Buch lesen: «Навигаторы. Кадет», Seite 23
Глава 16
Рэн
Те полгода, что я провёл в одиночестве на планете, мне зачли как службу на маяке. Осталось три с половиной года. Отбор элефинов для работы традиционно должен был состояться летом, после выпуска молодых смотрителей из школы навигаторов, и это значило, что у меня оставалось несколько свободных месяцев.
Я навестил сестру. Увидев меня на пороге своей квартиры, Катениль бросилась мне на шею и разрыдалась. Как же нас изменила взрослая жизнь…
От сестры я узнал, что у родителей всё хорошо. Правда, по словам Катениль, они испытали шок, узнав о произошедшем со мной. Но, хотя они тяжело переживали, связываться со мной не спешили. Им всё ещё докладывали обо всём, что творилось в моей жизни. Уверен, в курсе их держала сама леди Маэлин.
После я навестил Квардиго и Дэна. Мы встретились в особняке последнего, выпили, и я рассказал им о своих приключениях и горячо поблагодарил обоих за всё, чему они меня научили. В благодарность я подарил им обоим по украшению, сделанному лично мной. Квардиго достался перстень, украшенный камнем, который я нашёл в сокровищнице, а Дэну – серёжка в ухо. Он предпочитал именно такой вид украшений. Все его уши были в колечках, причудливых, но явно коллекционных и страшно дорогих.
– Память о достойных победах, – любил говаривать он.
После посиделок я помог служанке Дэна довести его до спальни и, практически взвалив Квардиго на плечо, дотащил того до апартаментов, которые университет предоставлял преподавателям.
Через пару дней я заявился на лекцию к нье' Цалику и принёс с собой изготавливаемый только для внутреннего рынка Элеи крепкий алкогольный напиток – гальсч. Таможенные службы нашего мира жёстко пресекали экспорт гальсча, поэтому в других системах он стоил баснословных денег, впрочем, и на Элее с некоторых пор он стал дорогим.
Когда лекция закончилась, я показал преподавателю нарезку из того, что я смог записать во время пребывания на необитаемой планете. Посмотрев её, нье' Цалик выпил треть бутылки шестидесятиградусного гальсча, крякнул и уверенно произнёс:
– Внесу изменения в программу обучения, думаю, ректор одобрит её после просмотра твоих, Рэн, приключений. Добавлю в курс по выживанию психологические тренинги. Ты не будешь против, если я включу тебя в соавторы? Мне понравилось твоё мыловарение и твоя лопата для сгребания снега. Креативный подход!
Я криво усмехнулся:
– Я свободен до следующего отбора, оформлю свои идеи по курсу выживания и отправлю вам для включения в программу.
Кивнув, нье' Цалик спросил меня о больном:
– Почему навигатор так долго тебя не забирал?
Я кратко рассказал ему обо всём, принцесса ведь не просила не распространяться на эту тему. Да и нье' Цалика нельзя было назвать болтливым, я мог ему доверять. Бывают же исключения среди вигов!
Выслушав мой рассказ, преподаватель похлопал меня по плечу и произнёс нечто совершенно странное:
– В навигаторской школе есть тот, кому ты очень дорог, Рэн.
Я, удивлённый его словами, сперва не нашёлся, что сказать, но затем спросил:
– Что это значит, господин нье' Цалик?
Тот задорно, что было ему несвойственно, улыбнулся.
– Только то, что кто-то из кадетов, а скорее всего из кадеток может чувствовать… где ты находишься. Это не часто встречающийся дар, ощущать, – он вдруг подмигнул мне, – свою пару. Но и не такой уж редкий среди вигов. – Нье' Цалик хохотнул и добавил: – Вспоминай, когда и кому из юных кадеток ты вскружил голову.
Поблагодарив нье' Цалика, я, шокированный тем, что он мне сказал, отправился к себе. На время, что находился на Элее, я снял себе небольшие апартаменты из трёх комнат. У сестры, похоже, разворачивался серьёзный роман, я не хотел мешать ей и её избраннику.
Стоя в душе, я вспоминал события четырёхлетней давности: окна общежития и кадетов, смотревших через них на мою тренировку. Неужели кто-то из навигаторских дев положил глаз на тренированное тело? А может… Может, это та девочка, Одалинн нье' Кланис? Её имя я помнил хорошо. Как-никак я спас её от похищения. Но разве мог я стать настолько интересным ей, настолько, как выразился нье' Цалик, дорогим, за те несколько минут, что мы провели вместе? Причём настолько, чтобы она стала следить за мной и смогла определить, что мне нужна помощь. Как выглядела кадет нье' Кланис, я помнил не очень отчётливо. Кажется, это была темноволосая, измождённая девушка с тёмными глазами и множеством шрамов на теле… Шрамы… Один из них просто шокировал меня – «звезда» из неудачной сросшейся (очевидно, потому что травму вообще не лечили) ткани на левом бедре.
Интересно, чем закончилось дело о похищении? Ведь те мерзавцы даже пытались обвинить меня в том, что я напал на них по собственной прихоти.
Выйдя из душа, я продолжил думать о словах нье' Цалика. Кто-то из вигов интересуется моей жизнью. Господин Лунморт? Да, мы сталкивались с ним, когда я спас кадета нье' Кланис. Может быть, сама принцесса? Она тоже проявила интерес к жизни простой деревенской девушки.
Я не понимал, что мне теперь делать с этим знанием.
Во всекосмической сети я тоже ничего стоящего не нашёл. Хотя в ней имелось множество упоминаний об Одалинн. Одна – Одалинн нье' Курж – профессор кафедры астрофизики в недавно восстановленном западном университете Франгаг, другая – Одалинн нье' Мотенс – журналистка, освещающая внутренние проблемы планеты вигов, третья – Одалинн нье' Ваавэ – известный на Франгаг рейдер, четвёртая – Одалинн нье' Нэуц –известная светская львица, пятая… Да уж, имя Одалинн оказалось распространённым у вигов.
Поиск по фамилии привёл меня к одной небольшой статье, рассказывавшей о том, что некий житель отдалённой от столицы Франгаг деревни, господин нье' Кланис, был осуждён и отправлен на каторжные работы за попытку похищения кадета из школы навигаторов.
Вот и всё. Ниточка оборвалась.
***
Четыре месяца отдыха на Элее прошли замечательно. Я ходил на занятия к Дэну, старик давно не брал с меня денег за тренировки, которые нам обоим доставляли удовольствие. Теперь уже чаще я, чем он, выходил из боёв победителем.
Неожиданно со мной связался мой старый приятель Ваиэленсен, он прибыл на Элею на свадьбу к брату. Засев в баре, мы делились впечатлениями о службе. Вал оставался Валом: весёлым балагуром, умевшим смешно рассказывать даже мрачные истории. Когда я спросил, какие у него взаимоотношения с работодателем, тот усмехнулся:
– А ты Рэн, всё тот же: тяжело сходишься с другими, – он выпил стопку рейцы и беззлобно пожаловался: – Ты представляешь, у меня два вига на маяке.
Мои брови поползли вверх, а Вал, насладившись эффектом, пояснил:
– Муж и жена, поженились, как только окончили свою навигаторскую школу. Официально, конечно, командует господин нье' Шоари, но все решения супруги принимают вместе. Сейчас Эстиана ожидает малыша. – Он притворно вздохнул и возвёл глаза к потолку. – Я думать не думал, что на маяке пригодится практикум по акушерству! Уже семь месяцев я наблюдаю беременность госпожи нье' Шоари, слава Великой матери, никаких осложнений. Эта по уши влюблённая в своего мужа женщина наотрез отказалась рожать на Франгаг или Элее. Она упёрлась и сказала, что мне доверяет и рожать будет на маяке.
Я рассмеялся:
– Чего ты переживаешь? У нас заслуженные оценки, в том числе по акушерству.
Вал махнул рукой и ответил:
– Я и не переживаю. Я уговорил смотрителя пригласить в гости моего брата с женой через месяц. Ты же помнишь, что мой брат специализируется в области репродуктологии и акушерства…
***
Занимался я во время пребывания на Элее и резьбой по камню, созданием ювелирных изделий. Одна из комнат в апартаментах, которые я снимал, превратилась в мастерскую. Теперь я мог позволить себе дорогие материалы: вырезал из мапренского перистого, надо сказать, очень редкого, мрамора две садовые вазы в виде птиц из книги, найденной на Дапренаве. Получив два куска превосходного материала, я водрузил их на постаменты и несколько дней ходил вокруг них. Необходимо было освободить красоту камня, а его рисунок расположить так, чтобы он напоминал птичьи перья. Ещё несколько дней ушло на обрубку формы. Затем я взял в руки свой гравёр… Работу выставил во всегалактической сети. Через три дня вазы улетели на Арин, украшать холл одного из отелей этой водной планеты.
Обдумав, я воплотил в жизнь ещё одну идею – сделал серьгу в ухо с космическим алмазом. Носить камень на лбу, сделав себе обруч, мне не хотелось. Это привлекало бы слишком много внимания. Раньше я серёг не носил, так что пришлось проколоть ухо. Сперва мне казалось, что украшение смотрится дико, но потом я привык к нему.
Первый опыт ношения космического алмаза меня поразил.
Выйдя из небольшого медицинского центра, где мне сначала прокололи ухо, а затем вдели в него серьгу, я медленно пошёл по улицам городка, в котором проживал до отправления на следующий маяк. Сначала ничего не происходило. Я уж было подумал, что та книга из подземной библиотеки навов собрала в себе не только информацию по огранке или свойствам камней, но ещё и мифы, легенды и сказки о них. Но затем я почувствовал внезапную панику, хотя причин для неё у меня не было. Я осмотрелся по сторонам: мелкий карапуз, считая, видимо, что это игра, нёсся к стоянке флаэров, а его мамаша бежала следом за ним. Паника сменилась злостью и страхом. Это от неё пришли такие эмоции? Я оглянулся и вдруг почувствовал брезгливость – чувство это снова принадлежало кому-то из вне, не было моим. Мимо меня прошла пожилая пара. Взгляды этих двоих скользнули по мне и задержались на серёжке в ухе. Да… Элефины старой закалки не приветствовали такого… Так вот от кого исходило ощущение брезгливости. Следом за пожилой парой мимо прошла другая, молодые парень и девушка. От неё исходила волна тоски, от него – чувство вожделения к спутнице. Интересно…
Вскоре у меня заболела голова. Я, сняв серьгу, положил её в свой карман и решил, что буду тренироваться ходить с нею ежедневно: возможно, требуется постепенно увеличивать время носки камня, пока он привязывается к носителю.
***
Согласно условиям договора, заключённого между мной и моими родителями, после окончания университета я, в случае, если нахожусь в родном мире, должен был появиться в клановом владении не менее, чем на два дня.
Любопытство отчётливо читалось на лицах отца и матери, когда они встречали меня (удивительно, что они решили сделать это) в холле. Мама обняла меня, отец ограничился похлопыванием по плечу.
Закинув вещи в свою комнату (Великая матерь, сколько же я тут не был!), я ушёл бродить по саду.
За ужином родители пару раз спросили меня о службе на маяке.
– В условиях контракта, заключаемого между элефином и смотрителем, есть целый раздел о неразглашении сведений о маяке, деятельности маяка и смотрителей, – отделался я давно заготовленным ответом и невинно добавил: – Я думал, вы всё это знали, когда настаивали на моей учёбе на ММР.
Отец сжал губы, а мама побледнела. Налаживать «мир» я пока не собирался. Ужин прошёл в тишине.
На следующий день дворецкий передал мне извинения от родителей: им срочно понадобилось уехать. Я остался один во владении.
***
В оставшееся время продолжил заниматься тем, что мне нравилось. Восстановил по памяти одну из иллюстраций из ботанической книги, которую не взял с собой: растение с тонкими веточками и небольшими цветочками, похожими на полевые. Долго и кропотливо я рисовал эскиз. Получилось, наверное, раза с двадцатого. Проводя линии, я остро ощутил недостаток умения рисовать: родители совсем не способствовали его развитию, хотя зарисовка органов, строения клеток и мышц была неотъемлемой частью обучения в медицинском. Закончив эскиз, я изготовил по нему форму для женских заколок для волос. Именно женщины всегда были основными покупателями ювелирных украшений, на это я и рассчитывал. Тщательно я отнёсся и к подбору камней.
Обе заколки оказались проданы через двадцать минут после того, как выставил их на торги. Я был удовлетворён. Почему-то я постоянно сомневался в себе и в своих изделиях.
Незаметно подошли дни отбора элефинов на маяки. В списках кандидатов была, конечно, и моя фамилия.
Я сидел в комнате, ко мне заходили юные навигаторы, читали моё дело, задавали несколько вопросов и уходили. Подозреваю, их смущало, что я уже служил на маяке и по необъяснимым причинам покинул его (в моём личном деле об этом ничего не значилось).
Вот в очередной раз открылась дверь, и в помещение вошла очень красивая женщина. Комбинезон облегал её подтянутое тело, взгляд приковывала высокая грудь. Тёмно-рыжие волосы были собраны в высокий хвост, тёмные пушистые ресницы обрамляли зелёные глаза, нос выглядел маленьким и аккуратным, на пухлых губах слегка сияла помада.
Она была не только красивой, но и опытной смотрительницей, это я заметил сразу. Взяв в руки моё дело, она просмотрела его и сказала:
– Я смотритель маяка пятьсот пятьдесят пять тысяч триста тридцать три, Рэнита нье' Халего. Меня всё устраивает, элефинов у меня в команде ещё не было. Хочу попробовать. Жду с вещами вечером в космопорту на причале одиннадцать.
Сперва я хотел задать вопрос о составе медицинской службы маяка, но потом решил, что разберусь на месте. Женщина же, ничего у меня не спросив, вышла из помещения. Моя серьга подсказала: смотрительница испытывала интерес и какое-то предвкушение.
Когда мы прилетели на её маяк, нас встретила целая толпа мужиков разных возрастов и рас. Все они неодобрительно смотрели на меня.
– Знакомьтесь, мальчики, это Арениэль Вардис, он будет вторым медиком в медицинском отсеке.
Значит… Медик тут уже есть.
Она представила мне других. С первого раза я не запомнил их всех, разве что орси, который стал моим начальником в медицинском отсеке. Орс Никс Иэттен.
Не знал, что орси хорошие целители… В прочем, в нашем деле главное практика.
– Но… Госпожа! – воскликнул он, чуть не плача. – Я ведь справляюсь.
Рэнита нье' Халего строго посмотрела на него:
– Ещё одно слово, Никси, и ты пропустишь один понедельник.
Тот поник, бросил на меня злобный взгляд и приказал следовать за собой. Быстро показал мне мой отсек, затем медицинский. Всё оказалось стандартно.
– Скажите, господин орс Иэттен, почему среди персонала нет женщин?
– Ты ещё не понял? – ядовито спросил мой начальник. Я удивлённо посмотрел на него, и тот, забавляясь моими неведением, просветил меня: – Мы все любим свою госпожу, а она нас… Иногда по очереди, иногда нескольких сразу. Мои ночи с госпожой – по понедельникам, сейчас из-за тебя наша очередь удлинится на один день.
Дранкз волумский! Куда я попал? В мужской гарем?
– Слушай, – я был настолько шокирован, что даже забыл обращаться к руководству на «вы», – а обязательно спать с смотрителем?
Тот нервно засмеялся:
– Не обязательно. Но тогда госпожа возьмёт тебя измором. Сам побежишь за ней. Лучше не сопротивляйся, тогда служба пойдёт легче.
Госпожа дала мне две недели, чтобы привыкнуть к окружению и… Начались прятки-догонялки. Я быстро вычислил, когда будет мой день, и старался к этому дню находить проблемы. Узнав, что на маяке в качестве временного груза содержатся необычайно вонючие рептилии мира Сафт, я вызвался помочь суперкарго чистить клетки этих животных. Каюсь, пару раз меня стошнило прямо там, в клетках, но из-за специфичного запаха экскрементов этих животных никто этого не заметил. Когда смотрительница вызвала меня к себе в отсек, я явился, не приняв предварительно душ (ну а что, начальство желает немедленно видеть) – Рэнита вытолкала меня из своей спальни уже через минуту.
В следующий раз, помогая орсу Иэттену разбирать прибывшие медикаменты, я «случайно» разбил ампулу с вакциной от ангелийского червя, на которую у меня была сильнейшая аллергическая реакция: распухали ноги, руки, заплывали глаза и начинался страшный аллергический ринит. Главе медицинской службы ничего не осталось, кроме как поместить меня на пару дней в амниотическую капсулу.
Однажды, зайдя к себе после дежурства в медицинском отсеке, я обнаружил в своей кровати Рэниту. Это был не мой день, поэтому я не готовился к встрече с ней. Она лежала, одетая в пеньюар, который совсем ничего не скрывал. Белая кожа, тёмно-рыжие завитки волос в самом низу живота, розовые соски…Это шикарное зрелище не вызвало никакого отклика.
– Рэн, – низко промурлыкала она, – твоё дежурство закончилось ещё тридцать минут назад, где же ты пропадал?
– Делал проверку, вы же знаете, нужно обновить походные аптечки после вашего спуска на Вэйжу.
Она кивнула и похлопала рукой рядом с собой.
– Иди сюда, твоя госпожа требует, чтобы ты сделал ей массаж. Вас ведь учили в вашем элейском университете делать массаж?
Я кивнул, и шальная мысль озарила меня… Действительно, нас учили делать массаж. А ещё нас учили тому, где находятся болевые точки на теле распространённых рас, точки, с помощью которых можно простимулировать удовольствие, боль, расслабление, сон…
Я кивнул и подошёл к ней. Расположился на кровати, подтянул Рэниту поближе. Она застонала от предвкушения, и я почувствовал исходившую от неё волну похоти. Мне стало противно, но, отбросив это чувство, я поцеловал её в шею…
– Да чего же ты такой робкий? – прошептала смотрительница мне на ухо.
Я усмехнулся про себя, пробежал пальцами вдоль её позвоночника, нажимая на ключевые точки. Через несколько секунд Рэнита уже спала. Я не знал, записывает ли искин происходящее, поэтому решил сыграть на публику – заботливо укрыл смотрительницу одеялом, запечатлел поцелуй в уголке её пухлых губ и произнёс:
– Отдыхайте, моя госпожа.
Сам же я отправился в гостевой отсек, надеясь, что неделя выиграна.
Утром за завтраком госпожа нье' Халего задумчиво смотрела на меня, барабаня пальцами по столу. Гарем, то есть экипаж смотрел то на госпожу, то на меня. Так и повелось дальше: раз в неделю я придумывал разные причины и отговорки. И всё же я понимал, что долго так продолжаться не сможет, грядёт взрыв.
Не считая назойливого внимания со стороны смотрительницы, в остальном служба на маяке шла прекрасно. Мы даже нашли общий язык с главой медицинской службы. А парни, кажется, сделали ставки, сколько я продержусь.
Спать с Рэнитой я не хотел. Мне претила мысль о том, чтобы заниматься сексом с девой, с которой это делают ещё пять мужчин, иногда разом. Хотя я давно не был девственником и даже был готов к некоторым экспериментам, но жить такой дружной семьёй… Нет, такого мне не хотелось.
В остальном госпожа нье' Халего была хорошим смотрителем: хваткая, деловая, она содержала маяк в хорошем состоянии, отлично управляла командой. Ребята и правда стояли за неё горой. Что до личных предпочтений… Что ж, у каждого свои червоточины в голове. Великая матерь, я начинал мыслить, как виги!
Сколько бы я не бегал от Рэниты, однажды она меня достала…
– Коору, Ле, Рэн, вечером спускаемся на планету. Махант Тури, местный правитель, устраивает небольшой приём и приглашает нас в гости. Рэн, в этом секторе элефины редкость, на тебя будут глазеть. Не обращай внимания.
Как обычно, я лишь пожал плечами. Мне было не привыкать. Планета оказалась обычной для гуманоидного типа рас – зелёно-голубой. Правда, в той её части, куда мы приземлились, было жарковато. Из тепортационного центра нас сопроводили к бело-голубому дворцу, представлявшему собой причудливое сочетание голубых куполов, резных белых колонн, длинных лестниц с балюстрадами и резных балконов, опоясывающих ярусы.
Приём уже начался, и охрана маханта сопроводила нас к своему повелителю. Им оказался тучный мужчина в белых одеждах и со странным убором на голове: огромный тюрбан из белой простыни держался, казалось, только за счёт разнообразных цепочек и брошей.
Госпожа нье' Халего учтиво поклонилась, и нам царственно махнули на соседний ковёр со множеством подушек. Мы с Коору и Ле встали позади госпожи смотрительницы: фактически мы считались её охраной, и относились к нам соответственно. Рэнита лениво перекидывалась фразами с соседями, тянула оранжевое вино из хрустального бокала, иногда протягивая руку к непривычным для меня фруктам, и смотрела на танцы одалисок. А мы с парнями обливались потом от жары: напитки нам не полагались. Одалиски, женщины в полупрозрачных шароварах, плотных корсажах, эффектно подчеркивающих и поднимающих грудь, танцевали. Лица их скрывались под лёгкой полупрозрачной газовой тканью. Они двигались синхронно под ритмичную музыку, и множество браслетов на их руках и ногах позвякивали в такт мелодии. Ещё никогда я не видел такого зрелища. Одетые в цветные одежды, девушки, словно диковинные ожившие цветы, кружились в завораживающем хороводе. Их фигуры соблазнительно изгибались, и девы то и дело поглаживали себя по груди и бёдрам. Такой танец никого не мог оставить равнодушным, и мне даже захотелось прижать к себе одну из красоток, зацеловать её…
Серьга в этот раз была у меня в ухе – Рэнита была чем-то очень довольна, махант испытывал возбуждение от танца одалисок и ещё… предвкушение чего-то. Ле и Коору, как и я, злились от того, что им жарко, но в то же время были возбуждены.
Госпожа нье' Халего сообщила нам, что мы останемся на планете ещё на один день, и нас разместили в гостевых покоях. В них оказалось заметно прохладнее, чем в зале, где проходил приём. Заметив кувшин с водой, я ринулся к нему. Выпив половину содержимого, я вдруг почувствовал лёгкое головокружение. Скинув клинки, с которыми не расставался, прилёг отдохнуть.
Очнулся я от того, что почувствовал нечто странное. Следом за этим чувством я различил и чужие: злость вперемешку с вожделением. А ещё я услышал влажные гортанные звуки. Одежды на мне не оказалось, и Рэнита, проникнувшая в мою комнату, видимо, пока я был в отключке, ублажала меня ртом. Но старания её были напрасны, у неё не получалось привести меня в состояние возбуждения.
Заметив, что я очнулся и смотрю на то, как она старается, она зло спросила меня:
– Почему у тебя не встаёт? Ты импотент? Почему этого нет в твоём личном деле?
Я пожал плечами. Ситуация казалась совершенно абсурдной: меня пытались изнасиловать, подлив в кувшин с водой какое-то средство, чтобы я уснул. А теперь на меня ещё и злились, потому что попытка изнасилования провалилась. Мне захотелось рассмеяться, и я еле сдержался. Не хотелось ещё больше её разозлить.
– Не знаю, по какому принципу составляются наши личные дела. Половым бессилием я точно никогда не страдал.
О том, что скорее всего так подействовало снотворное из кувшина с водой, я озвучивать не стал.
Рэнита фыркнула, потянулась за халатом, оделась и, не говоря ни слова, вышла из моей спальни. Значило ли это, что теперь она от меня отстанет и я спокойно дослужу оставшееся время?
***
Я находился на дежурстве и листал статьи о болезнях, при обнаружении которых жуткие навигаторские протоколы предписывали немедленно включить режим самоуничтожения маяка, когда взревела тревога и раздался голос искина:
– Внимание, нападение на маяк, внимание, нападение на маяк. Всей команде собраться в центре управления.
Я подхватил свои клинки и почти первым примчался в центр управления маяком пятьсот пятьдесят пять тысяч триста тридцать три. Смотрительница уже находилась там и сосредоточено щёлкала кнопками на пульте управления, заодно отдавая команды:
– Щиты на максимум. Хапи, к плазменной пушке вверху иглы маяка, орс, готовь амниотические капсулы и капсулы криосна.
Мой камень в ухе подсказал, что она не испытывает страха, сосредоточена, слегка возбуждена из-за предстоящей схватки. Невероятная женщина! А смотрительница произнесла:
– Надо захватить хотя бы одного для допроса, заодно проверим притягивающий луч, на Франгаг давно требовали по нему отчёт.
Я хмыкнул. Ещё один навигатор, которому доверили испытание оружия.
Хапи скрылся в лифтовой кабине, и через пару минут мы увидели, как один из пиратских кораблей, окруживших маяк, стал космической пылью. Остальные корабли бросились врассыпную, но продолжили стрелять и проверять на прочность наши щиты. Внезапно в нас пальнули чем-то очень мощным.
– Щиты на сорок процентов, – уведомил искин маяка.
– Дранкз волумский! – прорычала смотрительница, и её пальцы с удвоенной силой запорхали над пультом управления. – Гато, Ле, в катер – будете приманкой. Надо подтащить нескольких на дистанцию выстрела плазмы и действия луча!
Через катер нашего маяка уже маневрировал в воздухе, уходя от выстрелов пиратских кораблей. Он смог уничтожить один корабль, ещё один из космических корсаров подставился под выстрел плазмы маяка. Третий, видимо, не выдержав накала, уходил теперь по одной из червоточин прочь от маяка. Остался самый большой.
– Ребята, возвращайтесь! – скомандовала нье' Халего.
Не успела она это проговорить, как по нам опять что-то ударило. Станцию затрясло, огни в центре управления на секунду погасли. Меня во время тряски мотнуло в сторону, и я больно ударился плечом о переборку. Чертыхнувшись, я услышал ругань ребят и смотрительницы. Затем включилось аварийное освещение. Я бросил взгляд Рэниту: её бровь была рассечена. Быстро достав из аптечки, находившейся тут же, в центре управления, запаиватель, я обработал рану смотрительницы.
– Щиты на нуле. Следующего попадания мы не выдержим, – снова подал голос искин маяка.
– Да что у них за оружие такое?! – зло воскликнула смотрительница и тут же хищно улыбнулась, уставаясь в экраны: – Идите к мамочке, мои хорошие! – Я почувствовал исходившую от неё волну азарта и предвкушения. Она чуть надорвала рукав своего комбинезона, взлохматила волосы, потёрла свои подведённые глаза, а затем, быстро обернувшись, приказала: – Рэн, достань свой клинок.
Я подчинился. А Рэнита, порезав о мой клинок ладонь, быстро мазнула по моему лицу своей кровью, заляпала ей же бок Коору, ободрав у него рукав.
– Коору, согнись и возьмись рукой за левую сторону, Рэн, морщись от боли и взлохмать свои волосы.
«Эта дева сошла с ума?» – подумал я и тотчас же услышал:
– Искин, соедини с капитаном нападающего корабля.
Через секунду мы увидели странное серокожее существо: гуманоидный рот, вполне гуманоидные глаза, но при всём при этом – рога, завивающиеся спиралями назад. Одето существо было в жилетку, и мы видели две пары его крепких, жилистых рук, оканчивавшихся семью пальцами. Большего не позволял рассмотреть экран связи.
– Мы сдаёмся! Пожалуйста, не убивайте нас! – истерично выкрикнула смотрительница, пустив слезу. – Перестаньте стрелять! Пожалуйста, пощадите мою команду! Я сделаю всё, что вы хотите!
Она облизала свои красивые губы и расстегнула комбинезон до ложбинки груди. Я ощутил её возбуждение и горячность – сдаваться мы точно не собирались.
– Выстроиться у стыковочного шлюза, оружие не брать, дёрнетесь, и мы разнесём ваш маяк на атомы! – лениво проговорило существо, милостиво приняв нашу капитуляцию.
Нье' Халего быстро закивала:
– Конечно, конечно, всё сделаем! Только пощадите!
Она отключилась. Все напряжённо следили, как крупный пиратский корабль приближается к маяку.
– Ближе, – шептала она, следя за мониторами, – ещё ближе. – Мы следили, как на увеличивается на экранах изображения пиратского флагмана, и внезапно смотрительница скомандовала: – Хапи, давай!!!
Лёгкое голубоватое свечение охватило пиратский корабль. Похоже, этот луч не только позволял притянуть объект к маяку, но ещё мог на какое-то время заглушить орудия противника!
– Абордажная команда, к шлюзу, – распорядилась смотрительница и, подумав пару секунд, добавила: – Рэн, ты тоже туда.
Я скрипнул зубами: вот она, женская месть за неудовлетворённость. Что я мог там? Абордажная команда обычно слаженна и натренирована, я стал бы только мешать.
– Элефин! – на бегу крикнул мне глава абордажной команды Гато. – Держись за нами. В схватку не лезть!
Не смотря на яростное сопротивление, команда пиратов была схвачена, но Коору и Гато пострадали. У одного обмякла, словно была сломана, рука, и он подволакивал ногу, другой зажимал рану на животе. Если бы остановилось хотя бы одно из двух его сердец – он впал бы в кому, из которой гатинцев нужно вытаскивать специальными препаратами. Я надеялся, что они есть на маяке, хотя и знал, что экспорт этих лекарств с Гаитины запрещён.
Мы с орси Иэтоном занялись ранеными. Я уже набирал программы внутриамниотического оперативного вмешательства, когда раздался голос искина:
– Господина Вардиса с препаратом «Веритат» просят пройти на мостик.
Я закончил вводить программу, взял инъектор, заряженный препаратом, развязывающим язык, и поспешил в центр управления.
Войдя туда, я застал живописную картину: тот самый капитан, который милостиво принимал у нас капитуляцию, сидел связанный на стуле и скалился:
– …буду я отчитываться перед какой-то навигаторской суч…
Договорить он не успел, смотрительница с силой ударила его по лицу и ласково сообщила:
– Предупреждала же, что не потерплю оскорблений в свой адрес! Раз не хочешь говорить сам, мы тебе поможем. – Она развернулась и кивнула мне. Я сделал инъекцию, мы выждали несколько минут, и допрос начался по новой. – Повторяю свой вопрос: что это за оружие, которое вы применили на нас?
– Х-пушка, но кто её нам дал, я не знаю, – пиратский капитан зашёлся в хриплом смехе. – Специально так провернули, чтобы я не смог ничего сказать. – Он попытался харкнуть в сторону смотрительницы. – Что, выкусила, тварь?
Теперь его ударил Ле.
– Ты снова оскорбил госпожу-смотрительницу, – флегматично прокомментировал он свой поступок.
– Сколько раз вы применили это оружие? – задала следующий вопрос смотрительница.
– Прямо сейчас применяем, ещё на трёх маяках, – ухмыльнулся он.
Рэнита сориентировалась быстро.
– Координаты, – потребовала она.
Он назвал координаты и лениво протянул:
– Не успеете.
Ле вырубил его ударом кулака по затылку. Вот это силища!
– Искин, передать разговор в императорскую службу безопасности. Рэн, этого, – она кивнула на капитана пиратов, – в криосон, пусть с ним потом разбираются императорские дознаватели. Всем занять места по боевому расписанию. Как только откроется червоточина, открыть огонь по кораблям пиратов.
Мы опоздали… Опоздали всего на несколько минут. Когда Рэнита открыла червоточину, прямо у нас на глазах взорвался маяк.
Из глаз Рэниты покатились слёзы. Сначала она кусала губы и сжимала кулаки, а потом громко зарыдала, не стесняясь нас. Парни стояли и растерянно смотрели друг на друга. Они что, никогда не видели женской истерики?
Я подошёл к смотрительнице, обнял её и сказал:
– Ты молодец, ты сделала всё возможное.
Она уткнулась лицом мне в рубашку, обняла меня за талию, а я стоял и гладил её по рыжим волосам. Тело её дрожало от рыданий…
Мы все были потрясены случившимся.
