Buch lesen: «Hannibal ad Portas – 6 – На слишком близких берегах»
© Владимир Буров, 2019
ISBN 978-5-0050-2189-2 (т. 6)
ISBN 978-5-0050-0895-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Ганнибал у ворот – 6 – На слишком близких берегах
Мы и так вечны, важно лишь понять, кто мы.
Только дайте, мои дорохгие-хорошие, от премии-то отказаться! – больше ничего во всей своей жизни не хачу-у!
Мы верим только тем памятникам, которые живы.
Мы люди большого полета.
Человек нового времени – после Потопа, как минимум – это человек с рассказом о прошлом в голове – априори.
– Я дома?
– Ты, как обычно после пьянки, опять ничего не помнишь?
– Я пью?
– И не только.
– Не знал.
– Честно?
– Я никогда не вру.
– Тоже честно?
– Ась?
– Без ась, без хер-ась, пожалуйста.
Я приподнялся на локте и сказал:
– Вы не понимаете, дуры, я посланник Джона Ди.
– Он никак не помрет, попросил тебя, чтобы прислал нас для этого дела.
– Какого дела?
– Вы не знаете, мистер, чем мы здесь занимаемся?
– Да вы, что? Конечно, нет!
– А надо было.
– То, что было, дети мои, так и не сплыло.
– Я пока посижу тут, а вы поищете спуск.
– Куда? – Ол.
– Я знаю, куда, пойдем, – ответила Ла. Хотя откуда она может знать, где я бывал до нее, если только уже задним числом сама там не побывала.
Едва я прикоснулся к ручке входной двери бара, как она исчезла, потом и сам бар.
– Что? – спросил кто-то во мне, что было так страшно, что ясно – это не я.
– Боишься? – опять начал он свою серенаду.
– Если только ты Ким Филби.
– Я не интересуюсь покойниками.
– Он уже умер?
– Как и ты.
– Все умерли в результате катастрофы?
– Для вас, да.
– Вы – Другие?
– Есс!
– И можете жить без пива и креветок?
– Вот из ит?
– Теперь ясно, что вы точно – не-мы. Но вот зачем мы соединились – непонятно.
– У меня было открытие, – вспомнил я, присев на ступеньки, неизвестно для чего оставляемые после разрушения древних крепостей, – надо его вспомнить.
– Скажи какое – мы подумаем.
– О чем?
– Как его применить.
– Нет, не могу.
– Тогда, может быть, кого-нибудь ограбить? – спросила одна из них, но не стал даже допытываться, кто из них был первой, а кто:
– Точно также ничего не знал.
Тут появилась Ал-2 с бутылкой ближне импортного сухого и не очень большой индейкой в соответствующей лапе.
– Нам этого вина не хватит на такую большую курицу.
– Что такое ку-ри-ца? – спросил я.
– Ты не знаешь? – удивилась Ол, нежно касаясь зубками ее пышногрудого мяса.
– Я, наверное, не буду, – сказала Ла.
– Ибо?
– Она боится располнеть, – ответила за всех Алла Два.
– Это оскорбление? – спросила Ла, ибо такой склонности никогда не имела.
– Именно поэтому, милая, тебе не на что обижаться, – сказал я, и добавил, что теперь только понял, что по ошибке не выбрал литературу, а выбрал физику, химию, математику и биологию, – что.
– Да? – спросила Ал-2.
– Я занимался ей – не можете не поверить.
– Миллион лет до нашей эры? – спросила Ол.
– Миллион лет до нашей эры, – ответила Ла.
– Да, – согласился я. – Поэтому мне не надо ничему учиться. Кроме, как физике, математике, химии и биологии.
– С помощью литературы можно найти выход к морю? – спросила Алла Два, на которую не смотрели, как на прислужницу только потому, что пока решили:
– Раньше работала мамочкой в публичном доме, – а
– Они здесь были? – не знал даже я.
Поэтому не стал вмешиваться в их еще не очень далеко распространившуюся логику.
– Что?
– Боюсь ошибиться, но я ничего-о не-понима-ю-ю!
– Если ты действительно занимался литературой, – сказала Ол так, что на нее обиделся:
– Неужели ты не помнишь, как влюбилась в меня после всего?!
– После всего? Нет, не помню. Помню, что ты хотел стать президентом США, но тебе предложили руководить только лабораторией его анализов.
– Хотелось узнать: кого его, – но не стал.
– Он работал под прикрытием профессора биологии, – сказала Алла Два, влюбив меня в себе в еще более близком будущем, – пока?
– Не мог.
Все замолчали, но я сказал:
– Идем туда, – и махнул лапой в сторону Кусковского парка.
Мало кто промолчал – основная масса:
– Усмехнулась.
Ол сказала, что ей уже начинает нравится на Новых Берегах.
– Почему? – спросила Ла.
– Трудно поверить просто так, что через несколько миль нас встретит Кусковский Парк – даже, как Парк Юрского Периода, – но я надеюсь!
– Да, я тоже, – согласилась Ла.
– Можно я тоже буду участвовать в конкурсе? – поинтересовалась Алла Два, которую я раньше путал с Малышкой на Миллион, может быть, часто, авось даже иногда.
И только сейчас понял, что не знаю, кто это такая.
В принципе ничего особенного, что известно не всё, а только часть, и даже более того:
– Только часть половины.
Уже у поворота мы обернулись, и увидели, что бар опять стоит на месте. Прения возникли только по поводу того:
– Был ли он на самом деле? – голоса разделились поровну. Но тут вышел из-за угла шотландский кот шоколадного цвета, подошел поближе и поднял лапу, присев около iмоей ноги.
Мы вошли, но швейцар на входе, да, был, но уже убитый.
– Можно подумать, что его убили, когда мы ушли, – сказала Лар.
– Я думаю, раньше, когда бар исчез, – сказала Оль.
– Я тоже, – сказала Алла.
– Что? – не понял я.
– Пока еще не приняла решения.
– Может быть сделаем ставку, что сейчас заиграет музыка? – спросил, но не я.
Кто? Все обернулись, но было уже поздно.
На этот раз я точно по, – нет всё-таки не почувствовал надо сказать, – пусть будет:
– Понял частью души, – что мы:
– Пришельцы.
– Мы не неместные, – подтвердила и одна них.
– Это больше или меньше, чем сказал Сэр, – поинтересовалась другая.
– Здесь может каждый сам выбрать, какую ему лучше принимать позу после обеда, а какую после кабака в Ялте, – отрезюмировала Алла Д.
Действительно, опять повеяло ветром, но не видимым даже кожей, что мы находимся:
– В стороне от всех.
– Что значит, – сообщил всем, – не можем выполнить ни одного своего желания.
Продолжение из сна
– Ухожу от погони. От тех, кто считал меня своим. Я? По-моему, нет.
Я увидел в окружающем пространстве, угрожающую именно мне опасность. И побежал.
– Ты куда, Оди-с-Сэй?!
И так это, совершенно без шуток, у всех оказались такие окрысившиеся сморщившиеся злобой лица, что не только сомневаться уже не приходилось, но и вообще:
– Даже изумляться.
Удивительный поворот событий, как в страшном сне, если бывают другие.
Откуда эти ужасные объятья.
Я побежал и спрятался в одной из беседок Кузьминского Парка. Их не было, но какие-то другие люди, в лунном свете у озера решили зарыть контейнеры. И было до ужаса ясно:
– Далеко не с золотом.
Ночью вода начала прибывать, и я поверил, что это возможно. И возник не кстати вопрос:
– Дурак и пришелец – это одно и то же?
И понял только:
– Ай эм.
На восходе увидел, что Москва если и есть, то так далеко, что невооруженным глазом уже не видно. И не подверг безумному сомнению, что Москва – это город не только на море, – но и:
– Среди моря.
Точнее, сомнение было, но не до такой степени неприличное, что:
– Половина-на половину – это самая близкая от нас правда.
И да, я не стал делать плот, как Робинзон Крузо, – а:
– Взял готовый. – Их не было несколько, чтобы имелась возможность выбрать – один. – Но и:
– Один в поле воин.
Мысли:
– Куда плыть не было, ибо до такой степени еще не привык к однообразности, что в любом направлении привычно.
Через три дня увидел впереди сооружение, как из другого мира:
– Слишком много в нем было ненужного железа.
– Откройте!
– Пароль?
– Я не знаю.
– Правильно! – закричали они и засмеялись, – и неясно: ответ был, или привета не было.
На стену вышел их начальник и почти радостно пропел:
– Считаю до трех, если не уберетесь отсюда – стреляю?
– Я не уверен, что у вас есть патроны именно к этим ружьям.
– Именно к этим? – начальник крепости посмотрел на замок ружья, повернув его поближе к морде. Но тут же опомнился и сказал, что здесь: – Довольно-таки давно никто не ждет писем!
– Не понимаю, почему вы кричите на меня? – спросил Леха.
– Алексей? – но это и был тот последний вопрос, который я успел поймать на лету, как навсегда уходящую натуру, – или:
– Наоборот: мы только что вернулись к истине.
И в ответ на повторный прицел Алексей показал портрет Ван Гога, но без притворства, что сам только в первый раз его видит.
Не поверили, этот тип на стене пролепетал:
– Не надейся нас обмануть, ты, да, научился-таки рисовать, но ненамного лучше, чем май сан, только что поступивший во второй класс.
– Рипит ит, плииз, мистер – если вы мистер – а если товарищ, то не прикидывайтесь хоть знатоком Ван Гога, который с вами не был абсолютно знаком.
– Говорить по-английски?
– Да, можете, так как всё равно никто ничего не поймет.
На стене решили, что Леха говорит всё-таки правду о еще быстро текущей на той стороне Земли жизни, так как они не знали и этого. Чего именно, пока так и не осознали, но:
– Был, было что-то новое почти радостно раскукарекались два охранника, которые еще до прихода командира крепости очень скучали на стене, так как и не могли понять до сих пор, от кого, собственно, надо защищаться, если здесь всё контролирует только одна банда, а ей и так оплачивают все услуги, вплоть до секса за собственные женские ресурсы.
И прочитал им первую заповедь, которую нашел выгравированную ножом на спинке одного из кресел рулевого:
– Старайтесь не упустить своего уплывающего счастья.
– Ладно, – согласился их начальник, – читай вторую, авось пару минут добавим тебе на раздумье.
– Вторую? Я пока нашел только одну.
– Он не почтальон, а он украл этот корабль.
– Я не сказал, что я почтальон, я сказал, может быть, на ваше счастье, я почтальон.
– Он врет.
– Пошел на принцип.
– Не будем ему мешать.
– У меня письмо к начальнику местной милиции.
– Полиции?
– Мэй би.
– Теперь ты прав, ибо милиция – это только.
– Ми – мне, – пояснил второй.
– Поли, – обрадовался второй на стене, что ему опять дали слово, – для всех доступная работа.
– Не нет, – поправил его другой, – а: защищаю любую справедливость.
– Любого, – опять вмешался то ли первый, то ли второй, ибо считать уже можно.
– Да, с любой стороны, – сказал поднявшийся на стену начальник крепости.
Он добавил:
– Ты можешь пройти внутрь крепости только по двум причинам.
– Огласите, пожалуйста, первую, – сказал Алексей.
– Она же, скорее всего, будет и вторая, ты должен быть, назначенным сюда новым капитаном по делам своего оперуполномоченного ведомства.
– Как вас понимать? – хотел спросить Алексей, – но передумал и согласился.
– Ваши условия? – спросил начальник города-крепости.
– Царицу Савскую хачу.
– Будет!
– Я пошутил, – хотел добавить Алексей, но решил, что тогда вообще уже ничему не поверят.
Многие подходили к нему, чтобы пригласить потанцевать, во время и даже после ужина. Но вынужден был констатировать, что никто не понял даже в шутку:
– Приму всех, но, – добавил, – не всех сразу.
– Не так быстро, ковбой, – сказал ему шериф ночью по время прогулки по ночному городу среди лесосеки.
– Да, я вас слушаю.
– Ты должен создать.
– Приходы по всему лесу? – хотел опередить его Алексей.
– Не так быстро, создай хоть один, но свой.
– Я составлю список, кого возьму с собой.
– Кроме тех, кого уже успел оприходовать?
Тем не менее, удержать напор времени не удалось. А одна из девиц, пригласившая его на рандеву для деланья ребенка, прямо так и спросила:
– Надеюсь, полковник, у тебя сейчас большая зарплата?
– А что? – как обычно сразу не понял Алексей.
– На случай алиментов спрашиваю.
– Ах! это, – успокоил он ее, – я всё еще капитан.
– Почему?
– Нет протеже.
– Насчет папы как?
– Он не умел раскрывать подставные кражи.
– Чё так?
– Никак не мог понять – зачем?!
– Действительно, я тоже так думаю: пусть будут.
– Да? Это почти гениально, но у меня врать редко получается.
– Не можешь соврать даже, что не занимался онанизмом в детстве?
– Простите, вот даже тут я не сразу понял, в какую сторону надо врать.
– Да-а, это, как минимум, не очень гут так. Ты не понимаешь одной вещи, Алексей.
– А именно, мэм, чуть не забыл, как вас тетерь называть?
– Ты что?
– А что?
– У тебя астигматизм даже на лица?
– Да, не всегда полностью различаю.
– Ты точно должен стать полковником, иначе на всех внебрачных детей у тебя не хватит денег.
Тем не менее, понял, что пришла вторая. Как? Сейчас объясню. Впрочем, нет, лучше позже – как Оноре де Бальзак:
– Ей самой.
И получил по мордасам за то, что не узнал ту, которую любил больше, чем преждевременную.
Наконец, ему удалось опять впихнуться в тоже, что и было:
– Пост-средневековое время, и уйти подобру-поздорову в свой кабинет, предупредив дежурного, чтобы больше сегодня никто не обращался.
– Конечно, наврали, – сказал он самому себе, что каждый более-менее приличный человек – что значит, в звании капитана и до подполковника, должен трахать всех, кто попросил все первые три дня, или, как минимум до понедельника. Но лучше сделать, как просят, чем потом считать недостачу.
В принципе, это, действительно легче, чем того, кто украл у соседа мотоцикл, – ибо:
– Все могут.
Почему нет – непонятно.
Наконец, всё-таки выгнали за ворота крепости и даже дали лошадь, что пришлось вспомнить дедушку, который хотя и был не абсолютно родным, но любил. Из чего следует, что люди настолько обездолены на Земле, что вынуждены вспомнить всё, – а именно:
– Где-то за пределами уже закончившегося предложения, – а всё равно жизнь намеревается возродиться.
– Мне.
– Вот из ит?
– Вы что-то хотели спросить? – вторая.
И не понял еще, что сделал открытие – если сказать кому-то не тому:
– Даже не засмеют – скажут по соответствию мемуаров Владимира Высоцкого:
– Никогда, капитан, ты не станешь майором.
И ответ, уже готовый с детства:
– Я, как папа, хочу дослужиться до подполковника.
Почему не полковника – непонятно?
– Нет, есть объяснение: он ничего не делает, а только слушает, что говорят другие.
– Зато снимает сливки.
– Я боюсь ожирения, хочу быть высоким и достаточно стройным.
– С такими замашками надо только одного опасаться.
– А именно?
– Чтобы не посчитали не очень умным.
– Не переживайте – это моя обычная маскировка.
– Кстати? – спросила одна, – вы не серийника ищете?
– Не слушайте ее, – как обычно сдала подругу Галя, – это ее коронный способ, рассказать вам то, чем не знаете, но оно вам нужно?
– Про серийника, да, – ответил Алексей, – ибо я должен написать о нем.
– Кандидатскую?
– Докторскую-ю, – впервые в жизни – кажется – решил пошутить Леха, но хотел тут же поправиться и извиниться за тактность только в одну, свою сторону – не успел.
– Если вы капитан, то доктором и даже кандидатом не можете быть априори, – сказала Даша.
– Почему?
– Им отрезают, – сказала Галя – барменша.
– Член?
– Пока что только умственные способности, но член, если он слишком длинный. У вас, кстати, какой, вы измеряли?
– Вижу, – спокойно – и кажется – уже давно покраснел капитан – договориться по-хорошему нам не удастся, придется заковать кого-нибудь в наручники.
– Закови – или как это будет – себя, кэп, а мы всё скажем, – сказала Даша, которая заканчивала пятый курс в этом году, хотя не всего помнила, какого именно инститтута.
И это неудивительно, так как и я не могу запомнить ни одного учебного заведения, где не учился, – так только:
– Санитарно-гигиенический, или:
– Скрупулезно-политический, – сантехнический?
– Не бывает.
– Согласен.
– Разрешите прикурить?
– Извините.
– И правильно, капитан, у нас чужие не курят.
– А свои? – спросила Даша, – в рот не берут, что ли? – добавила.
– Это верно, – ответила Галя, – зачем тогда и жить, если ничего не делать.
– Я, – понимаете, – я прибыл издалека, сделайте мне что-нибудь.
И они сразу обе, но не до конца, а только немного:
– Разделись, – дальше?
– Плати-и!
– Я – простите – сказал не кого его, а что-нибудь хорошее подайте, – объяснил им как можно популярнее.
– Мы давно неодушевленные, – одна. Другая:
– Хотите проверить.
– Просто так?
– За жареную картошку с Киевской.
– Плюс сложный гарнир.
– Насколько сложный?
– Как обычно.
– Ей хозяин запретил подавать больше, чем из четырех бывших живых существ.
– Чего вы от меня хотите, милые леди? – Алексей наконец откинулся на спинку кресла, которым здесь был стул, хотя и немного резной, и зеленый в светлую сторону.
– Мы не понимаем, кто вы такой.
– Я – детектив.
– Приехал Из-За?
– Да, здесь все простые менты, а детективы – это те, кого мы давно ждали, – добавила уже вторая.
– На трахтенберг мы, разумеется, не напрашиваемся.
– Почему?
– Нам запрещено с иностранцами.
– Почему?
– Обидят.
Вторая:
– Пообещают, а потом так и не трахнут.
– Неужели это – так обязательно?
– Желательно.
– Нет, нет, именно обязательно, сэр, – объявила Даша.
– Она права, я только не хочу торопить события. Сегодня только она отведет вас в банкетный зал – я, как в песне:
– Ми подождем.
Пока куковали Киевскую в кипящем масле, повариха чуть не сошла с ума, но, к счастью, оказалось:
– От счастья, – как она выразилась: такое и, оказывается, бывает.
Хотя упали только розовые жалюзи, которые – тем более – еще не были даже закреплены на самом окне, а так и валялись пока в углу, так как всё остальное место было занято фигурантами этого дела:
– Вином, пивом, соками, минералками.
Хотя у Алексея появилось устойчивое мнение, что видел эти жалюзи висящими на окне.
– Уже? – удивилась Даша, пока не одеваясь полностью, так как надежда на повтор еще не так быстро таяла, чтобы надежда полностью уступила ей место поля боя среди развалин этого Парфенона бутылок, пакетов и лишних стульев.
Вечером они уже обнявшись пели:
– Поезд уходит в далека
Скажем друг другу прощай!
Если не встретимся – вспомни!
Если приеду – встречай-й.
И Алексей, как ни тряс головой для виду, что отгоняет кошмары будущего с этими ледями – не мог понять:
– Что я здесь делаю, ибо – ясно – шел куда-то, – а:
– Оказался почему-то здесь.
Но для – нет, не успеха своего предприятия, а для:
– Смеха, – предложил им прокатиться куда подальше.
– Поедем на реку! – крикнула Даша.
– Что такое – Рэ-Ка? – переспросил Леха.
– Ты не знаешь, что такое Ре-Ка? – заржала Даша так, что он подумал: лошадь.
И даже:
– Стоило ли удивляться после всего, как сама, без какой-либо подсказки с его стороны, вставала в стойло к неведомому пространству лицом, а нему – кажется – задом.
– Хочешь узнать, что я видела? – неожиданно спросила она сама, а он только колебался: стоит ли раньше времени обострять отношения.
– Совершенно ясно, – сказал Алексей, – что раньше я бывал здесь, но когда – не могу пока понять.
– Что? – спросила Даша.
– Что, что вы ляпнули, сэр? – крикнула ему чуть ли не в ухо вторая:
– Наташа? – вы не ошиблись, сэр.
– Это не похоже на пляску на Лысой Горе? – спросила, заглянув ему в глаза, эта – как её – Даша.
– Прости, милый, но здесь уже давно не живут обычные люди, – прошептала на ухо Да.
– Ты?
– Я притворяюсь.
– Притворяешься быть, или не быть?
– Повтори, пожалуйста, еще раз – пока не поняла до конца, чего ты хочешь.
– Не притворяйся.
– Не могу, привыкла.
И всё же одна шепнула почти на ухо в темноте:
– Ты ищешь серийника?
– Ищу.
– Что?
– Кого?
– Кто прекращает нашу жизнь преждевременно, – сказал, как уже привык: правду и только правду, Алексей.
– Ты Акилла!
– Да, А-Килл.
– Но не Билл, – надеюсь.
– Это хороший псевдоним для того, кого все знают, – ответил Алексей.
– Если ты сыщик, то не местный, наверное?
– Информация о моем прошлом уходит из меня, как время отсчитывает свой конец на Земле.
– Ты теряешь связь с космическим кораблем, на котором прибыл, – сказала одна, вторая:
– Это обычное дело для всех, кто прибывает сюда, не подумавши предварительно.
– О чем? – не совсем понял Алексей.
– О том, что естественно, хотя и позорно, – сказала На.
А Даша подтвердила:
– Что назад уже никогда не вернешься.
– У меня есть надежда.
– Какая?
– Что время Там, где жил счастливо, течет в обратном направлении, и надеюсь, поэтому, что к тому времени, когда сделаю здесь всё, что можно для вашего спасения, оно наполнится настолько, что можно будет вернуться.
– В вечность?
– Мы и так вечны, важно лишь понять, кто мы.
– К сожалению, теперь уже ясно, что вы сэр, мы не можем измениться! – так рявкнула Даша, что было ясно:
– Не только давала почти всем, кто просил, но и сама была весьма назойлива в этом деле.
Леха так и сказал:
– Скорее всего, вы думали, мэм, что таким образом можно спастись от смерти.
– Нет.
Глава 2
– Я имею в виду, подсознательно.
– Никогда не думала.
– И знаете почему? Вы уже шпроты в банке.
– Мы привыкли. И да, не повышай-те на меня голос, так как если между нами и было что-то общее, то запомни:
– Ты этого не помнишь, да, да, да.
– Я вынужден был пойти на это, чтобы выяснить, не является ли сексодром тем способом, который и направляет человека по пути к совершенству.
Ибо и понять надо, что.
– Человек не один, – да.
– Втроем, по-вашему, тоже можно? – спросила Нат.
– Думаю, это будет слишком большая нагрузка на мою нервную систэм.
– Хорошо, мы кинем жребий, кто начинает и будем дежурить у твоей постели, – одна.
Вторая:
– Скажи с кого начинать?
– Я буду делать это интуитивно.
– Ну, значит, опять всё Дашке достанется!
– У тебя была хоть какая-то наводка? – спросила Да, когда они вышли из реки, заплатив предварительно ночному сторону, чтобы плавать не просто так, а в бассейне.
В той же реке с течением, но огражденной плавучими дорожками со всех четырех сторон.
Утром, после открытия кафе начался спор между некоторыми, решившими, бассейна не было и другими в лице одной из них против другой, так как Алексея еще не было.
– Я помню, как прыгала в воду со стороны реки, – сказала Даша.
– Этого не может быть, – сказала Наташа.
– Почему?
– Этого, – как говорит Алексей, – не может быть никогда, потому что.
– Я даже сейчас вижу перед собой здание лодочной станции на горе.
Они поехали туда, но здания на том же самом месте не было.
– Невероятно, – ахнула даже Нат.
– Почему? – Да.
– Я его видела.
– Как я?
– Думаю, с другой стороны.
Они так запутались, что выпили всю большую бутылку итальянского вермута, и теперь выбирали вариант, как об этом сообщить Алексею, чтобы этот инопланетянин:
– Заплатил! – так хлопнула ладонью, что другая не выдержала и повторила тот же грохот, только упал на этот раз не стул, а стол, ибо сломалась одна его самодельная лапа.
Человек, заказывающий эту мебель ошибся – надо было купить заводскую. Но сообщили о имеющейся яркой с красным цветом расцветке – поздно:
– Он уже заплатил аванс мебельной фабрике.
Дурацкие ошибки, – даже так нельзя сказать, ибо у любого человека на Земле должна быть выдержка, как у летчика-испытателя:
– Только перед самой Землей выходить из пике.
Алексей сразу попросил стакан минералки.
– Ты чё запыхался?
– Кого убили?
– Пока? – одна, но она и была сегодня одна, Нат.
– По моим сведениям одного уже грохнули.
– И он здесь?
– Да.
– Она, или он?
Алексей задумался:
– Пожалуй, она.
– Значит, это Дашка, она до сих пор спит в банкетном после вчерашней пьянки.
– Это шутка?
– Давай проверим, – и пошла через кухню направо в банкетный зайчик, из-за его надменно малой величины.
Да и потому, что бывал банкетным только на Новый Год, – а так: не более, чем склад. Хотя иногда в него прятались невесты, чтобы их подольше не мог найти жених со свадьбы.
Одну так и не нашел, но она и отвалила прямо на автостоянку таксистов, и, несмотря на то, что была баба здоровенная и русская до Бред-Питовости, – немец с черными волосами обходивший ее до этой замужественности, – не беспокоился:
– Родит и немцев, больше похожих на немцев, чем он сам на русских.
Удивляет только:
– Зачем ей, дуре, надо прощаться с таксистами, среди которых больше дураков, чем их нет.
Ответ пока неизвестен. Деньги уже не нужны, если они всегда уже будут, а вот капитальный трахтенберг – возможен, – но для этого еще надо его хотеть. Им, имеется в виду.
Значит, эта корова, действительно, расслабляла русских настолько, что немцы решили не мечтать больше, – а:
– Тоже испытать это счастье: чтобы:
– Все!
Леха тоже загорелся, чтобы попробовать, если дают, но испугался видеть ее даже по описанию:
– Чё-то ее то?
– А именно, мистер, или тебе нравятся только такие, как я Малышки на миллион? – зевнула Дашка, как назвала ее чуть ли не:
– Какашка, – Нат, по восприятию самой Да.
– Мой папа, – продолжила она, – скоро скупит за дешевый бесценок всё местное санитарное ведомство.
– Что будет? – как обычно невесело спросила Нат.
– Тогда посмотрим, что будет.
– Что?
– Мы будем командовать всеми ресторанами.
– Твой папа командовать, а мы?
– Разводить крыс, чтобы получать жалованье за их сохранность, но и нашу необращаемость на сие миро-приятие, так как они?
– Да?
– Свои, дура!
– Я боюсь крыс, – Леха.
– Ты, бой, будешь только добивать тех, кого они не доели.
– Крысы?!
– По-твоему, они не могут обожраться?
– До какой невозможности?
– Ты меня спросил?
– Да.
– Разрешение?
– Вчера ты мне не предлагала этого, а всё больше.
– Она это любит, – Нат, – чтобы нет было, как да.
– Неправда, я люблю наоборот.
– А именно?
– Да, да, да, – и даже еще одно, – Да?
– Зачем лишнее?
– Чтобы проверить его сверх возможности.
– У вас здесь есть баклуша?
– Да, – Да.
– Какая? – Нат.
– Глубокая.
– Да, – Да, и да: нам одеваться?
– Нет, – ответил Алексей, имея в виду, что купальники надо надеть сразу, так как может оказаться, потом негде.
И когда они разделись – оказалось:
– Голые.
Народ? Подъезжал и подъезжал.
– Одеться? – не спросил Алексей.
– Не-а!
– Почему?
– Они нас видят, – одна. Другая:
– Они нас не видят.
Нужно, конечно, спросить, почему? Спрошу.
– Когда?
– Когда будет время.
– Сейчас?
– Нет.
Они пытались раздеть и его – бежать:
– Некуда, – Леха сорвался, и покатился с крутого берега без задержки в реку.
– Холодная?
– Нет, наверху теплая. Прыгайте!
– Не-а.
– Там водятся акулы!
– С другого берега ты не вернешься!
– Спасибо за напоминание.
– Принеси нам подарки, если что, – прошептала Да, но На спросила:
– Ты очень неуверенно предлагаешь ему своё внимание – он может сорваться с крючка.
– У меня?
– У тебя, меня он не любит, так как тебя.
– У меня не сорвется. И да: я думаю, мы снимаем учения.
– Да, мне тоже кажется, что будет намного страшней, – Нат.
– Ты серьезно – именно это чувствуешь?!
– Да, начинаю, правда, только.
– Я – нет, хотя и понимаю: чё-то будет не совсем однозначно хорошее.
– Смотри, он прыгает уже с другого берега.
– Это не он. Почему ты думаешь, что это он?
– Потому что там больше некому быть.
– Он идет на наш плавучий крейсер, как торпедоносец.
– Скорее, как сама торпеда.
– Как думаешь, такие люди бывают?
– Судя по тому, что вчера мы побывали в прошлом – не знаю.
– Думаю, это он.
– Кто, этот, как его?
– Да, явился – не запылился.
– Акула! – неожиданно закричали на берегу справа, и некоторые тут же побежали к лесу.
– Можно подумать, они готовились заранее, – сказала Даша.
– Кино, наверное, снимают, – сказала Наташа.
Катер, на котором быстро, как акула ехал Леха врезался в берег с такой силой, что и не показавшись было абсолютно ясно:
– Это он сам и плыл, – но кто в это поверит с первого раза? – вопрос есть, потому что я верю.
Мы спустились вниз и приобрели себе забесплатно шашлыки, которые все бросили, потому что боялись умереть от ужаса с полными животами, как сказала одна девочка сразу двум мальчикам:
– Никогда не спешите становится первыми в очередь.
– Почему? – первый.
– Потому что нас много, а ты одна.
– Нет, потому что нас много, а вы у меня одни единственные.
И оказалось, что этот разговор вели не другие трое, а эти же самые, Нат, Да и Алексей, – но он был девушкой в длинном платье с цветами и похож при этом на:
– Рыбу-Кит, – они в приличного вида джинсах – одна Вранглер, другая Монтана, – и ничего уживались, хотя – можно подумать со стороны – не узнавали друг друга, или узнавали, но:
– С трудом, с трудом.
Скорее всего, как Танька из моего детства, не понимали, что такое пол, но понимали, что разница есть, как она описана в Библии:
– Писающие стоя и нет.
Замешательство было недолгим, Леха засмеялся, как обычно:
– Своим дурацким смехом, – и стряхнул наваждение, как листья в сентябре: легким движением бедер и лап – разноцветные ракушки, которыми он уже зарос, – попадали, как елочные игрушки с только что закончившегося Нового Года в виде его многочисленных праздничных палок.
– Вот из ит, палок-к?
– Что ты там искал?
– Где?
– На том берегу.
– Мне поручено расследования киллеризма, получившего большое распространение в этом городе.
– В этом районе города?
– Почему именно?
– Ну-у, если везде, зачем так далеко ездить.
– Кстати, ты на чем прилетел? – Да.
– На метле? – На.
– Приехал на автобусе.
– Вот из ит – авто-бус.
– Не думаю, что ты можешь ни на чем не ездить, а так.
– Как так? – не совсем понял Алексей.
– Решил прибыть сегодня в наше расположение, а нате-с вам-с – уже здесь, – Нат.
– Все так, – почти не смущаясь ответил Алексей.
И добавил:
– Возможно, конечно, вы еще не переросли свои предрассудки, и думаете, что лучше заплатить за автобус, чем.
– Чем?
– Что, что?
– Чем рисковать тем, что может не сбыться.
– Ты считаешь, мы платим за автобус, – Нат, – так как.
– Да, боитесь заблудиться.
– Это простая, но далекая дорога, – сказала Даша, – километров десять будет, поэтому.
– Меньше, – сказала Даша.
– Нет, милые леди, не поэтому, вы интуитивно боитесь заблудиться во времени.
– Пожалуй, он прав, – кивнула одна другой, – мы не знаем точно, сколько до сюда ехать.
Алексей сделал им серьезное замечание, что обращаться к нему в третьем лице можно, но только, когда не будет находиться в присутствии.
– Вы думаете, из-за этой ошибки, мы не сможем добраться отсюда до дома? – одна.
Вторая:
– Может быть, только одна из нас не сможет?
– Точно! – обрадовался Алексей, что можно подумать, именно потому, что не пришлось лишний раз думать.
– Ты кто вообще? – спросила одна из них уже в баре, вся мокрая от дождя, так как вторая.
– Где?
– Пропала!
– Мы можем насладиться успехами, пока ее нет, – невозмутимо ответил он.
– Как? Ты купил мне новое платье, чтобы я могла обсохнуть?
– Есс!
– Темно-зеленое?
– Болото с тиной.
– Я хочу дымчато-салатовое.
– Надо говорить в таких случаях чуть раньше.
– Как я могу исправиться?
– Невозможно.
– А всё-таки?
– Надо подумать. Ты вообще понимаешь, что всё хорошее, нужное людям, можно достать только у Бабы-Яги?
– Так-то, нет, но догадываюсь, что согласна.
Она принесла бутылку Брют, спрятанную у нее где-то на кухне, что можно думать в отсутствие директора поймала на чем-то поваров, и теперь эксплуатировала их обратную сторону Луны:
– Честность, – в угоду своим сверхприбылям в виде завтрака, обеда и ужина только красной рыбкой высоко плывущего поплавка.
