Buch lesen: «Проклятые», Seite 11
‒ Помнишь, что наш прапор говорил насчет выпивки? Говорит: «Слоны пьют только саму воду. Представьте, ‒ говорит, ‒ если бы они херачили водку декалитрами. Хобот отвалился моментально! Вот и ты, ‒ тыкает в меня, ‒ сержант! Будешь бухать, хобот отвалиться нахрен!» Помнишь, как мы всем взводом потухли тогда?
‒ Помню, ‒ неохотно пробурчал Саша.
‒ А как он Сему, алкашика нашего, пить отучивал? Так, и отучил же, чертяка! После самой крайней пьянки, я видел, как он красил плац в серый цвет. Забухал бы еще раз, весь асфальт в части перекрашивал бы! ‒ парень рассмеялся. Саша тоже улыбнулся, подарив тем самим рассказчику некую надежду.
‒ Все я помню, Витя. Да вот только это было в армии. Тогда было золотое время!
‒ Да уж. Мы с тобой там, что только не делали. Как только не изгалялись над духами! Помню, как у одного из них, сука, маникюрные ножнички нашли. Так мы стояли ржали до полуночи, пока этот недоносок кусты ими состригал!
Вспомнив этот случай, Саша резко изменился в лице. Его осенило радостной улыбкой, и парень громко захохотал.
‒ Бля! Как вспомню его рожу! «Пацаны! Ну, вы чего! Надо же за собой ухаживать!» Баран! ‒ держась за живот, обхохатывался Александр.
‒ Ага! И шепелявил же! Ведь пока уговорили его кусты стричь, пары зубов лишился, придурок!
Парни засмеялись еще сильнее. Так они проводили почти каждое утро. Благо, разнообразие армейских историй позволяло всякий раз разбавлять мрачное настроение и одиночество, от которых страдал Саша. Он на время забывался, и мог около часа хохотать с другом. Измученное лицо Александра светилось, непрерывную депрессию и грусть прерывала приятная ностальгия, радостные воспоминания. Улыбка, от которой на истощенных щеках мужчины появлялись крохотные, изящные ямочки. Глаза наливались слезами не горестными, а счастья, от того, что когда-то он мог в полной мере почувствовать жизнь. Ради этого Саша забывал о мыслях суицидальных, похоронных, если так можно сказать. Ему не хотелось прерывать этот момент.
В один момент, прервав собой анекдотическую беседу товарищей, раздался телефонный звонок. Саша незамедлительно подбежал к телефону.
‒ Все в теме? Хорошо! Скоро буду!
Он резко поменялся в эмоциях. Еще пару секунд назад, улыбчивый, жизнерадостный парень, вдруг стал абсолютно серьёзным, сосредоточенным. Саша принялся бегом собираться, одеваться. У Виктора это поведение вызвало массу вопросов и сомнений.
‒ Чел! Ты куда спешишь? Везде успеешь! Присаживайся, родной! Мне к девяти на работу. Сейчас только без двадцати восемь!
‒ Слушай, братец! ‒ спокойно начал Саня. ‒ Мне нужно кое-куда выбежать. Давай вечерком с тобой встретимся, по бутылочке бахнем. И продолжим. Согласен?
Витя не понимал такой спешки. Его это заметно пугало.
‒ Та я то не против! Ты лучше скажи. Куда ты намылился, в такую то рань?
Саша больше всего на свете не любил лицемерия и притворства. Старался всегда говорить правду в лицо. Тем более, своему лучшему другу.
‒ Братишка! Нашел подработку одну. Иду стажироваться. Так что, давай! Кабанчиком! Заодно проведешь меня.
Витя согласился провести друга, но сомнения не покидали его. «Какая подработка? Он пьет не просыхая! Кому он, блин, нужен?» Эти мысли побудили друга проследить за приятелем. Они распрощались у подъезда, и Саша поспешил удалиться. Витя, выждав определенное время за углом, последовал за ним по пятам.
Александр мчал, как угорелый. Складывалось такое чувство, будто сейчас вот-вот должно произойти что-то необратимое. И Саша должен при этом присутствовать. Двор за двором, проулок за проулком, Витя неотвратимо следовал за своим другом. В конечном итоге, Саня остановился у косметического магазина, квартала три от своего дома. Витю этот факт не на шутку насторожил.
«На хрена ему косметика? Грузчиком устраиваться пришел, что ли?»
В ожидании ответа на свои вопросы он высматривал из-за угла, наблюдая происходящее. В итоге, Саша встретился с невзрачным человеком, в черной куртке, темно серых штанах. На голове ‒ темно синяя кепка, одет в обычную, повседневную одежду. Ничего примечательного Витя в нем не обнаружил. Кроме того факта, что на секунду Вите показалось, будто этот незнакомец либо бывший, либо будущий заключенный. Грубо говоря, его друг встречался с местным «зеком». Это не покидало головы мужчины.
Они недолго разговаривали. Затем подъехала машина. Она выгружала косметику и различные предметы гигиены. Саня начал помогать при разгрузке.
«Точно! Грузчиком пошел! Вот дурак!»
Но потом, через некоторое время выгрузки, тот самый незнакомец вручил Александру небольшой ящик, полный какой-то химии, и отправил по своим делам. Сам же поспешил удалиться за углом магазина. Вите стало любознательно и непонятно одновременно ‒ что в том ящике, и куда Саня мог его потащить.
«Далеко он его не понесет. Такой ящичек килограмм двенадцать весом точно. Небось, в соседний магазин. Хотя…Черт его знает. От этого типа можно ожидать чего угодно. Время до работы в принципе еще есть. Следует проследить за ним».
Витя шел по пятам за своим товарищем вплоть до конечной остановки. Пока Саша не скрылся в помещение, и Вите не начали названивать с работы. Между прочем, Витя работал рядовым бухгалтером в офисе одной солидной загородной компании. Репутацией своей парень очень дорожил, поэтому не хотел опаздывать. Да и в принципе, он всегда отличался своей пунктуальностью. То ли армия выдрессировала, то ли жизненный опыт подталкивает Витю быть в меру тактичным по отношению к такому ресурсу как время. Но даже в гости к своему другу Виктор постоянно приходил в одно и то же время, каждое утро перед работой.
Когда в очередной раз Саша завернул со двора, и вышел в район трущоб, направляясь прямиком к заброшке, при этом неоднократно делая мелкие передышки, Витя решил остановиться и понаблюдать, куда его друг пойдет дальше. Он же, не прерывая быстрого темпа, упрямился к самому заброшенному зданию. Спустя какое-то мгновение Витя лишь успел заметить, как его силуэт скрылся при спуске в подвал.
«Чего? Нахрена в этом клоповнике личная гигиена? Кому она там нахрен нужна? Благодетельностью решил заняться, чертяка?», ‒ подшучивал он, проговаривая сам себе. ‒ «Мать Тереза гребенная. Бомжей отмывает, что ли?»
В поисках ответов вот так просто можно натолкнуться на еще большую массу вопросов. При этом у Вити не оставалось времени совсем. С офиса непрерывно приходили вызовы на телефон.
«Хрен с ним. Я его знаю с детства. Вечером зайду, и все с ним обсудим».
Парень искренне надеялся на честность своего друга. Ни разу на его памяти, Саша не подводил их дружбы, не подставлял. Всегда был предельно честным, прозрачным в размышлениях и собственной искренности. Тяжело стало в последнее время, после катастрофы, которая как гром среди ясного неба обрушила все надежды Александра и отяготила его судьбу неподъемной ношей потери, скорби и печали. Каждый божий день он не давал себе покоя мыслями о том, что произошло полгода назад.
Тогда стоял дождливый, весенний день. Саша в радостных чувствах мчался после дембеля домой, к семье ‒ молодой, красивой жене, и четырехмесячной дочурке. Они должны были приехать на вокзал встречать папу. Жена везла доченьку на машине, которую Саша оставил, уходя в армию. В качестве подарка на свадьбу, его отец презентовал молодой семье собственное авто. Жена тут же получила права, вслед за супругом, и они по очереди разъезжали на ней по городу.
В этот день все пошло наперекосяк. В дороге, скользкой и мокрой, как под сглазом, сдали тормоза. Она потеряла управление, вылетев на встречную полосу, врезалась в проезжающий навстречу грузовик. От автомобиля, как и от пассажиров, осталось одно название.
Приехав в город, Саша не мог найти себе места. Он обыскал весь вокзал в надежде, что она просто перепутала парковки. Но любимой нигде не было видно. Телефон находился в не зоны доступа, и молодой папа помчался пешком по трассе. Единственной, ведущей к вокзалу. Увиденное заставило его рыдать последующие полгода. Дочь выбросило на обочину, её Саша нашел первой.
‒ Зайка! Проснись! Папа приехал! Доча! АААА! Нет, нет, нет!
В заключение судмедэкспертизы указали предельно ясно ‒ по причине неисправности автомобиля. Несчастный отец долго пытался доказать, что машина была исправна, недавно проходила СТО, и тому подобное. В ответ было сказано ‒ хочешь посадить водителя грузовика, плати. А после армии Саша только-только должен был выйти на новое рабочее место. Денег особо не было. Виктор, как мог, пытался помочь другу, используя все возможные связи и способы. Все перечеркнул просмотр видео повтора с камеры наблюдения на одном из дорожных столбов. Машину начало водить со стороны в сторону, пока не бросило под колеса груженого тяжеловоза. Это была точка. С тех пор, Виктор прощал несчастному другу все абсолютно. Занимал денег на выпивку, поддерживал. «Не дай бог даже врагу такое пережить», ‒ твердил он. И продолжал быть рядом. В итоге оказалось, что Виктор ‒ единственный человек, к которому потерявший все, обездоленный Саша мог обратиться за помощью. И в любом случае, её получал.
Без сомнений, друзья полностью доверяли друг другу. Правда, все же, кое о чем Саша предпочел от Виктора скрывать. Сам не понимая того, он таил от всего мира, что стал участником особенно фанатичной, оккультной секты. Попал он туда абсолютно случайно. Будучи вдрызг пьяным, он шатался по пустым, ночным улицам города. Проходя мимо заброшенного, знакомого нам, здания, решил присесть прямо на бордюре около дороги. И, неожиданно для самого себя, уснул. Когда очнулся, на него в упор смотрел ужасный на вид старик.
‒ Сыночка! Я могу тебе помочь! ‒ эхом звучало у парня в голове.
Сектанты, в свободное от ритуалов, и встреч в подвале здания, время, объяснили Саше, что демон, которому они так ревностно поклоняются, дарует вечное блаженство на небесах, исполнение самых заветных желаний. При том условии, что они беспрекословно преклонятся пред его величием, принося каждый месяц, в последнюю ночь перед полнолунием, жертву, в виде живой души.
Александр оставил ящик в пустой комнате подвала, и вошел в ритуальное помещение. Там он начал готовить алтарь для жертвоприношения, расставляя свечи, рисуя непонятные, островатые символы на стенах.
Его рассудок помутился. Он снова услышал в голове перемешанные голос своей жены и лепетание дочери. Вновь и вновь он кричал: «Изыди! Прочь с моего разума!» Тотчас пред ним вырисовывался величавый образ рогатого чудовища, которое непрерывно вторило ему, как дорога его душа. Какие невиданные блаженства его ждут. Саша падал на пол, умоляя отправить его душу к родным.
‒ Мне не жизнь, а мука, о Владыка! Помоги мне! ‒ рыдал он.
Демон осторожно осматривал беднягу, что-то неразборчиво шептал ему, и испарялся так же таинственно, как и появлялся. Александр в полном одиночестве, в слезах и мучительных криках, продолжал сидеть на полу. Так он мог досидеть до наступления ночи, когда остальные сектанты собирались для проведения ритуалов. К этому времени все должно было быть готово. Из небольшой коморки в подвале выводили жертву. Порой, ловили подростков или забредавших сюда местных пьянчуг прямо посреди ночи. После начала действа их приводили к импровизированному алтарю, где, после недолгих песнопений, приносили в жертву демону. Рогатый не отменно присутствовал при всем этом.
В этот день Александр не стал дожидаться вечера. Время было дообеденное. После минимальных приготовлений, он поспешил домой. По дороге, обычно, он покупал себе дополнительный запас алкоголя, дома напивался, и засыпал беспробудным сном.
Соседи перешептывались между собой: «Как же потрепало беднягу! До чего докатился!». Прямо посреди дня они могли услышать крики из Сашиной квартиры, громкие хлопки, треск бьющейся посуды, безудержный смех и истерики. Несколько раз сосед по площадке так испугался за Сашу, что вынужден был вызвать скорую. Но им дверь никто не открыл. Обычно приветливый, доброжелательный молодой человек, превратился в скрытного, замкнутого и нелицеприятного интроверта. Он выходил из дому пьяным, приходил назад в таком же, если не худшем, состоянии. И так продолжалось до полугода. Уговоры лучшего друга на парня не действовали. Сам Саша бился в мучительных истериках только лишь от того, что ему постоянно что-то мерещилось, чудилось. Невольно, он стал замечать за собой склонность к мазохизму: то руки в кровь изрежет, то ладони прижжёт. Александр утвердился окончательно в том суждении, что давно сошел с ума с горя. Выйти с этого состояния, по крайней мере, самостоятельно, он не мог. В трезвом рассудке просыпалась маниакальная тяга к суициду, в пьяном ‒ разгулявшаяся фантазия, рисовала перед Сашей невообразимые взору картины. Приоткрытая дверь в спальню открывала полный обзор на коридор и ванную. Он мог лежать на кровати, и наблюдать, как от двери ванной к кухне, располагавшейся дальше по коридору, проходила супруга за руку с ребенком. Однажды, дочь разбудила его, потрогав за плечо. Что страшно, девочка казалась ему уже взрослой. Хорошо разговаривающей. При том, что нашел он её, возле дороги, совсем младенцем. Он очнулся сам в пустых стенах, и с огромной болью начинал рыдать и кричать во весь голос. Такое проклятье снималось лишь наличием в его тусклой жизни оккультизма, в общем, всего, что связывало Сашу с демоном. Или же, ему так казалось.
После допитой бутылки водки, Александр очнулся лишь под вечер, лежащий у себя в спальне. Жутко хотелось пить. Он, с трусостью в руках, поднес ко рту стакан воды, и стал искать телефон. Затем, раздался звонок.
‒ Братан! Херово мне! Ты скоро с работы? ‒ томным, замученным голосом спрашивал он.
‒ Скоро выезжаю. Опять везти? Сколько уже выпил? ‒ настойчиво интересовался Витя.
‒ Немного. Самую малость. По-братски, привези еще. Будь другом!
Виктор обещал к семи часам навестить Сашу. По обычаю, он покупал пиво, сигарет, и самых необходимых продуктов другу вечером. Приезжал к нему домой, помогал ему с готовкой ужина, трапезничал с ним, распивал, а потом уходил либо к себе домой, либо гулять с друзьями. Суровый и строгий к собственному режиму с виду, Витя, по прозвищу с армии «Ракета», был еще тем разгильдяем. До часу, или двух, ночи, он мог провисеть на знакомой нам «хате». Он очень хорошо не был знаком с Даниилом, потому как приходил туда обычно в компании. Единственный, кто ему был хорошо известен из той среды, так это Соня. Она, в меру своей пьяной неосторожности, любила заводить всяческие знакомства прямо во время вечеринки, не задумываясь об их последствиях. Девушка не раз приходилась «по вкусу» выпившему Виктору. Всякие попытки приставать, правда, она наотрез отсекала, объясняя это тем, что у неё есть парень. С которым, Виктор даже единожды повстречался, что закончилось, правда, мордобоем и кровопролитием. В частности, на дружбу Вити с Софией тот инцидент никак не отразился.
Наутро, как ни в чем не бывало, Виктор вновь отправлялся на работу, попутно навещая друга. И так проходил почти каждый день. Этот тоже не стал бы исключением, если бы не одно но.
Почти сразу по прибытию, Витя стал замечать за Александром странную, не свойственную навязчивость. Мол, «как дела на работе», или «как успехи на личном. Мы же друзья! Я должен знать!». Ракету такие вопросы настораживали.
‒ Чего ты хочешь? ‒ почти сразу в лоб спросил он.
‒ Я ж говорю, интересуюсь.
‒ Никогда не интересовался, а тут резко любопытно стало! Говори, давай!
Секунды сомнений предшествовали длительным монологам о тяжелой судьбе, нелегкости выбора, и, как ни странно, разговорах о боге. Саша, как только умел, пытался донести до друга главную истину, которая осенила его самого несколько месяцев назад ‒ богу плевать на своих детей. Они сами, мол, вольны распоряжаться своею судьбой.
‒ Круто ты своей судьбой распорядился, чувак! Красава! Респект!
‒ Ты не понимаешь! Есть силы, которые помогут преодолеть любые насущные невзгоды. Ты сам будешь находить в себе силы, лишь бы дойти к желанной цели! Быть спасенным!
‒ Чего? Тебе где так мозг проели?
‒ Эти силы не помогают физически, или материально. Лишь дают определенную цель, к которой ты будешь стремиться!
Саша так вдохновился собственной речью, что стал напрямую пропагандировать свои оккультные знания другу. Тот, к слову, моментами даже заслушивался. Но к серьёзному вниманию Сашины слова не принимал.
‒ Это все замечательно. С чего ты так уверен, что эти силы свои обещания исполнят, когда ты достигнешь этих целей? Давай начнем с этого.
‒ Не надо быть уверенным, или не уверенным. Это чистая, как слеза ребенка, истина. Я знаю это. И все.
«О Господи! Твою ж мать!», ‒ удивлялся происходящему Виктор. В дискуссии же, всяко, как только получалось, старался согласиться с другом. Его подкупали рвение, энергия, с которой Александр все это произносил. Пускай и нес он всякую чушь и ересь, но в его глазах снова искрила жизнь. Это и радовало, и пугало Виктора одновременно.
‒ Хорошо. А что нужно делать, чтобы достичь твоей этой «цели»?
‒ Это лучше один раз показать, чем сто раз доказывать. Пойдем со мной. Там все увидишь.
Неизвестно доподлинно, чем руководствовался Витя, но почти сразу же согласился пойти с другом.
На улице уже было темно. Друзья подошли к подвалу, осторожно переступая мусор. Внизу, Саша удалился, попросив друга подождать. Силуэт Александра скрылся во тьме коридора. Через мгновение, вдали виднелся тусклый свет. Из прохода выглянула черная тень.
‒ Заходи! ‒ молвила тень, и Виктор понемногу пошел вперед. Картина, которую он увидел, вызвала небывалое негодование и ужас. Сравнить эти ощущение он не мог ни с чем. Посреди комнаты, на столе, лежало обнаженное тело молодого парня. Он находился под трансом, глаза широко открыты, а лицо украшено пугающей на вид, счастливой улыбкой. Вокруг стола собрались шестеро в балдахинах из старой мешковины, пошитых в пол. У каждого на голову накинут капюшон. Они упорно уставились на неповинного, будто ожидали от него каких-то действий.
Витя от шока не мог произнести ни слова. Он стоял в пороге рядом с Сашей, одетым в точно такой же балдахин, и созерцал происходящее с откровенным ужасом на лице.
‒ Чего ты! Это лишь начало! ‒ с энтузиазмом в голосе прошептал Саша. ‒ Скоро явится Владыка!
После этих слов он присоединился к остальным. Вся эта братия принялась бормотать и странно бесноваться вокруг несчастного ‒ пошатывались, ухали, и размахивали руками над головой. В голове у Виктора витала лишь одна мысль ‒ это последнее место, куда бы он хотел прийти после работы расслабиться.
Терпение спокойно смотрящего на все это Виктора лопнуло, когда один из них подошел к столу с кинжалом в руке.
‒ СТОП! ‒ воскликнул он так, что, наверное, на улице услышали бы. ‒ ВЫ АХУЕЛИ?
Вся свора сектантов прервалась и обернулась на гостя. Саша осторожно подошел к другу.
‒ Ты не понимаешь! Без этой жертвы к нам не снизойдет он!
‒ Та мне по херам кто к вам припрется! Пацан тут при чем!
‒ Смертный! ‒ прозвучало хором из глубины комнаты. ‒ Это дар Владыке! Жертва, необходимая для спасения душ падших!
‒ Вы ебанутые! Ебанутые! ‒ неистово кричал Виктор. ‒ Чем нагрешил этот парень? А?! Я вас спрашиваю, падшие блять! ЧЕМ?!
‒ Успокойся! Это всего лишь местный наркоша! Его грехи будут прощены после жертвы, которую он отдаст Владыке!
‒ Какая в хер разница! Хоть сам президент! Это же живой человек!
Агрессивность и бескомпромиссность Виктора не на шутку напугала собравшихся. Они отошли от стола, и полукругом стали перед Сашей и Витей.
‒ Короче, что хочешь тут делай! Я в этом участвовать, не намерен!
Виктор тотчас поспешил выйти. Как только он обернулся, перед ним встал образ Владыки. Рогатое существо с длинными, почти до земли, руками, страшным, морщинистым лицом, упавшими внутрь глазными яблоками, маленьким, едва заметным во мраке ртом, и длинными, к потолку извивающимися рогами, стояло на пути у Ракеты. Парень чуть дух не испустил.
«Меченый! Меченый!» ‒ прозвучало в голове у парня. Казалось, будто сразу трое шепнули ему это с разных сторон.
Виктор отошел внутрь комнаты. Демон, уставив свой взгляд на гостя, вошел в комнату. Сектанты остолбенели на своих местах, потупив взоры на чудище.
«Меченый будет проклят! Мною! Проклятье будет бременем на его плечах!» ‒ все отчетливей и отчетливей доносилось эхом в голове. Этим слухам сопутствовали ужасная боль и жуткий страх, пронизывающий от макушки до пяток.
Демон не торопливо ступал по комнате, осматривая каждого из находящихся внутри. В конце концов, Витя не выдержал, и дал дёру из подвала. Сектанты и это существо лишь проводили его взглядом. Александр же, сбросив капюшон с головы, бросился вдогонку.
‒ Стой! Погоди!
Витя остановился.
‒ Ты чего? Испугался?
Последовал точный удар в челюсть. В глазах у Саши заискрилось от его силы.
‒ Дурак ебаный! Ты куда пришел блять?! Че это за хренотень??
‒ Владыка!! Он повелевает нами!
‒ Дурак! В Сатану верить начал! ‒ в отдышке глотал слова Витя.
‒ Нет. В спасение!
‒ Далбаеб! Какое спасение???
‒ Души!!! И твоей, если сам того пожелаешь!
‒ Пошел ты нахер! Идиота кусок!!!
Витя поспешил скрыться. Саша остался один у стены заброшки. Он думал о следующей жертве, когда провожал сверкающего пятками друга взглядом. Владыка будет ждать новый дар взамен на обещанное спасение. В мечтах, он видел себя со своей семьей. Там, на небе, они ожидают его. Поскольку убить себя, как соображал Саша, не выход, лучше попросить помощи у темной силы. Раз уж светлая сторона так распорядилась его судьбой.
В поисках этой жертвы Саша гулял вечерами, высматривая необходимого человека. Гуляющие пары, пьющие в подворотнях подростки, дети. Кто угодно мог попасть в неугодный список посетителей алтаря.
Однажды, дней через три после произошедшего в подвале, Александр сидел в парке, изрядно выпивая одну бутылку за другой. Выпал первый снег. Он усыпал аллею, превратив её в сказочную вотчину зимнего царства. Дети радостно резвились, разбрасывая присыпанные снегом листья ногами. Прохожие укрывались от летевшего в лица ледяного пуха капюшонами, а кто и зонтами. По мере усиления ветра, метель набирала силы.
Неподалеку, буквально на параллельной через дорогу улице, промелькнула до боли знакомая особа. Русые волосы, сплетены на затылке в косичку. Натуральный, яркий румянец. Голубые глаза. София бежала, разговаривая с кем-то по телефону. Как раз, вскоре, должен был состояться похорон Дани. Она спешила, видимо, то ли в похоронное бюро, то ли созывать знакомых помянуть друга. Но спешила так, будто первый день выходит на работу, и опаздывает при этом. Саша заметил её персону, и сфокусировал свой взгляд на ней, пока Соня не свернула за угол.
«Ты тоже, красавица!», ‒ нашёптывал себе Саша. ‒ «Ты тоже проклята, дорогая!»
Часть XVII.
Поздняя осень плавно перешла в раннюю зиму. Кладбище усыпало снегом. Могилы и памятники окрасились из темно-серого, унылого цвета, в празднично зимний, белый. Между деревьев, склепов и надгробий дул холодный, по-настоящему зимний ветер. Шла середина ноября. В городе, в это время года, было уже по-настоящему холодно.
Кира с Софией стояли у могилки безымянного покойника. Лишь один деревянный крестик мог дать понять, что здесь кто-то погребен. Ни участка, огражденного заборчиком, ни даже минимального надгробия. Ничего, что положено быть у нормальных могил. Здесь похоронили Даниила, лучшего друга Сони. Тот самый, который пять дней назад отдал жизнь, чтобы доказать свою храбрость и преданность истинной, беззаветной дружбе. К сожалению, понимали это только Кира, Соня, и, может быть, несколько их знакомых. Остальные, либо вообще не знали о его кончине, либо знать не хотели о своем присутствии на подобном мероприятии. В общем, на похороны прибыли два человека.
Ужасно морозный ветер, который продувал, кажется, отовсюду, заставлял согреваться прямо на ходу. Соня максимально прижалась к любимому, пытаясь прятаться ему внутрь куртки. Она, не отрывая глаз, смотрела на могилу. Из них, время от времени, просачивались слезы.
‒ Господи! За что так рано! Ему и восемнадцати не было! ‒ глотая слова от боли, молвила девушка.
‒ Ты говорила, что исполнилось уже, ‒ без эмоционально буркнул вслед Кира.
‒ Он просил, чтобы старше казаться, никому не говорить о своем возрасте! ‒ с этими словами Соня укрыла слезы у Кирилла в пазухе. Боль комом в горле стояла у девушки, трамбуя все звуки и слова, просачивающиеся наружу. Ей хватало лишь взгляда на одинокую, забытую Господом могилку, чтобы обратно пустить град из слез.
‒ Зай! Ты же сам знаешь. Много пацанов мне предлагали секс. Кто спьяну, кто денег предлагал. Однажды и Рустам пытался клинья подбивать. Но, блин! Только не он! Настолько дорогой друг, любимый, ценный!!!
Истерика прерывала её мысли. После секундной отдышки, Соня продолжала.
‒ Не раз я подводила его. Не спорю. Бывало, что и клеветала. Когда ругались очень сильно. И била его. Игнорировала, потому что обидел словом. Но, только лишь словом и в ссоре. Он ‒ ни единого разу! И так бесславно уйти! Так рано!!!
Забвения в истерическом ключе прерывал Кирилл. Он напоминал, как именно умер Даня. Что парень терзал себя из-за того, что Соня попала в ту передрягу в подвале, после которой загремела в больницу.
‒ Я помню. Не вспоминай, прошу.
‒ Для меня он герой. Без преувеличений. Герой! Таких парней я еще не встречал, ‒ гордость с болезненным до крику осадком ощущалась в словах Кирилла.
Увы, но герои не всегда остаются увековеченными по достоинству. Даниила похоронили, что называется, на скорую руку. Денег на торжественную панихиду не нашлось. Оплакивающих, кроме присутствовавших в момент смерти, тоже. Соня оббежала полгорода, в поисках хоть какой-нибудь помощи. В ответ могла услышать: «Извини, не чем», «Классный был чувак. Жалко!», «А больше тус не будет?». Не более. Родственников у парня было немного. С братом связь держал только сам Даня. Телефон, скорее всего, утащили с собой, по непонятным причинам, сектанты.
К слову, о сектантах в полиции, при заключении смерти, ни слова не было упомянуто. Настолько плохую репутацию запустил о себе этот юноша, что его смерть интерпретировали как «в следствии пьяной драки». Мол, с очередным барыгой спьяну подрался, нечаянно пырнули, и приехали. Соня с Кирой с трудом добились того, чтобы забрать тело парня из морга. Не без содействия мамы Кирилла, безусловно. Между прочем, тело тогда обнаружили под утро дворники. Сообщив в полицию, они указали тот немало важный факт, что парень был абсолютно голым. В структуре на это внимания не обратили.
Так и умирают герои. Даже просто, люди. Искренние, чистосердечные и добрые люди. В снегу, в полном одиночестве, без упоминаний дат жизни, имени и отчества. Главное, что они остались жить в сердцах тех людей, для которых они остались героями.
Соня не раз вспоминала по дороге с кладбища, каким был Даня. Не дай бог, что случится с его сестричкой, Даня останавливал все свои дела, и пулей мчался к девушке. Не важно, что это было, то ли потасовка, разборки, нехватка денег или банальное «некому высказаться». Дане важны были лишь место и время.
‒ Не оставляй меня, зай! ‒ слезно просила она любимого. ‒ Без тебя я точно не выдержу!
Соня крепко обняла суженого, прислонилась к нему, как перед долгим прощанием, и нежно прошептала:
‒ Люблю тебя. Дороже тебя у меня никого не осталось!
‒ Никуда я не денусь, родная. И я тебя люблю, зайка!
Пара прогулочным шагом покидала кладбище в обнимку.
Кириллу еще долго будет сниться та ночь. В панике он привел девушку домой, сам ужасно трясся от ужаса. Матери пришлось приводить в чувство сразу двоих. Поутру, когда София пришла в сознание, обоих направили на экспертизу. Соне прописали особые антидепрессанты, которые она должна была принимать определенное время, в один и тот же час каждый день. Врачи не обнаружили в её организме никаких побочных веществ, поэтому потерю сознания в ту ночь списали на постоянные стрессы и неправильный режим дня. Кириллу ‒ обычные успокоительные препараты. С тех пор, все стало кардинально меняться.
Прошло уже полгода. Наступило долгожданное, беззаботное лето. Ребята окончили десятый класс, и, кто куда, искали места для поступления в вузы. Кто находил подработки, кто уезжал на дачу. Нашим же влюбленным повезло особо крупно. Родители оставили на все лето Кириллу квартиру на попечительстве. Сами уехали жить до августа на дачу. Парочка быстро распределила обязательства по дому: Соня готовит кушать и убирает, а Кира ищет деньги. Вечером оба идут гулять с друзьями. Либо не идут. Все-таки, в их распоряжении вся квартира. В общем, жизнь забила совершенно другим ключом.
Мать Сони первые дни пыталась выйти на связь с дочерью, а затем, осознав всю безнадежность этих попыток, на время и вовсе забыла об её существовании. Девушка не подавала виду, что её это каким-то образом задевает. Но вечерами, когда Кирилл оставлял её дома одну, она садилась на балконе, курила одну сигарету за другой, и горько плакала. Боль от того, что матери совсем плевать на свое чадо, не давала ей покоя. Лишь после очередной встречи с родственницей, София дала себе слово больше не проливать слез по этому человеку.
Соня выходила поутру в магазины и на рынок. Она покупала необходимые продукты, затем останавливалась в одном из двориков, и спокойно курила. В одно такое утро внезапно девушка заметила свою мать, которая проходила по дворику, идя на работу.
‒ Привет!
‒ Доброе утро.
‒ Как дела у тебя?
‒ Вполне приемлемо.
‒ Понятно, ‒ Лена пыталась в дальнейшем подстегнуть девушку за свой выбор в личной жизни. Она каждое слово передавала дочери с необычайным недовольством, обидой и саркастической иронией. Любая фраза, в итоге, воспринималась Софией довольно агрессивно и настороженно. Мать это ужасно злило, и она продолжила усыпать девушку критикой.
‒ Твой ненаглядный там работает? Деньги носит в дом?
‒ Какое дело тебе? Допустим…
‒ Ха! Носит он! Представляю, как вы живете за эти копейки. Небось, папочка с мамочкой спонсируют.
Демонстративно Соня подняла с земли полный продуктов пакет. Она вознесла его на уровне материнского лица, и недовольно заявила:
‒ Это все я тогда своровала, получается. Ты такие пакеты носила лет восемь назад. Сейчас, все что ты несешь домой ‒ бутылки, и только. Так что, не рассказывай мне, сколько денег нужно тратить и на что.
‒ Девочка моя! ‒ с особым упованием заявляла мать. ‒ Ничего ты еще не знаешь! Поживи еще чуть-чуть. А тогда поговорим!
‒ Ну, тогда и будем разговаривать. А пока, до свидания. А хотя, нет. Прощай! Никаких свиданий больше!
Девушка спешно подобрала пакет, выбросила окурок, и с разъяренным выражением лица удалилась.
