Buch lesen: «Падение Кремля. Воспоминания о будущем», Seite 7
Глава двенадцатая
– Ну, что ж, приступаем ко второму этапу: будем овладевать властью на местах. Где – «по взаимной любви», где – по односторонней. Вопросы?
Вожак обвёл взглядом «ближний круг». «Ближний круг» отрицательно мотнул головой. Коллективной.
– Тогда – за дело!
…Вскоре по всему Приморскому краю – а за ним по землям соседей – прокатилась волна «народного гнева». В одних случаях причиной его явились систематические перебои в предоставлении коммунальных услуг, в других – хронические невыплаты пенсий, пособий и заработной платы.
По странному стечению обстоятельств, акции гражданского неповиновения имели место исключительно на территории тех административных образований, где у власти всё ещё пребывали ставленники Кремля, пусть и теснимые снизу людьми «Структуры».
Массам было и невдомёк, что перебои и невыплаты явились не только следствием бездействия властей, хотя это обстоятельство и являлось определяющим. Пособили «родной власти» и люди «Структуры». Последняя успешно переняла опыт «демократии» по части организации «стихийных бедствий». Хотя бы того же самого «внезапного» исчезновения с полок магазинов тех или иных – а то и всех разом – продуктов питания.
На фоне перманентной растерянности местных администраций, пытавшихся, как обычно, опереться на «костыли» из милицейских дубинок, активизировались «неведомые силы». Одно за другим, они стали организовывать благотворительные мероприятия, как то: реализация продовольствия и ширпотреба по сниженным ценам; раздача бесплатно того же ассортимента неимущим по точно отработанным спискам; разовые выплаты надбавок к пенсиям и пособиям – и так далее, и тому подобное. И всё это проводилось от имени неких «сторонников восстановления Советской власти».
Плебс, который «думает» исключительно животом, адекватно отреагировал на заботу: здравицами в честь «Структуры» и пожеланием «реконкисты». А когда в газетах и по телевидению началась массированная «зачистка» мозгов обывателя, вопрос о власти уже стоял…. как вопрос о власти.
Митинги, пикеты и забастовки стали обычным явлением. Но «экстремальные условия» отнюдь не стали экстремальными для желудков митингующих, пикетчиков и забастовщиков: трёхразовому горячему питанию они подвергались в строго определённое время.
С каждым днём требования протестующего электората становились всё более радикальными. Вопрос уже вышел далеко за пределы исторического «Хлеба и зрелищ!» Посулы власти на фоне пожертвований «Структуры» выглядели жалкими подачками: для «работы с населением» «Структура» заблаговременно учредила специальный фонд за счёт «пожертвований» бизнесменов.
Полиция, ОМОН и даже спецназ благоразумно воздерживались от вмешательства в «конфликт власти и народа». Держа «нос по ветру», они первыми учуяли «новые веяния». Но одной демонстрацией «обоняния» дело не ограничилось: руководство всех городских и районных отделов и управлений заявило о своей солидарности с протестующим народом. Чуть позже, на секретных встречах с представителями «Структуры», оно же заверило их в своей лояльности. За что и было поставлено на довольствие.
Параллельно с этим, людьми «Структуры» велась активная «разъяснительная» работа с представителями депутатского корпуса и исполнительной власти. Методы были избирательными – в зависимости от степени «подготовленности» «собеседника» к «предметному разговору».
Для некоторых «особо неподготовленных» беседы эти заканчивались трагически: у всех них одновременно не выдерживало сердце. Прямо «сгорали на работе». Зато другие, будучи оперативно осведомлены об этих прискорбных фактах, уже не проявляли ни тугодумия, ни ещё более опасного упрямства.
Вскоре законодательные собрания краёв и областей дружно, как по команде, объявили о самороспуске. Тут же были назначены даты новых выборов – в предельно сжатые сроки. В самом деле, чего канителиться?..
…Глава Администрации ещё раз перечитал аналитическую записку. Медленно, чуть ли не «по складам». Пока он знакомился с событиями на востоке посредством телевидения, в душе его не возникало тревожных ощущений: всё шло по плану. «Освежение» кадров после «зачистки» территорий вполне укладывалась в русло его договорённостей с Вожаком.
Но сейчас душа его дрогнула. Впервые с начала операции. И не по причине «закравшихся в неё сомнений». Потому, что это уже были не сомнения, но анализ: а всё ли идёт так, как должно? Не ошибается ли он в оценке событий? Основания для самообличения – пусть и вполне умеренного – имелись: уж больно активно «Структура» начала прибирать власть к рукам.
Теперь он ясно видел «отдельные» нестыковки с планом. «Структура» вышла за рамки договорённостей – и не скрывала этого. Отъём власти на местах стал очевиден. И не под «триколором» с двуглавым уродцем на нём. И это уже были не организованные им «победы» умеренных коммунистов на региональных выборах – и даже не образование бутафорского «красного пояса», также сработанного «закройщиками» Администрации. Речь шла об утрате власти на территориях, которые были не просто самодостаточными, но и являлись донорами России. Её кормильцами и поильцами.
Результаты анализа были столь неутешительными, что Глава не удержался от того, чтобы не поделиться «радостью с ближним». И, смахнув пот со лба, он взялся за трубку телефона. С золочёным двуглавым орлом «на фасаде».
… – И здесь нет покоя!
Президент и не думал скрывать «радости»: на пару дней – под видом «поездки по регионам» – он вырвался на горнолыжную базу в Сочи, когда-то построенную «для народа» – из Кремля – под первую на территории страны зимнюю Олимпиаду. Хотел покататься – и вот, на тебе: «покатался»!
– Ну, что, там, у тебя ещё стряслось?
– «У нас».
Глава Администрации не «зажилил радость». И так качественно это у него получилось, что на том конце правительственной линии послышалось нервное сопение.
– Теракт? В Чечне?
Глава болезненно поморщился: неужели у Президента мысли до сих пор работают только «в одну сторону»?
Паузы, затраченной Главой на ужимки в адрес Президента, хватило для того, чтобы босс тут же уточнил:
– Что: в Москве?!
Поняв, что опять он – не «в цвет», Президент оставил «угадайку» и честно крикнул в трубку:
– Ты, что, инфаркта моего добиваешься?!
– Информация не для телефона.
Если Глава и не добивался инфаркта, то делал всё для того, чтобы он у Президента был. Неважно: волей или неволей. В трубке послышался стон: боссу, спортсмену-«многостаночнику», стало плохо. Он понял, что радужные надежды на необременительное объяснение звонка умирают. Вместе с надеждами на всего лишь второй на неделе отдых в горах.
– Покатался…
Завершив стоны, он тяжело посопел в трубку – и раздражённо заключил:
– Да, ты великий мастер по части утешения!.. Ладно, прилетай… Но я – всё ещё в регионах! Понял?
Положив трубку, Глава Администрации тут же нажал кнопку звонка. На пороге неслышно вырос дежурный помощник.
– Готовьте самолёт. Вылет через час.
…Через три часа Президент и Глава уже прогуливались по «президентской» дорожке горнолыжного курорта. Ничто не мешало прогулке и никто: даже охрана была рассредоточена так, чтобы Президент и его гость и в армейский бинокль не смогли разглядеть их.
– Ну? – распорядился куда-то в сторону Президент.
Когда Глава закончил свой краткий, но беспощадно содержательный доклад, Президент «отклеил» взгляд от дорожки, и медленно перевёл его на докладчика. В его бесцветных водянистых глазах мужественно «звучало» «SOS!».
– И что ты предполагаешь?
Глава ответил после непродолжительной паузы, намеренно учинённой «в профилактических целях». Якобы тщательный подбор слов обеспечивал «доводку босса до готовности».
– Думаю, что Вожак начинает нас переигрывать.
– Ты хочешь сказать…
Президент выразительно уставился на гостя. Тот не менее выразительно поник головой.
– Но ведь ты буквально на днях уверял меня в том, что всё идёт по плану?! По твоему плану?!
Президент уже не считал нужным сдерживаться. В конце концов – не в телевизоре: некому себя подавать.
– Куда же Вы все глядели: ты и твои люди на местах?
Старательно «любуясь природой», Глава молча пережидал вспышку «высочайшего» гнева. Он не сомневался в том, что за этим непременно последует «призыв о помощи» – и очень скоро. И поэтому он не торопился с оправданиями.
– Может, твои информаторы «накручивают»!? Может, они превратно истолковывают события?
По традиции, Президент уже начал цепляться за «соломинки», необоснованно возводя их в чин спасательного круга.
– Или сам ты руководствуешься принципом: «Лучше перебдеть, чем недобдеть!»
Глава Администрации красноречиво покосился на босса: ох, уж, эти вожди! Как же им нравится жить иллюзиями – и как же они не хотят «мордой об это самое»! В смысле: лицом к лицу – с правдой.
– Нет, господин Президент: опасность – вполне реальная. Мы просто обязаны трезво оценить её и предпринять ответные, а даст Бог – и упреждающие шаги.
– Слушаю тебя.
Как и предполагал Глава, Президент не затянул переход к стадии «призыва о помощи». Свидетельством тому были и новые интонации в голосе, и его «жизнерадостный» взгляд.
Глава открыл папку и, вынув из неё одинокий лист бумаги, протянул его Президенту: больше листа тот не усваивал за раз.
– Я тут набросал план мероприятий. Прошу ознакомиться и санкционировать.
Президент начал читать, но, пробежав глазами несколько первых строк, испуганно замахал руками:
– Ты что?! Это же фактическое признания двоевластия! Семнадцатый век: Пётр и Иван! Запад сразу же всё поймёт!
– А разве нас Запад свергает?
«Подстреленный доводом», Всенародноизбранный пошатнулся.
– Да, но… нет! На это я пойти не могу! Во всяком случае, сейчас.
План вернулся автору. Принимая бумагу, тот усмехнулся одним лишь текстом.
– Не смею настаивать… Бывает и так, что шапке Мономаха начинают предпочитать «гражданский» убор…
Намёк был понят. Посредством напряжённого сопения. Но русский «авось» оказался сильнее.
– У тебя там есть пункт о противодействии легальными путями…
По причине деликатности момента Президент старательно не смотрел на Главу, который, словно нарочно – а, скорее всего, так и было – избыточно верноподданно поедал глазами начальство.
– Я не имею в виду «восстановление конституционного порядка» силами ВВ: я говорю о выборах.
– ???
– Мы пошлём туда своих кандидатов – из числа местных уроженцев, работающих сейчас в Москве и Питере. К местным, сам знаешь, на местах и отношение другое. Местное.
– И как мы их «внедрим»? – в который уже раз позволил себе лишнего Глава. Но Президент не стал округлять глаз – по причине их недоступности взгляду собеседника.
– Обыкновенно внедрим: организуем мощную агитацию по телевидению, зашлём «голосуев», обработаем «пипл»! «Как внедрим»!
– Мощную, немо́щную, н́емощную, и вообще никакую агитацию по телевидению мы там не организуем!
«Чаша терпения» Президента уже переполнилась – и он изготовился к излиянию. Но Глава почему-то не ухмыльнулся, и это спасло его от получения замечания «сверху».
– Мы можем её организовать только здесь, в Центре. К сожалению, все каналы телевидения на местах находятся под контролем «Структуры». Овладеть нашим телевидением, как Вы знаете, не проблема: «всегда готово». И не как тот пионер: к акту любви. Поэтому все «идейно незрелые» передачи из Москвы на местах тут же перекрываются «идеологически безупречными» фильмами, мультфильмами, концертами…
– А вот, кстати, насчёт концертов…
Похоронив – при деятельном участии Главы – одну идею, Президент немедленно принялся за другую.
– …Если мы не можем использовать телевидение, то ничто не мешает нам использовать «звёзд эстрады», так сказать, вживую! На местах! Воспользуемся опытом предшественника! Помнишь: «Голосуй или проиграешь!» Стимулируем этих «голосуев» приличными гонорарами – и зашлём их по примеру агитбригад времён Великой Отечественной!
Глава Администрации и не хотел уже вывешивать усмешку, да она не спросилась. Уж «слишком уместным» выглядело сравнение.
– Вы забываете, Господин Президент, какой нынче на дворе год…
– И какой нынче на дворе?
– Не девяносто шестой! И давно уже!
– Не понял?
– «Структура» – не КПР. В том числе – и по части наличия козырей.
– Ну?
Президент был непохож сам на себя: лаконичен. И обычно это не сулило «получателям» ничего хорошего. Но Глава уже пристроился к «хранителям гордого терпенья».
– Не станем же мы через всю страну отправлять на Восток эшелоны «с подарками» избирателю? Да и с подбрасыванием деньжат тоже ничего не выйдет: «Структура подбрасывает лучше и больше.
– … твою мать!
Вот теперь это был подлинный Президент – не его «телевизионный двойник для массового потребления». Он «обронил маску» и не торопился водворять её на место.
– На кой х… мы тогда, денежка к денежке, собирали этот хренов Стабфонд? На кой х… чахли над ним, как тот царь Кащей? На кой, я тебе, спрашиваю, х…, если сегодня мы не можем пустить его в дело? Он ведь и создавался «на всякий пожарный случай»! И этот случай – не «пожар мировой войны», а «пожар в собственном доме»!
Президент ещё и не начал матюкаться, а Глава же выключил усмешку: «всему своё время, и время всякой вещи под небом». Дракон – не обязательно для того, чтобы его «драконить». На свою же задницу.
– Я полностью согласен с Вами, господин Президент – в части обозначенных Вами целей создания Фонда.
Глава перешёл на язык себя, «телевизионного».
– И мы, конечно, будем расходовать его средства именно на эти цели. Мы можем и сейчас использовать часть этих денег для работы с избирателем на востоке страны. Но я хотел бы, господин Президент, чтобы между нами не было недопонимания по этому вопросу. Я хотел бы, чтобы также не было и места иллюзиям… ненужным и опасным.
Одними глазами Президент немедленно «озвучил» вопрос. Глава также не стал медлить – уже с ответом.
– Я имею в виду иллюзию о возможности разрешения ситуации при помощи денег. Именно иллюзию. Во-первых, не можем же мы эти деньги повезти туда в мешках и раздавать прохожим на улице? Значит, надо использовать легальные источники выплаты: пенсионный фонд, сберкассы, собес, банки. А их услугами мы сегодня воспользоваться не сможем: вотчина «Структуры». А во-вторых, «Структура» может запросто «приватизировать» нашу щедрость. Вот будет хохоту-то – уже не нашего с Вами!
Глава перевёл дыхание и сочувственно посмотрел на Президента, уже основательно «полинявшего» от его речей. «Горнолыжного настроения» у сановного «горнолыжника» – как не бывало.
– Но что-то же надо делать?!
Умоляющие глаза Президента… правильно: «умоляли» Главу. Видел бы его сейчас хоть кто-нибудь из тех, кто некогда повторял следом за эстрадным шутом: «В чистом поле – система „Град“, За нами – … „этот“ и Сталинград!»
– Так я Вам и говорю, что…
– Нет-нет!
Президент даже не позволил оратору «сказать, что…»
– Только не это! То есть, я хотел сказать… не сейчас… потом… В общем… засылай «голосуев»…
Глава тринадцатая
В самолёте, забитом «под завязку» представителями попсовой богемы, царило не просто оживление – неподдельный энтузиазм и даже восторг. «Звёзды» российской «попсы» были счастливы оказанным им доверием представлять интересы власти: доверие было платным. Цифры озвученных гонораров только добавляли энтузиазма.
Правда, не все обитатели эстрадных подмостков согласились принять участие в вояже. Нашлись и «отщепенцы», которые осмелились нагло заявить о том, что артист должен продаваться только на сцене. И продавать только свой труд – не душу. Но глас «моралистов от эстрады», как ему и положено, «вопиял в пустыне»: «агитбригадовцам» нечего было продавать. Свои души они давно уже заложили и перезаложили. Те, у кого они имелись.
Поэтому «оппортунистов» быстро «заклеймили» и «пригвоздили» – и теперь в огромном чреве роскошного «Боинга» находились только единомышленники. Только соратники по борьбе за доступ к кремлёвской кормушке и многообещающей благосклонности «обитателей поднебесья».
Рекой лилось французское шампанское и русская водка! Хватив стакан, над креслом двухметрово вырос один из «заслуженных голосуев», ветеран всех призывов «демократической» власти. Это был смазливый мужик с завитыми и напомаженными волосами, сделавший себе карьеру посредством женитьбы на бесформенной «суперстар», годящейся ему по возрасту в матери.
– Господа, поможем родной власти в очередной раз отвратить нашего хама от коммунистических погремушек – и она не останется неблагодарной!
«Господа» одобрительным рёвом дружно откликнулись на «патриотический» призыв «голосуя-запевалы».
Спиртное и дифирамбы друг другу и «родной» власти лились до тех пор, пока стюардесса, преодолевая смущёние и страх, не объявила, что самолёт не может совершить посадку «метеоусловиями аэропорта назначения».
– Ну, сядем в другом – не всё ли равно, откуда начинать «окормлять» «пипл»! – под бурные рукоплескания «собратьев-голосуев» объявил «Запевала». Застолье продолжилось.
Но и в другом аэропорту сесть также не удалось. Как и в третьем, и в четвёртом. И всё по той же причине: «метеоусловиями аэропорта назначения». Хотя за стеклом иллюминатора ясно виделось безоблачное небо, ярко сияло солнце и явно не предполагалось осадков.
Вот только тут «активисты» борьбы за избирателя поняли, что ввиду чистого неба дело нечисто. Но задание есть задание. Выполнение его стимулировали и коробки с гонорарами, которые путешествовали вместе со «звёздами». Большие были коробки. Тяжёлые. Отступать было некуда – позади Москва с её беспощадными чиновниками, безжалостными киллерами и страшным будущим без «бабла» и себя в телевизоре.
И тогда Руководитель Акции, игнорируя недовольные возгласы капризных «звёзд», решил воспользоваться услугами наземного транспорта. «Боинг» совершил посадку на полосу одного из чудом уцелевших аэродромов военно-транспортной авиации. Как в сказке – а точнее, по согласованию с военным командованием – в «чистое поле» подали автобусы. И заметно утратившие «боевой» пыл мастера вокально-телесного жанра продолжили свой путь уже в полном молчании.
Путь оказался недальним: на границе края автобусы остановили непонятно, чьи, кордоны.
– В чём дело?
Руководитель Акции попытался исполнить роль Конька-Горбунка. В части увеличения объёма грудной клетки и изрыгания пламени.
– Вы понимаете, чем вы рискуете?
– Понимаю: гораздо меньшим, чем Вы, – спокойно парировал его довод Один из Тех, Кто по ту сторону шлагбаума. – Потому что я рискую, в худшем случае, местом, а вы – жизнью.
В первое мгновение Руководитель просто смотрел на визави: ещё «не дошло». Но уже во второе мгновение он «работал» с широко распахнутыми глазами: пошла мысль. И совсем даже не радостная.
– Рад приветствовать начало процесса, – ухмыльнулся страж, и тут же постановил приговор. – По всему краю объявлен карантин в связи с угрозой масштабной эпидемии «скотского гриппа».
Мертвенная бледность саваном упала на лицо Руководителя. То же самое произошло и с некогда размалёванными физиономиями его подопечных.
– Впрочем, если Вы хотите продолжить свой путь…
Человек по ту сторону шлагбаума доброжелательно улыбнулся Руководителю.
…то я, конечно, не смею настаивать. Тем более что Вы вооружены таким грозным оружием: мандатом «из самих Администрации Президента»! Жаль, что не могу предложить гида: разбежались! Но Вы и так сориентируетесь – по тушам и телам. Не убирали пока: ждём сельхозавиацию с негашёной известью. Потому, что дезактиваторы отказались от наземного транспорта. Говорят: «Мы – не самоубийцы!»
Он выразительно покосился на автобус «голосуев», и, отступив в сторону, махнул рукой подчинённым. Те взялись за шлагбаум. Едва заскрипел механизм, Руководитель, глаза которого были уже настежь распахнуты «просветлением», схватил «пограничника» за рукав.
– Нет-нет, – затарахтел он срывающимся голосом, – постойте! Дайте подумать…
И он начал думать. Это выражалось в нечленораздельном бормотании, округлении глаз и взлохмачивании пятернёй давно уже не шевелюры.
– Вы правы: не стоит рисковать людьми… Если бы я был один… а так…
Это были речи не мальчика. И даже не мужа, но мужественного мужа. Мужа, и в тяжелую минуту думающего о себе лишь посредством мыслей о тех, от кого зависит перспектива и дальше оставаться мыслителем. По принципу «cogito ergo sum». «Я мыслю – значит, я существую».
Человек по ту сторону шлагбаума, к которому руководитель обращался за сочувствием и санкцией, неопределённо пожал плечами. Так сказать: «воля Ваша – а мы завсегда с нашим удовольствием!»
Дрожащей ладонью Руководитель утёр «полотняное» лицо. Он понимал, что ответ за срыв «операции» ему придётся держать перед самим Главой Администрации. Мысль об этом заставляла не торопиться с решением. Конечно, лучше бы не торопиться в спокойной обстановке, но приходилось «брать то, что дают». И забегали мысли в воспалённых мозгах Руководителя. Итог: купюры и доверие Кремля – за продолжение, жизнь – против.
После долгой и напряжённой паузы, «обозрев» незрячими глазами безбрежные просторы тундры, Руководитель мужественно дрогнул голосом:
– А что дальше по трассе?.. Ну, какова обстановка?
– Посты до самого Тихого океана, – бесстрастным голосом ответил Человек по ту сторону шлагбаума. – Сказано же: эпидемия…
По получению информации Руководитель даже как-то захотел умереть. Временно. И не от пандемии: от сердечного приступа. Или кровоизлияния в мозг. Так сказать, «пасть на посту» – и обеспечить себе не выговор, а местечко, если не на Новодевичьем, то хотя бы на Ваганьковском. Но, как назло, в мозги стучало одно и то же: «Моя Марусечка, а жить так хочется!»
И тогда он передумал умирать. Даже на посту. Вместо этого он захотел попросить у Человека-шлагбаума справку о том, что артисты не смогли добраться до места назначения в силу форс-мажорных обстоятельств – в скобках: эпидемия «скотского гриппа». Но потом трезво рассудил, что даже если такая справка и будет выдана, то только с этого КПП. А с остальных ему предложат истребовать лично. Во всяком случае, сам бы он, будь на месте этого «шлагбаума», так бы и поступил.
В конце концов, так и не избавившись от камня на душе, он посчитал истребование такой бумажки нецелесообразным. Надеясь больше на заступничество Всевышнего, чем на милосердие Главы Администрации, Руководитель дал команду «голосуям» загружаться обратно в автобусы…
…Через три дня невыносимых кочевых страданий, намотав сотни километров по тундре и тайге, преодолев многочисленные естественные – и неестественные – преграды, несостоявшиеся «голосуи» добрались до какого-то заброшенного полустанка. Здесь им удалось, наконец, сесть в один из поездов, идущих в западном направлении. Правда, не до самой Москвы: предстояло ещё несколько мучительных пересадок. Но измождённые «звёзды», похудевшие, почерневшие, растерявшие весь наличный гламур, были рады и такой возможности спастись «из варварства» той самой России, имя которой так приятно скандировать, расположившись в уютных креслах заграничных дворцов спорта…
…Недоумевая, Глава Администрации вертел в руках бланк срочной телеграммы, отправленной с какого-то Богом забытого полустанка.
– Что за чёрт? «Миссия невыполнима зпт эпидемией скотского гриппа самого океана тчк».
Как и положено, не поняв, он ещё раз вернулся к тексту.
– «Миссия невыполнима…» Что, дядя: американских боевиков насмотрелся? «Эпидемией скотского гриппа…» «Скотского гриппа»… Что ещё за зверь, такой?
Рука сама потянулась к трубке одного из аппаратов правительственной связи.
– Герр лейб-медик? Здоро́во. У меня к тебе вопрос как к министру здравоохранения: что это за «скотский грипп», такой?
– Какой?! – всей гаммой интонаций, выражающих недоумение, отозвалась трубка.
– Да не «какой», а «такой»! – раздражённо повысил голос Администратор. Как специалист по части ответов, он считал неприемлемой для себя роль «почемучки» – а тут, ещё, такой вопрос! – «Скотский»!
В разговоре наступила пауза: на том конце трубки, видимо, напряжённо искали ответ. Или, что вероятней, сочиняли его. Наконец, послышался голос абонента.
– Чёрт его знает… – честно признался Министр. – Может, какая-то неизвестная мутация вируса. Этот проклятый вирус изменяется каждый день – и не уследишь! Вчера – «птичий», сегодня – «скотский», а завтра ещё какой-нибудь… вот…
К чести Министра, он не стал продвигать версию. И, будь Глава рядовым обывателем, этот ответ его наверняка бы удовлетворил. Но он не был рядовым обывателем. И поэтому ему требовались более веские доказательства, чем предположения – пусть даже и самого министра – об очередной мутации коварного вируса.
Раздражённо бросив трубку на рычаг, Глава задумался. Выходить на Президента с такой информацией было неразумно: разорётся и, как всегда, ударится в панику. И хорошо ещё, если только собой. Глава уже соображал, что к чему, но ему требовалось ещё одно, последнее доказательство. Железное доказательство своей правоты.
Он тут же поднял трубку аппарата, на котором поблёскивала золотом табличка «Председатель Государственной Думы». Не успел он ещё и рта открыть, как с того конца провода его уже приветствовали и даже интересовались здоровьем.
Глава иронически усмехнулся: Председатель Госдумы и одновременно глава Центрального совета ВЕПРя, в своём «партийном товариществе» систематически переходил грань разумного. Но сейчас это могло пригодится.
– Слушай, Председатель…
Он и не собирался церемониться с «обслуживающим персоналом», пусть тот и номинально – «человек номер четыре» в государстве. Да и подобный стиль обращения всегда дисциплинировал «товарища». А тому сейчас требовалось проникнуться ответственностью момента.
– … мне нужно, чтобы ты сегодня же отправил за Урал группу своих депутатов.
– Своих? – «понимающе» уточнил абонент. – То есть, «наших»?
– Ну, зачем так прямолинейно…
Глава Администрации поморщился: уж слишком наглядно Председатель Госдумы демонстрировал свою «непредвзятость». Это нехорошо смотрелось – и столь же нехорошо слушалось – даже при общении наедине.
– Я имел в виду: депутатов Госдумы. Поэтому можешь включить в состав группы… ну, хотя бы парочку-другую представителей МЗР.
«Главный иезуит российской политики» не зря «торговал» «пополнение». Главный фигляр страны, Сын Своего Отца и его «партия» «Мы – за русских», сокращённо – МЗР, активно и небесполезно подъедалась у кремлёвского корыта. За «неумный» язык ССО партию неоднократно предполагалось «сократить». Но у неё был один немаловажный плюс: на этих «народных избранников» Кремль всегда мог положиться. И «ложился».
– Не возражаю и против ПУКа: народ там, в большинстве своём – здравомыслящий. «Политику партии и правительства понимает правильно».
– Будет исполнено! – с энтузиазмом отозвалась трубка. – Сегодня же засылаю!..
…Весь вечер этого дня и весь день следующий Глава, занимаясь бесконечной «текучкой», нет-нет, да и поглядывал в сторону ряда с телефонными аппаратами. Сам же звонить Председателю Госдумы он и не думал: «каждый сверчок знай свой шесток».
Долгожданный звонок раздался только на третий день.
– Они застряли, – после необычайно сухого приветствия коротко доложил Председатель. Голос его был исполнен почти «некрологовой» скорби.
– Что так? – с неподражаемым «сочувствием» поинтересовался Главный Администратор. Поинтересовался лишь для того, чтобы отвести душу: он уже «как-то» догадался о причине.
– Нелётная погода по всему маршруту.
– Надо же! – немножко перебирая «со специями», удивился Глава. – «По всему маршруту»?!
Председатель изо всех сил старался принимать Главу за «друга и товарища».
– Поездом также не получается: забастовка железнодорожников.
– А за эпидемию речи не было?
– За эпидемию?
Слышно было, как спикер напряжённо сопит, пытаясь разгадать один из бесчисленных ребусов Главного Администратора. Наитием профессионального «царедворца» он уже чувствовал в его словах неясный пока ещё подвох.
– Какую?
Глава Администрации хмыкнул в трубку.
– Ну, например – гриппа. «Скотского».
– «Скотского»?! Да-да, что-то такое, действительно, было!
«Законодатель» решил, что политическому деятелю, в принадлежности к которым его каждый день убеждало телевидение, не к лицу демонстрировать неосведомлённость. Однако на всякий случай он «умерился» и поспешно добавил:
– Но об эпидемии речи не было… Так – единичные случаи…
Администратор перестал веселиться: в каждой шутке – лишь доля шутки.
– Ладно, и на том спасибо… Как вернутся твои «герои», всех приставь… Тьфу ты…
Он чуть было не сказал: «к корыту!»
– … представь к поощрению в размере оклада. И дай им недельку отдыха – именно столько они и будут добираться до Москвы… если повезёт!
Глава неспроста озадачил Спикера. Не далее, как сегодня утром, не сразу опознанным Руководителем акции он уже был осведомлён обо всех приключениях «голосуев». Вряд ли приключения депутатов по части драматизма должны были уступать тем, что выпали на долю мастеров «торговали телом и голосом».
Положив трубку, Администратор отступил от сценария: не стал вздыхать и задумываться. Вместо этого он тут же снял другую трубку – с аппарата с золотым двуглавым гербом на корпусе.
– Здравия желаю. Прошу немедленной аудиенции.
Через пять минут он уже входил в кабинет Президента…
