя по найденным останкам) могли быть отпечатаны в Китае. В 1273 г н. э. Кубла Хан выпустил бумажные записки, сделанные из тёмно-красной коры и отмеченные его печатью и подписью казначея. Кван – это древнейшие уцелевшие бумажные деньги.
В России первые бумажные деньги (ассигнации) были введены при Екатерине II (1769 г.).
Сейчас все современные денежные системы основываются на фиатных деньгах (то есть знаках стоимости, заместителях реальных денег). Хотя фиатные деньги не имеют ценности, они способны выполнять функции денег, поскольку государство объявляет их законным платёжным средством на своей территории.
Фиатные деньги могут быть «обеспеченными или необеспеченными». Обеспеченные – деньги, которые могут быть обменены по предъявлению на фиксированное количество определённого товара или товарных денег, например на золото или серебро. Фактически, обеспеченные деньги являются представителями товарных денег.
Однако на сегодня, после отмены золотого стандарта, банкноты больше не гарантируются обменом на фиксированный товар и превратились в символические деньги, сохранив прежнее название.
Для нас это особенно важно.
Так как нас в этом эссе будет интересовать не то, как деньги способствуют товарному обмену, а как они стали средством накопления богатства, то есть другой основной функцией денег.
Эта функция более молода, чем первая – обменная. Как только появился первый «купец» – человек, которому данные товары не были нужны сами по себе, но он знал, где их можно продать – появилась формула, которой первый купец не знал, поскольку ещё Карла Маркса не было, но он здорово умел ею пользоваться по схеме Д – Т – Д.
То есть купил на деньги товар в одном месте, а потом его выгодно продал, желательно за морем, «где телушка – полушка, да рубль, перевоз», за большие деньги. Деньги, описывающие в своём движении этот цикл, превращаются в капитал, становятся капиталом или средством накопления богатства.
Пока деньги – средство товарообмена – это необходимое простецкое экономическое изобретение человечества, но когда они суть средство обогащения и накопления богатства – это уже тема психологии человека. И нам интересно разнообразие философии богатства у разных этносов, особенно у того, который – русский!
В общем, накопительная специфика денег оформляется
в экономике в виде закона Коперника – Грешема.
Закон Коперника – Грешема гласит: «Худшие деньги вытесняют из обращения лучшие», где под хорошими подразумеваются деньги, внутренняя стоимость которых выше либо равна номинальной стоимости. Закон был особенно актуальным во время существования серебряных и золотых монет. Так, при понижении содержания ценных металлов в монетах при сохранении прежней номинальной стоимости, ранее существовавшие монеты быстро выходили из употребления. Это объяснялось тем, что люди предпочитали сохранять хорошие деньги, расплачиваясь плохими.
Вроде бы всё ясно, хочешь сохранить клад надолго, закапывай в землю хорошие деньги. Но тут своё слово сказал очередной нобелевский лауреат, уточнив закон математика, экономиста и астронома – Коперника.
Лауреат Нобелевской премии по экономике 1999 года Роберт Манделл дополнил закон Коперника – Грешема: «Плохие деньги вытесняют хорошие, если они имеют одинаковую цену».
Воистину надо быть нобелевским лауреатом по экономике, чтобы заблудиться в двух соснах, уточняя современной «экономической эрудицией» закономерности известные уже в 1526 году.
Закон Коперника – Грешема более мудро гласит, что вытеснение хороших денег из обращения плохими происходит всегда и даже тогда, когда их покупательная стоимость и не одинакова.
Ни одному российскому купцу начала прошлого века не пришло бы в голову закапывать в кубышку, в лихие времена, царские ассигнации, керенки или советские рубли. Он, вопреки, премудрым лауреатам, для этой цели использовал золотые червонцы царской или советской чеканки 1923 года.
У меня вообще складывается впечатление, что во все времена русский богач плохо представлял себе, как преумножить своё богатство или даже просто сохранить. Поэтому в критические времена всё складывалось в горшок и закапывалось неподалёку, в саду.
Существует в русской философии мнение, что мы русские вообще не рассчитаны на богатство. Я как то не очень это понимаю, но давайте сошлёмся на одноимённую публикацию Александра Прохорова (Русская модель управления).
По моему – проще не скажешь.
«Отношение русских к деньгам и богатству весьма своеобразно – сама возможность обогащения как бы не предусмотрена традиционным русским воспитанием и образом жизни; ни рассчитан русский человек на богатство. Если же он разбогатеет, то чувствует некоторую растерянность и не знает, что теперь делать. Нередко он начинает блажить, сорить деньгами, как «новые русские». Например, миллионер Савва Морозов финансировал революционные марксистские организации, которые добивались ликвидации Морозова и прочих фабрикантов как класса. Другие богатеи просто швырялись деньгами – жгли их прилюдно, били зеркала в трактирах, шумно пропивали, содержали около себя своры родственников и знакомых, жертвовали на всевозможные общественно полезные и бесполезные нужды.
На свою деятельность предприниматели смотрели не только и не столько как на источник наживы, а как на выполнение задачи, своего рода миссию, возложенную Богом или судьбой. Про богатство говорили, что Бог дал его в пользование и потребует по нему отчёта, что выражалось отчасти и в том, что именно в купеческой среде были чрезвычайно развиты и благотворительность, и коллекционерство, на которые смотрели как на выполнение какого-то свыше назначенного долга. Нужно сказать, что в России вообще не было того культа богатых людей, который наблюдается в западных странах. Не только в революционной, но и в городской интеллигенции к богатым людям было не то что неприязненное, а малодоброжелательное отношение. Даже в купеческих группировках на бирже богатство не играло решающей роли.
Аристократы проигрывали свои состояния в карты, кормили целые таборы цыган, устраивали батального размаха охоты и т. п. «Некоторые из знаменитого российского дворянства считают за помрачение знатности своей сойти до мещанской бережливости.
«Умножение долгов почитают они единственным и благороднейшим промыслом», – писал Сумароков.
Служив отлично – благородно,
Долгами жил его отец,
Давал три бала ежегодно
И промотался наконец, —
писал Пушкин об образе жизни Онегина-старшего. Младший, судя по роману, продолжил традицию.
Европейцы с детства знали, как жить в соответствии с достатком. Если доход, скажем, тысяча гульденов, то положено иметь свой дом, если пять тысяч – пару лошадей, если десять тысяч – большой особняк с фонтаном, а если миллион, то иметь коллекцию старинной живописи и проводить лето на Ривьере. Есть правила, как вести себя сообразно со своим богатством.
Можно много рассуждать на эту тему, а лучше один раз посмотреть на бытовую сценку фламандской семейной идиллии начала 16-го века.
Массейс (Меняла с женой 1520—1515 годы, Масло, дерево, 71х68)
Небольшая картина Квентина Массейса показывает, с каким благородством и достоинством ростовщик меняла с женой рассматривают доставшуюся им почти затак ценную брошь. Я думаю, что Крамской или Репин изобразили бы русского ростовщика, с которым русская интеллигенция имела «частое несчастье» общаться, совсем в другом физиономическом ракурсе.
Но психология психологией, а мы сейчас говорим о богатстве…….Русские же не умели и не умеют быть богатыми – в обществе отсутствовали стереотипы поведения богатых людей. Этих правил нет и сейчас. Достаточно посмотреть российские фильмы-лубки якобы о жизни «новых русских», чтобы убедиться – представления населения о богатстве не изменились с XIX века, когда крестьяне искренне полагали: «На царе-батюшке золотые лапти, бархатные обмотки, везде зеркала да мебель магазина».
Этот прообраз богатого человека генетически заложен в психике россиянина. Прохоров правильно подмечает, что по-настоящему богатых людей до XVIII века было всего-то несколько сотен семейств, на протяжении большей части XVIII – несколько тысяч.
Общество жило по своим российским общинным понятиям.
Западных наблюдателей всегда поражало то обстоятельство, что при небольшом (почти единичном) для любой местности богатого, по меркам Европы, князя, его крестьяне жили заметно лучше, чем крепостные в Европе.
Откуда им было взять адекватный западному богатству образ жизни? Тем более, если на такую ситуацию исторически накладывается сталинская эпоха мирового социализма. «Желания людей становились все более непритязательны, – пишет Е. Ю. Зубкова о сталинской эпохе, но эти слова характеризуют отношение к богатству на всем протяжении русской истории. – …Набор благ, составляющий для большинства современников „предел мечтаний“, оскудел настолько, что стабильная зарплата, дающая возможность прокормить себя и семью, постоянное жилье, пусть даже комната в коммунальной квартире, уже считались подарком судьбы, настоящим счастьем. Восприятие счастья как отсутствие несчастья формировало у людей …особое отношение к жизни и её проблемам».
Вот это точно!
Восприятие счастья, как отсутствие несчастья!
Но философские рассуждения о богатстве и бедности нельзя привести в состояние, хотя бы временного перемирия, без привлечения истории страны.
Факт множественного отсутствия богатых людей во все времена в России, не вызывает сомнений. Однако всё-таки богатые князья, воеводы и наместники были. Отчего они не сохранили своё богатство в потомстве, скажем, как те же Ротшильды?
И почему единственными историческим «памятниками» богатству были только изредка встречающиеся клады ценных монет?
Отчего запрятанный горшок с серебряными монетами – единственное средство на Руси сохранить хоть что-нибудь?
Дело в том, что в России почти во все времена невозможно было передавать из поколения в поколение сколько-нибудь значительные накопления. А возможностей потерять имущество довольно предостаточно.
Во-первых, к этому приводили постоянные войны, преимущественно с кочевниками. Война с этим противником более разорительна, чем война с оседлым государством. Согласно исторической теории войн население оседлых земледельческих странах делится на воинов (комбатантов) и мирных жителей (нон-комбатантов). Боевые действия не являются всенародным занятием. Если два земледельческих государства в ходе военных действий поубивали друг у друга больше половины мужского населения, то война прекращается автоматически – некому пахать землю, урожай падает. Обеднение страны не позволяет содержать армию. Война временно прекращается сама собой из-за того, что войско мельчает. Ждут, когда вырастет следующее поколение работников, которое сможет прокормить следующее поколение воинов.
Неудивительно, что в европейской истории были и Столетняя, и Тридцатилетняя войны, а уж про семилетние и говорить нечего. Английский историк Роуз писал о войнах европейского средневековья: «Мы не должны смотреть на войну той эпохи как на нечто подобное тотальной войне современного общества: она была скорее способна поглотить избыток жизненной энергии общества, нежели обескровить его; она в основном занимала только тех, кому нравилось ею заниматься. И она не была продолжительной: она то вспыхивала, то угасала, особенно на море, где были длительные интервалы, когда ничего не происходило».
Так было во все века в западной Европе. Как только её государства оправлялись от неурожая или нашествия чумы и прирастали численностью мужского населения – потенциальных воинов, церковь объявляла очередной крестовый поход «ко гробу господню», чтобы обогатиться за счёт военного грабежа.
Иное дело кочевая война. Экономика кочевья такова, что для выпаса скота требуется лишь около 20% мужчин племени.
«Таким образом, из производственной сферы (небольшим числом ремесленников здесь можно пренебречь) высвобождался труд восьмидесяти процентов взрослых мужчин. Они могли целиком, профессионально посвятить себя войне. Эта особенность хозяйства кочевников позволяла им… наносить страшные удары земледельческим народам, значительно превосходящим их и численностью, и уровнем культуры».
Если в ходе набега племя потеряло 80% мужского населения, то с экономической точки зрения оно никакого ущерба не понесло. Достаточно по окончании войны разделить всех женщин между уменьшившимся в пять раз мужским населением, и продолжать воспроизводство и материальных благ, и населения. Поэтому война для них объективно является экономически выгодным занятием – понесённые потери компенсируются захватом чужого имущества.
В войне с кочевым народом нельзя было позволить себе потерпеть поражение, это приводило к подлинной катастрофе. Русская же система управления вырабатывалась именно в годы борьбы с кочевниками. Сначала с хазарами, потом с печенегами, затем с половцами, потом с татарами (причём каждая последующая волна кочевого нашествия была в военном отношении сильнее предыдущей, и в силу большей военной эффективности эти волны сменяли друг друга).
