Buch lesen: «Без названия», Seite 7

Мотылек

 
В твоих глазах так много света:
В них отражаются планеты,
Луна и солнце, млечный путь.
Ты видела когда-нибудь,
 
 
Как возгорается комета,
Попавшая в слои земли?
Не видела? Так посмотри —
Я принимаю эстафету!
 
 
Неаккуратно чиркнув спичкой,
Неопытно, не по привычке,
Сгорю дотла на раз-два-три,
Но не снаружи, изнутри.
 
 
Войдя без стука, без привета,
Как только прикоснусь к тебе
Рукой к руке, губой к губе,
Сгорю. В тебе так много света.
 

2018, ноябрь

Три бутылки

 
Мне много для счастья не надо:
Лишь ты, три бутылки вина,
Полночного бриза прохлада —
Весна нашей страстью пьяна,
 
 
Пьяны и луна, небо, звёзды,
Растенья, песок, океан,
Пьянеют пернатые в гнёздах,
Напьется под утро туман!
 
 
А ты говоришь: “Три бутылки!” —
Так это ж на всех! Улыбнись!
 

* * *

 
Серьезность скривилась в ухмылке —
И мы, как и все, напились.
 

2019, февраль

Уста пропитались вином

 
Уста пропитались вином,
Глаза пропитались луною.
Сегодня мы вряд ли уснём:
Я слишком пропитан тобою,
 
 
Ты слишком пропитана мной.
Я двери за нами закрою,
И, встав за твоею спиной,
Прижму тебя сильной рукою,
 
 
Избавлюсь от прядей волос,
Оставив открытую шею.
Мы будем любить на износ,
Покинув пределы траншеи.
 
 
Му будем любить до зари,
Весь дом застелив простынями.
На небе погаснут огни,
И день пропитается нами.
 

2018, октябрь

Миг первого полета

 
Я ясно помню день и час,
Миг первого полета:
Огни на небе – день погас,
Обычная суббота,
 
 
Бродил по улицам кривым
Обыкновенно пьяным
И равнодушным к остальным
Прохожим безымянным.
 
 
Неинтересность бледных лиц,
Обыденность обличий,
В печати – тысячи страниц
Без видимых отличий.
 
 
Привычно этот постный мир
Был мною ненавидим,
Шел по обычаю в трактир,
Как вдруг тебя увидел.
 
 
Всё изменилось в этот миг —
В миг первого полета.
И серость обретает лик
За энным поворотом.
 

2018, март

А я назло влюблен

 
Вокруг меня идет война,
А я назло влюблен.
Я представляю, как она
Досматривает сон.
 
 
Накрыто тело простынёй,
Плечо оголено,
А я накрыт сырой землёй.
И там, и здесь темно.
 
 
Она спокойно будет спать
До утренней зари,
Меня поднимут ровно в пять,
А может, даже в три.
 
 
Она, конечно, доживет
До завтрашнего дня —
Солдат не может наперёд
Дать слово за себя.
 
 
Спускается с небес луна,
Комбат кричит: “Подъём”.
Вокруг меня идет война,
А я назло влюблен.
 

2018, август

P.S. С ней

Совместно с А.C.

Момент. Он

 
«Бармен, еще один бокал».
«Двойной», – добавил он с усмешкой.
День подходил к концу – устал.
Он пил без суеты и спешки.
 
 
Обычный, неприметный бар,
А на столе: ирландский виски,
Его открытый портсигар
И смятые листы, записки.
 
 
Никак не мог закрыть строку —
Одни бессмысленные рифмы,
Он – слишком трезвый. «Не могу
Писать про этот мир без призмы».
 
 
И выпив залпом свой «двойной»,
Порвал он крайнюю попытку —
Разочарованный собой,
Остановил бумаги пытку
 
 
И закурил. Пустынный зал
Навеивал поэту скуку.
Он никого здесь не искал,
Но не хватало шума, звука,
 
 
Беспечной суеты толпы —
Так чувствуешь себя живее.
Да, с алкоголем он на «ты»,
С людьми бывает посложнее.
 
 
Он осмотрел с десяток лиц,
Деливших с ним пространство бара,
Лишь пара сомкнутых ресниц
Среди привычного угара
 
 
В нем пробудила интерес.
Мгновенье – занавес открылся.
Холодный взгляд в противовес
Над любопытством подразнился.
 
 
Он отвернулся. «Двести грамм», —
Пришлось переходить на водку.
Он не привык под взором дам
Менять привычную походку,
 
 
Но стушевался. Натощак
Две рюмки спирта за минуту —
Он снял смирительный пиджак,
Вернувшись к прежнему маршруту.
 
 
Она смотрела в никуда,
На стол поставили текилу.
Лет тридцать, вовсе не дурна,
О чем-то вдумчиво грустила.
 
 
Краснел румянец на щеках
Неспешно после первой рюмки —
Она проснулась. Впопыхах
Достала зеркало из сумки,
 
 
Слегка подправила штрихи,
Впервые за ночь улыбнулась,
А он уже писал стихи:
Воодушевление вернулось,
 
 
Строка ложилась на строку,
Сомкнулись смысл с рифмой вместе.
И, дописав, как по щелчку,
Не усидев на прежнем месте,
 
 
Он звонко крикнул: «Повтори!»,
Подняв графин победоносно.
Раздался чей-то смех вдали —
Уже не будучи серьезной,
 
 
Она смотрела на него
Не так как раньше, по-другому:
Желанье, наглость, озорство.
Послышались раскаты грома —
 
 
«Причина задержаться есть».
Он улыбнулся незнакомке,
Глазами сообщая весть
О своевременной поломке.
 
 
Уста произнесли «салют»
И жадно осушили чашу.
Они нашли себе приют
На время пьяного вояжа
 
 
И заключили в нем союз.
Он изучал ее детали,
Джаз плавно перешел на блюз,
Его глаза – по вертикали.
 
 
Так продолжалось полчаса —
Он даже выдумал ей имя,
Пристрастья, должность, кличку пса.
Фантазия – его стихия.
 
 
Представил, как к ней подойдет,
Что скажет, что она ответит,
Любую мелочь наперёд.
В идиллию ворвался ветер —
 
 
Бармен открыл входную дверь,
Давая знать: «Сеанс – окончен».
Они синхронно встали, хмель
Был, наконец-то, обесточен,
 
 
Шла к завершению игра,
Их каждый шаг срезал по метру.
«Все правильно – давно пора” —
Взаимность их была заметна
 
 
И очевидна. Два шага
Им оставалось до сближенья —
Его одернула рука
На высшей точке напряженья:
 
 
«Сэр, вы забыли ваш блокнот.
Он – на столе». Пришлось вернуться
И, сделав лишний оборот,
Случайно опрокинуть блюдца.
 
 
Отдав пятак за свой погром,
Он устремился к ней наружу,
Навстречу страсти. Напролом!
Но никого не обнаружил.
 

2018, август

Момент. Она

 
«Да, я сегодня буду поздно».
«Не жди», – добавила она.
Стемнело, ветрено, морозно —
Она куда-то шла одна.
 
 
Хотелось выпить, крепко-сладко,
Без горечи минувших дней.
На сердце было слишком гадко,
И становилось холодней.
 
 
«Поправить шарф, свернуть за угол» —
Там помнился ей старый бар,
«Вполне приемлем для досуга»,
Ведь выпустить токсичный пар
 
 
Ей было так необходимо,
Как знать, что жизнь имеет смысл.
Снаружи было нелюдимо,
Внутри витала чья-то мысль,
 
 
Она зашла. В пустынном зале
Ее казалось кто-то ждал,
Чтобы прогнать тоску в бокале,
Проделать важный ритуал.
 
 
И, подозвав скорей гарсона,
«Глинтвейн», – ей было невтерпеж,
Одна, как белая ворона,
Она затеяла кутёж.
 
 
Глоток спиртного сделал дело,
И становилось пустяком,
Всё, что за годы наболело,
Но почему-то в горле ком,
 
 
И кто-то наблюдал за сценкой
Ее разнузданной души,
Как за больной, за пациенткой,
Ей стало горько. «Заглуши!» —
 
 
Велело сердце. Бросив черство
Свой помутненный дерзкий взгляд
На незнакомца без позерства,
Хотела взять по пятьдесят.
 
 
«Текилы», – завтра будет плохо,
Но раз сегодня хорошо,
Она не видела подвоха.
Рассудок залпом заглушен.
 
 
Вокруг всё стало как-то ярче.
И с вязким жжением во рту,
На бар взглянув совсем иначе,
Она ловила красоту.
 
 
Немноголюдный и уютный,
Сейчас он ближе ей, чем дом,
Как сон далекий, полумутный,
Он растворялся в налитом
 
 
Румянце, вспыхнувшем с эстетством.
И, наводя свой марафет,
Лучилась озорным кокетством,
Словно раскрывшийся букет
 
 
Пионов с привкусом бодрящим.
Она игралась каблучком
Под ритм джазовый, манящий,
Круживший голову волчком.
 
 
«Гарсон, пора пополнить стопки,
Неси волшебный эликсир!»
В груди пылало будто в топке,
В душе царил шальной Сатир.
 
 
Залившись смехом без причины,
Она поймала тот же взгляд,
Взгляд опьяненного мужчины.
Он был ей словно очень рад.
 
 
Она ответила: «Взаимно»,
Забыв враждебный прежний тон,
Теперь была гостеприимна.
В крови повысился гормон.
 
 
Давно не просыпались чувства,
И вожделения приток
Давно не достигал безумства,
А ей был нужен этот ток,
 
 
Реанимация в дуэте
И опрокинутый стакан.
Какой по счёту? Пятый? Третий?
Да не считает тот, кто пьян
 
 
И увлечен. Его глазами
Она хотела бы взглянуть
На их безмолвное цунами
И уловить витую суть
 
 
Их встречи. Знать бы его имя.
По буквам нежно подозвать
И, губы обласкав своими,
Сказать: «Пойдемте танцевать».
 
 
«Пойдём…», и голос вмиг осёкся.
Гарсон просил гасить свечу,
Впустив прохладу, проблеск солнца
И ясность в голове. «Хочу».
 
 
Поправив шарф на тонкой шее,
Она направилась к нему,
Не сомневаясь в той затее,
Не замечая кутерьму,
 
 
Как вдруг в кармане вздрогнул кто-то.
Десяток сброшенных звонков
Тянули в прежнее болото,
Держали с помощью оков.
 
 
И, кинув взгляд на незнакомца
С нежнейшей слабостью в ногах,
Она оставила на донце
Свое желание впопыхах.
 
 
Открыла дверь, не обернулась,
Свернула быстро к мостовой.
«Да, я же только что проснулась.
Спала у Евы, дорогой».
 

2018, август