Buch lesen: «Петр. Или как Донские Казаки помогали в становлении Московского Государя», Seite 3
В январе в Москву с «отпиской» пришел станичный атаман Афанасий Зерщиков с товарищами и доложил Государям, что калмыки Аюкая тайши принимали у себя крымских послов «с казною и с подарками и просят у него силы к себе на помочь». В ответной грамоте на Дон было сказано, что с Терека атаман раскольник Ивашко Кукля «…всячески поносит государей… делают суды и хотят идти весною на воровство на рыбные учюги и брать заводы и припасы и пушки». В ней так же находим сведения, что к терским раскольникам стрельцы и казаки «…приходили на остров и бой с ними был, и шанцы на острову близко их поставили, и осадили и караулят накрепко, чтоб куды их не допустить». В грамоте Государи приказывают добавить ещё войска «…да и еще казаков на помощь к ним пошлете, чтобы их кончае искоренить».
В апреле 1688 года часть казаков численностью 1000 человек с походными атаманами Иваном Аверкиевым, Василием Горбуновым и Осипом Михайловым соединились со стрельцами у раскольничьего городка на реке Медведице с стольником и полуполковником Семеном Тобольским, с майором Иваном Куниганом и головою Прокофием Опревым и совершили поход на раскольников, бежавших из Паншина и Кагалина, по приказу Царицы Софьи Алексеевны. Взяли приступом это укрепление и многих «воров и пущих заводчиков всех побили… а многие воры метались в огонь и в воде потопли, а иных воров поимали и по полкам роздали». Всем участникам этого похода были пожалованы по рангу «сукно кормазин, сукно аглицкое и амбурское».
В мае месяце в столицу привёз «отписку» от Войска Донского станичный атаман Матвей Желоватый с вестями о присылки по крымские городки «для военного над неприятели промыслу и поиску» бывшего войскового атамана Ивана Семенова с полком и водным путём на 45 стругах 700 человек казаков. Было доложено что с реки Кумы пришли 40 человек бывших раскольников, которые «принесли вины» и их приютили казаки. Дончане просили у Государей канаты «для парусов на струги» и бумагу для письма, которая в те времена была всегда в дефиците, да и после пожара ничего не осталось. Государи послали на Дон «бумаги писчей 10 стоп, да канатов пенковых 500 сажен», а если будет не хватать велено найти на Волге с Царицына.
Атаман Фрол Минаев. Художник А. Ковалев.
Летом этого года походный атаман Фрол Минаев собрал всё войско в 3000 человек и ходил на «поиск для подлинных вестей и языков под Азов». Вместо него Войсковым атаманом временно назначен Иван Семенов. В это же время азовский Султан вышел из крепости с воинами и пошёл войною на русские украинные городки. Ему в догонку был отправлен опытный атаман Иван Семенов с казаками. Вот так сказано в грамоте «…те ваши казаки многие турские и азовские и ногайские села и деревни разорили, и корабли взяли и турок, и ногайцев побили и живых побрали, меж которыми и мурзу Наврусова сына взяли же».
Другим отрядом казаки с Фролом Минаевым совершили поход к крепости Сеид Ислам (Щит Ислама) стоящей на ерики Лютик впадающим в реку Мертвый Донец и названную казаками крепостью Лютик. Дул сильный северный «верховой» ветер и всю воду угнало в Азовское море. По этому случаю суда с пушками не смогли подойти к этой крепости. Хоть и поход на Лютик не увенчался успехом, но казаки захватили в плен несколько турок, одним из них был великолепный наездник и знаменитый разведчик Резепа-ага. У турок и азовских татар в то время была присказка «легче взять казакам Азов, нежели пленить Резепа», вот такого воина захватили донские разведчики.
В декабре 1688года московские молодые Цари Иоанн и Петр дали команду через приказную грамоту Войсковому атаману Фролу Минаеву выступить в новый поход с 500 всадниками и собраться до 20 февраля на речке Кринке и на Самарские вершины на реке Самаре и встать в ново построенном городе Ново-Богородицком. Казаки приходили под руководство в полк «оберегателя и дворового воеводы» князя Василия Голицына.
Государи Иоанн и Петр Алексеевичи в январе 1689 года отправляют жалование на Дон такое же, как и в прежние годы. Деньгами 5000 рублей, порох 230 пудов, свинца 115 пудов, муки ржаной 6500 четвертей и 500 ведер вина. Сверх этого дано 200 рублей на строение церкви, на паникадилы 15 рублей. Посланы для укрепления Черкаска 2 полковые пушки по «две гривенки ядро», да на калмыцкие расходы 10 пудов железа. Ещё присланы большие и быстрые лодки для разведывательных действий на море «…20 труб струговых добрых и не малых, а сделать их велено в Олшанску из заповедного лесу, чтоб в них мочно было сесть казаков по 15 и по 20 человек». Атаман Фрол Минаев в эту зиму находился в Москве, ему и передано жалование, а также с ним послали на Дон дворянина Евсея Бехтеева.
В апреле месяце ещё 700 человек казаков под начальством старшины Ивана Семенова выступили в поход в направлении Днепра. Затем подготовив 45 больших лодок и посадив 1000 человек атаман Зота Камышников вышел к берегам Крыма. Как часто бывает весной на Дону при юго-западном ветре, который назывался «поносом» пригоняло много воды из Азовского моря и уровень в реках и ериках резко поднимался на 2—3 метра. Так было и в этот год, в Черкаске затопило всё что можно и только возведённые деревянные стены, и дома, и скот, и амбары. Оставшимся охранять город казакам пришлось ставить пушки на крышах домов. Большинство казаков ушло на войну, а оставшиеся малыми отрядами продолжало тревожить ногайцев и крымчан.
Про поход Донских Казаков в Крым под руководством атамана Фрола Минаева в этом году упоминает Александр Иванович Ригельман в своей книге, написанной в 18 веке:
Цитата из книги А.И.Ригельмана «История или повествование о Донских Казаках, отколь и когда они начало своё имеют»
Великий князь Василий Голицын собрав 112 тысяч войско и наученный опытом прошлого похода выступил в степь весной, «большим снарядом дошел до Перекопа» тихим ходом за почти 3 месяца. Крымская конница произвела нападение на передовые части у селения Ор-Капы и была отбита залпами орудий, стрелявших шрапнелью. Голицын отступил к местечку Черная Долина и на Колончак, далее подошёл к крепости Перекоп, но штурмовать не решился. Он знал, что воды в крепости мало, всего 3 колодца и дальше лежит безводная степь. На военном совете было решено строить несколько земляных сооружений и попытаться там найти воду. В надежде запугать Крымского хана Голицын начал переговоры о перемирии, крымчане присылали Кеман мурзу Сулешева для затяжки времени, надеясь, что русские из-за нехватки воды и продовольствия, так же, как и раньше уйдут назад в Малороссию.
Походы князя Голицына. Старинная карта 19 века.
Вдоль Днепра наступала армия окольничего Леонтия Романовича Неплюева и генерала Григория Ивановича Косагова, они наголо разбили турецкую армию, спалили крепость Шах Кермень. Турки спешно перебрасывали флот для защиты крепости Очаков из Средиземного моря. В Константинополе началась паника, султан Мехмед бежал в Азию.
Боярская Дума, в большинстве случаев управлявшая именем малолетних Царей, подозревая Речь Посполитую в недоброжелательстве, повелела армии отступить назад в Малороссию к речке Белозерке, что и исполнено без потерь. В сей поход на реке Самар, в 7 верстах от Днепра, построена Богородицкая крепость.
Войсковой Атаман Фрол Минаев с 3000 казаков разбил две неприятельские армии, а войсковая флотилия на Азовском море много судов захватила и возвратилась на Дон с богатою добычею и малою потерею. В сем же году война с Крымским Ханом прекращена; но в пограничных местах произвольные набеги продолжались с переменным счастьем. Результаты этих двух походов были ничтожны в сравнении с затратами на эту компанию. Решить коренным образом исход войны они не могли, но теперь русские войска стояли на подступах к Крыму, т.е. территории уже были под властью Москвы, а не так как раньше просто «дикое поле». К тому же пришли сведения что в боях Крымский Хан был ранен, а воевода Нурадын умер от ран, убит Казыкерменский Бей и Кантемир мурза Мансуров, т.е. турки и крымчане понесли большие потери в руководстве. Царевна Софья Алексеевна щедро наградила всех участников второго похода Василия Голицына, бояр и воевод. Она давала всем командирам шитые золотом кафтаны, серебряные кубки, деньги и земельные вотчины.
В это время на Дону казаки ведут боевые действия против татар небольшими мобильными отрядами. В августе месяце 1689 года станичный атаман Тимофей Долгов, с 690 воинами, пробравшись тайно ночью через Казачий ерик в Азовское море и левым берегом пришёл в устье реки Кубань. Продвигаясь вдоль берегов, донцы производили опустошения в селах и деревнях. На обратном пути казаки встретили два турецких судна, типа галеры, плывших из Азова в Константинополь с 150 янычарами, окружили и напали на них убив 80 турок. Захватив эти турецкие галеры, тайно провели вместе со своими стругами через Кутерьму, Каланчу и Казачий ерик в Дон и довели до Черкаска. Конный отряд казаков в 120 всадников вышедший по степям на улусы к Кубани захватили ногайского мурзу Навруза с 9 татарами, а остальных 20 человек убили в бою.
Турецкая галера 17 века. Гравюра 17 века.
В Москве же росло недовольство бояр в действиях Царицы Софьи Алексеевны и её фаворита Василия Голицына. Молодой Царь, Петр Алексеевич которому всего 17 лет до этого практически не интересовался политикой и правлением государством. просто подписывал грамоты. Жил он в селе Воробьеве и Преображенском занимаясь «потешными войсками». Московские бояре считали его несерьёзным и пустым человеком. Его мать Великая княгиня Наталья Кирилловна Нарышкина решила женить сына на дочери окольничего Евдокии Федоровне Лопухиной. После свадьбы молодой Пётр оставил жену и уехал на Плещеево озеро. Иногда он возвращался и принимал участие в Боярской думе.
Летом 1689 года во время крестного хода, Пётр на глазах всего Двора поссорился с Царевной Софьей Алексеевной и покинул Кремль. Это было начало противостояния молодого Царя против своей старшей сестры и её сторонников.
В августе в Преображенское пришла весть, что стрельцы и Федор Шакловитый по указанию Софьи и Голицына хотят убить молодых царей. Всей семьёй Нарышкиных и Петром овладела паника. Позже генерал Патрик Гордон пишет: «…он прямо с постели не успев надеть сапог, бросился в конюшню, велел оседлать себе лошадь, вскочил на неё и скрылся в ближайший лес. Сюда принесли ему платье, он наскоро оделся и поскакал в сопровождении немногих приближенных в Троицкий монастырь, куда измученный приехал в 6 часов утра. Его сняли с коня и уложили в постель. Обливаясь горькими слезами, он рассказал настоятелю о случившемся и потребовал защиты». Из этих слов видим, как в памяти Петра осталось тот детский страх при слове стрельцы, когда они в Кремле резали на его глазах бояр. В Троицкий монастырь переехала вся семья Нарышкиных, молодая жена, мать, слуги и все приближённые. Молодой Царь стал рассылать грамоты о явке служилых людей к нему на защиту. С этих пор после такого стресса у Петра проявился нервный недуг: подёргивание щеки, непроизвольные движения головы и некоторая неправильность походки «голову запромётывал и ногою запинался». Между Кремлём и Троицком установилась атмосфера враждебности и недоверия, каждая из сторон подозревала противную в намерении разрешить ситуацию силовым путем. Софья уговорила Патриарха Иоакима поехать в Троицкий монастырь и склонить Петра к переговорам, но в Москву тот уже не возвратился и объявил Петра полноправным Государем.
27 августа пришёл указ от Петра, с требование всем стрелецким полковникам явиться в распоряжение Царя в сопровождении выборных по 10 человек от каждого полка, за неисполнение этого предписывалась смертная казнь. Софья Алексеевна решила лично договориться с братом и с небольшой охраной выехала в Троицу, но была задержана в селе Воздвиженском боярином, князем Троекуровым с указанием от Петра вернуться назад в Москву.
В начале сентября в Троицу ушла иноземная пехота генерала Гордона. Василий Голицын уехал в своё имение Медведково фактически бросил Софью и устранился от политической борьбы. Петр издал указ арестовать главу стрельцов Шакловитого и доставить к себе, где под пытками тот признался в заговоре и был обезглавлен. В это время Царь Иоанн Алексеевич, встретив своего младшего брата в Успенском соборе и фактически передал всю власть в одни руки и отошёл от дел, хотя и подписывал грамоты. Сохранилось письмо, которое Петр послал своему старшему брату Иоанну «…срамно, государь, при нашем совершенном возрасте тому зазорному лицу (Софье) государством владеть мимо нас».
В сентябре уже нового 1690 года издан указ Царей Иоанна и Петра Алексеевичей, исключающий из Царского их титула имени Правительницы, Государыни Царевны Софьи Алексеевны. Петр потребовал Софье удалиться в Путивль в Святодуховный монастырь, а затем отослал далее в Новодевичий, где к ней была приставлена стража. Всем верным боярам, кравчему, окольничим, стряпчим, стольникам, полковникам Царь Петр в октябре выдал денежные премии «придачи против Московских чинов, по приездам, кто в которых числах приехал» для охраны в Троицкий монастырь.
После Крымских походов и свержении Софьи в войне с Турецким Султаном наступило затишье, в течении которого Россией фактически правила мать Петра Алексеевича Наталья Кирилловна Нарышкина. Царица Наталья все дела поручила своему брату Льву Кирилловичу Нарышкину, Федору Юрьевичу Ромодановскому и другим боярам из этого рода. Царь Петр полностью отошёл от дел и занимался «потешным флотом» на Плещеевым озере. Записывая своих сыновей в «потешные» московские бояре и, князья фактически создавали новые войска полностью подвластные Петру. Одним из первых был придворный конюх Александр Меншиков, впоследствии великий полководец, а в это время он телохранитель и близкий друг. Очевидец тех времён писал про Меншикова и Петра, что тот иногда «спит в его ногах». Немец Яков Брюс, будущий генерал-фельдмаршал, с братом так же были в «потешном войск».
Наталья Кирилловна Нарышкина. Старинная гравюра 17 века.Неизвестный художник.
На молодого царя оказывали большое влияние шотландец Патрик Гордон и Франц Лефорт, которые после стали одними из самых близких людей. На гравюре выше изображена Царица Наталья Нарышкина, которой народ дал прозвище «медведица». Например, Борис Куракин говорил о ней так «была править некапабель, ума малого». Наталья правила страной как могла при помощи родни, пока сын Петр набирался опыта. Гениальная мать в тяжёлых условиях сохранила жизнь своему сыну и отвоевала для него царский престол. Фактически она вырастила команду соратников своего сын и плеяду блестящих будущих государственных деятелей и полководцев. Именно она сотворила такую яркую личность царя-реформатора, который вошел в историю России как Великий Петр Первый.
После смерти Натальи Кирилловны в 1694 году, начинается новый этап в истории России.
2. Первый Азовский поход Петра
В ранней моей книге «Корел» было рассказано, как Московская Русь при помощи казаков Войска Донского на протяжении многих лет вела упорную борьбу за право обладания южными просторами на Азовском и Чёрном морях. Отсутствие этого прямого выхода лишало Россию огромных возможностей и способности вести грамотную внешнюю политику. В течение последних ста лет с набегами азовских людей, турок и крымских татар из окраинных земель России было угнано в рабство множество простого крестьянского населения. Необходимость противостоять этой охоте за людьми стала еще одной причиной продолжения боевых действий против турецкого засилья. Предпринятые ранее Чигиринские походы Царя Алексея Михайловича и Крымские экспедиции князя Василия Голицына не принесли должных результатов.
Донские Казаки летом 1694 года под руководством станичного атамана Василия Горбунова с отрядом более 900 воинов преследовали вылазку азовцев и аюкаевских калмыков под «окраинные русские города Рыбнаго, Ольшанскаго и Усерда, за разбитие этих неприятелей на реке Лозовке, которая впадает в речку Калитву». Вместе с ними были ногайцы, едисанцы и русские раскольники Левки Маноцкого всего около 400 человек. Эти бандиты наскоком хотели снести казаков, но встретив сопротивление и увидев, что их «многолюдно, дали тыл… а казаки били их и гнали верст с 30 и больше, и многих их побили и переранили, а в полон взяли азовцев 32 человека и привели на Дон». В августе месяце «азовцы» численностью 220 конников с Джегаем агой снова предприняли набег на казачьи городки по реке Хопер и взяли в плен 8 человек и далее продолжили свой поход к Тамбовскому уезду. Донские верховые казаки собрали отряд и нагнали бандитов в междуречье Торсы и Елани недалеко от Тамбова, напав на них и «обратили в бегство, при этом преследовании казаки многих побили и 48 человек взяли в плен».
Казаки, посланные из «хоперских городков, аюкаевых калмыков гнали до Волги не догнали, а перешли те калмыки за Волгу в свои жилища». Эти сведения я нахожу в «распросныя речи» станичного атамана Тимофея Федорова находившегося в октябре месяце с «отпискою с Дона» в Москве.
В грамоте на Дон от октября 1694 года молодые Цари и Великие Князья Иоанн и Петр Алексеевичи выражали удовлетворение и хвалили казаков «за воинские промыслы над неприятелем и за присылку взятых языков, жалуют своим жалованием и милостиво поваляют… воинские промыслы сухим и водным путём чинили и до наших украинных и малороссийских городов их бусурман никогда не допускали и в и в походы за ними шляхами их ходили, а аюкаевых калмык соединение их с азовцами всячески разрывали и отвращали и с конскими табунами и со скотом в Азов их не пропускали… а служба ваша у нас, великих государей, у нашего царского величества, забвенна не будет». Петру в этом году 22 года, Иоанну 28 лет через три месяца он скоропостижно умрет (страдал цингой и болезнью глаз) и власть полностью перейдёт к Петру Алексеевичу. Его дочь Анна Иоанновна впоследствии станет императрицей и будет править Россией после смерти Петра Алексеевича.
Из ениги В.Д.Сухорукова «Историческое описание земли Войска Донского».
Другие сведения о действиях Донских Казаков в этом году на Азовском море нахожу у русского историка Василия Дмитриевича Сухорукова в книге «Историческое описание земли Войска Донского» изданного в Новочеркасске в 1872году. Цитата из этой книги размещена выше.
Хотелось бы здесь сделать отступление и показать читателю картину Ильи Ефимовича Репина «Приезд Царей Иоанна и Петра Алексеевичей на Семеновский потешный двор в сопровождении свиты» на ней изображен Петр, Иоанн перед смертью, а также Матвеев Лефорт и Гордон. Иоанн совсем почти не видит, видно, что он болен и его взор обращён в сторону от речей Петра. Младший брат, увидев множество служащих охотников записал их в потешные полки «излишнюю охоту уничтожить, а расходы и людей употребить в пользу государственную». Здесь мы видим момент обращения Петра к Ивану, а тому уже не до соколиной охоты и потехи доставшейся братьям от их отца Алексея Михайловича.
Приезд Царей Иоанна и Петра Алексеевичей на Семеновский потешный двор в сопровождении свиты. Художник И. Е.Репин.
Помимо Русских Государей на картине два иностранца, на которых необходимо остановиться более подробно и рассказать нашему уважаемому читателю, так как они сыграли большую роль в истории нашей страны.
Шотландец Патрик Гордон появился в России ещё в 1661 году после Чудновской битвы, когда он после ранения, служа полякам, имел надзор над пленными казаками. Там он понял, что Русский народ более близок ему по взглядам на жизнь, на отношение к смерти, на способность преодолевать трудности и не унывать даже, находясь в плену. В Польше находился московский дипломат Леонтьев, с которым и познакомился Гордон по случаю выкупа из плена 2 знатных офицеров. Гордону в то время 26 лет, он молодой офицер и за хорошее обращение с пленными и русскими дипломатами Леонтьев и Крофурд решили пригласить его на русскую службу с заключением контракта на 3 года, назначив хорошее жалование с присвоением звания майор. В России уже в то время служило много шотландцев в том числе и различные дальние родственники Гордона. В сентябре он прибыл в столицу и остановился в немецкой слободе. Первая встреча с царем Алексеем Михайловичем состоялась в селе Коломенском. Царь поблагодарил шотландца за гуманное обращение с русскими военнопленными в Польше и назначил его на службу к своему тестю боярину Илье Даниловичу Милославскому, затем назначен был в полк полковника Джона Крофурд. После бунта стрельцов Патрик получил звание подполковника. Женившись на девице Букговен в 1665 году, по протекции тестя получил звание полковник. Позже он возил грамоту Алексея Михайловича к английскому королю Карлу второму в 1666 году. Далее его служба проходит в Малороссии до 1670 года. В 1677 году при новом царе Феодоре Алексеевиче Патрик Гордон принимает участие в русско-турецкой войне, героически обороняет крепость Чигирин от османских и крымских войск. За оборону Чигирина 20 августа 1678 года Гордона производят в генерал-майоры.
Патрик Гордон. Гравюра 17 века. Художник Г. Афанасьев.
В течение нескольких лет Патрик Гордон (по-русски Петр Иванович) был единственным иностранцем в московской армии, имевшим генеральский чин.
В 1687 и 1689 годах шотландец принял участие в героических, но бесславных Крымских походах под предводительством князя Василия Голицына. Петр Иванович Гордон командовал Бутырским выборным полком. За умелое управление «корпусом» и беспримерную храбрость Гордон был произведен в «полные генералы».
Летом 1689 года сложился заговор стрельцов против молодых царей, целью которого было убийство Петра, разорение Кукуя, истребление иностранцев, уничтожение регулярных полков. Как было описано ранее Московский Царь бежал в Троице-Сергиеву лавру. 4 сентября 1689 года Гордон привел в подмогу Петру из Москвы свой полк и служилых иностранцев: драгун и рейтар. Софья, оставшаяся без войска, была низвержена и заточена в Новодевичий монастырь. Молодой Петр Алексеевич стал фактически полновластным государем. Гордон, назначенный командиром московского гарнизона, вошел в узкий круг ближайших соратников семнадцатилетнего царя, «стал одним из ближайших помощников самодержца в вопросах устройства и обучения войск» на европейский манер. Началось небывалое в московской истории возвышение иностранца, которому в то время было 54 года, а Царю Петру 22 года.
Другой генерал на картине Репина Франц Яковлевич Лефорт. Ещё в 1675 году 20 летний женевец Франц Лефорт отправился в город Нимвеген. Здесь он встретил голландского полковника Якова ван Фростена, набиравшего от имени царя Алексея Михайловича охотников для военной службы в Московии. Обещание чина капитана, мечты о карьере, высоком подтолкнули Лефорта на прибытие в составе 14 офицеров в Архангельск. На следующий год он приехал в Москву и подал заявление в Посольский приказ, но через некоторое время получил отказ и поселился в Немецкой слободе на Кукуе, которая к тому времени насчитывала до 250 дворов.
Здесь селились со своими семьями офицеры полков нового строя, купцы, врачи, аптекари, учителя, художники, инженеры. Большинство жителей слободы были лютеранами. Имелась и реформатская церковь со школой при ней. В слободе жили представители разных национальностей – немцы, англичане, шотландцы. Через знакомых общительный Лефорт познакомился с влиятельными при русском дворе шотландцами – полковниками Павлом Менезиусом и Патриком Гордоном. В 1678 г. Лефорт женился на Елизавете Сугэ, родственницы полковника Исаака ван Буковена. В этом же году он был принят на военную службу. В Иноземном приказе в чине капитана, ему было выдано первое жалованье в виде материи «десять аршин одноцветной узорчатой камки». После обороны Чигирина он остался в Киеве.
Главнокомандующим украинским корпусом был назначен князь В. В. Голицын, а начальником киевского гарнизона генерал-майор Патрик Гордон. Два с половиной года провел Франц Лефорт на Днепре. Со своей ротой в 1200 человек, он принимал активное участие в стычках с татарами. После заключения Бахчисарайского мира с Турцией в 1681 года 26 летний Лефорт возвратился в Москву и подал прошение об отпуске в Женеву к родным. Он старался распространить выгодное понятие о России, утверждая, что именно там можно составить себе очень хорошую карьеру и возвыситься военной службой. По этой причине он пытался уговорить своих родственников и друзей отправиться с ним в Москву. На следующий год Лефорт получил от Сената Женевы увольнительное свидетельство на службу в России с чрезвычайно лестными отзывами о его деловых качествах. В 1682 году состоялся торжественный прием датского посольства царями недалеко от Троице-Сергиева монастыря. Лефорт присутствовал на аудиенции и был допущен к целованию монарших рук. Только здесь он в первый раз увидел царя Петра Алексеевича.
В связи с окончанием войны весной 1682 года состоялся указ об увольнении иностранных офицеров. Численность подведомственных Иноземскому приказу иноземцев была сокращена более чем в пять раз. Лефорт был оставлен на военной службе. 29 июня 1683 г. в день именин царя Петра он получил чин майора, а 29 августа того же года к именинам царя Ивана – подполковника. Ему покровительствовал начальник Приказа казанского дворца князь Борис Голицын. Он, как и его брат, отличался приязнью к иноземцам и первым «начал с офицерами и купцами иноземными обходиться». Возможно Борис Голицын, весьма близкий в то время к молодому Царю Петру, способствовал впоследствии его сближению с Лефортом. В столице он жил в своем богатом доме на берегу Яузы в Немецкой слободе. «Другого, лучше устроенного, здесь нет», – хвастался он матери. Обходительность и любезность женевца привлекали в его дом многочисленных именитых гостей. Однажды на приеме в честь национального праздника Женевской республики 12 декабря 1684 г. присутствовал князь Борис Александрович Голицын, представители русской знати и дипломаты. Вообще «московские бояре» нередко заезжали к Лефорту покурить трубку, до которой хозяин был большой охотник.
В 1685 г. полк Ф. Лефорта в составе корпуса Патрика Гордона был отправлен на Украину и принял участие в ряде стычек с крымскими татарами. Вскоре женевец был переведен в корпус генерала В. А. Змеева, где он командовал батальоном. В апреле 1686 г. Россия заключила Вечный мир с Польшей на условии возобновления военных действий против Турции и Крымского ханства. Главнокомандующим русской армией был назначен благоволивший Лефорту князь Василий Васильевич Голицын. В 1689 году после Крымских походов он был произведен в полковники.
Благоволивший иностранцам, молодой царь Петр с начала девяностых годов зачастил в Немецкую слободу. Петра привлекал там невиданный в России уклад общественной и семейной жизни, где женщины пользовались равными правами с мужчинами, были образованны и не сидели взаперти, а дети обучались в школах специально приглашенными из германских земель преподавателями.
Здесь постоянно устраивались музыкальные и театральные представления, танцы, маскарады, в которых участвовали представители всех поколений. Такой жизни молодой Петр, живший в Кремле еще не видел, и в эту атмосферу царь погрузился с головой. Одним из путеводителей его на пути знакомства с западным укладом стал 35 летний женевец Франц Яковлевич Лефорт.
Франц Лефорт. Гравюра 17 века. Художник Г. Афанасьев.
Первое посещение Царем дома Лефорта относится к 3 сентября 1690 г. С тех пор Петр часто оставался у него с обеда до вечера, а иногда и ночевал. В 1691 г. Лефорт прочно занял место царского любимца. Лефорт называл его теперь не иначе, как «notre grand empreur» – «наш великий император», что очень льстило Перу. По случаю рождения царевича Алексея Петровича женевец был произведен в генерал-майоры, а в сентябре 1691 г. в генерал-лейтенанты. 29 июня 1693 г. в день именин Петра состоялось пожалование Лефорта в полные генералы.
Здесь уместно поставить вопрос: «Почему Петр сблизился именно с Лефортом»? Из документов известен отзыв князя Бориса Куракина: «…Лефорт был человек забавной и роскошной или, назвать, дебошан францусской… денно и нощно был в забавах, супе, балы, банкеты, картежная игра, дебош с дамами и питье непрестанное, оттого и умер…». Франц Лефорт, утверждал далее Куракин, подразумевая любовь Петра к Анне Монс, «пришел в крайнюю милость и конфиденцию интриг амурных». Именно в гостеприимном доме Лефорта молодой 21 летний Царь Петр научился обходиться с иноземными дамами, и здесь «амур первый начал быть». Этот отзыв тем не менее опровергается многими свидетельствами современников, в отличие от Петра женевец Франц Лефорт никогда не напивался до помрачения рассудка, тем более, что в Немецкой слободе употреблялись в основном виноградные вина. Женевец знал в разной степени французский, итальянский, английский, голландский, немецкий языки, говорил по-русски, чем не могли похвастаться многие жители Немецкой слободы. Лефорт был человек светский, образованный, обладал гибкостью ума, веселым характером и трудолюбием, за что его и приблизил к себе Петр.
В 1691 г. племянник Лефорта – Франц Сенебье писал своей матери: «Его царское величество очень его любит и ценит его выше, чем какого-либо другого иноземца.
Его чрезвычайно любит также вся знать и все иностранцы. При дворе только и говорят о его величестве и о Лефорте. Они неразлучны. Его величество часто посещает его и два или три раза в неделю у него обедает. Оба они одинаково высокого роста с тою разницею, что его величество немного выше и не так силен, как генерал. Это – монарх двадцати лет, у которого есть уже два принца. Он часто появляется во французском платье, подобно г. Лефорту. Последний в такой высокой милости у его величества, что имеет при дворе великую силу. Он оказал большие заслуги и обладает выдающимися качествами. Пока Москва остается Москвою, не было в ней иностранца, который пользовался бы таким могуществом. Он приобрел бы большое состояние, если бы не был так великодушен. Верно, конечно, что благодаря этому качеству он достиг такой высокой ступени. Его величество делает ему значительные подарки».
Сам Лефорт вот так писал своей матери о Петре: «Это благороднейший и великодушнейший монарх, какого только можно найти. Наружность его благообразна, он обладает несравненным умом, и притом отличный солдат. Ему двадцать первый год, он очень любит иностранцев. Неоднократно говорил он мне, что желал бы, чтобы я съездил повидаться с вами, но ему было бы тяжело отпустить меня».
В 1693 г. Лефорт вел переписку с амстердамским бургомистром Н. Витсеном по поводу постройки для царя военного корабля. Для его встречи 1 мая 1694 г. Петр отправился в Архангельск. 29 апреля в доме Лефорта был дан прощальный обед. Вот цитата из письма Лефорта родным: «Его величество оказал мне честь, обедал, а затем ужинал у меня. Приглашен был весь двор, то есть князья и бояре. В большой зале, которую я построил благодаря щедротам его царского величества, разместились вдоль окон более двухсот человек. Солдаты, которые должны были ехать с нами, были угощены после обеда, и было выпито за счастливое путешествие его царского величества. Присутствовало также и дамское общество, иностранное или немецкое, но не танцевали вследствие траура по царице-матери. Собираясь около полуночи уехать, его царское величество приказал мне оставаться до вторника, чтобы отправить все общество».
