Buch lesen: «Охотники на кидал, или Кооператив сыщиков», Seite 34
– Впечатляющее зрелище! Особенно, если знаешь, кто там под клееночкой лежит. «Так проходит слава мира»! Слушай, меня всегда удивляет, что люди от удара вылетают из ботинок и из кроссовок. Когда толпа в ужасе разбегается, всегда остается куча обуви. Смотри, он встает! – Кот вдруг округлил глаза и схватил Ванечку за руку.
Ванечка вздрогнул и резко обернулся.
– Шутка!
– А может это не он? – засомневался Ванечка, наклонившись, и пытаясь заглянуть под клеенку. – Где охрана, почетный караул?
– Он. И номер машины совпадает. Угрохал все-таки его Гена. И поделом: нехуй чужих жен ебать!
Номер машины вроде бы совпадал. Они вернулись к «семерке» и отправились дальше по своим делам. Впереди еще был целый вечер пятницы.
Ванечка дома заскучал и уже собирался зайти в бар неподалеку и выпить кружечку пива, когда часов в одиннадцать позвонил Кот:
– Ты дома? Есть дело!
Скоро он появился. Вид имел загадочный и довольный:
– Поедем-ка со мной. Чего покажу-то. Не пожалеешь!
Они проехали по Пискаревке, у эстакады повернули направо, промчались мимо длинного и высокого металлического забора и остановились у морга городского бюро судебно-медицинской экспертизы. Сторож, парнишка лет двадцати пяти абсолютно наркоманского вида с темными кругами вокруг глаз, пропустил Кота с Ванечкой, поздоровавшись с каждым за руку, но не сказав ни слова. Он провел их в подвальное довольно вонючее и холодное помещение. Там в коридоре на каталке лежал накрытый простыней покойник, на торчащей кисти с почерневшими скрюченными пальцами – на хомутике висела закатанная в пластик бирка с номером. Поверхность простыни представляла собой холмы. Брюхо преобладало и выпирало посреди самым большим холмом, сложенные на груди руки – более низким холмиком и еще голова. Сторож без каких-либо эмоций откинул простыню. Под ней лежал Его Величество господин Шор в том же костюме, еще не обработанный: под носом его запеклась кровь, из-под полуприкрытых век виднелись мутные стекляшки склер. Шетина, казалось, еще больше отросла. Шор даже здесь внушал Ванечке подсознательный страх: а вдруг вскочит, схватит за шею, начнет душить, вдруг он действительно не человек, а демон.
– Узнал?
– Еще бы! – Ванечка старался не дышать носом и вообще вдыхать пореже. – Только я думал, что его в особый морг поместят – для олигархов – типа с золотыми столами для вскрытия, специальными потрошильными ножами производства известных фирм…
– Да кому он теперь нужен! Не ссы: у него вон вообще затылка нет, мозги в пакетике рядом! Ха-ха-ха!
У Ванечки тошнота подкатила к горлу. Он, побледнев, сглотнул.
– Эй-е-ей! – всполошился охранник. – Тут не блевать!
Ванечка весь покрылся холодным потом, но все же сдержался, хотя, конечно, поблевал бы с большим удовольствием. Было бы только куда.
– Ты как? – участливо спросил Кот, заглядывая ему в лицо.
– Хуёво чёй-то мне!
– А не хрен было мешать! Говорили тебе: не пей вина после водки!
– Да я сегодня вообще не пил! Чего приебался? – возмутился Ванечка, судорожно сглатывая набегающую слюну.
– Ну, значит, вчера пил… Или ел какое-нибудь говно…
Охранник ухмыльнулся:
– А пойдемте, чего покажу! Небольшая экскурсия. Хе-хе!
Зашли в большой холодный зал площадью примерно сто пятьдесят квадратных метров. Вдоль стен располагались приступочки, заваленные трупами в два ряда. Дальше началось еще страшнее: вошли в какой-то закуток с каталками, накрытыми простынями.
– Осторожно, не поскользнитесь!
У Ванечки под ногами действительно что-то хрустнуло. Он посмотрел на пол: «Мамочки! Опарыши!» Появились в большом количестве и мухи – какие-то особенно жирные и ленивые, медленно летающие. Совершенно особые морговые мухи.
– Это у нас называется «пляж»! Тут гнилые трупаки, – сообщил сторож с интонацией экскурсовода Эрмитажа.
Кот с Ванечкой застыли в ужасе, стараясь вообще не дышать.
– А где тут у вас холодильники, как в кино показывают, типа ячейки и оттуда поднос с покойником выезжает? – сдавленным голосом понтересовался Кот.
– Современные камеры есть в другом отделении экспертизы – в Пушкине, а здесь – пока нет.
– Кошмар! – выдохнул побледневший Кот.
– Это вы еще нашего подвала не видели. Только сам я туда не пойду. Сапоги надо надевать и другую одежду – иначе провоняет так, что не отстираешь.
– А что там? – с опаской поинтересовался Ванечка.
– Невостребованные трупы. Захоронения за госсчет, от одного до шести месяцев хранения, в пакетах.
– Все, пошли назад! – хором тут заявили Кот с Ванечкой.
При выходе Кот сунул охраннику в лапу пятисотку, благодарственно кивнул ему. Тот, очень довольный, поднял ладонь вверх, как индеец:
– Пока, пацаны. Заходите.
– Лучше уж вы к нам, – пробурчал потный от тошноты Ванечка, с наслаждением вдыхая влажный ночной воздух.
На улице Ванечка долго принюхивался, осмотрел ботинки, понюхал рукав куртки:
– Придется стирать! Ты что, не чувствуешь?
– Я же в армии два года аккумуляторами занимался. У меня нюх потравлен, – ответил Кот. – К тому же я курю.
– Чего так много ему дал? – поинтересовался Ванечка.
– Такса такая. Это я его еще знаю, как-то тусовались в одной компании. В Ростовском бюро – там вообще, говорят, творится беспредел, если надо труп получить. Санитары, говорят, имеют до полмиллиона в день. Настоящие упыри.
– Ух, ты! В Бога они, что ли, не веруют?
– А это у них как бы считается вовсе даже и не за грех, они все отмороженные. Да и работа, по большому счету, страшная…
– Ну, их точно черти крючьями-то за такие дела!
– Кто знает…
Оставаться одному после таких страстей никому совершенно не хотелось. Захотелось выпить. Поехали к Коту на Пять углов. Когда добрались туда, было уже два часа ночи. Неожиданно напал страшный аппетит. Есть обоим вдруг захотелось буквально до тошноты. На Владимирской площади забежали в круглосуточный магазин "Лэнд". Магазин был почти пустой, быстренько накидали всего в тележку, но в кулинарии случился затор: какая-то парочка пенсионного возраста никак не могла выбрать себе салат. Ванечка сам валился с ног и видел, как Кота потряхивает и как тот начинает закипать. И Кот, наконец, не выдержал:
– Ну, на фига вам ночью нужен салат, молодые люди! Ведь непременно же продрищетесь!
Оба, старик со старушкой, застыв, уставились на Кота. Рассмотрев его, сделали оскорбленный вид и приняли единственно правильное решение: "Уходим отсюда!" – и словно испарились.
Парни устали так, что и говорить не могли. Насилу, спотыкаясь, поднялись на пятый этаж, скинули обувь, выпили по полстакана водки, кинули в рот еду и, разойдясь по комнатам, рухнули на диваны.
На следующий день пришли в офис к вечеру. Однако плановую работу вдруг отменили. Колпакчи почесал затылок, протянул сыщикам листок бумаги:
– Раз уж приехали, поищите еще одну собаку. Вам же всегда везет. Хозяева рыдают, готовы заплатить пятьсот долларов.
Еще добавил, что хозяйка гуляла с собакой недалеко от дома, рядом мальчишки рванули петарду, собака испугалась и убежала куда-то в сторону гаражей.
Надо было чем-то себя занять. Поехали на Васильевский остров, пошли по дворам и пустырям искать собаку. На этот раз это была какая-то межпородная помесь по кличке Дарси. С собой взяли прибор ночного виденья. С одной стороны дороги громоздились жилые дома, широкий газон. По другую сторону дороги тянулся забор из бетонных плит. В ближайшем будущем там собирались прокладывать автомагистраль, большинство гаражей уже снесли, но часть строений еще осталась. Стены гаражного кооператива были густо исписаны граффити. Чем-то это напоминало Берлинскую Стену. Просматривалась полузакрашенная надпись: «Бей единоросов – спасай Россию!», какие-то серпы-молоты, свастики и поганые рожи. Внезапно из темноты послышался будто бы женский вскрик, а ведь место тут было глухое, совсем не для женщин. У сыщиков по спине протянуло морозцем. Прислушались. Что-то мыкнуло в темноте, словно человека придавили. Ванечка остановился, начал вглядываться, вытянув шею, как гусь.
– Чего тебя постоянно тянет в какие-то страшные места? Ни один нормальный человек по той стороне не ходит. Там в гаражах наверняка стадами пасутся маньяки и изуверы. Раз – и втянут в щели и раскромсают на клочки! Типа заповедника там у них…– запричитал Кот.
– Да я сам трясусь… Очко-то не железное… Кстати, можно испытать прибор!
– На хер такие испытания!
Все же перешли на ту сторону, заглянули в проход. Два кошачьих глаза-огонька посветили из тьмы и погасли. Стало совсем жутко.
– Надо было биту из багажника взять, – проблеял Кот.
– Кто ж знал!
– Доставай свое ночное виденье!
Ванечка какое-то время копался в сумке, высвобождая прибор ночного виденья, передал Коту:
– Давай, включай.
Кот приложил окуляры к глазам.
– Ё-моё! Ебануться! Гляди-ка! – передал окуляр Ванечке.
Ванечка тоже посмотрел: у стенки гаража действительно будто кого-то ели. То есть там лежало чьё-то тело и над этим телом нависал некий субъект, и то ли жрал его, то ли вырезал внутренности, то ли просто раздевал. В любом случае через прибор выглядело это довольно жутко. Еще и глаза у злодея светились.
– Пошли-ка отсюда нафиг, это какие-то ночные жители, у них своя жизнь. Туда лучше не лезть! Пусть едят на здоровье! – проклокотал Кот, снова забирая прибор от онемевшего Ванечки.
Когда Кот снова приложил окуляры к глазам, только ноги торчали, а пожирателя уже не было – исчез!
– Пошли, посмотрим, может, чем помочь надо! – сам сильно сомневаясь в правильности своих действий, прошептал Ванечка, шаря по карманам в поисках хоть какого-нибудь оружия.
– Ладно, только имей в виду, что маньяк может выскочить неожиданно. Они всегда выскакивают неожиданно и подкрадываются беззвучно. И знай: у них две жизни, они не чувствуют боли и очень живучие! – прошипел Кот.
– Я однажды видал такое на видеозаписи, найденной у духов: чичи одному нашему отчекрыжили голову с одного удара охуеным ножом – это у них считается типа спорта – и вдруг тело без головы поднялось, потом, правда, сразу же и упало. Но секунды три стояло. Ничего жутчее в жизни не видел!
– Сейчас увидишь! – сдавленным голосом проблеял Кот, когда они, казалось, оглушительно хрустя подошвами по битому стеклу и гравию, подошли к месту, откуда торчали ноги.
– Бля, пар изо рта, а ведь еще только август, – пыхнул драконом Ванечка в белый луч светодиодного фонаря.
Подошли, посветили.
– Ебануться, – прошептал Кот, тут же оглядываясь и принимая оборонительную стойку.
В траве перед ними лежала с виду абсолютно мертвая девушка. Одежда на ней была разодрана на груди и животе, соски чернели на белой коже, юбка задрана, приоткрытые глаза сверкали, отражая свет фонаря, кончик языка торчал наружу, на шее виднелись темные пятна. Ванечка наклонился, указательным пальцем потрогал руку лежащей.
– Она еще теплая. Изнасиловать он ее не успел: колготки только разодраны, а трусы на месте.
– Ничего, – облизывая пересохшие губы, пробормотал Кот, постоянно зыркая во все стороны, – сейчас он и нас убьет и зараз оприходует всех троих, а я не подмылся,..
– Ты чего, его давно и близко нет… Тихо!
Тут оба замерли, услышав совсем неподалеку хруст или треск: кто-то наступил на гравий или на сухую тополевую ветку.
– Д-д-давай, звони в ментовку! – оглушительно прошептал Ванечка. Кот запикал кнопками телефона.
Соединилось на удивление быстро, Кот заорал в трубку:
– Милиция? Девушка! Труп в гаражном массиве. Где? Пишите адрес дома напротив… Давайте быстрей, убийца еще здесь, сейчас свалит. И «скорую», «скорую» пришлите!
Тут же сыщики услышали частые хрусты гравия: убийца явно бежал прочь.
– Странно вообще-то: где охрана территории? Вообще никого тут нету, что ли? Вообще охуели? – возмутился Кот.
– Дрыхнут или пьют в вагончике. Уже первый час ночи. Она шла с работы, он ее в этот провал затащил, задушил и только захотел попользоваться, как тут мы помешали.
Между тем Ванечка поднял девушке веко и посветил в глаз: зрачок был широкий и на свет не реагировал. Понятно: мертва. Ванечка встал на колени и начал делать непрямой массаж сердца: обоими руками ритмично и сильно давить на грудину. Что-то в девушке хрустело, груди тряслись. Кот, нависая сверху, начал давать советы:
– Хули так-то! Ты рот в рот ей вдувай искусственное дыхание!
– Не пизди, давай так: я давлю, а ты вдыхай, – огрызнулся Ванечка, уже порядочно вспотев и запыхавшись. – Так честно будет.
– Ну, уж нахуй: вдруг она спидоносная? – замотал головой Кот.
В этот момент девушка вдруг всхрапнула и дернула головой, дрожь прошла по ее рукам и ногам; глаза, ранее лишь прикрытые лишь наполовину, плотно сомкнулись. В этот же момент она шумно, с журчанием, обмочилась.
– Ого! – ахнул Кот, отпрыгнув на шаг. – Живая! Ну, ты, блин, молодец!
– Юбку ей поправь! – пропыхтел Ванечка. – Покачать чуть-чуть не хочешь? Нет? Тогда иди, попробуй, догони гада.
Кот тут же исчез. Сам Ванечка ощутил страшную слабость. Он прекратил массаж и в бессилии сел прямо на землю.
Хотя девушка и начала дышать сама, в сознание она так и не приходила.
Не прошло и пяти минут, как на дороге, взвизгнув тормозами, в сполохах синих огней затормозила патрульная машина, коротко гукнула сирена. Ванечка замахал в ту сторону фонариком. Хлопнули дверцы, потом на машине вспыхнул и повернулся, слепя, прожектор, замерцали фонари бегущих патрулей. Послышался хруст гравия и голоса.
Тут же возник и Кот весь мокрый, как в мыле, с одышкой.
– Что? – спросил Ванечка. – Где он? Ушел?
– Нет, – сказал Кот со странным выражением лица.
– Кокнул его, что ли? – ужаснулся Ванечка.
– Не, я ему ногу сломал. Трубой. Там вон лежит. Метров сто.
– Сильно сломал-то?
– Нормально. Он меня молотком хотел треснуть. Блин…
Губы у Кота тряслись. И ржавая труба в его руке тоже. Двое милиционеров тут же побежали в указанную сторону. В этот самый момент как раз приехала "скорая" и еще одна патрульная машина.
Домой сыщики попали только часа через два уже из райотдела милиции, где у них взяли показания.
Кот был мрачен:
– Заметил, следак постоянно думал, как бы и нас к этому делу приклеить, так и сяк крутил? Очень даже можно было попасть под подписку о невыезде – и пиздец Испании.
Это был последний их совместный день работы в агентстве. Кот запил и пил дня три, сказавшись больным. Ванечка поехал к нему.
Кот открыл и сразу вернулся в комнату, снова завалился на диван.
Воздух в квартире был затхлый. Дверь в туалет открыта. В раковине громоздилась грязная посуда. В холодильнике царила вонючая пустота.
– Я точно уезжаю, – прошелестел с дивана Кот, – мне тут страшно жить. Я боюсь выходить на улицу. Больше не могу видеть эти рожи. Я реально чувствую себя шпионом в чужой стране. Чувство ужасное. Слушай, поехали со мной сразу, как получим паспорта, растворимся в Европе.
– Кинут болгары нас с этими паспортами.
– Тогда мы их всех грохнем.
– Я подумаю. Учиться надо.
– Там можешь учиться. Деньги у тебя есть. Там хоть чему-то научат. А тут просто за каждый экзамен будут деньги вымогать. Система известная. Все сгнило. Пошли они все тут нахер!
– Я подумаю.
– И еще говорят, чеченская прокуратура активно шлет запросы по солдатам федеральных войск, типа кто служил там-то и там-то в такое-то время. По закону такую информацию им должны выдать, и не исключено, что они и проплачивают это дело. А у них ведь кровная месть. Вас всех продадут, вычислят и перережут по одному. Или пристрелят однажды на улице. Да и наши бандюганы. Вон, Доната видел каков? – Наверняка затаил злобу! Они все мстительные – спать не могут, пока не зарежут. У нас жизнь ничего не стоит. Знавал двоих: Мирза и Абдулла – мочили людей и за 500 и за 1000 рублей. Даже полное имя запомнил: Мирза Мирзоевич Мирзоев. Недавно ограбили цветочный киоск, избили продавщицу, отняли 700 рублей и два старых мобильника, а потом еще ограбили таксиста, взяли у него золотую цепочку и рацию. На этом их и поймали. Так на их место тут же другие придут. Или, не дай Бог, старые дела всплывут. Или к черту эту Европу – можно поселиться где-нибудь на тропических островах – на Маврикии, на Бали. Крулый год лето, жизнь там дешевая, займемся серфингом, дайвингом, рыбу половим. Подумай. Айда со мной! Пока не поздно.
Ванечка молчал: он надеятся, что Ася все же вернется.
А на следующий день из Испании наконец пришло закодированное сообщение от Станислава, что оба паспорта готовы.
Еще через две недели Кот уехал.
Массового прощания не устраивали. Ванечка один приехал его проводить. Вид у Кота был осунувшийся. На полу у входа стояла пара пустых бутылок из-под шампанского. На столе – переполненная пепельница с окурками со следами помады. Разобраная постель была скомкана. Присутствовал явный запах женских духов. Ванечка ухмыльнулся.
– Тамара приходила проводить, – прояснил Кот. – Покувыркались, конечно. Ух! Чего она вытворяет!
– А Саша-то ее когда из тюрьмы выходит?
– Хрен его знает! Может, и никогда. Не дали ему УДО. А это значит, еще четыре года сидеть. Полная жопа! Жалко Тамару. Рыдала вчера весь вечер. Не знает, что и делать. Годы идут, ребенка уже надо заводить.
– Там же свидания дают. Пусть попробует забеременеть. Он выйдет, а ребенку уже три года! – предложил выход Ванечка. – И ей уже не так скучно будет.
– Да? А каково женщище одной всю беременность ходить? Это очень тяжелый период. И потом, когда мелкий ребенок, кто будет с ним сидеть? В магазин даже не выйдешь. У них-то бабушек нет. А кто ее кормить будет? Сейчас она неплохо зарабатывает, а если забеременеет? Минимум год сразу вылетает, работу запросто потеряешь. Это надо за квартиру платить и еще няньку нанимать. А вдруг ребенок будет болеть? У меня так сестра постоянно сидит на больняках по уходу, практически не работает: то один, то другой болеет, а то и оба сразу. Да и не залетишь с одного раза. Это только школьницы сразу залетают. Короче, полная жопа у Тамары! Надрались мы с ней с горя.
– Найдет себе кого-нибудь!
– Это, конечно, так. Но тут, главное, не прижиться с этим кем-нибудь и не залететь от него, а просто иногда потрахиваться для здоровья! Ты ее не забывай, навещай иногда, баба она хорошая, – Кот с блямканьем загрузил бутылки в мешок для мусора, туда же и бросил переполненную пепельницу.
Мусора вынесли на помойку несколько мешков – аж вспотели. Кое-как навели в квартире порядок, потом выпили по сто граммов на посошок, присели на дорожку, помолчали. Затем Кот встал, перекрестился, сказал: «Ну, с Богом!», вскинул сумку на плечо и вышел из квартиры. Заперев дверь, позвонил в дверь напротив и передал ключи соседке. Попрощался и с ней.
От Пяти углов до площади Восстания шли пешком, почти не разговаривали: сначала по улице Рубинштейна, потом направо по Невскому проспекту. Автобусов до Хельсинки у гостинцы «Октябрьская» стояло штук пять.
– Вы во сколько отъезжаете? – всунулся Кот в ближайший.
– Да уже вот-вот, – ответила ему тетка.
– В аэропорт заедете?
– Придется доплатить.
– Ладно.
Кот зашел в салон автобуса, бросил на сиденье сумку. Потом вышел покурить. Постояли молча.
– Отправляемся! – закричала тетка, высунувшись из дверей.
– Ладно, я пошел! – пробормотал Кот, бросая окурок под ноги. – Пока! Счастливо оставаться, напарник!
– Я, наверное, тоже уйду из конторы. Хочу спокойно учиться на дневном, ходить на лекции и семинары, потом во всякие кафешки, гулять, сдавать сессии, все такое, как нормальные студенты. Считается, что настоящая учеба только на дневном и есть. Паспорт мой пока оставь у себя. Только кажется мне, что хрен я тебя больше увижу. Так что прощай, Михаэль! – с горечью сказал Ванечка.
– Прощай и ты, Самаэль! – процедил Кот одними губами.
Обнялись. У Ванечки защипало в глазах. Он повернулся и пошел прочь, не оглядываясь. Мир без Кота опустел. Ванечка за этот год привык и Коту, и к его Валентине, и к их трущобной квартирке на Пяти Углах. А теперь в его жизни не было ни надежного напарника, ни его ветреной подруги и незачем было ехать на «Владимирскую». И не было никаких сомнений, что это уже навсегда.
Потом Ванечка получил от Аси SMS-сообщение: «Прости прощай». Ася это сообщение сочиняла целую неделю и вложила в него много душевных сил. Сообщение постоянно менялось в объеме: от целой страницы с попыткой все объяснить до просто знаков пунктуации. Ася шевелила губами, смаргивала слезы, шмыгала носом. Валера даже подумал, что она простудилась. Ванечка в момент получения был за рулем и чуть не проехал на красный свет. Показалось, что ему прямо в лицо взорвалась петарда. Трясущейся рукой он включил аварийку и остановился на обочине – отдышаться. Еще два дня у него было ощущение, что он подавился.
Жизнь, между тем, продолжалась. Лето как-то внезапно закончилось, начался сентябрь, пошли дожди. Ванечка приступил к учебе. Он оказался самым старшим и его назначили старостой группы. В группе были в основном молодые девчонки – вчерашние школьницы. Одна из них, Олечка Качалова, кареглазая брюнетка с ямочкой на подбородке, приезжая, кажется, из Ставрополя, Ванечке очень даже понравилась. Ей было еще семнадцать лет, а восемнадцать должно было исполниться только двадцать седьмого октября. Очень хорошая девушка. Ванечка на нее засматривался. Сегодня утром, когда увидел, так будто электрошокером ткнули в живот. Любовь еще не началась, но она приблизилась вплотную, была совсем близко-близко. А еще у нее был парень-одноклассник, влюбленный в нее, приперся за ней в Питер, только учился в другом ВУЗе, кажется в «Лесопилке». Парень был высокий, крепкий, белобрысый. Судя по набивкам н кулаках, занимался единоборствами. Они два года сидели за одной партой. Тоже проблема, требующая своего решения. Ванечка начал уже готовиться к дню рождения Олечки. Был вариант заказать и оплатить столики в кафе или в клубе на всю группу и хорошо повеселиться. Ситуацию несколько омрачало то, что Олечкин приятель обязательно туда припрется. Она непременно его пригласит. Тогда уболтать и увезти ее домой после праздника Ванечке вряд ли удастся, по-крайней мере, без конфликта, которого очень хотелось избежать. Ольге драка на ее дне рождения вряд ли понравится. Потом еще существовала проблема подарка. Понятно, шикарный букет цветов обязателен, но какой купить подарок? В голове было только три варианта: украшение – кольцо или серьги с бриллиантами, но как их выбрать – вдруг не понравятся. И как будет выглядеть: одногруппник вдруг подарил серьги с бриллиантами? Насколько это прилично? Такие подарки обычно дарят любовники. Был и второй, более практичный вариант: скромная небольшая машина с автоматической коробкой, например, типа «тойота-ярис» или «мини-купер»… С другой стороны, прав у нее еще нет, хотя можно было бы оплатить и курсы. Третий вариант был самый дешевый: ноутбук или навороченный мобильник. Однозначно полезные вещи, и тут уж точно никто ничего не скажет и не подумает предосудительного. Короче, Ванечка пребывал в сомнениях.
Еще была куча дел: ремонт в новой квартире на Морской набережной никак было не закончить, поэтому Ванечка жил в загородном доме, который подарил ему окончательно уехавший за границу Спичечная Голова. С домом Ванечке достался в наследство белый кот Зураб Зурбович и охранник Сергей Махров, который там же и проживал в отдельном флигеле. Иногда Ванечка звонил ему заранее, просил испопить баню. Там бы отметить Олечкин день рождения и оставить всю компанию ночевать и все такое, но вряд ли девчонок отпустят за город. В группе была еще одна симпатичная девочка, которая к Ванечке клеилась сама. Эта бы без вопросов в постель прыгнула, а потом Олечке бы все рассказала, и тогда – конец. Тоже проблема. И еще были дела по предприятию, которое Ванечка тоже получил в собственности с усмешкой и со словами: «Попробуй-ка русского бизнеса!» Впрочем, предприятием управлял исполнительный директор Александр Иосифович Вайштейн, умнейший и приятнейший человек, а Ванечка только получал деньги как владелец. И много. Когда видел ежемесячную выписку со счета, всегда хотелось крякнуть, как после стопки водки. Вспоминались слова Кота про какого-то председателя совета директоров: «Вот это и есть идеальная работа!»
А Корабельников, наконец, все-таки решил жениться и устроил в «Кощее» мальчишник. Пришли только свои – всего человек десять: в основном ребята с работы и еще пара старых школьных друзей. Невеста его, Татьяна, узнав о намечающемся мероприятии, сначала ничего не сказала, а потом с некоторой злорадностью объявила, что в таком случае проведет девичник.
Ванечка по такому поводу надел клубный пиджак от Zegna, золотые швейцарские часы «омега». Зудело покрасоваться. На ближайшей охраняемой стоянке оставил «Лексус», назад собирался похать на такси, переночевать в старой теткиной квартире.
На входе в клуб неожиданно встретил ту самую девчонку, которая когда-то спрашивала его про зарплату и машину. Та оглядела его с ног до головы, призывно улыбнулась. На этот раз у Ванечки она не вызвала никаких эмоций: да, красивая девчонка, ну что – вокруг полно красивых девушек, даже более красивых, чем она. Он рассеянно кивнул ей и прошел мимо. За этот год он стал другим, и такая девчонка была ему уже не нужна. Хотя перепихнуться разок в туалете вполне было бы можно, но не более. Молча. Разговаривать с ней ни о чем возвышенном, типа о любви, Ванечка вовсе не собирался. Да и не до нее сейчас было. Девчонка, возможно, тоже припомнив его, открыла рот.
– Привет! – кивнул ей Ванечка и, тут же забыв о ней, прошел дальше. Девчонка только тогда захлопнула рот. Шедший сзади уже подвыпивший Корабельников сказал, назидательно подняв указательный палец:
– Очень крутой чувак! Настоящий олигарх!
В этот вечер в клубе звучала живая музыка: выступала местная питерская группа «Асфальт» с новыми песнями и со своими немногочисленными фанатами в основном из числа друзей и подруг. Атмосфера была почти домашняя, постоянные посетители, друзья друзей, все знакомы. Наташа Артамонова, сотрудница рекламного агентства, привела развлечься посетившую Питер американскую топмодель, которая пару раз мелькнула на обложке журнала «Вог». Понятно, все мужики в клубе пялились только на нее. Как утверждал Глыба, от одной только ее походки можно было кончить. Наташу это чисто по-женски очень раздражало. Она сама себя считала тоже очень даже ничего, но рядом с этой дивой никто ее просто не замечал.
Глыба, не отрывая глаз от потрясающей заокеанской задницы и проливая мимо рта пиво себе на грудь, пробормотал:
– Бля, да неужели с ней кто-то спит? Интересно бы посмотреть на счастливчика… Тоже, небось, типа модельер. Впрочем, все они, говорят, пидарасы.
– Наверняка ее пялит какой-нибудь маленький, лысый и толстый продюсер!
– А тебе-то и завидно! – подзуживал уже здорово поддатый Корабельников.
– А тебе-то и нет? Вот у тебя типа завтра свадьба, а если она сейчас подойдет к тебе и предложит трахнуться, согласишься? – спросил Глыба, подливая себе еще пива. Он предвкушения вкусного ужина у него громко заурчало в животе.
– Да не думая ни секундочки! – прошептал, облизнувшись, Корабельников.
– Слышала бы Татьяна!
– Да она сама сейчас гуляет. И наверняка смотрит мужской стриптиз. Но я все буду знать: у меня там есть агент с камерой. Все будет заснято с начала до конца. Весь девичник. И не говори мне про случайные поступки. Есть версия, что случайных поступков не бывает в принципе.
Действительно, однажды был такой заказ от жениха – заснять девичник. Снимала там Катя. Вид у нее после съемки был задумчивый, запись она отдала Алешину с явной неохотой.
– Чего там было-то? Чего происходило? – пристали к ней Кот с Ванечкой.
– Да-а, девочки погуляли хорошо, – неопределенно и вяло ответила Катя.
– Ну-ну! – подначивал Кот. – Давай, рассказывай!
– Отстаньте!
– Давай, рассказывай!
– Осталось мерзкое ощущение. А вывод один: какие мы все, и мужчины, и женщины, все-таки скоты и мрази! И женщины, и мужчины! – вдруг в сердцах сказала она. – Ладно, смотрите сами, а я пойду выпью кофе. Голова болит.
Алешин был не против, и Ванечка с Котом прилипли к экрану. Там действительно было на что посмотреть. Алешин только крякал, не зная, что и сказать. Девичник был действительно знатный, со стриптизом, визгами, сдираниями остатков одежды со стриптизеров, причем невеста везде была в первых рядах. Далее присутствовали уже и более рискованные развлечения.
В другой раз уже по заказу невесты снимали мальчишник. Мужской междусобойчик тоже того стоил. Ванечка тогда даже им позавидовал. Впрочем, нового там ничего не изобрели: стриптизерши, дорогие проститутки, и это понятно: последние деньки свободы. И тоже никто тогда не знал, что с этим материалом делать – у жениха явно будут проблемы. Но за все было заплачено. Так и отдали заказчице. Пусть сама решает. Ей с ним жить. А между тем, это было просто некое ритуальное действие, дань традиции, в основном – для гостей. Не исключено, что и невеста и жених и в том, и в другом случае действительно любили друг друга. Всем это понятно, но тогда зачем заказывали скрытую съемку? Может быть, тоже из-за любви – значит, им было не все равно?
Опечаленный Алешин тогда на это сказал так:
– Я понимаю: вполне естественно, что человеку любящему интересно знать о любимом человеке абсолютно все: детство, школьные товарищи, друзья, и, уж особенно, бывшие любовники и любовницы, если они были. Ревность неизбежно присутствует рядом с любовью. Видимо, это в природе человека. А вот когда человек не хочет ничего знать о любимом человеке, это уже подозрительно. Но тут даже и не знаю, что сказать.
– Чем, думаете, это кончится? – поинтересовался тогда Кот у Алешина.
– Я даже не знаю, – развел руками тот, – не знаю!
Впрочем, Корабельниковский мальчишник проходил пока что очень даже прилично. Никаких стриптизерш и проституток. Музыка, выпивка, треп. Ждали еду и начала представления. Группа «Асфальт» уже настраивалась, блямкала по гитарам, звенела по тарелкам ударной установки. Скоро должны были принести горячее. Ванечка сидел, расстегнув пиджак, смеялся. Заморская дива вдруг остановила на нем взгляд и замерла. Ванечкино юное румяное лицо, васильковые глаза поразили ее своей чистотой и невинностью, розовые губы и накачанная шея, выпиравшая из ворота рубашки, широкие плечи тоже ей очень понравились. Она подошла к Наташе, сказала ей по-английски:
– Натача, скажи, пожалуйста, вот тому симпатичному мальчику, что я хочу с ним потанцевать!
«Да он тебе по пупок будет! – подумала «Натача» и еще: – Перебьешся, сука, наших пацанов лабать – хрен тебе!», а вслух с обворожительной улыбочкой ответила по-английски же:
– Иди сама скажи ему!
– А как это сказать по-русски?
– Давай, я тебе скажу русскую фразу, а ты ее запомни и точно слово в слово произнеси. Давай! – и она прошептала модели на ушко заветные слова. Та закивала, сначала повторила про себя, потом вслух Наташе. Наташа кивнула: – Все правильно, иди! – и, отвернувшись, прыснула смехом.
