Вот так всегда из дураков таких
Я кошелек свой делаю; а тратить
Из-за одной пустой забавы время
С болванами подобными – ведь значит
Срамить себя и опытность свою.
Я ненавижу мавра. Ходят слухи,
Что на моей супружеской постели
Он исполнял обязанность мою.
Не знаю я, правдивы ль эти слухи;
Но одного простого подозренья
Довольно мне, чтоб поступать, как будто
Уверен я. Он верит мне во всем –
Тем лучше я в делах своих успею.
Наш Кассио красавец… Как бы это?..
Вот было бы вдвойне отличной шуткой –
Занять его мне место и потом
Его же взять, чтоб оперить мой план!
Но как? Но как? Подумаем однако:
Не худо бы начать, спустя немного,
Нашептывать Отелло в уши, будто
С его женой он чересчур уж дружен.
У Кассио красивое лицо,
Он ловок, мил; он будто с тем лишь создан,
Чтоб обольщать всех женщин, и к нему
Приревновать нетрудно; а у мавра
Такой простой и добродушный нрав,
Что честным он считает человеком
Умевшего прикинуться таким,
И за нос так водить его удобно,
Как глупого осла.
Так, решено! Зачатье совершилось,
А тьма и ад потом на помощь мне придут.
И плод чудовищный для света извлекут.

Уходит.

Акт II

Сцена 1

Приморский город на Кипре. Терраса. Входят Монтано и два офицера.

Монтано

Не видно ли чего на море с мыса?

Первый офицер

Нет, ничего. Сердито ходят волны,
И паруса ни одного не видно
Между водой и небом.

Монтано

Ветер сильно
На суше здесь шумел, сильнее рева
Не слышали еще бойницы наши.
Когда он так и в море свирепел –
Не выдержать никак дубовым ребрам
От натиска громадных гор воды.
Ну, что-то мы услышим?

Второй офицер

Что рассеян
Турецкий флот. Чтоб убедиться в том
Взгляните-ка на пенящийся берег –
Ревущие валы как будто бьются
С толпою туч; бичуем грозным ветром,
Чудовищную гриву океан
Всю разметал и точно хлещет влагой
В Медведицу сверкающую, с тем,
Чтоб загасить блестящих сторожей
У полюса, недвижного от века.
Да, признаюсь, такого возмущенья
Я не видал еще на бурном море.

Монтано

Да, если флот турецкий не успел
Куда-нибудь укрыться в гавань – верно,
Он утонул. Бороться с этой бурей
Никак нельзя.

Третий офицер (входя)

Синьоры, новость, новость!
Конец войне. Отчаянная буря
Так турок угостила хорошо,
Что планы их совсем перевернулись.
С венецианского узрели корабля
Крушение и гибель большей части
Флотилии турецкой.

Монтано

Это верно?

Третий офицер

Так слышал я. Корабль вошел к нам в гавань.
Он из Вероны, и на нем приехал
К нам лейтенант воинственного мавра,
Микеле Кассио; а сам Отелло,
Назначенный правителем на Кипр,
Еще плывет сюда.

Монтано

Я очень рад
Такому назначенью: он правитель
Достойнейший.

Третий офицер

Но тот же лейтенант,
Доставивший нам радостную весть
О гибели турецкой, очень грустен
И молится он о спасенье мавра,
Которого отбила от него
Свирепая, безумнейшая буря.

Монтано

И я молю: «Спаси его, Творец!»
Когда-то я был под его начальством,
И, признаюсь, он истый полководец.
Пойдемте-ка на берег посмотреть
На тот корабль, что только что причалил,
И, может быть, бесстрашного Отелло
Мы различим хоть где-нибудь вдали,
Где сходится вода с лазурным небом.

Третий офицер

Пойдем, пойдем! Ведь каждое мгновенье
Теперь нам ждать приходится гостей.

Входит Кассио.

Кассио

Благодарю всех доблестных мужей
Воинственного Кипра за признанье
Достоинства Отелло. О, пусть небо
Пошлет ему защиту от стихий!
Я потерял его на бурном море…

Монтано

На крепком ли плывет он корабле?

Кассио

Да, у него корабль построен прочно,
И опытный, искусный кормчий с ним.
Вот отчего мои еще надежды
Не умерли, а исцеленья ждут.

Голоса за сценой

Корабль! Корабль!

Входит четвертый офицер.

Кассио (четвертому офицеру)

Что значат эти крики?

Четвертый офицер

Весь город пуст; на берегу собрались
Толпы людей, и все кричат: «Корабль!»

Кассио

Предчувствие мне говорит, что это
Правитель наш.

Пушечные выстрелы.

Второй офицер

Там, слышно, салютуют:
То – дружеский салют.

Кассио

Синьор, прошу вас,
Узнайте, кто приехал, и сейчас
Нам дайте знать.

Второй офицер

Иду и все исполню.

Уходит.

Монтано

Что, лейтенант, женат наш генерал?

Кассио

И очень счастливо: он взял девицу,
Способную собою оправдать
Излишества молвы и описаний,
Способную собою превзойти
Каракульки хвалебно-громких перьев:
Она – краса Творения, и в ней
Все чудеса его соединились.

Возвращается второй офицер.

Кассио

Ну что? Кто там приехал?

Второй офицер

Некто Яго,
Поручик генерала.

Кассио

Каково!
Как счастливо и скоро путь свершил он!
Сам ураган и бешеное море,
Ревущий ветр, подводные утесы
И отмели песчаные – враги,
Изменники, сокрытая преграда
Безвинным кораблям – теперь, как будто
Уразумев всю силу красоты,
Губительный характер свой смирили,
Позволив путь свершить благополучно
Божественно прекрасной Дездемоне.

Монтано

А кто она?

Кассио

Та, о которой я
Вам только что рассказывал: над нашим
Начальником начальник. Храбрый Яго
В проводники ее назначен был
И наши ожидания неделей
Опередить успел он. О Юпитер,
Великий бог, спаси Отелло! Вздуй
Дыханием твоим всесильным парус
Его, чтоб мог он гордым кораблем
Скорее осчастливить эту гавань
И утолить в объятьях Дездемоны
Любовь свою, и наш упавший дух
Воспламенить, и острову всему
Спокойствие доставить. Но смотрите!

Входят Дездемона, Эмилия, Яго, Родриго и свита.

Кассио

Смотрите – вот богатство корабля
На берегу явилось. Мужи Кипра,
Склоните же колена перед ней!
Приветствуем, синьора, вас! Да будет
Небес благословенье перед вами
И сзади вас: да окружит оно
Отвсюду вас!

Дездемона

Благодарю от сердца!
Но, храбрый Кассио, какие вести
Дадите вы мне о моем супруге?

Кассио

Не прибыл он еще; но смею верить,
Что он здоров и скоро будет здесь.

Дездемона

Ах, я боюсь! Как с ним вы разлучились?

Кассио

Великая борьба небес и моря
Виной тому. Но, чу! Там крики «парус!»

Голоса за сценой

Парус! Парус!

Пушечные выстрелы.

Второй офицер

Вы слышите – вон крепость салютует:
Вновь, стало быть, приятельский салют.

Кассио

Узнайте-ка!

Второй офицер уходит.

А, здравствуйте, поручик!
(Эмилии.)
Синьора, здравствуйте.
(Целует ее.)
Мой добрый Яго,
Не гневайся за эту вольность; мне
Моей страны обычай позволяет
Любезности такие.

Яго

О, синьор,
Когда б она губами угощала
Вас точно так, как языком – меня,
Вы скоро бы умаялись!

Дездемона

Помилуй!
Она совсем не говорлива.

Яго

Нет,
Уж слишком говорлива. Каждый раз,
Ложась в постель, я в этом убеждаюсь.
При вас она, я знаю, прячет в сердце
Свой язычок и мысленно со мной
Ругается.

Эмилия

К такому обвиненью
Я повода тебе не подала.

Яго

Ну да, ну да! Вы все за дверью дома –
Картиночки, а в спальне у себя –
Колокола; в домашних кухнях – кошки
Вы дикие; святые вы, когда
Ругаете другого, и чертовки,
Когда другой самих вас оскорбит;
Шутихи вы в хозяйстве и хозяйки –
В постелях.

Дездемона

Фи! Бесстыдный клеветник!

Яго

Нет, это так – иначе будь я турок.
Встаете вы затем, чтоб забавляться,
Ложитесь же, чтоб делом заниматься.

Эмилия

Ну, уж тебя не попрошу я, верно,
Похвальное мне слово написать.

Яго

И не просите!

Дездемона

Что ж ты написал бы,
Когда б тебе пришлось меня хвалить?

Яго

О добрая синьора, не просите
Меня о том: я только и умею,
Что осуждать.

Дездемона

Нет, нет, прошу тебя.
Пошел ли кто на пристань?

Яго

Да, синьора.

Дездемона

Я все грущу, но обмануть себя
Притворною веселостью стараюсь.
Ну, что ж бы ты мне в похвалу сказал?

Яго

Я думаю об этом, но моя
Фантазия пристала к мозгу плотно,
Как птичий клей к сукну; я вместе с ней
И мозг, и все могу, пожалуй, вырвать.
Но трудится беременная муза,
И, наконец, вот что родит она:
Если ум соединился в ней с телесной красотой,
То от первого ей польза – и погибель от второй.

Дездемона

Прекрасно! Ну, а если бы она
Была умна и вместе некрасива?

Яго

Коль умна да не красива, то красавец уж найдется,
Для которого по сердцу дурнота ее придется.

Дездемона

Час от часу не легче!

Эмилия

А ежели красива и глупа?

Яго

Нет, красавица быть дурой никогда, поверь, не может:
Добывать себе потомство глупость ей всегда поможет.

Дездемона

Это все старые глупые парадоксы, придуманные для увеселения глупцов в трактирах. Какую же жалкую похвалу найдем мы для той, которая и дурна, и глупа?

Яго

Нет такой дурной и глупой, чтоб безумного того же
Не творила, что творится и разумной, и пригожей.

Дездемона

О, какая нелепость! Худшей ты воздаешь лучшую похвалу. Но что же ты сказал бы о женщине, действительно стоящей восхваления? О женщине, которая, сознавая свое достоинство, могла бы заставить само злословие похвалить ее?

Яго

Та, которая прекрасна и при этом не горда
И, владея даром слова, не болтает никогда;
Та, которая богата, но простые носит платья,
И немногого желает, говоря «могу желать я»;
Та, которая и может за обиду отомщать,
Но умеет оскорбленья и сносить, и забывать;
Та, которая настолько здравым смыслом обладает,
Что башку трески на семги хвост никак не променяет;
Та, которая все мысли скрыть умеет от людей
И не смотрит на влюбленных, поклоняющихся ей –
Ну, создание такое, если только есть такое,
Может быть пригодно…

Дездемона

На что?

Яго

На то, чтоб выкармливать глупцов и записывать, сколько вышло пива в доме.

Дездемона

О, какое слабое и несостоятельное заключение! Не учись у него, Эмилия, несмотря на то, что он твой муж! Как вы думаете, Кассио, разве он высказывает не бесстыдное и нахальное мнение?

Кассио

Он говорит без обиняков, синьора. Вы полюбите его больше как солдата, чем как ученого.

Яго (в сторону)

Он берет ее за руку! Хорошо, шепчитесь! Даже такою тонкою паутиной можно запутать такую большую муху, как Кассио. Да-да, улыбайся ей! Я свяжу тебя твоею же любезностью. Да, это так: ты поступаешь, как должно… Если такие шутки, как эти, отымут у тебя твое лейтенантство, лучше бы тебе не целовать так часто твоих трех пальцев; но ты опять делаешь то же самое, чтоб разыграть роль светского человека. Отлично, славный поцелуй, отличная любезность, право! Что это, опять пальцы к губам? Желал бы я, чтоб они сделались для тебя клистирными трубками.

Трубы.

Вот и мавр! Я узнаю звук его труб.

Кассио

Да, правда.

Дездемона

Пойдем к нему навстречу.

Кассио

Да вот он сам.

Входит Отелло со свитою.

Отелло

О милая моя воительница!

Дездемона

Милый
Отелло мой!

Отелло

Дивлюсь и восхищаюсь,
Что ты меня опередила здесь.
О счастие души моей, когда бы
За каждым ураганом наступало
Спокойствие такое – пусть бы ветры
Ревели так, чтоб даже смерть проснулась,
И пусть суда взбирались бы с трудом
На горы волн, не ниже гор Олимпа,
И с них опять летели в самый низ,
В глубокие, как самый ад, пучины!
Когда б теперь мне умереть пришлось,
Я счел бы смерть блаженством высочайшим,
Затем что я теперь так полно счастлив,
Что в будущем неведомом боюсь
Подобного блаженства уж не встретить.

Дездемона

О нет! Дай Бог, чтоб с днями нашей жизни
И наш покой с любовью бы взрастали!

Отелло

Аминь, благие силы неба! Мне словами
Не высказать блаженства своего.
Оно вот здесь остановилось. Слишком
Мне хорошо.
(Целует Дездемону.)
И это лишь одно
Единственным пусть будет разногласьем
У наших душ.

Яго (в сторону)

О, вы теперь отлично
Настроены; но я спущу колки,
Которые поддерживают эту
Гармонию – ручаюсь честью в том!

Отелло

Пойдемте в замок. Ну, друзья, вот новость:
Войне конец, турецкий флот погиб.
Ну, как-то здесь, на Кипре, поживают
Старинные знакомые мои?
(Дездемоне.)
Тебя, мой друг, здесь встретят с восхищеньем:
В былые дни меня любили здесь.
О милая моя, от наслажденья,
От счастия я говорлив без меры!
Прошу тебя, мой добрый Яго, в гавань
Сходить и там пожитки наши взять.
Да приведи ко мне и коменданта:
Он человек отличный, и его
За доблесть я глубоко уважаю.
Идем же, Дездемона! Мы на Кипре.

Отелло, Дездемона и свита уходят.

Яго (одному из слуг)

Иди и жди меня в гавани. (К Родриго.) Ну, Родриго, если у тебя в сердце есть мужество – говорят, что люди, когда влюбятся, становятся благородными, даже если благородство и не составляет их врожденного качества – слушай меня. Сегодня ночью лейтенант начальствует над стражей замка. Но прежде я должен сказать тебе: Дездемона положительно влюблена в него.

Родриго

В него? Нет, это невозможно!

Яго

Положи палец на губы – вот так, и слушай. Припомни, с какою пылкостью она прежде полюбила мавра, и единственно за его хвастовство и фантастические рассказы. Так неужели она всегда будет любить за болтовню? Конечно, ты не настолько доверчив, чтобы верить этому. Глазам ее нужна пища, а какое ей наслаждение постоянно смотреть на дьявола? Когда кровь охладится удовлетворением чувственной потребности, тогда, чтобы снова воспламенить ее и насытить новые желания, необходимы красота лица, соответствие лет, ловкость манер, любезность – словом, все, чего недостает мавру. Этот-то недостаток покажет ее нежным чувствам, что они обманулись: она начнет вздыхать, скучать, а наконец и ненавидеть мавра; сама природа произведет такое действие и заставит ее решиться на какой-нибудь новый выбор. Теперь, допустив такое предположение, как самое естественное и очевидное, скажи: кто скорее Кассио может достигнуть такого счастья – Кассио, этого легкокрылого плута, который прикрывает любезными и ловкими манерами свои отвратительно-распутные наклонности?.. Никто, решительно никто… Это тонкий и ловкий плут; он отлично пользуется обстоятельствами; он умеет чеканить и пускать в обращение разные достоинства, хоть на самом деле у него нет никаких достоинств… Дьявольский плут! Да к тому же плут этот молодой и красивый и имеющий все те свойства, на которые глупость и молодость смотрят с удовольствием… Заразительно ловкий плут, и Дездемона уже испытала его действие…

Родриго

Я не могу поверить этому: в ней столько истинного благородства.

Яго

Провались ты со своим благородством! Ведь вино, которое она пьет, сделано из винограда? Будь она благородна, никогда бы она не полюбила мавра. Благородство, черт побери! Ты разве не видел, как она держала его за руку? Ты не заметил этого?

Родриго

Да, это я видел, но это была простая вежливость.

Яго

Нет, это распутство, клянусь моею рукою; это – оглавление, темный пролог к истории разврата и грязных мыслей. Губы их так сближались, что дыхание одного целовалось с дыханием другого. Гнусные мысли, Родриго! Когда уже пошла в ход эта взаимность, то скоро они перейдут к главному упражнению – к плотской развязке… Нет, Родриго, позволь мне быть твоим руководителем: ведь я заставил тебя приехать сюда из Венеции. Будь сегодня ночью в числе стражи; я позабочусь, чтоб тебя назначили туда. Кассио тебя не знает… я буду недалеко от вас. Постарайся как-нибудь рассердить Кассио: громким ли говором, насмешкою ли над его распоряжениями… чем-нибудь другим наконец, к чему только представится удобный случай.

Родриго

Хорошо.

Яго

Кассио вспыльчив и горяч в гневе; очень может быть, что он ударит тебя своей саблей – ты постарайся довести до этого, потому что этим именно я возмущу киприотов, и для прекращения бунта необходимо будет сместить Кассио. Таким образом, тебе откроется скорейший путь к осуществлению твоих желаний и будет наилучшим образом удалено препятствие, мешающее нашему благополучию.

Родриго

Я исполню совет твой, если только представится случай.

Яго

За это я тебе ручаюсь. Приходи после в крепость, а я теперь отправлюсь в гавань за его вещами. Прощай.

Родриго

Прощай.

Уходит.

Яго

Что Кассио влюблен в нее – я верю.
Что и она взаимно влюблена –
Возможное, естественное дело.
Мавр – хоть его и ненавижу я –
Все ж любящий и честный человек,
И смею я надеяться, что будет
Отличнейшим он мужем Дездемоне.
Да, наконец, я сам ее люблю –
Не страстною любовника любовью,
Хоть, может быть, такой огромный грех
Нимало я не искупаю этим,
Но потому отчасти, что хочу
Я отомстить ему, из подозренья,
Что этот мавр распутный на постель
Ко мне не раз взбирался. Мысль об этом
Мне внутренность терзает, словно яд –
И не унять ничем моих терзаний,
Пока со мной женою за жену
Не разочтется он; а не удастся,
Так в мавра я вселю такую ревность,
С которою не справится рассудок.
Чтоб в том успеть, не повредила б только
Мне эта дрянь, венецианец жалкий,
Которого на своре я держу,
Чтоб он не шел за дичью слишком быстро,
И Кассио я славно удружу:
В ужаснейшем его представлю виде
Начальнику. Сдается что-то мне,
Что с колпаком ночным моим отлично
И он знаком. Я так устрою дело,
Что будет мавр меня благодарить,
Любить меня и награждать за то,
Что я его искусно превращаю
В полнейшего осла и довожу
От мирного покоя до безумья.
Все это здесь, но смутно все пока:
Ведь плутовство до той поры таится,
Пока оно вполне осуществится!

Уходит.

Сцена 2

Улица. Входит герольд с указом. Народ следует за ним.

Герольд

Отелло, нашему благородному и доблестному генералу, угодно, чтобы по случаю только что полученных верных известий о гибели турецкого флота каждый житель Кипра торжествовал это событие плясками, потешными огнями и теми увеселениями, какие кому нравятся, потому что, кроме этого радостного события, он празднует и свое бракосочетание. Об этом угодно ему объявить во всеуслышание. Все комнаты дворца открыты, и в них каждый имеет право пировать от теперешних пяти часов до тех пор, пока часы пробьют одиннадцать. Да благословит небо остров Кипр и нашего благородного генерала Отелло!

Уходит.

Сцена 3

Зал в замке. Входят Отелло, Дездемона, Кассио и свита.

Отелло

Любезный Кассио, сегодня ночью
Над стражею ты сам прими начальство.
Мы забывать о службе не должны
Среди забав и наслаждений наших.

Кассио

Я приказал уж Яго все, что нужно,
Но, несмотря на то, и лично сам
За всем следить я буду.

Отелло

Яго очень
Надежный человек. Спокойной ночи.
Я жду тебя поутру, Микаэль:
Мне нужно бы поговорить с тобою.
(К Дездемоне.)
Ну, милый друг, пойдем. Торг заключен,
Теперь с тобою мне пора плоды вкусить
И выгоды его, как должно, разделить.
Спокойной ночи.

Отелло, Дездемона и свита уходят. Входит Яго.

Кассио

А, Яго! Хорошо, что ты пришел: нам пора отправляться в караул.

Яго

Еще не время, лейтенант: десяти часов не било. Генерал оставил нас так рано только из любви к своей Дездемоне… Да и нельзя винить его за это: он еще не проводил с ней ни одной ночи; а такая женщина доставила бы наслаждение самому Юпитеру.

Кассио

Она прелестная женщина!

Яго

И, ручаюсь вам, полная огня.

Кассио

Да, правда, это самое свежее и нежное созданье.

Яго

Что за глаза у нее! Так и выманивают признание.

Кассио

Да, манящие глаза и вместе с тем такие скромные.

Яго

А когда она говорит, разве это не сигнал к любви?

Кассио

Да, надо сознаться, эта женщина – совершенство.

Яго

Да будет счастливо их брачное ложе! А между тем, лейтенант, у меня есть для вас бутылка вина, а здесь, вблизи, несколько кипрских молодцов, которые желали бы выпить за здоровье черного Отелло.

Кассио

Не сегодня, добрый Яго! Голова моя скверно переносит вино. Желал бы я очень, чтобы общительность придумала какой-нибудь другой способ увеселения.

Яго

Но ведь это всё наши друзья. Один бокал, не больше. Я, пожалуй, буду пить за вас.

Кассио

Я уже выпил бокал сегодня, и то с водою, а видишь, какое действие он произвел на меня! Нет, я знаю свою слабость и не решусь испытать ее еще раз.

Яго

Да ведь сегодня ночь ликований. Наши молодцы просят…

Кассио

Где же они?

Яго

Здесь, в соседней комнате. Пожалуйста, позовите их сюда.

Кассио

Хорошо, но это не по сердцу мне.

Уходит.

Яго

Пусть только мне удастся хоть один
Еще бокал к тому подбавить кубку,
Который он уж выпил – и наверно,
Задорнее и злее станет он,
Чем пес моей синьоры молодой.
А мой дурак, Родриго, в ком любовь
Уж без того рассудок омрачила,
Нарезаться как следует успел
В честь Дездемоны. Напоил я также
Цвет этого воинственного Кипра –
Трех молодцов-туземцев, в карауле
Стоящих здесь, людей ужасно пылких
И честь свою хранящих горячо.
Теперь одно осталось: сделать так,
Чтоб Кассио среди всех этих пьяниц
Какой-нибудь поступок совершил
Для острова обидный. Вот они!
О, если хоть немного оправдают
Последствия все замыслы мои,
То мой корабль, послушный парусам,
Помчит меня свободно по волнам!

Входят Кассио, Монтано и несколько кипрских офицеров.

Кассио

Клянусь небом, они уже напоили меня.

Монтано

Ну полно, всего-то маленький кубок – это верно, как то, что я солдат.

Яго

Эй, еще вина!

(Поет.)

Пусть кубки стучат,
«Клинк! Клинк!» – говорят.
Пусть кубки стучат и звенят!
Солдат – человек;
Жизнь длится не век –
Так что же? Пусть выпьет солдат!

Эй, слуги! Вина!

Приносят вино.

Кассио

Славная, черт возьми, песня!

Яго

Я выучил ее в Англии. Вот где умеют пить как следует! Ваши датчане, ваши немцы, ваши толстобрюхие голландцы – ничто пред англичанами.

Кассио

Так ваши англичане такие молодцы на питье?

Яго

Еще бы! Англичанин совсем не пьян, когда датчанин уже с ног свалится, когда немец тоже лежит как мертвый, а голландца рвет.

Кассио

За здоровье нашего генерала!

Монтано

И я пью за него, лейтенант… Не отстаю от вас.

Яго

О, милая Англия!

(Поет.)

Король Стефан вельможа славный был:
Штаны себе всего за крону сшил;
Но рассчитал, что дал шесть пенсов лишку
И обругал портного, как воришку.
Он знатен был, высокоименит;
В тебе же кровь презренная бежит.
От роскоши страна падет вернее –
Так надевай свой старый плащ скорее!

Эй, еще вина!

Кассио

Эта песня еще лучше, чем та.

Яго

Хотите прослушать еще раз?

Кассио

Нет, потому что я считаю того, кто так поступает, недостойным своего места. Но Бог выше всех: есть души, которые не должны быть спасены.

Яго

Это совершенно справедливо, добрый лейтенант.

Кассио

Что касается меня, то – не будь сказано в обиду генералу или другому какому-нибудь знакомому человеку – я надеюсь, что моя душа будет спасена.

Яго

Я то же самое думаю о себе, лейтенант.

Кассио

Да, но, с вашего позволенья, вы спасетесь не прежде меня. Лейтенант должен войти в царствие небесное прежде поручика. Однако… пора нам приняться за дело! Господи, прости нам прегрешения наши! Синьоры, за дело! Вы не думайте, синьоры, что я пьян. Вот это мой поручик – моя правая рука, а это – моя левая рука. Я не пьян. Я стою на ногах твердо и говорю твердо.

Все

Да, отлично!

Кассио

Совсем отлично. Стало быть, вы не должны думать, что я пьян…

Уходит.

Монтано

На террасу, синьоры! Идем расставить часовых.

Яго

Вы видели, каким отсюда вышел
Наш лейтенант? Как воин, он бы мог
Сравняться с Цезарем; он полководцем
Мог славным быть, когда б не эта слабость.
Достоинствам его она равна,
Как ночь и день во время равноденствий,
И велика, как и они велики.
Жаль мне его! Боюсь я, чтобы он
Когда-нибудь в такую же минуту
Не обратил доверия Отелло
К его лицу в несчастие для Кипра!

Монтано

Да разве с ним бывает это часто?

Яго

Таков всегда пролог его ко сну.
Когда ж питье его не укачает –
Не будет спать, пожалуй, сутки он.

Монтано

Так нужно бы об этом генерала
Уведомить; он, может быть, не знает
Иль, может быть, по доброте своей,
Хорошее лишь видит в лейтенанте,
Дурного же не хочет видеть. Да?

Входит Родриго.

Яго (тихо ему)

Родриго, ты? Зачем? Ступай скорее
За Кассио. Беги же!

Родриго уходит.

Монтано

Очень жаль,
Что благородный мавр такое место
Важнейшее, как место лейтенанта,
Отдал лицу с таким большим пороком,
И чести долг – об этом довести
До сведенья Отелло.

Яго

Да, но только
Не я возьмусь за это, хоть давай
Мне целый Кипр. Я Кассио душевно
Люблю, и все я сделать бы готов,
Чтоб излечить его от этой страсти.
Но, слышите, что там за шум и крик?

Голоса за сценой

Помогите! Помогите!

Вбегает Родриго, преследуемый Кассио.

Кассио

Мошенник! Плут!

Монтано

Что, лейтенант, случилось?

Кассио

Подлец! Меня обязанностям службы
Учить! Да я в дорожную бутылку
Тебя вобью.

Родриго

Бить, бить меня!

Кассио

Бездельник,
Ты рассуждать еще задумал!
(Бьет его.)

Монтано

Полно!
Любезный лейтенант, сдержите руку,
Пожалуйста.

Кассио

Оставьте вы меня,
Иль я и вам сверну сейчас же челюсть.

Монтано

Вы пьяны.

Кассио

Пьян!

Они обнажают мечи и дерутся.

Яго (тихо Родриго)

Не медли ни минуты,
Беги скорей, кричи, зови на помощь!

Родриго уходит.

Ах, лейтенант, синьор, остановитесь!
На помощь! Эй! Монтано! Лейтенант!
Синьоры, помогите! Ну, уж стража!

Звонят.

Кто там звонит? Да полно драться, черти!
Поднимется весь город. Лейтенант,
Опомнитесь! Не навлекайте срама
На голову свою. Ну, перестаньте!

Входят Отелло и свита.

Отелло

Что здесь за шум?

Монтано

Я истекаю кровью,
Я ранен насмерть – пусть и он умрет!

Отелло

Стой, если жизнь вам дорога обоим!

Яго

Постойте же! Монтано! Лейтенант!
Иль вы совсем забыли долг и место?
Одумайтесь – пред вами генерал!
Довольно же! Хоть постыдитесь! Полно!

Отелло

В уме ли вы? Что значит эта ссора?
Из-за чего она? Мы турки, что ли,
Что делаем то над собой, чего
Бог не велит и оттоманам делать?
Довольно же! Для чести христианства
Окончите сейчас ваш дикий бой!
Кто ж бешенства не укротит сейчас же,
Тот жизнию не дорожит. Клянусь,
Он встретит смерть при первом же движеньи.
Остановить скорее страшный звон;
Он остров весь встревожит. Что ж, синьоры,
Случилось здесь? Мой честный Яго, ты
Весь побледнел, как мертвый. Говори же,
Кто начал? Жду ответа от тебя.

Яго

Не знаю. Здесь, за несколько минут,
Мы все еще друзьями были, мирно
Болтали все, как пара новобрачных
Беседуют, сбираясь спать – вдруг,
Как будто бы лишила их рассудка
Какая-то планета; обнажили
Они мечи, и схватка началась
Кровавая. Причину жаркой ссоры
Я не могу никак вам объяснить.
Ах, отчего в каком-нибудь блестящем
Сражении я не лишился ног,
Меня сюда принесших, чтобы сделать
Свидетелем того, что было здесь!

Отелло

Как, Микаэль, вы так могли забыться?

Кассио

Ах, генерал, простите! Не могу
Я говорить…

Отелло

Монтано благородный,
Приличием вы славились всегда.
Смирение и строгость вашей жизни
Заметил свет, и самый строгий суд
Всегда держал в почтенье ваше имя.
Что ж вас могло заставить пренебречь
Общественным вниманием и славу
Почтенную вдруг променять на имя
Разбойника ночного? Отвечайте!

Монтано

Отелло доблестный, я сильно ранен
И говорить едва могу; но Яго,
Поручик ваш, вам может рассказать
Все то, что мне известно, а известно
Мне лишь одно, что если охранять
Самих себя не значит быть преступным
И защищать себя от нападений
Насильственных не значит согрешать,
То ничего сегодня ночью я
Не совершил и не сказал дурного.

Отелло

Свидетель Бог, я чувствую, что кровь
Уж начала осиливать мой разум.
Я чувствую, что страсть уж омрачает
Рассудок мой и хочет править мной.
Пусть двинусь я, пусть подыму я руку –
И упадет под яростью моей
Первейший среди вас. Так объясните,
Как начался здесь этот гнусный спор
И кто его зачинщик? А узнав
Виновного, расстанусь с ним навеки,
Хоть будь со мной рожденьем связан он.
Как, в городе военном, где боязнью
Полны сердца всех жителей, начать
Домашнюю, позорнейшую ссору,
И в час ночной притом, и в карауле!
Чудовищно! Ну, Яго, кто зачинщик?

Монтано

Смотри, коль ты по службе иль из страха
Служебного хоть что-нибудь прибавишь
Иль уменьшишь – то ты не солдат.

Яго

Меня задеть ты хочешь за живое?
Скорей бы я решился, чтоб язык
Мой вырвали из горла, чем дурное
Хоть что-нибудь о Кассио сказать;
Но знаю я, что мой рассказ правдивый
Не повредит ему. Вот, генерал,
Как было все. С Монтано здесь сидел я,
Беседуя; вдруг видим – человек
Вбегает к нам, стеная: «Помогите!»,
А Кассио бежит за ним и, меч
Свой обнажив, грозит ему. Монтано
Бросается на Кассио и молит
Сдержать порыв; а я сейчас в погоню
За крикуном, боясь – что так и вышло –
Чтоб крик его не потревожил город;
Но легок он был на ногу, и я
Догнать не мог и поспешил вернуться,
Тем более, что слышал звук мечей
И страшные проклятия такие,
Каких еще у Кассио в устах
До этих пор я не слыхал. Вернувшись,
Я их застал уже в свирепой схватке,
Точь-в-точь как вы застали сами их.
Вот все, что я сказать могу. Но люди
Всегда одни и те же. Самый лучший
Забыться в состояньи. Может быть,
И оскорблен Монтано лейтенантом:
Ведь в бешенстве и с лучшими друзьями
Мы ссоримся; но убежден я в том,
Что Кассио бежавшим человеком
Был оскорблен так сильно, что не мог
Не потерять терпенья.

Отелло

Знаю, Яго,
Что, добротой и дружбой увлеченный,
Ты Кассио вину смягчить желаешь.
(К Кассио.)
Я, Кассио, люблю тебя, но ты
От этих пор не лейтенант мой больше.

Входит Дездемона со свитою.

Смотрите – вы и милую мою
Встревожили.
(К Кассио.)
Да, на тебе явлю я
Пример другим.

Дездемона

Что здесь случилось, милый?

Отелло

Так, ничего; теперь уже все дело
Улажено. Пойдем домой, мой друг.
Что ваших ран касается, Монтано,
Так я у вас хирургом буду сам. –
Пусть отведут его домой.

Монтано уводят.

Ты ж, Яго,
Заботливо весь город обойди
И успокой всех тех, кто гнусной схваткой
Встревожен был. Идем же, Дездемона.
Уж такова жизнь воина: вставать
От сладких снов для распрей и раздоров.

Уходят все, кроме Яго и Кассио.

Яго

Что, вы ранены, лейтенант?

Кассио

Да, и никакой хирург не поможет мне.

Яго

Что вы? Боже сохрани!

Кассио

Доброе имя, доброе имя, доброе имя!.. О, я потерял мое доброе имя! Потерял бессмертную часть самого себя, а осталась только животная! Мое доброе имя, Яго, мое доброе имя!..

Яго

А я, честное слово, думал, что вы получили какую-нибудь телесную рану: от нее больше вреда, чем от потери доброго имени. Доброе имя – пустое и совершенно лживое достояние; оно часто и добывается даром, и теряется без особой причины. Вы совсем не потеряли доброго имени, если сами не уверите себя, что потеряли. Полно горевать! Есть еще много средств возвратить милость генерала. Ведь он отставил вас в минуту гнева и больше по правилам дисциплины, чем по злобе, точно так, как иногда бьют невинную собаку, чтобы устрашить грозного льва. Попросите его – он опять ваш.

Кассио

Я скорее попрошу, чтобы он презирал меня, чем обману такого отличного начальника, явившись таким легкомысленным, пьяным и бесстыдным офицером! Напиться и заболтать, как попугай, и затеять ссору, бушевать, ругаться и высокопарно разговаривать со своею собственною тенью… О ты, невидимый дух вина! Если у тебя нет еще никакого имени, позволь нам называть тебя дьяволом!

Яго

За кем это вы гнались с мечом? Что он сделал вам?

Кассио

Не знаю.

Яго

Может ли быть?

Кассио

Я помню многое, но ничего не помню ясно; знаю, что была ссора, но не знаю ее причины. О Господи! Зачем люди могут принимать в свои души врага, убивающего их рассудок? Зачем нам дана способность весельем, пирами, наслаждениями обращать себя в животных?

Яго

Положим, что это так, но вы теперь совершенно пришли в себя; как могло это случиться так скоро?

Кассио

Демону опьянения было угодно уступить место демону ярости; один порок повлек за собою другой, чтобы дать мне возможность вполне презирать себя.

Яго

Ну, уж вы слишком строгий моралист! Принимая в соображение время, место и положение, в котором находится этот остров, я душевно желал бы, чтобы всего этого не случилось; но так как что сделано – то сделано, надо уладить все в вашу пользу.

Кассио

Положим, что я попрошу его возвратить мне должность: он ответит мне, что я пьяница. Будь у меня столько ртов, сколько у гидры, такой ответ зажал бы все эти рты. Быть порядочным человеком и потом сделаться безумным, а наконец, и животным!.. О, страшно! Каждый лишний кубок проклят, а то, что заключается в нем – дьявол!

Яго

Полно, полно! Хорошее вино – славное, милое создание, если только с ним обходиться как следует. Перестаньте бранить его. Я думаю, добрый лейтенант, что вы уверены в любви моей к вам.

Кассио

В этом я совершенно убедился. Я напился в стельку!

Яго

Вы и всякий другой может подчас напиться. Я научу вас, что делать. В настоящее время у нас генеральша – генерал. Говорю это потому, что Отелло совершенно посвятил себя созерцанию, рассматриванию и обожанию ее красоты и прелестей. Сознайтесь ей откровенно во всем и надоедайте ей просьбами, чтобы она помогла вам снова получить вашу должность… Она такая откровенная, добрая, милая женщина, что считает пороком не сделать даже больше того, о чем ее просят. Умоляйте ее спаять это расторгнутое звено между вами и ее мужем – и я закладываю все мое состояние против самой пустой вещи, что этот разрыв сделает вашу дружбу еще сильнее прежнего.

Кассио

Твой совет хорош.

Яго

Ручаюсь искренностью моей любви и желания вам добра.

Кассио

Верю от души и завтра утром буду умолять добродетельную Дездемону похлопотать обо мне. Я совершенно отчаюсь в моем счастье, если оно и тут обманет меня.