Buch lesen: «Невидимая книга. Сто лет вечности», Seite 2

Меня это здорово пробрало. Я вышел в коридор, потом на всякий случай в комнату, в самый дальний ее угол и постоял там пару минут. Вернулся в кухню, уставившись на телефон во все глаза.

Сияния не повторилось.

Показалось первый раз? Или раз в день активируется?.. Ладно, разберемся. Я был почти уверен, что необычное свечение мне не привиделось. Это могло означать только одно: вчерашний Сострадатель – не сон. И я не просто зажал дорогой подарок, придумав себе странное психоделическое оправдание, а заполучил настоящий прибор бессмертия из далекого будущего!

Возможно, и мое вчерашнее странно тоскливое состояние было вызвано не столько отъездом подруги, сколько тем, что я не до конца верил в то, что со мной произошло.

Иначе как объяснить вот это сегодняшнее воодушевление, восторженность, граничащую с истерикой.

Я схватил телефон, ласково сказал ему:

– Теперь ты и в самом деле мой вечный спутник!

А в календаре поставил точку возврата, назвав ее «осознание, что все это правда».

Мне было классно. Я принял душ, а когда вышел, за окном уже светлело, и это словно добавило света внутри.

«Да, конечно, Галадриэль моя уехала, но она сама так решила. Что я могу сделать? В конце концов, я столько лет жил один, и не сильно страдал от отсутствия женщины рядом. Просто уже забыл, как это здорово иногда. А что такое жить с женщиной на самом деле? Стокгольмский синдром в бытовом исполнении и больше ничего!»

Я улыбнулся. Сейчас я старался вспомнить все дурные привычки Гали, которые мне мешали. Наши бытовые нестыковки, которые отравляли жизнь обоим. Как оказалось, если не пытаться их не замечать, набиралось таких «совместных колючек» немало. Так что есть в ее отъезде какая-то прелесть. И даже поскучать друг по другу – разве не замечательно?..

Весь завтрак я провел ковыряясь с телефоном, но так и не нашел каких-то скрытых или особенных настроек. «Мой вечный спутник» и на первый, и на второй взгляд казался самым обычным смартфоном.

У коллеги через стол видел такой же, надо попросить и детально посравнивать. Или даже просто в салон зайти и потыкаться в образце на стенде. Есть ощущение, что упускаю какие-то детали.

За окном совсем светло. Я выключил лампу на кухне, наскоро допил чай и пошел на работу. Тишина и пустота квартиры больше не пугала.

Я выскочил из подъезда и невольно остановился, закрываясь от весеннего солнца рукой. Потом расправил плечи, еще жмурясь достал телефон и без всяких сомнений сказал:

– Хочу поставить точку вечности здесь!

Сказал громко, улыбаясь. И только потом заметил, что на меня пристально смотрит старик. Обычно он смотрел куда угодно, только не на проходящих людей.

Ну и пусть, сейчас многие с телефонами разговаривают. Что тут такого…

Я шагнул, хотел было поздороваться, раз уж на меня так смотрят в упор, но услышал скрипучий, но очень четкий голос старика:

– Что, парень, тоже первый раз живешь?..

3. Коллега по счастью

– …Сижу и смотрю ему прямо в глаза. И не опускаю голову. С полминуты вытерпел. Я прекрасно понимаю, что он прекрасно понимает. Он почти уверен, что нет мне восемнадцати. Но некоторые смотрели на возраст сквозь пальцы, и мы, ребята шестнадцати лет, такие военкоматы знали. Кто хотел, тот своего добивался. Всегда так было, и всегда будет.

Я незаметно оглядывался в квартире старика. Мы уже познакомились. Звали его Анатолий Потапович, так что я неожиданно для себя самого представился в ответ Энтом. Отчасти, наверное, чтобы избежать неловких «о, тезка!», но в основном – чтобы примириться с навязанным извне именем. Впервые я назвался им добровольно.

Квартира была большая. Трехкомнатная. Старик жил один. Только мрачный серый кот выглянул на наш приход, но тут же исчез, заметив постороннего.

Вот по такой квартире, наверное, и правда одиноко бродить вечерами. Это вам не мой мини-маршрут: кухня-коридор-комната и два окна во внешний мир.

– …На фронте завертелось все быстро, только первый месяц, пока в тылу, мне какие-то поблажки из-за возраста делали, а потом всем не до малолеток дурных стало. А тут еще в первом бою повезло…

В квартире было мрачновато. Темные шторы. Зачем?.. Обои не менялись уже столько лет, что казались серыми, хотя когда-то явно были светло-зелеными. Но – чисто. Никаких неприятных запахов, разве что немножко котом, да и то в коридоре только.

– …Ну, ты и дал малец! Это ж надо, в первом же бою «языка» приволок. Герой! А какой же герой, я до сих пор помню тот ужас, как он на меня оружие направил и жмет, жмет на курок. А барабан-то пустой. Всех из моей группы перебил. Последний в блиндаже остался. И смотрим друг на друга. Никогда не забуду. Без всякого волшебного прибора в тот миг могу переместиться. В памяти.

Я насторожился, надеясь, что Анатолий Потапович перешел наконец к интересной мне теме, но тот продолжал рассказ про военные годы. Уже с полчаса, если не больше.

Конечно, услышав у подъезда «Что, парень, и ты первый раз живешь?», я пошел за стариком, как загипнотизированный.

Он и в самом деле жил первый раз. Как и я. Выслушал мою историю, покивал. Удивился, что я всего второй день в новом статусе. Заявил, что он уже больше семидесяти лет, как «повязан», и что все мне «сейчас» расскажет.

Ждем. Сегодняшнее опоздание будет объяснить сложнее. Ну да по сравнению с тем, что нашел такого же, как я, пусть и постарше на дикое количество лет, все казалось незначительным.

– … К награде мы тебя, конечно, представим, но это все бюрократия, а пока – держи! И подарил мне новенькие наградные часы. Ваше поколение даже и представить не может, что такое были часы в наше время, да еще наградные. Стальной корпус, массивные стрелки, окошечко для календаря, ремешок. Все, словно на века. Теперь такого и не делают. Сейчас все делают словно для ветра. Фуууух, дунул, и развалилось. И бежишь новое покупать… Только вот неожиданные почести сыграли дурную шутку с малолетним оболтусом. В следующий же бой, украсив руку новенькими часами, я возомнил себя неуязвимым самураем и полез в самое пекло…

– Вы на эти часы устройство вечности закрепили, да? – попытался я перевести воспоминания в нужное русло.

– Да подожди, я же по-порядку рассказываю. – Анатолий Потапович явно рассердился. Неужели думал, что я «фишку» истории не пойму, и то, что настойчиво упоминаемые часы в результате превратятся в устройство вечности, станет для меня «неожиданным поворотом» истории?

Я извинился и обреченно повозился в кресле, настраиваясь на безропотное слушание всех мемуаров в задуманном порядке. Без спойлеров.

– И вот, лежу. Вокруг тишина, только в ушах звенит. Контузило, наверное. Потом задним числом мне рассказали, что снаряд рядом разорвался. Я каким-то чудом под него не попал, зато в образовавшуюся воронку скатился и пролежал там весь оставшийся бой. Меня только под вечер нашли… Лежу, смотрю в небо. В ушах звенит, а потом и звон исчез. Тишина. И покой вдруг навалился такой, что и описать невозможно. Улыба-аюсь от уха до уха. Пошевелиться не могу, и думаю, что вот и конец мой пришел. Как замечательно. Погиб как герой в великой войне. Вот и часы на руке тикают. Ничего больше не чувствовал. Потом и мысли куда-то ушли. Только небо наверху, и такое счастье-счастье внутри, что больше и не надо ничего. Вот тут он и появился…

Я напрягся и начал слушать по-настоящему. Похоже, спустя час, Анатолий Потапович добрался до важного.

– Как он выглядел? Как мой?..

– Вот знаешь, молодой человек, не могу сказать. Вроде бы и яркое событие, а не помню в деталях. Гляжу, а в небе вдруг появляется силуэт. Пригляделся – вроде, мужик. Вроде, голый. Ан, нет, в незнакомом обмундировании. И по контуру светится так. Неярко, зеленоватым таким оттенком. Или синеватым. Но тогда непонятно было, может, от неба отсвечивало.

– Зеленовато-голубой свет от них.

– Да, это я потом понял. Расскажу еще. Так вот, появился он, на меня смотрит, что-то говорит. Ну, думаю, или ангел, или фашист. А так как я был атеист, то решил на него винтовку направить. А не могу. Он замер, и у меня словно слух включился. «Слышишь теперь?» – говорит. А я ни пошевелиться, ни ответить.

– И он начал рассказывать про сострадание и будущее, где все вечные?

– Да. Начал рассказывать. Много всего, быстро, словно заученный текст какой-то. А как отрапортовал, то растерялся. Спустился ко мне, сел рядом и уже по-человечески начал рассказывать.

– Так долго? Мой несколько минут побыл, ничего толком не успел объяснить. Исчез. Хожу второй день, ни на один вопрос ответа найти не могу.

– Я тебе все расскажу. За эти годы много чего узнал. Боюсь, не обо всем и слышать захочешь. А тогда он долго со мной разговаривал. Это сейчас я понимаю, наболтал он много лишнего, чего не положено по их инструкциям. То ли думал, что я не понимаю, то ли меня контузило так, что время сжалось, и те минуты, что они на нас тратят, мне часами показались. Не знаю, в чем там дело, но мне рассказал гораздо больше, чем тебе. Он с тобой и не разговаривал совсем, если верить тому, что ты вспомнил.

– Все так и было: «привет, нам вас жалко. жить вечно хочешь? давай любой предмет с календарем».

Старик хрипло рассмеялся.

– Нет, у меня не так. Я даже вопросов не задавал, он их словно в голове читал. Все рассказывал подробно. Может, тогда они с нашим веком только начали работать, а сейчас уже последних отлавливают. Я ж двадцать седьмого года рождения.

– Ого!

– Вот то-то и оно, что «ого». – Анатолий Потапович почему-то помрачнел, но через минуту продолжил: – Как ты правильно догадался, когда до дела дошло, я указал ему глазами на новенькие часы. На мгновение их окутало тем же светом, в котором сам гость висел. Потом изредка с ними то же самое случалось. И это хорошо. А то решил бы, что все привиделось из-за контузии.

– У меня сегодня так было в первый раз. Что это за свечение?..

– Я думаю, что-то вроде передачи данных. Прибор отправляет накопленные точки куда-то в общую базу туда, к ним. Я так думаю, но знать не могу наверняка.

– А где ваши… эээ… часы? – спросил я, вдруг поняв, что оба запястья у старика пустые.

Он не ответил.

Я подождал некоторое время, затем спросил:

– А много нас таких? Ну, которые первый раз живут?

– Ты второй, кого я встретил. – Просто ответил старик, и мне почему-то от этого ответа стало немного жутковато.

– Как работает этот… этот… ну, прибор бессмертия? Не знаю, не придумал как его называть. – Меня вдруг осенило. – О, может быть, Спутник?.. Я его в шутку называл уже «мой вечный спутник». Только сейчас понял, что можно коротко.

– Никакой это ни прибор бессмертия, – пробурчал старик. – Неужели еще не понял?..

– Что?

– Никакого бессмертия или вечности твой (да и мой тоже) Спутник нам не дает. Это самая обычная мини-машина времени, которая просто срабатывает в момент смерти и начинает нас перекидывать в разные точки жизни, что мы сподобились отметить, пока жили первый раз.

– Это я понял. Но разве это не вечность?..

– Какая нахрен вечность, если ты ни черта не помнишь?!

4. Дежавю

Я опоздал на работу где-то на два с половиной часа. Но неожиданно все обошлось. Было полное ощущение, что никто не заметил моего отсутствия. Более того, все вокруг, начиная от соседки по столу и кончая начальником, вели себя так, будто я был на рабочем месте с самого утра.

В другое время я бы крайне удивился такому непонятному «чуду» и обдумывал бы его до самого обеда, а сейчас просто отметил, хмыкнул и погрузился в работу. Мне было от чего «обалдевать» и без нелепых жизненных странностей.

Я быстренько доделал отчеты, распечатал, сбегал на подпись и сразу засел за более важные дела.

Открыл поиск по слову «дежавю» и наоткрывал несколько вкладок. Вначале, конечно, пробежался по «Википедии». Вот оно!

«Дежавю достаточно распространённое явление; исследования показывают, что до 97% здоровых людей испытывали это состояние по крайней мере один раз в жизни».

Девяносто семь процентов! А три процента, значит, не испытывают. Вот вам и точные цифры. Наши далекие потомки сделали свою работу на девяносто семь процентов, и теперь отлавливают оставшиеся три.

Я переваривал то, что мне рассказал опытный «первоживущий». За свои семьдесят лет в этом статусе, чего он только ни передумал, чего-только ни проверил, и чего только ни понял. Все ли было правдой, кто знает, но на безрыбье и древний старик – очень большая щука.

Итак, в далеком-далеком будущем люди наконец-то достигли всего, чего хотели. Бессмертия, счастья, беззаботной жизни, удовлетворенности. Что там еще?.. Одним словом, всего самого-самого для счастливой жизни на Земле и, наверное, на других планетах. Вот только осталась серьезная проблема. Память и знания.

Все эти счастливые и вечные люди будущего прекрасно знали, что в прошлом жили и страдали бесчисленные миллиарды жалких (по меркам будущего) существ, вся жизнь которых была одним жутковатым событием, наполненным болезнями, разочарованиями, болью, войнами, весьма разнообразными страданиями, ожиданием смерти, ну и самой смертью, разумеется.

Как можно наслаждаться, зная, что до тебя миллиарды и миллиарды похожих на тебя разумных существ, более того, твоих непосредственных предков, жутко жили и жутко умирали. Поколение за поколением.

Конечно, решив все свои проблемы, бессмертные и всемогущие по нашим меркам люди будущего занялись нами, предками, что так отравляли радость жизни своими давно прошедшими, но таким реальными страданиями.

И наши далекие благодетели решили избавить нас хотя бы от самого главного по их мнению зла: бренности существования, неизбежной смерти. Как это можно было сделать, даже умея перемещаться в прошлое? Обессмертить неподходящее для этого тело? Дать дары будущего тем поколениям, которые не смогут их использовать правильно?..

Вот смог бы я привезти в средневековую Европу ядерную энергию, объяснив, что вот именно эта штука в далеком будущем обеспечивает невиданный прогресс? «Теперь все вы, даже самые бедные крестьяне, будете жить в чистых квартирах без вшей, с электричеством, канализацией и волшебными экранами с интернетом…»?

Наши сострадательные потомки придумали замечательный выход: зациклить наши жизни так, чтобы смерти не стало. Теперь каждый человек из прошлого, до которого они успели дотянуться, вовсе не был жалкой, смертной душонкой, чье бессмысленное конечное существование так отравляло беззаботную жизнь в будущем. Теперь все мы становились вечными, пусть и в пределах одной жизни.

Каждого человека прошлого Сострадатели снабжали мини-машиной времени в виде невидимого и неощутимого энергетического сгустка, который привязывался к выбранному предмету, а, скорее всего, к самому человеку (это я уже сам додумал, анализируя то, что мне рассказал Анатолий Потапович).

Эта машина времени собирала значимые моменты жизни, а после смерти, сразу же перекидывала нас в один из этих моментов, чтобы мы продолжали жить.

Вот только память, похоже, обнулялась вместе с этим переходом. И мы оказывались в выбранной точке именно с тем жизненным багажом, что был накоплен в первую жизнь до этого момента, а вовсе не со всеми реально прожитыми годами…

Я много и долго обдумывал этот вывод Анатолия Потаповича. В конце концов, вынужден был с ним согласиться. Вокруг нас должно быть множество людей, которые уже скачут по своей жизни. Если бы память сохранялась, такую информацию невозможно было бы утаить.

Как определить тех, кто живет первый раз?

Анатолий Потапович сказал, что нашел только один точный признак: мы никогда не испытывали «дежавю».

Это странное, малоизученное психологическое явление на самом деле ни что иное, как переход к отмеченной в первую жизнь точке возврата! На мгновение человек явственно осознает, что с ним это уже когда-то было. А это всего лишь сработала машина времени. На мгновение мы помним все вокруг, а потом память стирается, и мы заново живем какой-то период своей жизни, думая, что живем его первый раз. И так до следующего скачка.

Наверное, и здесь старик был прав. Он никогда не испытывал дежавю, хотя много раз слышал о нем от друзей, от давно умершей (ускакавшей в прошлое!) жены. Сам я тоже никогда в жизни не знал такого явления. Уверен на все сто.

Меня это невероятно бесило еще со старшей школы, когда мне о дежавю впервые рассказали. Да еще в таких восторженных тонах. Галя тоже часто их «ловила». Она любила рассказывать про свои сны и «дежавю». То и дело вдруг остановится и скажет с такими удивленно-круглыми глазами: «А я тут уже была… И я все это уже чувствовала…» Однажды мы даже сильно поссорились на эту тему, после чего серьезно договорились, что я готов выслушивать только сны.

Меня разговоры о некоем интересном явлении, которое я не могу ощутить, бесили.

Это примерно как «волшебные картинки», которые становились объемными. Есть такой жанр: на рисунке нанесены множество точек и пятен, а если на них посмотреть по особенному, то появляется объемное изображение, которого совершенно не видно, если смотреть просто на точки.

У меня долгое время не получалось увидеть скрытое изображение. Я вглядывался и так, и эдак, но не видел ничего.

Так вот, я, помню, бесился точно так же, уверенный, что мне просто морочат голову, и никто на самом деле ничего в этой мазне не видит.

А в один прекрасный момент тоже увидел. Это был восторг.

С дежавю такого восторга не случилось. Так что раздражение осталось, и едва кто-то начинал говорить об этом явлении, я готов был его прибить.

Зато теперь все стало ясно. И многолетнее раздражение исчезло. Словно я наконец-то увидел объемную картину там, где ее по всем признакам, быть не должно.

Что же, наши потомки молодцы. Если верить википедии, они сделали свою работу на девяносто семь процентов.

Почти все вокруг меня – бессмертные серферы по волнам времени. И мне теперь с этим знанием придется как-то жить.

* * *

Обед у нас был в кафе, которое раньше было нашей же столовой. В какой-то момент кто-то решил, что держать собственную столовую для не очень большого предприятия накладно, и превратили закрытую столовую в обычное кафе, в котором теоретически мог подкрепиться любой желающий с улицы, а практически кушали все те же сотрудники. Меню, правда, улучшилось, а цены выросли. Хорошо, что и то, и другое, могли бы и одни цены. Запросто.

Вход до «кафе» с улицы был довольно сложным квестом, который включал преодоление проходной, что обрезало половину потенциальных клиентов. Так что, несмотря на зазывные и вполне профессиональные рекламные стенды где-то там снаружи, мы обедали в полупустом зале.

Я взял привычную картошку с салатом, хлеб и булочку с яблочным повидлом и чаем. Подсел к Сергею.

– А, привет. Как у тебя дела с загадочным телефоном?

– Все нормально. Слушай, не торопишься?

– Хороший админ никогда никуда не торопится. Это у нас как стандарт качества. Если есть куда торопиться, значит, где-то схалтурил.

– Расскажи мне про дежавю. Ты это явление часто испытываешь?

– Эээ… – Сергей задумался. Выглядел он моложаво, хотя, уверен, возраст тут далеко за сорок. Сколько себя помню, Сергей всегда был нашим админом, еще даже когда мониторы были большие. И наши старожилы тоже его помнили. Говорят, что он тут работал, когда наша фирма была еще советским НИИ. Но это, наверное, перебор. Сколько же лет тогда ему? За пятьдесят?.. – Что-то я смутно вспоминаю, мы на эту тему как-то говорили, и ты на меня наорал так, что потом два дня извинялся.

– Было дело. – Я искренне смутился, вспоминая. – Понимаешь, я никогда дежавю сам не испытывал. И это раздражает ужасно, и еще постоянно думаешь, что люди вокруг тебя разыгрывают. А сегодня утром вспомнил про «волшебные картинки». Помнишь, сколько-то лет назад они популярные были, целыми альбомами продавали.

– А, объемные стереокартинки. Знаю.

– Так вот, с ними у меня было похоже. Пока сам не увидел, был уверен, что это розыгрыш. Когда человек рядом, едва глянув на картинку, говорит, что тут самолет летит в облаках, а ты, как ни вглядываешься, видишь только беспорядочное нагромождение точек… В общем, я думаю, что с дежавю тоже самое. Я просто не научился их видеть. Хочу разобраться наконец.

– Хм. Любопытно. Все, кого я знаю, их периодически видят. Перепутать это с чем-то сложно. Ты словно оказываешься в месте, в котором ты не просто уже был, а в котором переживал все точно то же, что и сейчас. Этим дежавю и впечатляет. Тут не столько пространственное перемещение, а… Я даже не знаю. Словно…

– Как будто во времени переместился? – решил подсказать я. – И оказался в прошлом.

– Точно! А говоришь, не знаешь что такое.

– А насколько такое ощущение яркое? Может, просто глюк в мозгах? И какая продолжительность?

– По-моему, дежавю разные. Бывают очень незначительные. Едва-едва заметил, что вот, было это, и пошел дальше. Даже и не запомнился момент. А бывают такие яркие, что стоишь и минуту в себя приходишь. Продолжительность? Не задумывался даже. Мне кажется, все они примерно одинаковые по времени – мгновение. Просто переживаются субъективно по-разному. Если впечатлился, то и стоишь, смакуешь, пытаешься вспомнить, когда же это было с тобой, и было ли. А обычно хмыкнешь, удивишься слегка, да и все.

– Можно его как-то вызвать?

– Вот этого не скажу. Никогда не пробовал. Честно говоря, я уж и не помню, когда последний раз дежавю испытывал. Раньше, по молодости, они как-то чаще случались, а последние несколько лет и не припомню.

«Размеренная жизнь на одном месте без событий, вот и нет поводов перескочить», – подумал я про себя.

– Может, у всех они только по молодости случаются.

Сергей задумался.

– Не скажу. Может, ты и прав. Надо поспрашивать людей, если уж так интересуешься.

Это было бы логично. Пока молодой, то столько точек наотмечаешь, а потом и к прибору привыкнешь, и жизнь становится быстрее и скучнее. Да и сам прибор, наверное, забывается. Вот, старик мой вообще без часов. Куда он их дел, интересно?

Мы немного поговорили о работе, новостях, о других коллегах. Разговор был привычным, так что не мешал размышлять.

Меня не оставляла неприятная мысль, что подарок из будущего не такой уж и подарок. Да, что уж скрывать, выбил меня из колеи Анатолий Потапович со своей новостью про потерю памяти. Оно, может, и правильно, но что-то в этом напрягало.

– Слушай, раз у нас сегодня обед теоретических разговоров, скажи еще одно. Вот представь, что из далекого будущего к тебе пришел некий чувак и предложил бессмертие. Возьмешь?

– А что он взамен хочет?

Я как-то даже «завис» от такого вопроса. Довольно-таки очевидного, причем, я сам его тоже задавал.

– Ничего. Он хочет, чтобы мы не боялись смерти и не чувствовали себя несчастными по этому поводу.

– Взял бы. Почему нет?

– Даже если не помнишь об этом?

– О чем?

– Ну, о том, что ты вечный.

– Знаешь, я, может, и сейчас где-то в глубине души уверен, что бессмертен. Я понимаю, что нет. Не псих. Но в душе почему-то уверен, что нет никакой смерти. Для меня во всяком случае.

– Серьезно?

– Ага.

Что это, следствие дарованного бессмертия?.. Я вот до вчерашнего дня ничего подобного не ощущал, как и дежавю.

– То есть все равно берешь такой дар? Сомнительное бессмертие с потерей памяти.

– Да конечно. А кто бы не взял? Все равно это дар. Какие бы ни были условия, все лучше, чем «привычная реальность», где все бессмысленно и конечно. Или ты меня выводишь на классическую дилемму, что лучше: ужасный конец или терпимый ужас без конца?.. Пошли лучше работать.

Разговор, как ни странно, меня успокоил. Да, в любом случае это дар. Я верил в искренность людей из будущего, которые хотели облегчить страдания своих предков. Даже если делали они это по эгоистическим причинам, не суть важно. Они сделали, что смогли. И это прекрасно. Да, мрачный старик вселил в меня сомнения, так на то ему и девяносто лет.

Пора было начинать новую жизнь, радоваться бессмертию, отмечать побольше точек и позвонить Галадриэль, а то у них уже вечер.