Buch lesen: «Реликтовая популяция. Книга 1», Seite 18
Глава 23
Торн вдоль и поперёк обошёл мебельную композицию, устроенную на крыше башни, мучительно пытаясь выяснить хоть какие-то закономерности в её построении. Ему нравился весь это непонятный беспорядок, но почему? Его эстетическое чувство страдало от этого непонимания.
Время шло, а он ни на йоту не приблизился к сути или назначения всего увиденного. Кому могла прийти в голову мысль устроить не то склад, не то выставку на крыше руины в глухом районе Диких Земель Сампатании?
Выставка – так для кого? Выродки не поймут. Их интеллект слишком далек от понимания прекрасного, тем более абстрактного прекрасного, доступного только возвышенным разумным.
Тогда для торнов?..
Да, они истинные ценители прекрасного! Кто этого не знает? Только невежи. Но настоящие торны сюда навряд ли забредут… Впрочем, он-то сам здесь… Н-да. Но это ничего не значит, иначе бы у него не было причин размышлять над проблемой…
Как это прекрасно – размышлять над проблемой! Как возвышенно! И только торнам подвластны такие размышления…
Не только, не только… – перебил себя Сестерций.
Может быть для людей? И сделали люди? Да уж, люди могут. Их поступки алогичны, не подчинены причинно-следственным процессам или скрыты до неузнаваемости. Какой-нибудь маньяк-человек ради того и расставил здесь эти лишённые функционального назначения предметы, чтобы раз в год сюда мог взойти некто и поразиться несуразности и непонятности увиденного, как вот он сам сейчас тут стоит и занимается тем же самым.
О! А ведь это не обычная мина замедленного действия, она только как пища для такого ума, который будет тратить время и энергию на расшифровку этой безделицы. А на такое способны только люди?.. Н-да…
Если же это склад, то почему здесь? Под открытым небом?
Хотя люди и на такое способны. Их хвалёное полевое мышление, по-видимому, совсем начинает изживать себя. На смену им идут существа, чьи мысли не приемлют разрывов последовательности в создании и обдумывании мысли. Значит, наступил великий переломный момент в истории Земли! На чашу весов брошены судьбы человеческой и торновской цивилизаций…
Да, да!.. И люди проигрывают.
Они и не могут не проиграть, потому что привыкли иметь сотни идеологий, неисчислимое, не менее чем как на уровне всей популяции, число мнений, противоречий и развлечений. И они ещё утверждают, что мир гибнет, природа вышла из равновесия…
Ах, как Сестерций любил предаваться решению философских проблем, связанных с сопоставлением двух великих цивилизаций, почти совместно возникших, как ему точно было известно, на заре истории и сейчас находящихся в узловой точке: или – или!
Или люди, или торны?
Еще продолжается время людей или на первое место выходят торны? Вот в чём сейчас заключается вопрос!
В клане, где вывелся и вырос Сестерций, проблема первенства, пусть пока на словесном уровне, уже давно была решена – люди отстали! Обсуждалась не суть его, но вырабатывалась аргументация в защиту своего первенства. Так возникла и пропагандировалась идея первопроизводства Акарака, предшественника Обезьяна, была выработана своеобразная формулировка ответа на любые каверзные вопросы, суть которого проста: да, мы слышали или знаем такую легенду, но… После чего следовали разъяснения в пользу торнов.
Таким приёмом Сестерций и сам пользовался. Порой, не безуспешно, правда, только среди выродков, а вот люди…
Люди!..
Он уже три года, как ушёл из клана, проживающего в соседней бандеке – Леркондании, и тесно познакомился с людьми. Так что и сейчас, подумав, Сестерций сказал сам себе: «Будь честным. Впереди, и далеко впереди, ещё люди!»
Да, они нелогичны, да, у них много пороков, да, они разобщены, да, у них много разных мнений. Да и да…
И всё-таки разумные чувствуют себя перед людьми неровней, когда же дело доходит до торнов, путры ставят себя даже не рядом с ними, а куда выше. Зато люди как боги для других разумных и… для торнов тоже. И как раз из-за их нелогичности, из-за пороков, недоступных другим разумным и торнам, из-за невероятной приспособляемости ко всему, из-за непредсказуемого поведения…
Они – боги!
Вот мальчик Камрат. По человеческим меркам – малыш, дитя. Но сколько в нём свободы, сообразительности, поражающей не показной остротой ума, а в делах. Или Свим…
– Шары Тескома, – вывела торна из благостного размышления громким гарканьем В”арьёсу. – С северо-запада. Два шара. Идут прямо на нас. Поднимай команду!
Через минт-другой на крыше собрались все. Свим протирал заспанные глаза и старался рассмотреть в мареве дневной дымки шары, виденные пока что палубой. Первым после неё посланцев Тескома высмотрел хопс, за ним Камрат.
– Они скоро будут здесь, над нами – сказал К”ньец.
– Не над нами, не над нами, – дважды одно и то же повторила калуба. – Они снижаются и…
– И скоро будут именно здесь, на башне, – перебил её Свим. – Та-ак!
– Они здесь остановятся? Ты так думаешь? – торн самым последним увидел тёмные точки шаров с ещё более маленькими точками, как крохотные подвески, гондол.
– Всем вниз, навести порядок в комнатах, стереть следы. Если они здесь остановиться и высадятся, будем уходить в подвал.
– А потом?
– Там видно будет. Вниз! Уважаемая В”арьёсу, вас это тоже касается. Давайте я вас понесу.
– Да. Мне не улететь. Сейчас я вас, наземных, понимаю, как это ползать и не иметь возможности взлететь.
– Об этом мы ещё поговорим, а сейчас спускаемся. Сестерций, – окликнул Свим торна уже внизу, на площадке перед комнатами, – ты не видел Ф”ента?
– Он оставался здесь, когда мы поднялись на крышу, – отозвался Камрат.
– Что-то с ним случилось, – озаботился Свим.
Шары тескомовцев налетали и явно опускались к башне. Свим, по пояс возвышаясь над урезом крыши и сжав зубы, наблюдал за их приближением.
Не зря он чувствовал, нет, он ведь знал, как ему сейчас показалось, что с этой башней что-то связано нечистое. Знал, да понадеялся, мол, вдруг пронесёт, как это было до сегодняшнего дня. Пересидят они тут светлую часть суток, и уйдут, и думать забудут о непонятностях руин, встреченных на пути.
Не пронесло!
Появилась запоздалая мысль: надо было немного, свиджа на три, вернуться назад, к более густому лесу. Вот он, до него, с высоты глядя, одним прыжком допрыгнуть можно. Отсиделись бы там…
Ему так хотелось думать. На самом же деле он хорошо понимал, что там и здесь – всё одно. Там их наземные патрули тескомовцев ждут не дождутся, здесь – шары. Тескомовцы не любят, когда их водят за нос. Они уже целую неделю в поиске, и теперь, когда они захватили власть в бандеке, от них можно ожидать всего, что угодно.
Шары налетали. Уже хорошо были видны цвета Тескома. Они снизились почти до уровня верхней части башни и теперь не спеша, плавно и бесшумно, приближались к ней, выстраиваясь друг за другом.
Полёт их был красив и зловещ.
Два шара, по четыре тескомовца в каждом. Итого восемь. Все в меленраях, все опытные бойцы, прошедшие школу Тескома. При лентах и боевых рукавицах…
Подсчитывая и представляя возможную вооружённость тескомовцев, Свим озабоченно покинул пост на крыше и медленно опустился по скрипучей лестнице вниз, к своим друзьям.
«До чего же она скрипучая», – машинально подумал о лестнице Свим, – наверное, на нижнем этаже его шаги слышны. Значит и они услышат, как тескомовцы будут по ней идти. Можно будет определить их число, во всяком случае. И если их одновременно будет не слишком много, а все они, наверняка, шары не покинут, то надо подумать, следует ли бежать от них. Если не бежать, то дело миром не закончится. Стоит ли рисковать?
Он вошёл в комнату. Команда вольно расположилась в ней. Чтобы они были испуганы или, напротив, горели желанием драться, он не заметил.
Так и должно было быть. Бойся, не бойся, а чему быть, того не миновать – извечная успокаивающая формула жизни разумных, не любящих сидеть в городах под защитой законов и заведенного уклада жизни. К такому обороту событий они уже давно привыкли, лишь малыш, пожалуй, ещё не всё осознал: ни своего места в мире, ни возни, затеянной вокруг него Тескомом с Центром в придачу. А драться… Конечно, придётся. Тескомовцы их так просто не отпустят. Силы не равны. По количеству – один к двум, а по качеству – и того больше на каждого из них.
– Они причалят к башне, – сказал он как можно спокойнее. – Нам надо будет…
– Подожди, дурб, – перебил его торн. – Пусть это будет неучтиво с моей стороны, но мой вопрос будет прежним. Ты ведь предлагаешь уйти вниз. И что потом? – вокруг биоробота разгоралась рыжеватая аура – он готовился к бою.
– Если честно, то не знаю. Однако…
– Но нам всё равно придётся с ними…
– Придётся. Вот я и…
Они, казалось, читали мысли друг друга, хотя Свиму никак не удавалось высказаться до конца, так как торн понимал его совершенно не так, как хотелось бы человеку.
– Тогда надо начинать отсюда, – вновь перебил его Сестерций, – а вернее, ещё с крыши. Мы должны напасть первыми и неожиданно. Пока они причаливают…
– На крыше они нас перебьют сразу, – не согласился К”ньец.
– Пусть не с крыши, – торн вскинул голову. – Но бежать вниз нам не стоит. Они нас там загонят в положение, из которого трудно будет выбраться. А если начать отсюда, то есть возможность манёвра.
– Если вы помолчите минт и дадите мне сказать хоть слово, я удовлетворю, надеюсь, ваши желания, – повысив голос, длинно, подражая торну, заговорил Свим. – Готовы? Тогда так. Они сразу все из шаров не вылезут. Значит сюда пойдут четверо, не больше, так как они разбиты попарно. Надеюсь, проверять комнаты будут по двое. Мы их встречаем тоже парами. Я в паре с К”ньюшей, ты, Сестерций, будешь с малышом. У тескомовцев открыты лицо и горло. Доступны сочленения в меленрае по бокам или на спине. Рубить их бесполезно, только на укол.
– Рубить можно по ногам, – добавил торн.
– Плечевые сочленения не всегда прочны, – внёс замечание хопс.
– Если им сбить шлем, то в голове можно сделать хорошую дырку, – втиснула свой противный голос в обсуждение и калуба. – Я постараюсь, – добавила она воинственно.
– Уважаемая В”арьёсу, вам бы следовало опуститься ниже, хотя бы на этаж.
– Обо мне не беспокойся, – проскрипела калуба.
Она примостилась на одной из полок. Непонятно было, за что она там держится и почему не свалится.
Слушая их, К”ньец фыркнул. Особенно его задевало обращение Свима к птице. То он обещал ей дать пинка и выдрать перья, то весь сегодняшний день называет уважаемой.
Свим на его фырканье не обратил внимания. Не до того, да он и не собирался рассказывать своему первому спутнику о тех беседах, которые он вёл с В”арьёсу во время их выхода из леса, когда калуба сидела у него за спиной на мешке.
Он бы мог приказать ей уйти, но знал, что она не уйдет. Он тоже не ушёл бы в подобной ситуации – калуба была послана к нему Центром, а фундаренцы клялись защищать друг друга в любой обстановке.
Поэтому на её воинственные заявления он отозвался лишь предупреждением:
– Только не перестарайся, уважаемая. Остальным… Э, а где всё-таки Ф”ент?
– Исчез, – прокаркала В”арьёсу. – Был, и вот нет его.
– Собака паршивая! Хвост опять поджал и смылся! Выживу, я ему одно ухо обязательно отрежу, – мяукнул К”ньец.
В минуты или моменты ярости или испуга его голос повышался и приобретал обертоны и интонации своих далеких предков – кошек.
– Ладно. Разошлись по комнатам. К”ньюша, пошли. Малыш… Башня вздрогнула. Сверху раздался скрежещий звук.
– Они зацепились. Приготовились. И пусть нам помогут те, кто каждому близок. Мутные звезды и збун проклятый! Малыш, если у нас не получится, то уходи сам, если сможешь. Всё!
Башня опять вздрогнула – к ней причалил второй шар. Можно было различить невнятные голоса прибывших тескомовцев на фоне шума, производимого ими при закреплении шаров.
– Тескомовцы разве всегда носят меленрай? – вполголоса спросил Камрат у торна.
– В патруле всегда.
– А наблюдатели? Эти, что на шарах?
– Я тебя понял. Надейся на худшее, малыш. Кажется, так говорят люди, когда у них проблемы.
– Говорят. Но и о такой возможности нельзя забывать.
И вновь торн с уважением подумал: – «Дитя человеческое мыслит намного шире, чем он сам».
Скрипнули ступени лестницы.
И наступила тишина, словно прибывшие затаились, вслушиваясь в мир башни.
И тут где-то далеко внизу раздался приглушенный звук.
– Они убежали вниз, – уверенно проговорил кто-то из тескомовцев, и ступени заскрипели под тяжестью нескольких человек.
Торн показал Камрату четыре пальца.
В соседней комнате, напротив, К”ньец кивнул головой, подтверждая предположение Свима, также показавшему напарнику ладонь с прижатым большим пальцем.
– Здесь, сверху, тоже надо всё проверить, – говоривший имел простуженный голос. – Это сделаете вы, Стимон. А мы опустимся ниже. И не задерживайтесь. Мне с ними игра в догонялки надоела. Пора кончать. Ни одна операция на моей памяти столько не стоила. Время, люди, техника… Да, увидите этого выродка, отрубите ему лисий хвост и отпустите на все четыре стороны. Он своё дело сделал. И с мальчишкой будьте повежливее… Пошли, Племс.
– Собака паршивая, – зашипел К”ньец, и только топот ног прибывших заглушил его неосторожное высказывание.
Свим предостерегающе махнул ему рукой и показал на дверь, за которой они затаились, мол, проверяющая пара начала осмотр на этаже с пустой комнаты.
Свим пожалел, что не предусмотрел такого варианта. Этих двоих можно было бы сейчас ударить с двух сторон.
– Чего бы они тут сидели? – раздался голос тескомовца, выходящего из комнаты. – Ты посмотри там, а я здесь.
Свим даже повёл головой, насколько эти люди были уверены в себе, если нарушили проверенную заповедь Тескома: один – не воин. Такая беспечность – неслыханная удача для их жертвы. Тескомовцы сами приговорили себя к смерти.
Тескомовец прогулочной походкой проследовал в комнату, где его поджидали Свим и хопс, и даже не успел сообразить, что с ним произошло: громадный меч дурба направлен был точно ему в лицо, и человек тут же рухнул, убитый наповал. Он даже не вскрикнул.
Метнувшись к падающему, Свим столкнулся с К”ньецем, поспешившим смягчить удар тела о пол. Oни разом подхватили безжизненный труп, и тихо опустили вниз.
– Туда, – коротко скомандовал Свим, вытирая руку от крови об одежду убитого.
Второй тескомовец был осторожнее. Он вначале резко толкнул перед собой дверь и в комнату прошёл, лишь удостоверившись в кажущейся её необитаемости. Он успел сделать всего шаг, как его поразили сразу трое: Камрат под меленрай, торн страшным ударом в горло, а подоспевший К”ньец пронзил его через спинной шов брони.
И этот тескомовец умер также беззвучно.
Они оттащили трупы от дверей, хотя кровавые следы никого не могли ввести в заблуждение, что здесь ничего не произошло. Абсорбентовый пол, конечно, справится и поглотит пролитую на него кровь, однако для этого понадобится время, а остальные тескомовцы могли сюда нагрянуть в любую минуту – и сверху, и снизу.
– Что теперь? – спросил К”ньец.
Торн показал пальцем вниз, Свим утвердительно кивнул головой.
– Если справимся с теми, – шепнул он, – считайте дело сделанным. У шаров остались два пилота и два воина, но они, думаю, не представляют такой угрозы для нас, как эти… За мной всем и тихо! – Он ступил на лестницу, ведущую к нижним этажам.
На середине пролёта он остановился, поманил к себе К”ньеца, шепнул ему на ухо:
– Останьтесь здесь с малышом. Посмотрите, чтобы те, оставшиеся на крыше, не свалились нам на спину. А мы с торном справимся. Лишь бы их не спугнуть раньше времени.
К”ньец придержал Камрата.
– Мы прикроем их здесь.
Камрат молча согласился и в изнеможении сел на ступени. К двум бессонным ночам добавились волнения иного рода.
Вчера, когда он ворвался в свалку с бандой Хлена, то переживал лишь одно чувство – восторг. Там все сражающиеся были на виду, и его все видели. Такой бой казался ему честным и правильным. Грудь в грудь, глаза в глаза. А сейчас его смущали, с одной стороны, неоправданная неосмотрительность тескомовцев, а с другой, – тактика ведения боя с ними командой Свима.
Он понимал, что единственный способ остаться в живых и победить опытных бойцов Тескома, числено преобладающего над ними, как раз и заключается в такой манере – с засадами, неожиданным нападением, с тем, чтобы не дать им опомниться и даже, умирая, не подать голоса. Но всё противилось в нём от такого способа сражаться с противником. Бабка Калея никогда не учила его этому. Правда, она почему-то никогда и не рассказывала о возникновении вот такого положения, когда враг заявился убить тебя, зная своё превосходство, и как его встретить обманом.
В душе мальчика происходила борьба, обессилившая его больше, чем бессонные ночи. Он не знал, как должен себя вести, тем более что тескомовцы сами стали виновными в своей гибели.
Вот убили они двух тескомовцев, а те, тренированные, прошедшие школу и многие схватки, вели себя, по его понятиям, не правильно. Бабка говорила, если служишь чему-либо, то служи во всём. И тескомовцы не должны были так поступать, как они только что себя проявили. Они были беспечны и недобросовестны к службе, оттого и поплатились жизнями и не выполнили возложенных на них обязательств. А последнее – худшее, что может произойти с человеком, посвятившим жизнь служению.
Так говорила бабка. Но на самом деле всё получается не так. Не правильнее и страшнее.
Они убили двух тескомовцев, даже не показав им себя. Они даже не видели, кто их убил…
Камрат не был подготовлен к такому, ему не хватало воздуха, ему хотелось плакать.
Хопс его переживаний не замечал, а если бы и заметил, то не понял. Ему не могло даже прийти в голову переживать такую драму, какую переживал Камрат, заставившую его от слабости усесться на ступени лестницы. К”ньеца просто восхитила идея Камрата отдохнуть, словно вокруг ничего не происходит. Он подумал о мальчике как о бесстрашном человеке. Со вчерашнего дня Камрат для хопса стал авторитетом, равным Свиму. Потоптавшись, он тоже сел рядом с ним.
На предпоследнем этаже от верха башни тескомовцев уже не оказалось, и Свим с торном стали опускаться по очередному пролету лестницы. Они слышали уверенные шаги и спокойные переговоры тескомовцев, но затруднялись точно сказать, где они сейчас находятся и сколько этажей их разделяет.
Свим энергично покрутил перед собой руками, что долженствовало показать торну ускорение движения. Сестерций заспешил за человеком, опять возвращаясь к своим утренним мыслям.
Он никогда не думал, кочуя со своим кланом по степям Редких Холмов, где не то что человека, но и других разумных не часто встретишь, что придёт такое время, и он будет так тесно общаться с людьми, о которых постоянно слышал со дня выемки из инкубатора. О людях в клане говорили разное: от возвеличивания до собственного уничижения, до пренебрежения и неприятия людей как таковых; и каждый говорящий считал себя правым и чуть ли не экспертом по человеческой цивилизации и о людях вообще.
Своё же мнение о них Сестерций стал формулировать для себя совсем недавно, от чего его мозг, засорённый искажённой информацией о деятельности людей и их месте в мире разумных, ощущал необычность и нелогичность происходящего с ним. Многое, если не всё приходилось переосмысливать и создавать новое собственное представление обо всём из того, что он увидел, услышал и пережил, непосредственно общаясь в человеческой среде.
Таких контактов с ними не позволял себе даже великий Огарий, прошедший Сампатанию от Сеперта до Кунша. Огария вело любопытство созерцателя, как и многих торнов других родов Акарак.
Сестерций же стал как бы одним из людей.
Мог ли он подозревать ещё три года назад, оглядываясь на высокие передвижные халупы торнов и переживая первые шаги на пути в неведомые края, о дне, когда с человеком в паре будет охотиться на людей, а те – на него?
Сегодня был один из таких дней!
Такого ни один торн не знавал и не мог поведать своим слушателям. И случись Сестерцию рассказать всю подноготную собственных странствий – никто в клане не поверит ему…
Четыре пролёта лестницы между этажами не давала возможности с верхней площадки сразу увидеть происходящее на следующей, нижней, создавая крадущимся Свиму и торну преимущества, так как их не могли видеть снизу, и одновременно вызывая неудобство. Им по существу приходилось идти вслепую, и сделай тескомовцы неожиданный рывок вверх по лестнице, они могли бы застать тех, кого ищут, врасплох.
Снизу вдруг донёсся пронзительный визг и лай.
– Ф”ент, – прошептал Свим и, пользуясь поднятым шумом, быстрее побежал по лестнице. Пока тескомовцы занимались выродком, можно было воспользоваться моментом и приблизиться к ним незаметно вплотную.
Крики людей и лай Ф”ента доносился из одной из комнат, где располагалась старая заброшенная аппаратура. Свим подкрался и посмотрел в щель, образованную дверью и стеной.
– Откуда я знаю, куда они подевались? – вопил выродок. – Я побежал и они побежали, когда увидели ваши шары. Я же не мог их привязать к себе. Сами…
– Не умничай. Сколько их?
– Кого их?
Тескомовец ткнул разумного кончиком меча в спину. Ф”ент заскулил.
– Что вам надо? Я всё сделал. Я не хотел…
– Тебя не спрашивают, хотел ты или не хотел. Куда делся мальчишка? Тебе следовало…
– Все разбежались. И я убежал и спрятался, чтобы они меня не нашли. Так откуда я знаю? Из подвала есть ход наружу. Они могли уже убежать отсюда.
– Мы бы об этом уже узнали.
Свим слушал и темнел лицом. Ф”ент, эта лиса, и точно оказался паршивой собакой. Как К”ньюша был прав, выступая против него! Становилось совершенно ясно – тескомовцев на них навёл именно Ф”ент. Значит всё это время, пока он находился в его команде, он прикидывался, представлял себя жертвой Кемеша…
Хм… Значит и Кемеш был у Тескома на крючке? Слишком сложно, чтобы разобраться сейчас прямо здесь… И этот паршивый лис явно изворачивается и перед тескомовцами. Такое впечатление, что он как будто пытается скрывать состав и численность команды и надеется сбить тескомовцев со следа Свима и Камрата, разыскиваемых ими.
– Значит, не знаешь, где мальчишка?
– Я же уже сказал…
Тескомовец ударил выродка плоской стороной меча по голове. Ф”ент упал и больше не шевелился.
– Пошли! Хвост ему отрубим потом.
Свим отскочил от двери. Они с торном оказались в неудобном положении: дверь в комнату открывались вовнутрь, и при выходе тескомовцы смогут хорошо просматривать всё пространство лестничной площадки.
Надо было что-то быстро решать. Убежать или скрыться в другой комнате они не успевали.
Свим решил упредить события. Он сам бросился навстречу противникам. Его толчок в дверь совпал с моментом, когда тескомовцы хотели её открыть. Внезапное появление Свима перед ними с обнаженным мечом вызвало кратковременное замешательство. Мгновений хватило Свиму произвести удар первым и поразить могучего тескомовца в глаз.
Второй тескомовец лишь успел проследить, как медленно оседает его товарищ, но уже был готов встретить нападавших.
Меч Свима прочно застрял в черепе убитого, и он суетливо и безуспешно пытался вырвать его, чтобы отразить замах живого тескомовца. Его выручал торн. Сестерций выскочил из-за его спины, убыстрил свои движения и запрыгал перед противником, не давая тому сосредоточиться.
Скрестились клинки, отбивая и нанося первые удары, зазвенели колокольчики на плече тескомовца – по одному за уничтоженного противника.
Повесить такой колокольчик мог позволить себе только тот, кто победил равного или в чём-то превосходящего его соперника. У тескомовца, атакованного торном, их было штук пять. Воин бывалый. И хотя с торном, похоже, он встретился впервые, растерянности на его лице не было, зато своего удивления он скрыть не смог.
– Это ещё откуда?! – пробормотал он, приноравливаясь к манере ведения боя торном.
Его, казалось, не смущало превосходство другой стороны, когда Свим, наконец, освободил свой меч и прикрыл двери, чтобы тескомовец не сбежал. Тот, сделав удачный выпад, голосисто прокричал клич Тескома, надеясь привлечь внимание товарищей, идущих сюда, как он предполагал, за ними сверху, и отступил к стене.
– Сестерций, передохни, – крикнул Свим. – Поговорить надо.
Торн отскочил от тескомовца, оглянулся на дурба.
– О чём? Кончать с ним надо побыстрее.
– Успеется.
Торн отошел ещё на шаг, но меч не опустил, держа его перед собой в направлении тяжело дышавшего тескомовца – схватка только-только началась, а лицо его раскраснелось, пот залил его. Боец уже явно устал.
Свим заметил его одышку.
– Давно, вижу, мечом не упражнялся. Разве можно так запускать себя? – проговорил он таким озабоченным голосом, что тескомовец теперь с не меньшим удивлением уставился на него. Его серые глаза раскрылись, словно увидели невесть что.
Он дернул плечами, резко выдохнул воздух и пригрозил:
– Брюхо проткнуть тебе ещё смогу.
– Наверное. Я не о том. Сколько вас сюда прилетело? – Свим старался говорить негромко и ровно.
– А ты посчитай! – тескомовец ожидал скорой подмоги и обретал уверенность в себе.
– Троих мы уже сосчитали, – безжизненным голосом проговорил Сестерций, – Ты будешь четвёртым.
– Ври больше, робот, меня этим не возьмешь.
– Так сколько вас? – Свим спрашивал и быстрым взглядом оценивал меленрай тескомовца.
Хозяин носил его, наверное, уже лет двадцать, и на нём остались отметки беспокойной жизни тескомовца. Колокольчики, а их было, как Свим уже посчитал, пять, они тоже носили отпечаток долгих лет пребывания на своих местах – на левом плече.
Всё это подсказывало – последние годы тескомовец, пожалуй, жил уже только прежней славой и пренебрегал ежедневными упражнениями мечом, хорошо ел и не слишком заботился о своём здоровье.
Но даже в таком состоянии он был опасен, и мог ещё долго и успешно противостоять им двоим.
Тескомовец вместо ответа бросился на Свима, находя его более доступной мишенью, чтобы разделаться вначале с одним, а потом добраться в поединке до другого.
И зря он так думал.
Свим ловко увернулся, встретил его отработанным ударом, сумел оторвать его спину от стены, чем воспользовался торн. Клинок его меча пробил незащищенный узел меленрая на плече, скользнул под броней по ключице и прочно застрял в груди тескомовца.
На Свима смотрели остановившиеся глаза, в них отразилась покорность судьбе.
– Не надо было его убивать, – посетовал Свим и повернулся к застонавшему Ф”енту.
Выродок приподнял голову. Увидел своих друзей по команде, заскулил жалобно и тонко.
– Перестань! – с досадой сказал Свим.
– Я ждал вас и хочу сказать… Это из-за меня они нашли нас. Но я боялся… Я думал…
– Вот что, Ф”ент. Нам надо идти наверх. Пойдем и там разберёмся.
– Какие прекрасные меленраи, – сокрушенно приговаривал торн, присевший перед убитыми тескомовцами. – Жаль, что мне они малы, да и не хочу я его носить. Но хороши. А ты, Свим?
– Я тоже не люблю. Оставь их, Сестерций. – Свим за загривок приподнял Ф”ента, поставил на ноги. – Сам придёшь. Нам тебя ждать некогда.
– Догоняй, собака, – приободрил Ф”ента торн и противно захихикал.
– Тише ты! – напомнил Свим и свирепо посмотрел на не к месту развеселившегося биоробота.
