Мостя
Text– Значит, получается, что домовые только в России живут? – Спросил Андрей.
– Может они везде живут, да только в России у нас они настоящие патриоты! – Засмеялся Илья – Это, наверное, единственный домовой, который прокатился на самолёте.
– Алексей Александрович нам рассказал про хорошего домового. – Сказала Анна – И все истории, которые можно прочитать, тоже про хороших домовых. А мне бабушка рассказывала, что в их деревне домовой свёл с ума одинокую вдову, она в прорубь нырнула из-за него. И это было тоже не очень давно, лет двадцать назад. Когда эта вдова осталась одна, пенсии её не хватало на жизнь, и она стала плести из соломы фигурки кукол, одевать их в народные костюмы, лица им разрисовывать. Очень красивые получались куклы, яркие, жизнерадостные. Она их звала берегинями, и продавала их на железнодорожной станции. И они пользовались спросом. Люди с удовольствие покупали таких кукол, которые никогда не повторялись, они все были разные. Ей и самой нравилось их делать, всё зимой не сидеть без дела у телевизора, и копеечка в дом. А домовому, видать, это не нравилось. Непонятно почему, но не взлюбил он сразу этих берегинь. Может, напоминали они ему о чём-то дорогом, или наоборот, о чем-то, что хотелось навсегда забыть. Сначала он раскидывал куклы, тормошил из них солому. Утром хозяйка встанет, а кукла, которую она вечером не доделала, валяется на полу, солома из неё вытряхнута, карандаши и тряпки раскиданы. Но она всё равно продолжала делать своих берегинь. Дошло даже до того, что ночью кукла загорелась. Ладно, она чутко спала, соскочила и сразу потушила огонь. А потом он целыми ночами на все голоса начал выть. Она жаловалась своим соседкам, но кроме неё это никто не слышал. Соседки ей советовали перестать пока делать куколок, подождать, может домовой успокоится, а там видно будет. Но она упрямо твердила, что теперь будет назло их делать, раз он так себя ведёт. Вот и нашли её утром, лежащую головой в прорубь.
– Ну, это она сама виновата, надо прислушиваться к тем, то с нами рядом, не делать им навред. – Сказал Сакатов – Но это очень нетипичный случай. Я очень много просмотрел материалов по домовым. И они мне показались очень миролюбивыми ребятами, и всегда стоят горой за родной дом. А про такое, чтобы домовой поджигал свой дом, вообще впервые слышу. Мне показалась, что самая близкая версия о появлении домового, является та, что это бывший человек. Не важно, за какие грехи или заслуги его привязали к дому, но все повадки у домовых человеческие. И характер человеческий.
Мы согласились. Я им рассказала версию о строителе дома, который стал домовым, мы посмеялись, и я снова напомнила о Зурке. Я рассказала им про свой разговор с Марией Григорьевной, и про то, что она в курсе, где находятся бренные кости глупой маленькой цыганки. Для Анны я вкратце рассказала про несчастную любовь Зурки.
– Да, нельзя оставлять её рядом с деревней. – Согласилась Анна – Мало того, что она самоубийца, так она ещё и колдунья. Гремучая смесь. А что, Андрей, ты на самом деле ничего не помнишь про встречу с Зуркой?
– Не было никакой встречи с Зуркой. По-крайней мере, я её не видел. – Отмахнулся Андрей – Может она и околдовала тогда меня, но мне не показывалась. Я как будто выпал из жизни на это время. Как и Мостя, только не на сто лет, слава богу!
– В случае с Зуркой, её мало перехоронить, надо над ней прочитать заговор упокоения. А для этого надо её вызвать. Оля, это тебе надо сделать. Заговор я тебе напишу. Сходи в церковь, принеси три свечи церковные, полотенце у них купи, и святой водички возьми.
– О боже! Я одна это буду делать? – С содроганием произнесла я.
– Конечно. Это достаточно простой ритуал, помощники будут тебе не нужны. Это надо будет сделать над её останками.
– О, ещё и над останками. А альтернативного какого-нибудь ритуала нет?
– Нет. Это надо сделать в один день. Раскопать и отчитать. А потом увезти останки на цыганское кладбище.
Посовещавшись, мы поручили это дело Илье, чтобы он нашёл цыганского барона, уговорил его на захоронение. И если барон сам не приедет за останками, то нам придётся самим откапывать их и везти на цыганское кладбище. Илья упирался, но потом обречённо согласился, сказав, что в жизни надо испытать всё.
Сакатов, узнав, что Виктор Иванович на следующий день едет в Васильки, чтобы находиться рядом с Мостей, тоже напросился с ним, на что тот с радостью согласился. Миша сказал, что их отвезёт, потому что ему тоже любопытно посмотреть на Мостю, если тот, конечно, решит показаться им.
Мы разошлись почти в полночь. Анна попрощалась с нами, мы разъединили связные камни, и она исчезла, как её и не было. Когда мы выходили из комнаты, вышла попрощаться с нами Лидия Афанасьевна. На лице её было написано, что она мучительно соображает, где ещё один человек из нашей команды, которого, вернее которую, она видела в кабинете Алексея Александровича. Когда мы были уже в подъезде, Илья со смехом сказал:
– Спорим, что она сейчас на молекулы расщепляет комнату своего любимого сына, чтобы удостовериться, что никто не собирается оставаться там на ночь.
Миша повёз Виктора Ивановича домой, а меня повёз Илья.
– Ну что, как думаешь связаться со своими подземными друзьями? – Спросил он.
–Не знаю. Лягу спать и буду о них думать. – Пожала плечами я.
–Удобно. – Он порылся в карманах и достал часть оберега, которую возил с собой – На, и не благодари. Привяжи опять в волосы, они же именно так тебе его переслали.
– Это же не антенна. И вообще, как он мне может помочь? Я свою часть Мосте отдала, чтобы он его хранил.
– Да я так и понял. – Он вздохнул – Чёрт бы побрал, эту вашу Зурку. Как представлю, что надо будет выкапывать, везти. А что, может в деревне есть очень бедные люди, и они за деньги выкопают труп?
– Илья, ты же не один будешь, мы все тебе поможем. И какой, скажи пожалуйста, труп? Там одни косточки остались.
– А что же ты так испугалась этих косточек, когда Аня тебе сказала, что над ними надо прочитать заговор упокоения? Ты что-то не сказала, что давайте быстрее перепишите мне слова, не могу терпеть.
– Сравнил! Мне придётся читать одной, и она сама ко мне ещё явится. Я сразу представила эту сцену, как из «Вия», где панночка из гроба вылазит.
– Я придумал. У меня Дениска просил электросамокат на день рождения. Я знаю, как он может на него заработать.
– Ты что, с ума сошёл? У ребёнка может остаться травма на всю жизнь!– Воскликнула я.
– Да, не повезло Дениске с отцом! – Притворно вздохнул Илья – Ладно, ещё подумаю, но это оставлю, как вариант.
Глава 5.Белый Камень
Илья высадил меня возле моего подъезда, и я поднялась к себе, заранее настраиваясь то, что я буду говорить, если мне удастся дотянуться до далёкой башни. Я вспомнила каменное море, с летящими мне в лицо солёными брызгами, жаркий камин с горящими в нём камнями, и хозяйку, с её глубокими и смотрящими прямо в душу глазами. Когда я открыла дверь и переступила порог, я почувствовала запах хвои. Я машинально сняла туфли, оставила сумку на тумбочке, и прошла в комнату. На столике возле дивана лежал ключ. Большой такой, с круглым стержнем и массивной бородкой. Его утром здесь точно не было. Вернее, его здесь не было никогда. Я взяла ключ в руки, и сразу вспомнила большие деревянные двери в башне, в нижнем мире. Ключ есть, но как я попаду к дверям?
Ключ стал тяжелеть прямо в моих руках и потянул меня за собой. Я хотела отпустить его, но не смогла разжать руку. Через мгновение я уже полетела куда-то вверх, сквозь хлопья снега, которые носились перед моими глазами. Кроме этого снега не было видно ничего. Светлый снег сменился на синий, ночной, будто подсвеченный холодным светом далёких фонарей, потом опять посветлел. Снег со всей силы бил меня по лицу, и я прикрыла глаза. Попыталась ухватиться второй рукой за ключ, но рука сорвалась. И вот, я почувствовала под ногами твёрдую поверхность. Снег не переставал сыпать, но передо мной образовался круглый коридор, и я пошла по нему. Было холодно, но от ключа шло тепло, которое согревало мне руку. Я прижала его к себе, пытаясь согреться. Коридор шёл не прямо, а по большому радиусу. Снег вокруг меня всё летел и летел по кругу, а я шла и шла по узкому коридору. Мне показалось, что я уже иду не первый круг, но коридор не кончался. Я остановилась и прислушалась. Слышен был только шум от вьюги, и ещё моё дыхание, от которого валили клубы пара. Стоять было холодно, и я пошла дальше. Ступать босыми ногами по снегу тоже было холодно, и я уже не чувствовала ног. Всё было непривычно и нереально. Я сказала вслух: «Когда же я приду?» Мне никто не ответил. Я ускорила шаг. Мне показалось, что впереди стало темнее, и я чуть ли не бегом туда побежала. Да, впереди коридор заканчивался массивной деревянной дверью с кованным металлическим обрамлением и большим навесным замком. Как только я оказалась возле двери, снег рухнул на дорожку, обдав меня острым колким холодом и щедро попав мне за воротник. И тут же исчез. Передо мной возвышалась башня, та самая, в которой год назад я сидела с хозяйкой её у тёплого камина. Но вокруг башни уже не было каменного моря, а стояли прямые сосны, словно стрелы, пущенные в небо. Свинцовое небо лежало на их зеленовато – седых макушках, и ни один ветерок не дотягивался до их крон. Они стояли торжественные, парадные, крепко держась за основание своими уходящими глубоко в землю корнями. Я огляделась. Виден был только маленький пятачок перед входом в башню, а вокруг, куда ни кинь взгляд, только коричневые стволы. Я открыла ключом дверь, и тяжёлая щеколда свалилась прямо на землю, я еле успела отпрыгнуть. В башне было темно. Я спросила, стоя на пороге:
– Здравствуйте хозяева, можно мне войти?
Ответом мне была тишина. Но сразу же в камине вспыхнули ярким огнём серые камни. Они осветили большую комнату, и я увидела накрытый стол. Стул рядом с ним был только один. Странно. Очень странно. Мне дали ключ, проводили до самых дверей, накрыли стол. А хозяева где? Может они опаздывают? Я сделала несколько шагов к столу. Раз накрыли, значит надо принять приглашение. Нельзя обижать хозяев, так щедро расставивших на столе угощения. Я села и налила себе чай из железного блестящего чайника. Чай был горячий, ароматный и пах лесными ягодами. Я отломила кусок пирога, он оказался с грибами. Пирог был такой вкусный, а я такой голодной, что я съела ещё один кусок. Потом положила из глубокой миски пшеничной каши, хорошо сдобренной маслом. Потом подлила себе ещё чая, добавив в него несколько ложек прозрачного малинового варенья. От тепла и сытости меня потянула в сон, но я встала, и хлопнула в ладоши, как это делала сама хозяйка. Стол со всеми яствами моментально исчез.
Я помнила про кабинет на втором этаже и поднялась по деревянной лестнице наверх. Кабинет тоже оказался пуст. На столе лежал чистый лист бумаги и огромное перо. Я подошла к окну, но из окна были видны только стволы сосен. Я вернулась к столу и села на небольшой диванчик, закинутый мохнатой шкурой. Может надо написать им письмо? Меня сильно клонило в сон, и я просто закрыла глаза. Не знаю, спала ли я. Мне показалось, что я сразу же открыла глаза, но чувствовала я себя хорошо отдохнувшей. Внизу что-то хлопнуло. Я догадалась, что это входная дверь.
Быстро спрыгнув с дивана, я спустилась на первый этаж. Никого. Я открыла дверь и вышла из башни. Серое небо так же нависало над миром, и не было ни одного звука, который бы потревожил этот лес безмолвия. Я вернулась в башню, снова поднялась на второй этаж и села за письменный стол. Ну что ж, напишу письмо. Я уже сто лет не писала писем, надо не упасть в грязь лицом, и написать хотя бы без ошибок. Только я хотела взять перо, как оно медленно поднялось и, мягко покачиваясь, зависло над белым листком бумаги. Потом ещё немного покачавшись, как под невидимым ветром, заскрипело по бумаге:
«Мы рады приветствовать тебя, Ольга»
Вот это поворот! Значит, здесь я всё-таки не одна. Я взяла перо, оно так хорошо мне легло в руку, будто я всегда писала такими вот перьями, и старательно вывела:
«Здравствуйте»
«Ты хотела с нами встретиться. Считай это встречей. Спрашивай»
Я даже растерялась. Я готовилась к живому разговору, а писать намного сложнее. И я написала первое, что мне пришло на ум:
«Вы знаете про амулет Чёрное солнце?»
«Это очень старая вещь. Мы про неё знаем»
«Если мы её отыщем, то мы сможем вам его вернуть»
«Нам он не нужен»
«Но это украденные у вас знания»
«У нас никто не украл знания. Амулет вы можете уничтожить. Расплавить »
«Но на нём изображено ваше Чёрное солнце»
«Разве ты видела у нас Чёрное солнце?»
Я расстроилась. Я думала, что скажу им: «За то, что мы вернём вам амулет, мы хотим попросить вас о маленькой услуге». Я в нерешительности задумалась. Перо снова быстро побежало по бумаге.
«Тебе нужна помощь?»
«Да, нашего друга, домового Мостю, мучает жёлтый туман, из него качают силы, его пытаются превратить в какое-то животное. Нам нужно найти и уничтожить колдуна, который лежит в гробу засушенный, держит в руках жёлтый глаз и напускает на Мостю волосы забвения. Помоги нам найти его и уничтожить его»
Перо долго лежало неподвижно. Потом написало:
«Сказок начитались. Нет никакого колдуна-покойника, лежащего в гробу, и никогда не было. Амулет пронёс Владимира под чёрными вратами. Первые сто лет его держали волосы забвения, поэтому он ничего не помнил. Через сто лет колдовство ослабло, и волосы забвения стали покидать его. Боль вернулась. Осознание себя, как личности вернулось. Боль его – это его память, его тоска»
Я стояла поражённая. Мы Мостю нашего пытаемся освободить от этих нитей, я их рву, оставляю свой оберег, чтобы помог ему справиться с жёлтым туманом, а дело, оказывается, просто в том, что волосы забвения его покидают.
« Как нам помочь Мосте?»
«А сам он, что хочет?»
Мы об этом с ним не говорили, и что он хочет я не знала.
«Возможно ли ему снова стать человеком?»
«Нет».
«Сколько лет живут домовые?»
«Не понимаю вопроса»
Я сама не понимала своего вопроса. Зачем я это спросила. И вопрос задала дурацкий про помощь Мосте, а сама даже не знаю, в чём именно должна заключаться эта помощь. Что мне спросить? Я чувствовала, что хочу что-то узнать, что-то очень важное. Я, может, больше сюда никогда не попаду, а сейчас сижу, и не знаю что спросить.
Перо вспорхнуло над бумагой, несколько раз качнувшись из стороны в стороны, потом снова написало:
«Ваш домовой страдает от одиночества. Но он уже не одинок. Вы все ему помогаете. Вы его не оставляете одного».
И тут я поняла, что мне нужно спросить:
«Мостя не домовой, у него только тело домового, а душа человеческая, поэтому ему никогда не смириться со своей судьбой. Я не знаю, может это жестоко, но если уж он останется домовым, так пусть он забудет то, что когда-то был человеком. Это возможно, только без волос забвения?»
Перо снова долго раздумывало, потом написало:
«Ты разве можешь решать за него?»
Кто бы мне ни отвечал, но попал он в точку. Я подумала, потом взяла перо и написала:
«Нет, я не могу за него решать. Но мне его жалко. Нам всем его жалко»
Перо тоже задумалось. Я решила всё-таки настоять на своей просьбе и снова написала:
« Пусть он будет радоваться каждому дню, принимая свою жизнь такой, какая она у него есть»
Перо сразу же ответило:
«Послушай. Боль, когда-нибудь, всё равно отступит. Но останется светлая память о тех, кого он любил и кто любил его. Останутся события, к которым он будет возвращаться снова и снова. Человек без памяти, без страданий – это бездушный человек. Готова ли ты отнять у него, вместе с его воспоминаниями, его душу?»
Нет, конечно же, я к этому не была готова. И тогда я честно написала:
«Получается, что я к вам зря пришла. Меня с такой надеждой отправляли к вам, чтобы получить ответы»
«Ты получила ответы»
Может и получила я ответы, но что делать с Мостей я не знала. Хорошо, я ещё подумаю, как мне спросить про Мостю. А пока я решила узнать про амулет и про книгу:
«Мы хотим найти и уничтожить амулет»
«Он бесполезен, не тратьте своё время»
«Но он заколдовал Владимира Белозёрского, значит, может и других так же заколдовать, отправить в забытье»
«Это колдовство Пиросов. Вы называете их желтоглазыми. Их вам не остановить. Их остановит только тот, кто рождён для этого. Но Пиросы могут и без амулета колдовать. Амулет им не нужен. Амулет это ловушка. Так они вышли на Макария, подбросили амулет неграмотному человеку, потому что знали, что он принесёт его к Макарию. Через амулет они нашли Владимира, потому что он забрал амулет себе»
Я спросила про книгу:
«А книга о Чёрном солнце? Она опасна для людей?»
«Для умных людей не опасна»
«Но она учит колдовать и подчинять себе стихии»
«Таких книг много на земле. Надо выбирать правильно, что читаешь»
«Книга о Чёрном солнце погубила целую нацию»
«Нет. Это нация сама создала эту книгу, и описала свои шаги к гибели. Поэтому её прячет Тиний. Он не может вычеркнуть последние строки, которые написал в отчаянии»
«Значит, пусть она и дальше разрушает людские судьбы?»
«Глобальный вопрос. Простому человеку нужно думать о простых вещах. Ты пришла меня спросить о человечестве или о домовом?»
«Но домовому ты тоже не можешь помочь стать человеком»
Перо застыло над бумагой. Наверное, я перегнула палку. Очень резко ответила. Но тут уж, воистину, что написано пером, то не вырубишь топором. Но перо снова написало:
«Приведи его к нам»
Моё сердце от радости бешено заколотилось.
«Вы сделаете его человеком?»
«Мы научим его быть человеком. Для этого не надо выглядеть как человек»
«Что это значит?»
«Знания. Он получит знания, которые сделают его свободным. А потом он сам выберет путь, по которому пойдёт дальше»
Я ответила с благодарностью:
«Спасибо»
Но перо дальше заскользило по бумаге:
«Это не всё. Ты знаешь, что мы чужаков не принимаем. Здесь им не место. Это нарушает равновесие в наших мирах»
Нехорошее предчувствие тихонько укололо моё сердце. Я написала:
«Что нужно сделать, чтобы вы приняли его у себя?»
«Взять от нас то, что не принадлежит нам, но наше»
Ребус какой-то. Я не поняла и, видя, что перо не собирается мне это объяснять, написала сама:
«Поясни, я не поняла»
Поверх исписанного листа лёг чистый лист, и перо быстро заскользило по нему, рассказывая свою историю. Я, не отрываясь, смотрела, стараясь успеть за быстро появляющимися словами:
«Когда-то очень давно, очень давно, когда вас, людей, ещё не было на Земле, и не было никого на Земле, кто дышит воздухом, мы начинали свой путь. Только одни мы видели, как поднимаются из недр земли горы и уходят в небо, протыкая его своими острыми вершинами. И огромные массы воды заполняют впадины, становясь океанами и морями. Только нам одним светила яркая звезда, которую вы называете солнцем. А вокруг этой большой звезды было много маленьких звёзд, и были они от нас бесконечно далеки. Но когда на небе не было солнца, тогда эти маленькие мигающие звёзды отдавали земле свой холодный свет. Мы слушали музыку этих далёких звёзд. Она нас учила гармонии. Каждый из нас создавал свою часть мира. Мы не знали, откуда к нам пришло это знание, но оно было с нами и мы следовали за ним. Всё было наполнено радостью. И не было зла, и не было добра, была гармония. Однажды на небе появилась Луна, и она вдохнула жизнь в неподвижные воды, они следовали за ней, набегая на берег и покидая его. В это же время появился на земле он. Он не был рождён Землёй. Белый Камень, который впоследствии люди назовут Алатырь. Мы увидели его, гордо стоявшего на высоком берегу, сиявшего как второе солнце. Мы кружили вокруг него, он был для нас загадкой, которая не спешила открыть себя. Он не был мёртвым камнем. Он не отбрасывал тень от себя. И самое жаркое солнце не может его согреть, мы чувствовали, как холод космоса окутывает его. И поняли мы только, что никогда на нём не прорастёт трава, и дерево не сможет пустить в него свои корни. И не разглядели в нём опасность, потому что не знали, что такое опасность. А он тоже изучал нас, беспристрастно и холодно. И однажды он забрал нашего брата. И мы узнали, что такое зло. Снова мы летали вокруг него, но он стоял неприступный и холодный, закрывшись от нас своим непроницаемым холодом. Мы уже не были так беспечны, и когда он потянулся к другому нашему брату, мы смогли спасти его. Тогда мы познали, что такое добро. Собравшись все вместе, мы заставили его уйти глубже под землю, но и там он ждал своего часа, чтобы застигнуть нас врасплох. И ему это удалось, и ещё один брат был затянут в холодный и грозный камень. А потом Белый Камень исчез. Мы искали его везде. От самой глубокой впадины в океане, до самых высоких горных вершин. Он затаился. Но мы чувствовали его. Прошли тысячи и тысячи лет. В океанах уже плавали рыбы. А по земле ползали маленькие головастики, ещё не осознавая, какой далёкий путь им предстоит пройти в своей эволюции. Мы помогали природе обрести свою душу, вместе с ней постигая законы бытия. Но мы никогда не забывали о Белом Камне. Новая встреча с ним случилась, как гром среди ясного неба. Он начал испускать вибрации, которые сжигали всё живое. Этим он и выдал своё тайное место. Он был внутри скалы, запечатанный, как бронёй, серым камнем. Но от его вибрации раскололся серый камень, обвалился с него, обнажив белоснежное нутро. Он стал меньше. Но оставался таким же неприступным и недосягаемым. Со всех концов земли мы полетели к нему, собираясь стереть его в песок. Но неведомая сила остановила нас, не дав приблизиться к нему. И вдруг, камень поднялся над земным тяготением. И начал парить. Мы окружили его плотным кольцом. Но мы не могли подлететь к нему. Он, словно облако, плыл над землёй. Солнце отражалось от его белоснежных боков, и они блестели, словно это был алмаз. Потом он начал вращаться. Нас раскидало от него на десятки километров. Когда мы снова собрались, Белого Камня уже не было. Так повторялось каждую тысячу лет. Он больше не пленил наших братьев. Но мы и сами становились всё сильнее, и нас уже не просто было захватить. Он появлялся, летал и снова пропадал на следующую тысячу лет. Потом мы перестали следовать за ним, когда он появлялся. Может иногда, кто-то из наших братьев, случайно оказавшись рядом, мог полететь за ним, но камень не пытался завладеть им. Этим своим полётом, он нарушал все законы природы. Он словно показывал нам, что он не такой, как мы. Он притягивал к себе грозы и молнии. Пролетая над морем, он вызывал сильный шторм. Пролетая мимо гор, он вызывал снежные лавины. И вот, пришёл черёд людей жить на земле, а нам уйти в свой мир. И тут мы совершили ошибку. Мы взяли его с собой. Взяли потому, что он, хоть и не похож на нас, но он ещё больше не похож на остальной мир. И ещё потому, что он тысячи лет был с нами. И потому, что мы не решились его оставить с людьми. Мы принесли его сюда. Он перестал летать. А потом нам пришло откровение. Отпустить его к звёздам. Он найдёт путь домой. Он тоже познал добро и зло».
Перо остановилось. Я слышала про Белый Камень Алатырь ещё от своей бабушки Ульяны. И упоминание о нём есть почти во всех славянских заговорах. Но если он всегда был здесь, в нижнем мире, как люди узнали про него?
Я написала:
«Вы хотите его отпустить?»
«Он должен вернуться домой. Он слышит мысли людей. Он нарушает их законы жизни. Это нужно остановить. Это должен остановить человек. Нас он не слышит. Не хочет слышать. Он никогда нас не слышал»
«Зачем его тревожить, он улетит, когда сам захочет»
Перо мягко раскачивалось, потом написало:
«Он может не захотеть »
« Если он меня услышит и пойдёт за мной, но не улетит, а захочет остаться на Земле?»
«Тогда он останется на Земле»
«Я не хочу принести на Землю неведомого гостя, который живёт по своим законам»
«Подойди к окну»
Я подошла к окну и увидела новый пейзаж. Ровная каменная равнина цвета осеннего неба, и стоявший посреди неё ослепительно белый камень. Я представляла его бесформенным булыжником, но это была скала, похожая на конус с приплюснутым верхом. Его белые стороны напоминали чешую рыбы или змеи. Нет, это определённо не земной обитатель. Что-то настороженное и высокомерное чувствовалось в нём. Такой вот каменный князь. И тут я заметила, что он как будто покачивается. Он парил! И это было сказочно красиво. Я, не осознавая, потянулась к нему, но видение равнины с камнем исчезло, и снова за окном стояли коричневые стволы сосен. Я написала:
«Я пойду к нему»
«Дорога уже легла к твоим ногам, она приведёт тебя куда надо. Если решила, то иди. Если пошла, то не сомневайся»
И перо легло на бумагу, которая сразу стала чистой, как будто на ней никогда не было ничего написано.
Я спустилась к двери, и увидела возле порога пару коричневых пыльных башмачков. Подумала, что это мне и надела их. Такой удобной и мягкой обуви у меня никогда не было. Конечно, на них просто было написано, что они сделаны лет пятьсот тому назад. Но они всё равно мне показались очень милыми. Я вышла из башни и увидела, что между стволов появилась узкая тропа, усыпанная корой. Я осторожно ступила на неё и под ногой у меня мягко захрустело. И я пошла по тропе к тому таинственному камню, который мне не показался ни злым, ни угрожающим. Наоборот, почему – то я почувствовала доверие к нему. И на какое-то мгновение мне передалось его одиночество и безграничная тоска. Я шла, мысленно повторяя про себя приветствие, с которого начну свой разговор с Белым Камнем. Я скажу ему: « Здравствуй Белый камень Алатырь, ты много веков помогал людям, теперь мы хотим помочь тебе!» Звучало пафосно, но мне казалось, что именно так надо разговаривать с волшебным камнем. Конца тропы не было видно. Очень предусмотрительно было мне подарить эти башмачки, потому что идти пришлось долго. Но что было удивительнее всего, что я шла уже давно, но усталости не чувствовалось. Единственно, что утомляло, так это унылость и однообразие пейзажа по обеим сторонам дороги. Коричневые стволы, плотно обступавшие тропу со всех сторон, были похожи друг на друга, как близнецы. Но вспомнив, как первый раз попав сюда, я шла сквозь лес с шевелящимися пальцами, я поняла, что пейзаж хоть и унылый, но безопасный. Сколько прошло времени, после того как я ступила на эту тропу, сколько я прошагала километров, я даже не могла представить. Если бы не лёгкий шорох трескавшейся коры под подошвами моих ботинок, тишина бы была полная.
Единственное, что меня развлекало, так это моя тень, которую я заметила не сразу, потому что сочиняла приветствие. Если учесть, что солнца над моей головой не было, а вокруг были лёгкие сумерки, то тень моя, буквально пляшущая вокруг меня, приводила меня в полное замешательство. Такое впечатление, что вокруг меня бегали несколько человек с яркими фонариками, а я шла в полной темноте, отплясывая под совершенно безумную музыку. Причём размеры головы, рук и ног при каждом новом обороте вокруг меня кардинально менялись. Я уже начала сомневаться в том, что это была моя тень. На всякий случая я огляделась, но, конечно, на тропе я была одна. Тень тоже огляделась, но не успела это сделать так же быстро, как я. Из этого я сделал вывод, что тень всё-таки не моя, а что меня сопровождает совершенно посторонняя тень, отдельно живущая, но прицепившаяся ко мне не понятно с какой целью. Я решилась, и спросила у тени: «Почему ты идёшь за мной?» Голос очень странно звучал в этой абсолютной тишине, я даже сама вздрогнула от собственного вопроса. Тень если не перепугалась, то сбилась с моего шага и просто поползла рядом. Она мне так ничего и не ответила, хотя я уже намного смелее стала задавала ей вопросы. Она молчала, но всё равно от меня не отставала, а иногда шла передо мной, синхронно попадая под мой шаг. Вот так и шли мы по дороге я и моя самостоятельная тень. Глядя на тень, я почему-то вспомнила своё детство и сказочные страны, которые я выдумывала в любом путешествии, даже просто шагая в магазин за хлебом.
Впереди я увидела ту самую серую равнину, которую мне показали из окна. Небо и земля сливались в одном сером унылом однообразии. Мне кажется, весь путь мой до неё занял часов пять. Но здесь всё относительно, может, на самом деле прошло пятнадцать минут. Я вышла на равнину, потом оглянулась и увидела, как заметалась по тропе моя попутчица тень, как будто наткнувшись на преграду. Видимо, путь на равнину ей был закрыт. Мне, почему-то жалко было расставаться с ней, она мне скрасила путь, не дав сойти с ума от такой унылой дороги. Я снова вернулась на тропу и присела над тенью, сказав ей на прощание: «Ну всё, давай прощаться. Спасибо за компанию. Может, ещё увидимся, если я буду возвращаться домой этой же дорогой». Тень стала бледнеть, тускнеть и полностью слилась с тропой. Ну вот, тоже по делам улетела.
Я снова вышла на равнину, но белого камня там не было. Я пошла вперёд. В отличие от лесной тропы, по камням идти было намного труднее. Я который раз уже с благодарностью вспомнила подаренные мне ботинки. Что бы я без них делала на равнине. И вдруг в моей голове зазвучал совершенно посторонний голос. Голос был плавный, нерезкий, с успокаивающей интонацией.
«Кто ты?».
« Меня зовут Ольга»
«Кто ты, Ольга?»
Вопрос поставил меня в тупик. Сказать, что я аптекарь? Или просто сказать, что я человек? Я не сообразила сразу, что мои внутренние поиски ответа и есть сам ответ.
«Человек, как ты оказался здесь?»
«Я пришла за помощью»
«Ты её получила?»
И тут у меня возникли сомнения. Получается, что я думаю правду и только правду, по-другому думать не получается у меня. А как быть с поручением? Чёрт, у меня не получается не думать о том, что нельзя говорить. Чёрт, и нельзя говорить, что нельзя говорить. И в это время раздался какой-то звук, как хмыканье и снова зазвучал голос:
«Смешная. Не бойся меня. Я всё знаю. Просто хочу говорить с тобой. Хочешь, мы будет говорить вслух? Тебе так будет спокойнее и привычнее»
Конечно, я хотела разговаривать вслух, потому что мне так было привычнее. Я опять забыла, что мои мысли слышат.
–Так давай поговорим о тебе. – Услышала я голос рядом с собой – Ты пришла ко мне, чтобы отправить к звёздам, так они тебе сказали?
–Да, отправить тебя домой. – Ответила я – Что ты делаешь здесь?
–Думаю. Наблюдаю. Слушаю мысли человеков. – видимо, он услышал мои мысли и поправил сам себя – Людей.
– А ты где? – Спросил я, уже немного осмелев.
– Я не здесь, но это не имеет значения. Я хочу помогать вам, людям.
– Это очень не простой вопрос. Помощь иногда бывает во вред самому человеку. Мы иногда просим, сами не понимая, чего хотим. А иногда человек неправильно формулирует свою просьбу, и это тоже может плохо для него, или для другого человека, кончиться. А если тебя будут просить два брата, чтобы только одному из них досталось наследство? Как ты решишь спор?