Buch lesen: «Охотники на кидал, или Кооператив сыщиков», Seite 33
– Жвачку хоть возьми-ка, на, зажуй, а то тебя Петрович с говном съест!
– Я простуженный, лечился! – шмыгнув носом, сказал Кот. Волосы у него торчали во все стороны, глаза были красные. Поднялся он со стоном.
– Все болит, нахер…
Его шатало.
В тот день ездили по делам в Отрадное. На этот раз за рулем был Ванечка. Дорога была разбита, к тому же из-за аварии попали в пробку.
Кот всю дорогу нудел:
– Ссать хочу – щас лопну!
– Опять? Что ты такой ссыкун? – рассердился Ванечка. – Ссы в бутылку или в ботинок.
– Хули ж – все почки отбиты!
Однако все же остановился на обочине в месте потемнее.
Кот бодро побежал в кусты: через секунду оттуда раздался блаженный вздох облегчения.
Кот долго, вздыхая, журчал на обочине. Вернулся очень довольный, вжикнул молнией, застегивая ширинку:
– Знаешь анекдот? Один индеец спросил, что такое кайф. Тогда его напоили пивом, а член завязали. Потом развязали. Он пустил струю, закрыл глаза и сказал: "Ка-а-йф!" Помнится, в Питере было лазерное шоу какого-то японца, то ли Хрена Накамуры, то ли Хуя Хироваты, естественно, с массовой торговлей пивом, так после этого граждане зассали весь центр Питера. Про Марсово поле уже не говорю, но все ближайшие незапертые подъезды, и за то, чтобы там, в подъезде, поссать, предприимчивые дельцы брали с людей деньги. Парень, который живет там, рассказывал, что утром мочи в их подъезде было по щиколотку. Кстати, одного знакомого парня менты замели за то, что он отливал в парке под дерево. А куда было деваться: сортиров-то нету или все платные. Он им: за что я буду платить такие деньги – за ссач? А они ему вменили статью «загрязнение земли токсичными отходами». Из-за тебя, говорят, в Питере деревья сохнут. Короче, реально штрафанули. Дай-ка порулить! Все, я в норме…
– Сиди уж! От тебя фонит, как от пивзавода!
У Кота всегда много чего не работало в его «семере», хотя и чинил он ее постоянно: щетки двигались только в одном быстром режиме да и то зависали, иногда гасла панель приборов, потом после встряски вдруг включалась сама по себе, со стоп-сигналами вообще была вечная болезнь – периодически пропадал контакт, барахлил датчик уровня топлива. Но машина ездила. Впрочем, после отрадненских ям от нее что-то отвалилось, страшно заскребло, и Кот отогнал ее в ремонт. Несколько дней пришлось обходиться без машины. В будни ездили на служебной, а на выходные пришлось пользоваться общественным транспортом. Впрочем, Ванечке было не привыкать.
Впереди были два выходных дня. В городе оставаться было невыносимо. Кот без особого энтузиазма предложил:
– Поехали к моим на дачу, отоспимся, сходим в баню, пожарим шашлыков, напьемся!
Приехали туда уже последней электричкой – почти что в полпервого ночи. Только что опустилась роса. Было сыро и зябко. Они поднялись по тропинке на горку и зашагали узкими темными улочками уснувшего дачного поселка. Кое-где еще горели в окнах огни, доносилась музыка, оживленные голоса, далеко слышнее во влажном воздухе. Тянулись разнообразные заборы.
Из одного дома с освещенной верандой вышла, пошатываясь, какая-то пьяная тетка, прямо у крыльца встала в безобразную раскоряку и начала шумно мочиться, вздыхая, как корова. Под конец еще и перданула – буквально выдала целую руладу. Треск прошел по всем участкам, словно звук фейерверка. Ванечка с Котом свистнули ей, заулюлюкали. Впрочем, тетку это не очень-то и смутило. Она показала им огромную белую задницу, похлопала по ней, натянула штаны и пошла в дом.
– Такую вот жену хочешь, Ваня? – спросил Кот, складываясь от смеха. – Чтобы вот так же громко пердела?
Потом вышли на старую железную дорогу, густо заросшую черемухой и служившую местным Бродвеем: тут и гуляли, и выпивали, и назначали свидания. Спотыкаясь на шпалах, прошли еще немного и напрямик сквозь кусты продрались к одному из домов, где горело окно. Там уже их ждали. Залаяла рыжая собака Яна, завиляла хвостом. Сонная Ольга, сестра Кота, поставила им еду на стол и ушла спать. Еще с полчаса сыщики сидели за расшатанным столом на веранде друг напротив друга, ужинали, пили чай и болтали о пустяках. Ванечка, как водится, сидя в кресле-качалке, заснул. Кот не стал его будить, накрыл каким-то покрывалом и пошел спать к себе наверх, а Ванечка так в кресле и проспал до утра.
Проснулся он от маленького скандала: вдруг завыли дети.
– Слышь, ты, а ну-ка не бей его! – прикрикнула Ольга на ребенка.
– А чего он дразнится «Яшечка-говняшечка»?
Ванечка открыл глаза и потянулся. Дощатый потолок, дрожащая паутинка на лампочке. Жужжала муха. В пыльном оконном стекле дробились солнечные лучи. Вскоре заскрипели ступени, спустился заспанный Кот.
После завтрака отправились прогуляться в лес, посмотреть, есть ли грибы, взяли с собой рыжую собаку Яну.
По дороге Кот показал усадьбу, в которой жил пожарный инспектор: высокий забор, большой каменный дом, баня, сараи, беседки, гараж, бассейн.
– Говорят, он на Апрахе работает: там царит такой бардак, только приходи и собирай бабки. У пожарных свои правила: товар должен храниться на десять сантиметров выше уровня пола, и еще там какая-то специальная проводка должна быть, датчики, оповещатели, кнопки – то есть полный пиздец, поэтому все платят. А там складов, знаешь, сколько. Он в прошлом году Италии с женой был, так рассказывал: я бы всю Италию запретил – у них всюду нарушения!
– Круто! – позавидовал пожарнику Ванечка.
– Я тебе говорил: хорошая работа! – сказал Кот. – Попробуй туда сунуться: может, тебя туда возьмут как ветерана?
– Фиг там! Я в прошлом году там был. Туда берут только своих, детей пристраивают, – сокрушенно мотнул головой Ванечка. – Там, как и всюду, тоже свои кланы. Один парниша показывал нагрудный знак своего деда «Отличный пожарник» аж от 1945 года.
– Сейчас еще покажу дачку тетки из налоговой. Не хуже этой. Наверно тоже на эти хлебные места не попасть. Говорят, на проверках алкогольной продукции запросто можно озолотиться. А главное, ни хрена делать не надо!
– Без диплома туда не возьмут.
– А самая лучшая работа – депутат Думы. Ни хера делать не надо. Показывали по телеку заседание: зал пустой, один специальный человек ходит по рядам и за всех голосует – кнопки нажимает. Потом получаешь пенсию – до конца жизни работать уже не надо. Понятно, чтобы попасть в эти партийные списки надо капитально кому-то замаксать. А из обычных работ, я думаю, самые хлебные места это таможня, пожарники, налоговая и потребнадзор, то бишь санэпидстанция. Я считаю, для экономии запретили бы все сразу оптом специальным указом, закрыли всю страну да и успокоились на этом. Вот когда ехали мы через границу, так я вот что подумал: идеально бы на пограничном шлагбауме наклеить такую мятую бумажку – не исключено, что уже кто-то ею ранее жопу подтер – с нехорошими пятнами и надписью кривыми буквами: «Россия закрыта за неисполнение пожарных и всех других правил с этой пятницы и навсегда. И пошли вы все нахуй!». То есть все инвесторы, хуевесторы и прочие. И нет проблем! Думаю, вышла бы большая экономия.
Ванечка тут же еще вспомнил:
– Говорят, еще экологи сейчас тоже хорошо имеют. Одни деятели забыли за что-то там заплатить – за какую-то херню, а те им штраф двести тысяч тут же и навесили. Что хошь, то и делай! Хоть закрывайся. Сейчас думают, как взятку дать.
– Нет, все-таки лучше всего – таможня!
К обеду вернулись на дачу.
На обратной дороге им повстречался сосед Юра, стриженый ежиком седой усатый мужик лет пятидесяти, рассказал про постоянные грабежи машин в лесу. Поедут люди в лес за грибами, а им машину всю вычистят, пока они ходят. Они взламывают багажники, и вытаскивают все, что под руку попадется. Ну и из салона, что видят. Мелкое ворье. Чмошники. Какие-то местные.
Суть его предложения была такова, что хорошо бы грабителей машин поймать на машину-ловушку и «навялять им хороших пиздюлей».
– Я свою машину не дам! – всполошился Кот. – Она итак постоянно в ремонте!
– Мою берите! – настаивал Юра. – Поймаешь, я отдам тебе набор немецкого инструмента.
– Другой вопрос!
– Давай смонтируем в багажнике устройство выброс краски в лицо! – снова начал Юра.
– Еще не хватало пачкаться, – отмахнулся Кот.
– Тогда просто так лови – из засады, тебе и доказывать ничего не надо: главное убедиться, что это они.
Кот согласился:
– Можно поставить камеру за заднее стекло. У меня здесь есть одна. Если вскроют багажник, тут им и конец.
Ванечке было все равно.
Оправились на следующий день утром.
– Пиздить-то их будем? – спросил, широко – до треска в челюстях – зевнув, Кот. От раннего подъема его познабливало.
– Конечно, пошли!
Сначала ехали по бетонке, потом повернули на лесную дорогу. Устроили элементарную засаду, и грабители попались. Они подъехали на старых «жигулях», осмотрелись, подошли к Юриной машине.
Работали взрослый мужчина и подросток, и еще тетка, вероятно жена мужика, стояла на стреме. Сработали они быстро: отверткой вскрыли багажник, достали канистру, инструмент, собрались уже уезжать. Тут Кот вылез из кустов:
– Граждане воры!
– Тебе чего, парень?
– Ни фига себе «чего»! Это ж моя машина!
Подросток убежал в лес. Старший грабитель попытался уехать, Кот, сев в машину, дал газу, поставил машину поперек. Подбежавший Ванечка вышиб резиновой дубинкой боковое стекло. Мужик оторопел.
– Вы что, парни, охуели? – сказал он, щурясь, и отряхивая крошки стекла у себя с плеча и колен.
– А ты что, гад, из машин воруешь?
– Ни хрена я не брал! – вполне натурально возмутился мужик. Если бы не видеозапись, этому можно было поверить.
– Ага, и багажничек, может, откроешь?
Мужик тут явно напрягся.
В машине заверещала еще и тетка:
– Отпустите нас немедленно!
– Ты женщину будешь бить? – спросил Ванечка, поворачиваясь к Коту.
– Да это не женщина – это страшный монстр с пиздой! Конечно же, буду! – возбудился Кот, делая страшные глаза.
У мужика со страху перекосило лицо.
Тетка попыталась себя ввести в состояние истерики, но у нее почему-то никак не получалось. Тогда она закрыла лицо руками и завыла.
– Ладно, бес попутал, извините, – опустил голову мужик.
– Так-то лучше! – сказал Кот. – Давай сюда паспорт или права. – Чё, не понял? – он ткнул водилу кулаком в скулу. – Быстро сделал!
Получив права, Кот передал их Ванечке, сказал громко, чтобы слышали:
– Запиши его данные! Отдадим Димону, пусть он сам с ним разбирается. Еще раз поймаем – тут же и закопаем! И суку твою воровскую тоже, и сынка! Думай, у кого пиздишь!
Ванечка переложил украденные вещи обратно.
Вернулись как раз к обеду. Пообедав, отправились на электричку. Она опаздывала, заморосило.
От дождя укрылись под навесом на платформе у разгромленного кассового павильона. Этот павильон представлял собой унылое зрелище. Он уже давно не работал по назначению, постоянно подвергался нападению вандалов: весь был исписан надписями и матюгами, расписание подожжено, дверь выломана полностью, там, естественно, навалено дерьма, битого бутылочного стекла. Тут же сидела печальная черная кошечка, внешне очень похожая на Киру.
Наконец, подошел поезд. Народу в вагоне было мало. На скамейке напротив дремал какой-то небритый тип в засаленной шляпе. Он сидел с печальным и серым лицом алкоголика, напоминающем печальную маску древнегреческого театра. Передних зубов у него не было, и нос упирался в нижнюю губу. Его страшно было о чем-нибудь спросить. Даже с закрытым ртом от него чудовищно несло водочным перегаром. Под глазами набухли здоровенные мешки, которые хотелось проколоть и выпустить из них жидкость. Видеть такую унылую рожу было невыносимо. Хотелось достать бутылку и немедленно налить ему. Или хотя бы просто поболтать у него перед лицом, чтобы какое-то оживить чувства. Кот так и сделал: показал бутылку пива. И сработало! Оставили ему на донышке – допить.
В Сосновой Поляне похмельный тип вышел.
Вместо него напротив села женщина с сыном лет шестнадцати, который что-то ей впаривал и постоянно ныл, вроде как что-то выпрашивал. Кот, у которого руки чесались дать мальчишке в лоб, прошептал Ванечке на ухо:
– Видал? Когда маленький ребенок ноет – это еще ладно, но когда шестнадцатилетний парнище, уже и с усами, держится за свою мамашу и нудит, так и думаешь: въебать бы ему по роже! В армию бы его, нахуй! И каждый день давать пиздюлей. Глядишь, человеком стал бы! Тьфу!
На следующие выходные, когда снова приехали на дачу уже на своей «семере», и все повторилось. Всю дорогу Кот весь буквально трясся:
– Звонили: у бати вчера в лесу взломали машину, сперли канистру, инструмент, приемник выломали. Он весь в трансе. Сердечный приступ. Еще не хватало – только нога срослась. Это уже какие-то другие. Я думаю, еще разок попробовать словить, получиться или нет – без гарантии, два раза обычно не везет. Да ладно, хоть грибов пособираем, черники поедим. Хорошо бы поймать и этих взломщиков и как минимум отпиздить.
– Как?
– Поставим машину и садимся в засаду. Но батя сказал, что кто-то ходил с ним по лесу рядом, может быть, с телефоном, чтобы предупредить, если водитель будет возвращаться. Встретил на дороге только одну машину – синие «жигули».
– Тогда сделаем так, – предложил Ванечка: – Я выйду раньше, а ты подгонишь машину до перекрестка и будто бы один пойдешь в лес. Далеко не уходи: я тебе сразу позвоню, как только.
Оба надели камуфляж. Кот сверху напялил еще и яркую оранжевую дворницкую безрукавку, чтобы обмануть следящего; наверняка это будет тетка, а мужики в это время станут потрошить машину – отработанная схема.
Место проверили заранее: лесная ухабистая дорога, от нее просека в сторону, куда обычно и ходили за грибами, туда машина не проедет. Определили точку, откуда Ванечка мог вести наблюдение и съемку. Там подальше уже стояла одна машина – синяя шестерка «Жигули» с наклейкой Rally на лобовом стекле. Невдалеке на кочках копошилась тетка, якобы собирала ягоды. Кот вышел, переодел тапки на сапоги, взял корзинку, двинулся по просеке. За ним тут же с небольшим отрывом двинулась тетка. Потом подъехала машина, и точно – синяя с той же надписью «Rally». Двое мужчин тут же вышли из нее и какое-то время ждали: может быть, телефонного звонка. Потом двинулись к машине Кота. Потрясли ее, проверили сигнализацию. Затем мгновенно, провернув с хрустом вставку отверткой, открыли багажник. Взламывали двое: мужик и молодой парень лет восемнадцати. Снова, видимо, семейный подряд.
Ванечка, представив выражение лица Кота, когда он увидит выломанный замок, ухмыльнулся и тут же сказал в телефон: «Есть!», закончил съемку и выскочил на дорогу. Те в этот момент уже вскрыли левую переднюю дверь.
Ванечка не рассуждал: сразу двинул одного, а потом – другого.
– Ты чего? – завизжал мужик, годами уже лет далеко за сорок, хватаясь за лицо и садясь на землю.
– Хер ли вы в мою машину полезли? – проорал Ванечка и двинул его ногой прямо в лицо, по закрывающим рукам, размазывающим кровь. Молодой лежал на дороге боком, не дергался, но видно было, что живой – дышал и, может быть, даже притворялся.
Тут выскочил на дорогу Кот: уже без оранжевой безрукавки. Подбежал, увидел взлом, прыгнул ногами на мужика:
– Ящик синий с инструментами вчера здесь из машины ты спиздил? И канистру? Где они?
– Ничего я не знаю, ребята, – захныкал мужик.
– Я не догоняю: тебе задали вопрос. Ты что не понял? – взревел Кот и еще ударил его грязным сапогом в лицо.
– В гараже. Отдам! – сломался мужик.
В лесу затрещало, видать, обеспокоенная тетка ломилась к дороге.
– Закругляемся, пока баба не выскочила: будет лишний вой и визг! – шепнул Коту на ухо Ванечка. – Придется тогда и ее как-то вырубать.
Кот, осмотрев разрушения, в ярости кинул булдыганом в лобовое стекло машины грабителей, ножом прорезал шину.
– Гляди, мужик, еще раз здесь увидим – живой ты точно не уйдешь!
Хотел, было, садиться в машину, но вдруг остановился:
– Так не пойдет!
Высадил и боковое стекло. Плеснул из маленькой канистры бензином, бросил зажигалку. В салоне хлопнуло. Машина немедленно вспыхнула. Мужик завыл. Молодой все так и оставался лежать на боку. Попало ему, видать, сильно.
Ванечка с Котом сели в свою «семерку», поехали, хлопая на ямах незакрытым багажником.
Мужик все-таки, приподнялся, заорал вслед:
– Убью, суки!
Кот затормозил машину, включил передачу и с жужжанием дал задний ход. Мужик в испуге быстро на карачках пополз с дороги в канаву. Кот, ухмыльнувшись, снова врубил переднюю.
Невдалеке на просеке уже показалась колобковая фигура тетки.
– Санитарка-спасительница уже близко! – усмехнулся Кот. – Ходу!
Потом, вглядевшись в зеркало заднего вида, спросил у Ванечки:
–Ты молодому-то не очень крепко дал? Чего-то он так долго лежит, не двигается?
– Нормально дал, оклемается. Разве что, может, челюсть сломал – что-то будто бы треснуло. Да и хер с ним! – отмахнулся Ванечка.
– А ты видео записал?
– Да.
– А мне теперь замок на багажнике и дверях менять, вот блядь! Еще и царапины на двери останутся! Ё-мое!
– Херня замки-то поменять.
– Тоже верно! – сказал Кот, выруливая на бетонку.
Машину чувствительно тряхануло на колдобине, скрежетнул глушитель. Кот поморщился.
Перед выездом из леса Ванечка обернулся: столб черного дыма был виден далеко над лесом. Бросил Коту:
– Слушай, получается, они как-то семьями воруют, второй раз уже попадаем на семейный подряд!
– Может быть, у местных такой традиционный народный промысел: в сезон сбора грибов грабить машины.
– Вполне возможно.
Наконец выехали на хороший асфальт, Кот врубил четвертую передачу, надавил на газ.
А нервы у Кота последнее время стали явно пошаливать. На следующие выходные снова поехали к нему на дачу, купили чешского пива и мяса для шашлыков.
В Петергофе, чтобы не тащится за автобусами, ехали по левой полосе и встали на очередном светофоре. Когда светофор уже начал переключаться на зеленый, водитель впереди стоящей машины вдруг взял да и включил левый поворотник. Кот тут же пришел в бешенство, закипел, начал сигналить и мигать фарами:
– Это же чистый урод, сволочь, подонок, он специально так сделал: почему не мог заранее включить, как полагается – я бы перестроился! Он и в жизни такой! Сейчас бы догнать и набить морду, и тогда он никогда больше не будет так делать! В морду ему, в морду, по ебальнику! – буквально кипел Кот.
– Чего ты так кипятишься: может быть, он просто забыл, что ему нужно поворачивать или приспичило за бутылкой заехать в магазин. Очень уж ты категоричен! – меланхолично заметил Ванечка.
– Нет, он по жизни такой! – настаивал Кот. – Давай догоним – увидишь – это однозначно сволочь! Я считаю, что каждый, кто нарушает знаки направление движения по полосам, хитрожопые сучары и чистые подонки!
Но в этом момент они уже выезжали из Петергофа.
Через полчаса, наконец, добрались до дачи. Только разожгли мангал, как пошел сильный дождь. Дожаривали уже под зонтиками. Утром тоже шел дождь и за грибами решили не ехать.
На обратном пути дорожные приключения продолжились. На подъезде к Петербургу движение уплотнилось. Ехавшая впереди БМВ виляла из ряда в ряд, не включая поворотников, дергалась.
– Вот ведь сволочь! Как будто у него в жопе свербит – так и лезет, так и лезет! А ведь никуда, сволочь, не спешит: сейчас припрется домой, нажрется и ляжет на диван с пивом… – Тут Кот в раздражении просигналил влезающему перед ним совсем древнему рындвану с теткой и собакой на заднем сидении. Водитель рындвана, впрочем, был из яростных пенсионеров. Судя по выражению его лица и мимике, он грязно и нецензурно выругался.
Скоро опять уперлись в ту же самую БМВ. Кот в ярости замигал фарами и показал, высунув руку, «фак». БВМ тут же и остановилась. Из нее вышел коротко стриженый толстяк и решительно направился к старой морковной «семерке» где сидели сыщики. Кот, увидев это, тут же замолк и несколько побледнел, а Ванечка, наоборот, на него глядючи, покатился со смеху, раскраснелся.
– Ты чего угораешь? – прошипел Кот, с опаской наблюдая за подходящим к нему громилой.
Тот, однако, увидев в машине всклокоченного Кота и хохочущего рядом с ним Ванечку, несколько озадачился.
К тому же Кот ему тут же и высказал замечание:
–Ты чё виляешь по дороге, братан? Совсем ебнулся?
Громила-то подходил, в общем-то, с явным намерением хорошенько пнуть в водительскую дверь ногой, а потом уже разбираться по существу, то есть дать в морду и водителю, но увидев выражение лица Кота, занесенную ногу тут же опустил. Кота же со страху пробил словесный понос:
– Ну, чего, братан, скажу тебе так: если бы ты сейчас ударил, то влетел бы на бабки круто…– глядя на громилу в упор, нес Кот, в один миг перевоплотившись в среднего пошиба братка, замаскировавшегося в развалюхе под реального лоха с целью кого-нибудь урыть.
Громила подумал, что лучше будет не рисковать, замялся, нервно повертел в руках мобильник, сунул его обратно в карман, повернулся, сел в свою машину и уехал.
Сыщики тоже двинулись дальше. Тут же какой-то звероподобный «ниссан» пристроился сзади, завис буквально в полуметре от бампера, начал сигналить и мигать фарами.
– Да пошел он на хер! – возмутился Кот, взглянув в зеркало заднего вида. – Я сейчас еду семьдесят километров в час, а максимальная разрешенная скорость в городе – шестьдесят. Хули ему от меня надо?
Внедорожник, однако, продолжал мигать и сигналить.
– Думаешь, мешки безопасности у него сработают, если он нам в жопу въедет? – озадачился Кот.
– Ни фига не сработают! – засомневался Ванечка. – Для этого нужен более сильный удар. А тут скорость маленькая.
– Спорим? На штуку? Что сработают! – загорелся Кот.
– Давай. Твоя машина…
– Прощай, любимая моя «семерочка»! Ну, держись! – скомандовал Кот Ванечке и резко дал по тормозам, а потом сразу бросил ногу на газ. Буквально в нескольких миллиметрах ушел от удара. Сзади послышался отвратительный звук сминаемого железа и хлопок лопнувшего стекла.
Оказалось, что в резко затормозивший «ниссан» кто-то въехал сзади, а потом и в этого еще кто-то за ним: получился эффект домино. Сыщики, отъехав, остановились за углом, и вышли поглядеть на аварию.
Из большой машины, въехавшей в зад «ниссану», вышел дядька с пивным пузом, словно беременный тремя детьми, такой же большой, как его машина, уныло посмотрел сначала на на свой капот, потом на разбитый в хлам задний бампер. Дядька весь был в белой пыли от сработавшего мешка безопасности, как в пудре. Ванечка молча достал и отдал Коту тысячу.
– Он теперь всю жизнь будет соблюдать дистанцию. Условный рефлекс успешно сформировался! – заключил очень довольный Кот, чмокнув купюру и засовывая ее в нагрудный карман рубашки.
С трудом ввинтились в сплошной поток машин. Однако через полчаса уже почти на пустой улице Коту не повезло. Ни с того ни с сего на светофоре в зад его «семерке» въехала серебристая «тойота-раф». Оттуда, хлопнув дверью и тряся волосами, стремительно вышла яростная бизнесвумен – крашеная блондинка лет двадцать семи с мобильником в руке. Она начала сходу орать на Кота, с мрачным видом осматривавшего свой слегка погнутый задний бампер. Орала блондинка почти исключительно матом, лицо ее налилось кровью. Она напоминала ведьму, только что соскочившую с помела. Ор ее, перешедший в визг, был мучителен. Кот, сузив глаза, посмотрел на нее и вдруг бахнул кулаком в челюсть. Блондинка взлетела в воздух и, взбрыкнув ногами, буквально перелетела через капот своей «тойоты», на миг блеснув из-под короткой юбки белой полоской трусов, и там уже рухнула с глухим звуком упавшего картофельного мешка.
Кот, не говоря ни слова, сел в свою машину и дал по газам.
Ошеломленный Ванечка даже не знал, что и сказать по этому поводу. Нет, точно: Кот явно был не в себе. Что-то с ним происходило. Он словно перерождался в монстра. Отъехав подальше, вышли еще раз посмотреть на бампер и смыть грязь с номеров.
– В метро ездить нельзя, на машине, получается, тоже… Что же делать? Как жить? – бормотал себе под нос Кот.
Рядом с ними остановился большой туристический автобус. Оттуда вышла группа японцев. Все тут же с интересом уставились на парней, занятых протиркой номеров.
– Конничива! – закричали им в один голос Кот с Ванечкой, кланяясь.
– Конничива, – как болванчики, поклонились в ответ японцы, не выказав при этом никакого удивления.
Потом, построившись, они куда-то пошли за девушкой-гидом, державшей в поднятой руке, как флаг, нераскрытый розовый зонтик.
– Саюнара! – опять дуэтом проорали им вслед Кот с Ванечкой. Им вдруг стало очень весело.
И японцы, и сыщики расстались довольные друг другом.
Только потом Кот снова уставился на Ванечку:
– Откуда ты знаешь японский?
– Я ж поступаю в Универ, ёпт! – гордо ответствовал Ванечка.
На следующий день с самого утра приехали в Сосново на дачу к Спичечной Голове. Сторож Сергей Махров, мужик лет тридцати пяти-сорока пропитого вида, без лишних вопросов открыл ворота. Прошли по выложенной плиткой дорожке к дому. На крыльце сидел огромный белый кот. Он не тронулся с места. Пришлось через него перешагивать. Кота звали Зураб Зурабович. Дверь в дом была открыта. Вытерев ноги о половик с надписью «HOME» завитушками, прошли в гостиную. День был дождливый и прохладный. В камине трещали дрова, гудел огонь. Вскоре по лестнице со второго этажа спустился в домашнем халате Спичечная Голова с несколько отечным и помятым лицом. Поздоровался. Рука у него была сухая и горячая.
– Заспался чего-то, знобит, и голова болит. Спасибо, что приехали. Я хочу, чтобы вы побыли тут до завтрашнего утра. Подстрахуете. Сергей что-то такое заметил. Чаю попьете?
Попили чаю, потрепались о пустяках, потом пошли на улицу. Зураб Зурабович все еще сидел на крыльце. Сторож Сергей курил у ворот. У ног его сидела ушастая собака.
Ванечка хлопнул его по плечу:
– Серега, чего ты там такое видел?
Махров в ответ что-то прохрипел своей обожженной спиртом глоткой.
Несмотря на весь его расхристанный и пропитой вид, Ванечка относился к Махрову с большим уважением. Махров воевал в первую чеченскую, в самый что ни на есть бардак. От того периода жизни у него осталось ощущение нереальности, дурдома, как он говорил, «это был настоящий сюр». Рассказывал немыслимые вещи. Говорил: «Вспоминаю – и сам не верю». Солдатам тогда было нечего есть. Ванечка слушал его, разинув рот. Это было словно рассказы родители про жизнь при Советской власти, когда нельзя было запросто купить ботинки, туалетную бумагу и колбасу, зато поездка в метро стоила пять копеек. Впрочем, на первой войне было и много удобных вещей с точки зрения боевой практики. Зачистка домов тогда проходила гораздо проще: сначала кидаешь в окно или дверь гранату и только затем заходишь в дом – очень удобно. Потом такую практику запретили.
Махров ничего определенного сказать не мог: собака что-то почувствовала. И он сам ощутил взгляд из леса. Это был аргумент. Остались дежурить.
Весь тот день шел дождь. Вечер выдался холодный, ветреный. Памятуя дежурство у клуба, Ванечка надел свой китайский пуховик, в котором можно было уютно спать, где угодно, даже без одеяла и хоть на улице, если такая возможность на дежурстве выпадала. Из оружия взяли двустволку и револьвер. Сергей с собакой тоже сидел у ворот.
Вдруг собака подняла голову, навострила уши, уставилась в темноту, рыкнула. Сергей тоже туда прищурился, но, понятно, ничего не увидел. Вышли из дома и медленно двинулись вдоль обочины, прислушиваясь к малейшему постороннему шуму. И все равно нападение произошло совершенно неожиданно. Внезапно раздались хлопки. От Ванечки полетели пух и перья, как от всбиваемой подушки. Сам он попятился и, не удержавшись, сел на обочину – прямо в грязь. Пуховик у него на животе и груди был буквально распорот пулями, застрявшими в бронежилете. В этот момент Ванечка, наконец, достал револьвер и начал стрелять в стремительно приближающуюся фигуру. Ствол в его руке ходил из стороны в сторону, однако последним выстрелом Ванечка попал убийце прямо в глаз. Височную кость вырвало с брызгами. Киллер повалился сперва на колени, а потом уже на бок – на дорогу, в судорогах продолжая стрелять в землю перед собой. С визгом в небо рядом с Ванечкиным ухом ушел рикошет.
– Вот ни хуя себе! – выдохнул выползший из канавы грязный и мокрый буквально до волос Кот, насилу сдержав рвотный позыв при виде валяющейся тут же выломанной кости. С Кота просто реально текло. Он вылил грязную воду из стволов двустволки. Выстрелить он таки не успел.
Ванечка, понурившись и опустив плечи, пошел прочь. Он вдруг ощутил чудовищную усталость, ноги его тряслись, он шаркал подошвами, шел, как на лыжах. За ним на дорогу из пуховика сыпались перья. Образовалась даже целая перьевая дорожка. Ветер сдувал их и крутил в воздухе, как тополиный пух. Позади, как водяной, шлепал, оставляя мокрые следы, Кот.
Через несколько метров Ванечка все-таки обернулся на труп киллера. Взявшийся, казалось бы, ниоткуда Сергей застыл над телом с топориком, чуть наклонив голову набок, как мясник перед разделкой туши.
Больше Ванечка не оборачивался. Когда все же, у самого поворота, еще раз все-таки оглянулся, ни Сергея, ни тела киллера на дороге уже не было.
Домой сыщики вернулись в десять утра с желанием как можно быстрее смыть с себя пот и грязь. Несмотря на субботу, Валентины дома не было. Кот попытался принять душ, но тут же перестала идти горячая вода – уменьшился напор в газовом воодогрее и огонь там потух. Из ванной комнаты раздались матюги. Отправились на улицу Достоевского – в ближайшую баню. На подходе за тридцатку купили у бабки веник. Несмотря на утренний час, народу в бане было довольно много. Кот все время боялся, что у него украдут новые ботинки.
В парилку сразу попасть не удалось – там шел ритуал проветривания. Вся голая публика терпеливо ждала. Парилкой заправляли двое. Один – толстый потный мужик в фетровой банной шапке и с крохотным членом без мошонки. У другого, напротив, огромные яйца болтались чуть ли не у колен, а размер самого полового органа просто поражал.
– Ёпт! – только и сказал Кот, толкнув Ванечку в бок. – Видал когда-нибудь такое?
После бани немного выпили в ближайщей пивной, а потом Ванечка поехал к себе.
Весь целый следующий день шел нудный мелкий дождь. По дороге с работы попали в страшную пробку. Впереди что-то произошло, какое-то время назад случилась авария. Внедорожник, видимо, на полном ходу врезался в стоящий у обочины грузовик: вся правая половина его была снесена. Медленно проехали мимо. Кот, что-то там заметив, вдруг напрягся:
– Ну-ка, ну-ка! – повернулся к Ванечке: – Пойдем-ка, посмотрим! Этого просто не может быть!
Запарковались чуть дальше, вернулись к месту происшествия. Моросил дождь, улица искрилась и словно шевелилась в бликах фар проносящихся мимо машин и скачущей неоновой рекламы магазина напротив. Милиционер в оранжевом жилете со светящимися буквами ДПС на спине махал полосатым жезлом, чтобы проезжали без задержки, мигала аварийная сигнализация разбитой вдребезги машины, стояли конусы ограждения. Кот не ошибся: некое тело лежало на обочине у тротуара, накрытое какой-то клеенкой. Видимо, ждали труповозку. Дождь шуршал по клеенке, бил по натекшей из-под тела лужице крови, разбавлял ее, и вишневые струйки, как от давленых ягод, бежали к поребрику – в канализационный сток. Костюм стоимостью в несколько тысяч долларов превратился в рваную грязную тряпку, которую санитары морга, скорее всего, просто выкинут (хотя, кто их знает!), ботинок с правой ноги валялся рядом. Нога в одном носке под дождем казалась беззащитной. На большом пальце, как пятно белой краски, сверкала дырка.
