Buch lesen: «Выкуп», Seite 11
Генерал. Сборка мозаики
Всё-таки век высоких технологий – это какое-то чудо.
Я, человек старой формации, не перестаю удивляться мелочам, на которые молодёжь просто не обращает внимания. Привыкли с пелёнок.
То ли дело мы, старые грибы. Тот, кто начинал с перьевой ручки да своих двоих вместо колёс, не устанет наслаждаться всеми этими мобильными телефонами, компьютерами, мощными автомобилями или системами слежения, с помощью которых можно в два счёта обнаружить иголку в стоге сена объёмом километр в кубе.
Или вот компьютерный анализ информации. Забрасывается в бездонную машинную память всякий винегрет: газетные материалы, докладные записки, слухи, информационный хлам из интернета. И потом ты получаешь подборку вроде бы случайных событий с версиями. Большей частью получается чепуха, но иногда вдруг происходит попадание в яблочко.
Итак, сначала компьютер связал два факта из докладных секретных сотрудников: окололитературного деятеля с характерной фамилией Нюхалков и референтши одного из чинов администрации президента. Оба сообщали, что в такой-то день и в такой-то час известный медийный олигарх имел аудиенцию и при этом присутствовал этот самый Нюхалков.
Ну, встретились – и что? Играют люди в свои властно-пиаровские игры, делят деньги. Или используют чужие деньги в своих собственных целях. Неинтересно.
Интересно другое: компьютер дал ещё один контур корреляции между Нюхалковым и олигархом. В нюхалковском отчёте приводятся фантазии какого-то литературного раба насчёт душ, путешествующих отдельно от человеческих тел. А у олигарха служит в подручных (возглавляет службу безопасности) одна известная личность из нашей конторы, бывший полковник. И что? Подумаешь, служит. Половина конторы, бывшая, сейчас трудится на олигархов. Но дело в том, что этот полковник в своё время, при советской власти, курировал секретную лабораторию, которая исследовала этот «душевный феномен».
Случайность? Или – нет? Скорее всего – случайность. Очень мала вероятность какой-либо реальной связи. Но ведь – возможно. И мы не можем, мы не должны проходить мимо даже очень маловероятных событий, если они потенциально угрожают интересам государства.
Так я учу своих молодых сотрудников. А они для меня – все молодые.
В общем, ребята не поленились и немного копнули полковника и олигарха. В информационном, разумеется, плане. Зато – сколько интересной новой пищи для размышлений.
Первое. Оказалось, что полковник за последние пять лет трижды оказывался в одной компании с ещё одним очень любопытным персонажем. Бывший Главный конструктор по той самой закрытой тематике. Казалось бы, что тут удивительного, ведь старые коллеги, мало ли что… Возможно? Возможно. Но ведь есть вероятность, что их встречи выходят за пределы обыденного: выпить, закусить, в баню по девочкам? Есть. Не говоря уже о том, что если они встречаются публично, могут контактировать и скрытно.
Второе. Совсем недавно олигарх вместе с полковником побывали на квартире одного скандального журналиста. Есть даже видеозапись – как они входят в квартиру. Удивительно, как это полковник допустил такой прокол. По мнению агентурного источника (дворник) гости поучаствовали в каких-то разборках с журналистом.
Ну и третье. Этот журналист – близкий друг того самого литератора из докладной секретного сотрудника Нюхалкова…
Таким образом, круг замкнулся.
Но замкнулся он так, что мои ребята не могли понять, какие из фигур и событий этого мозаичного калейдоскопа – ключевые. Они почувствовали, что весь этот клубок событий и связей неслучаен, однако за какой конец тянуть, какие выводы делать – не знали.
И пришли ко мне. Правильно сделали, это как раз тот самый случай, когда видней – жирафу.
Правда, они наметили одну версию. Олигарх и приватизация телевидения. При других обстоятельствах мы бы присмотрелись к этой затее повнимательней, но сейчас я чувствовал, что работать нужно совсем в ином направлении.
Я велел найти мне телефон полковника и тотчас, как принесли, позвонил ему.
– Привет, – сказал я ему. – Как поживаешь? Небось, разбогател на службе олигарховой?
На что он мне ответил, смеясь:
– Куда там! С ними разбогатеешь! Но…
– На хлеб с маслом хватает, – заключил я и предложил ему пообедать.
Мол, тема есть.
Полковник молчал всего ничего, секунд пять. Он мужик умный и отважный, всегда идёт навстречу опасности.
Договорились. Это было два часа назад. И сейчас пора отправляться в ресторан. Я встаю со стула в своём кабинете и спускаюсь вниз, к машине.
Сажусь, мы едем.
Я смотрю на Москву, мне всё любопытно. Когда сам за рулём, ничего не видишь по-настоящему, глядишь тупо на дорогу. А когда тебя везут, вся картина – как на ладони.
Надо сказать, капитализм пошёл Москве на пользу. Не возьмусь давать глобальные оценки, но Москва стала такая яркая и красивая, что даже сравнивать со старым – смешно. Ещё двадцать лет назад улицы были какие-то серые, безликие. А теперь – всё сияет, сверкает, днём и ночью. Некоторые плюются, а мне – нравится. Я трезвый человек, я понимаю, что вздыхать по прошлому, – даже если тогда был молод и тебя девушки любили, – старческая глупость.
Только я сажусь за столик в ресторане, появляется полковник.
Я не видел его лет семь. Он почти не изменился, если не считать, что окончательно потерял волосы.
Мы делаем заказ – каждый свой. У меня здесь меню индивидуальное, диетическое.
Едим, разговариваем.
Я ни на что не нажимаю, расспрашиваю его немного за жизнь и даю понять, что меня интересует история с акциями телеканалов.
Он не удивляется и не сопротивляется. Рассказывает мне всё, что знает. Или почти всё. Но даже если не всё, то скрывает он какие-то несущественные мелочи.
Мы прощаемся спустя полтора часа. Я сажусь в машину и подвожу итог.
Полковник держал себя очень ровно и естественно. По большому счёту, ему не в чем себя упрекнуть, а меня не с чем поздравлять.
Но…
Всё-таки есть два обстоятельства, которые не позволяют мне снять подозрения и прикрыть дело.
Первое. Он даже не поинтересовался новостями в конторе. Ни персонально, по людям, ни системно. А ведь такого рода разговоры преобладают в общении бывших коллег…
Второе. Он очень легко сдал олигарха с его акциями. Конечно, бывших коллег нашего профиля не бывает, в отдельных случаях любой из нас должен будет отдать нашей родной системе-конторе всю информацию, даже если это угрожает корпоративным и личным интересам. Но сегодня полковник раскололся очень уж охотно. Словно бы даже обрадовался, что я интересуюсь именно этим и ничем другим.
Если мои догадки верны, у полковника есть какое-то настолько важное дело, что ему – не до его шефа-олигарха и даже – не до нашей конторы.
Что это за дело? Связано ли оно с Главным конструктором советского исследовательского проекта?
Я пытаюсь себя успокоить. Может быть, я преувеличиваю, ищу то, чего нет?
Может быть. Иногда, то есть, довольно часто, – хочется, чтобы твоя версия оказалась верной, и ты невольно подгоняешь доказательства.
Нужно проверять.
Прямо из машины я велю своим ребятам доложить мне новую оперативную информацию, коли она есть – новая – на эту минуту.
Докладывают.
Добавляются новые кусочки мозаики. Да какие!
Оба друга, скандальный журналист и литературный наёмник Нюхалкова, – пропали, отыскать их в Москве не могут.
Мало того, на Дмитровке обнаружен сгоревший автомобиль журналиста. Нам удалось его идентифицировать, хотя расчёт был явно на то, что не удастся и – концы в воду.
Установлены контакты обоих друзей в последние дни. Среди прочих – одна банкирша, священник и жена олигарха. Того самого, у которого служит полковник. Похоже, она любовница журналиста. Да, парень не промах, ничего не боится.
– Банкирша и священник? – переспрашиваю я. – Это не ошибка?
Вопрос, конечно, риторический. Мои ребята в таких делах не ошибаются. Установить контакт – это ведь не то же самое, что интерпретировать сложную информацию. Это полегче.
– Мне нужно с ними встретиться, – ставлю я задачу. – И как можно быстрее. Это первое. Второе – теперь не упускайте полковника. Он должен привести нас к разгадке. Третье. Переговорите с женой олигарха. Если будет упрямиться… Нет, придётся тоже мне.
Это дело тонкое – разговаривать с жёнами олигархов. Тут капитан не справится. Даже майор.
Мне называют адреса, и я еду. Сначала – к банкирше, священник никуда не денется. Прямо так, без предупрежденья. Иногда это здорово выстреливает.
Мы подъезжаем к банку, и я иду внутрь. Охранник преграждает мне дорогу. Я называю фамилию банкирши. Он спрашивает, знает ли она о моём приходе.
Я достаю удостоверение. Он моргает, багровеет и провожает меня.
Банкирша оказывается хрупкой молоденькой женщиной. Но моё удостоверение не производит видимого эффекта, она и ухом не ведёт.
– Вы знакомы с этими людьми? – я кладу перед ней фотографии журналиста и его друга.
При виде фотографий она не может сдержать волнения. Она смотрит на их лица, переводя глаза с одного на другое, и прямо-таки розовеет вся. Блондинка, ничего не поделаешь. А впрочем, кажется, крашеная…
– Да, – отвечает она и с видимым усилием отводит взгляд от фотографий.
– Какого рода были ваши отношения? – спрашиваю я.
Банкирша поднимает на меня свои глаза. Я невольно откидываюсь на стуле. Глаза – карие, яркие, до того красивые, что сразу вспоминается выражение насчёт очей, которые способны погубить…
– Это что, допрос? – спрашивает банкирша таким тоном и голосом, что я понимаю: голыми руками её не возьмёшь, она умеет держать удар. А значит – добилась должности не только за счёт красивых глаз.
– Это не допрос, – говорю я. – Хотя и за ним дело не станет. Нам нужно найти этих людей. И как можно быстрее. Поэтому не скрывайте ничего.
Банкирша пожимает плечами, отвечает, что была знакома с ними обоими. Они оба ухаживали за ней. По очереди.
– Вы спали с ними? – нарочито грубо спрашиваю я, хотя мне это даётся не без труда.
Она снова смотрит на фотографии, таким странным пристальным взглядом.
– Только с ним, – она показывает на фото журналиста.
– Вы сказали – была знакома, – говорю я. – Вы больше не общаетесь?
– Нет, – отвечает банкирша таким голосом, что мне кажется – сейчас заплачет.
Что ж, значит, я на верном пути.
– Почему? – безжалостно спрашиваю я. – Почему вы не общаетесь?
– Потому, – отвечает она и глубоко вздыхает, словно ей не хватает воздуха. – Потому что они ненормальные! – вскрикивает она и уже сквозь слёзы: – Вы понимаете?
– Нет, – говорю я. – Но очень хочу понять.
Через полчаса я выхожу из её кабинета, как говорится, полностью удовлетворённый (не сочтите за пошлость).
Мне не терпится поговорить со священником.
На выходе ко мне подскакивает мужичок, в котором я угадываю начальника службы безопасности.
– Товарищ генерал, – осторожно начинает он. – Что же вы без меня?..
– Расслабься, – отвечаю я. – Или ты способен дать консультацию по кредитному вопросу?
Несмотря на ловкость моего шофёра и мигалку, мы добираемся до Отрадного только за час.
Часовня открыта, и даже несколько прихожан-посетителей стоят внутри. А как правильно по отношению к часовне? Прихожане – это когда приход. А у часовни?
– Просто верующие люди, – объясняет мне отец Тимофей, которому я задаю этот вопрос. – Но вы ведь совсем по другому делу, товарищ генерал?
– Да, – киваю я и снова достаю фото наших друзей-соратников.
Любопытно, что священник точно так же, как и банкирша, разглядывает фотографии очень внимательно, как будто видит этих людей впервые. Но я не спрашиваю отца Тимофея, знаком ли он со своими детскими товарищами. Зачем обижать достойных людей? Я прямо задаю ему вопрос: не заметил ли он чего-нибудь странного при последней встрече с одним из них?
Священник смотрит на меня и некоторое время не отвечает.
– Они что, в беде? – спрашивает он.
– Похоже, да. Мы не можем их найти, – отвечаю я.
И он рассказывает мне всё откровенно, как на духу.
Пока мы добираемся обратно в центр, мои ребята договариваются с женой олигарха.
Мы встречаемся в ресторанчике на Комсомольском проспекте.
У супруги олигарха – сильнейшая энергетика, так что мне стоит немалого труда направить наше общение в нужно русло. Каждый из нас пытается выудить информацию у другого, а самому – увильнуть.
А если так: бросаем наживку наудачу – вдруг что-то проклюнется? И я рассказываю ей о визите мужа и полковника на квартиру журналиста. Такое совпадение: сначала у них какие-то разногласия – а потом журналист пропадает.
– Вы хотите сказать, что мой муж… – она машет зажжённой сигаретой, – что он причастен?
– Пока не знаю, – отвечаю я. – Просто два факта.
– Генерал, я вас умоляю!..– просит она. – Держите меня в курсе. Я так боюсь за него.
– А мужа не боитесь? – спрашиваю. – Или – за мужа…
Она так выразительно хмыкает, что я понимаю: у них свои правила. Значит, всё-таки, версия о мести мужа отпадает.
На прощание я даю ей свой телефон, и она улетает на великолепном бордовом «Мурано».
А я иду к своей чёрной «Волге», и пока мы едем назад, в контору, у меня в голове крутится одна мысль. И как это получается, что вот я, старый коммунист-матерьялист, учуял запах сверхъестественного, а мои современные лейтенанты-капитаны-майоры – нет? А ведь смотрят триллеры да читают фэнтези.
Кстати, что там такого завлекательного, в этих фэнтезиях? Может, и мне попробовать?
Когда приезжаем в контору, первым делом сажусь за компьютер, нахожу текст «Евангелия от Матфея». Глава шестнадцатая, сказал священник.
Вот оно:
« Какая польза человеку, если он приобретёт весь мир, а душе свой повредит?».
Да, как говорится, – вопрос на засыпку.
Какая польза?..
Люба. Привидется же такое
Сна нет.
Чего ж тут удивляться. Нет любви, нет секса, нет настроения. Какой уж тут к чертям собачьим сон!
Он лежит себе и похрапывает. Счастливчик. Тестостерон стремится к нулю, зато и нервы в порядке.
А у меня настоящего оргазма, чтобы в живом акте, в динамике и в страсти, – уже давным-давно не было. Это катастрофа. Где я найду такого, как Дима?
Найду, конечно, когда-нибудь, а пока душа болит. И тело болит, и душа, и какой уж тут сон.
Встаю с постели, выхожу на террасу, сажусь в кресло. Шестой час, светло как днём. И тишина. Дача – не Москва. Иногда это радует, иногда – не очень. Иногда, наоборот, хочется городского гаму. Всё-таки полная тишина – это что-то не совсем нормальное.
Ага, вот едет кто-то. Признак жизни. К соседскому дому подъехал микроавтобус. Подъехал, стоит, никто не выходит. Почему никто не выходит? Да плевать… Наверное, утром повезут кого-нибудь в Москву.
Полдня я не находила себе места после разговора с этим генералом.
Сначала я полетела к мужу, не могла сдержаться. Но уже в офисе развернулась и уехала. Я с ним управляюсь без проблем, но всё-таки есть граница. Раза три за нашу совместную жизнь я переходила эту границу и вспоминать об этих минутах не хочу.
Так я маялась до самого вечера, до приезда мужа. И, конечно, не удержалась, выложила ему про генерала.
«Что ты хочешь, рыжик?» – вздохнул муж, он только что уселся на диван.
« Я хочу Димку!» – крикнула я и зарыдала.
Он подождал, пока я выревусь.
«Я тебе в чём-то отказывал? – спросил он. – Когда-нибудь?»
Я помотала головой.
Он пальцем поманил меня к себе. Взял блокнот с журнального столика, оторвал листок и написал: «Дима потребовал 500 кусков. Шантаж».
«И ты?..» – с ужасом начала я.
Он написал: «Нет, я тут ни при чём… Видимо, сам нарвался. Забудь о нём». Потом разорвал листок на мелкие кусочки, бросил в пепельницу.
И теперь я без сна. Мне хочется посмотреть на экране наши с Димкой кувырканья в постели, но записи в Москве, и вообще – неловко перед мужем.
Что поделаешь? Придётся искать нового любовника. Дело хлопотное, хотя и волнующее. Что там говорить, Дима был близок к идеалу. Молод, хорош собой, ловок на язык, способен заниматься любовью часами. Надо признать, этот год – с ним – был самым лучшим в моей жизни.
Мне хочется плакать, мне так жалко себя, что и я плачу потихоньку, и чем больше я плачу, тем становится легче.
Ну что делать? Будем искать.
Вдруг я слышу шорох. Оглядываюсь. Вижу через стекло: муж сидит за столом и перебирает бумаги. Что это с ним? Нет у него такой привычки – по ночам работать. Ночью он спит.
Мне хочется подойти к нему и в то же время – мне лень двинуться. Вот он и сам идёт ко мне, садится рядом. Смотрит на меня, и глаза у него какие-то чумные. Наверное, не проснулся ещё.
Вдруг он протягивает руку и запускает её мне под халат. Ноги у меня сами так и раздвигаются…
Что это с ним, думаю? Вроде и смешно, а с другой стороны – по животу такая хорошенькая тёплая волна идёт… Ай да толстячок!
А он уже и губы тянет, целовать пытается, и я чувствую его волнение. Неужели, вколол себе тестостерону?
И что вы думаете? Не прошло и полминуты, а у него вдруг такая эрекция образовалась, что я, не медля ни секунды, пристроила её куда следует, и мы стали очень даже недурно прямо на кресле изо всех сил бежать к оргазму.
Понятное дело, толстячок мой не Димка, его хватает минуты на две, не больше. Он уже обмяк, а я – и трети дистанции не пробежала…
А он смотрит на меня своими новыми глазами и говорит мне на ухо:
– У каждого своя любовь… Да, Любовь?
Я застываю. Даже про оргазм забываю, таращусь на него – и не знаю, что думать.
А он меня сталкивает, идёт в кабинет. Я по террасе – к окну. Он садится за компьютер, стучит по клавиатуре.
Захожу в кабинет, спрашиваю:
– Что с тобой? Что ты делаешь?
А он оборачивается и – подмигивает мне. И говорит:
– Да вот, деньги перевожу…
Деньги? Какие деньги? Что за дела?
– Куда ты переводишь? – спрашиваю, не нравится мне всё это.
А он как заржёт:
– Куда? На кудыкину гору!.. Представляешь, с николиной горы – да на кудыкину…
И пошёл в спальню.
Я жду немного, потом – туда же.
Уже спит. Только – на животе, а не на спине.
Вдруг – вздрогнул всем телом. И я за ним, потому что напугал.
И всё – лежит тихо, как будто и не дышит. Наверное, если учесть его сегодняшний подвиг – это не удивительно.
И вдруг – опять передёрнулся. Потом – переворачивается на спину, открывает глаза и говорит:
– Во как я заснул… – трясёт головой и добавляет: – Хороший сон.
Поворачивает голову набок и засыпает. В обычной своей позе.
Я какое-то время сижу в ступоре, затем иду в прихожую. Там у меня в сумке бумажка с телефоном.
Набираю.
Раздаётся длинный гудок, и я в панике жму на клавишу отбоя.
Что я скажу генералу, дура набитая?
Что мой муж трахнул меня, а мне показалось, что это кто-то другой?
Ответный звонок.
Я смотрю на мерцающую панель телефона. Мне страшно нажать её. И не нажимать – тоже страшновато…
Нажимаю.
– Вы хотели мне что-то сообщить? – слышу я голос генерала.
– Извините, – бормочу я. – Мне показалось…
– Показалось? – говорит генерал.
– Извините, – говорю я, обессиленная. – Бред, чушь собачья, извините…
– Но ведь показалось? – весело уточняет генерал. – Ничего, спокойной ночи.
Журналист. Побег
Я взлетаю над любкиной дачей изо всех своих душевных сил.
У меня очень мало времени.
…Сейчас, в высшей точке моего полёта, я расслаблюсь и перестану собою управлять.
Из этой точки я буду падать – как бог на душу положит.
Туда, куда душеньке угодно.
Туда, куда приведёт душевная тяга к своему бренному телу…
… Когда Генеральный с полковником внушали мне, что я не найду своего тела, я им сразу не поверил.
Но не поверить – одно, а решиться – другое.
Я пытался понять, чего они хотят на самом деле. Чего стоит их проект. Верят ли они сами в него или это только сказочка, чтобы принудить меня таскать им деньги.
Генеральный не похож на банального вымогателя. Полковник не похож на фанатика.
Но мне-то что делать?
Я решился только в последнюю минуту. На инструктаже перед операцией отъёма денег у любкиного мужа не оказалась полковника. Генеральный общался с ним по какой-то хитрой связи. Я видел, что Генеральный чем-то обеспокоен, и это придало мне решимости.
…Итак, я начинаю свободный полёт.
Я падаю вниз.
Я свободно парю в утреннем небе Москвы.
Я опускаюсь – как бог на душу положит.
Туда, куда душеньке угодно.
Туда, куда должна привести душевная тяга к своему телу…
Не знаю, что управляет мною – но я падаю в одну точку.
Меня затягивает в район между Дмитровкой и Ярославкой, севернее Пироговского водохранилища.
Когда я прошиваю крышу – вижу знакомый ангар.
Моё собственное тело лежит под простыней в комнате осмотров, а в углу спит на кушетке Генеральный.
Я раздумываю недолго. Не более одного мгновения.
…Когда я решился на этот побег, самое большое, на что рассчитывал – обнаружить место расположения базы. Каким образом пригодятся эти сведения, мне было ещё неясно, но знание ведь лучше неведения – так?
В случае успешной разведки я рассчитывал вернуться к микроавтобусу и сдаться аппарату, не возбудив подозрений.
Но когда я вижу спящего Генерального – решение возникает самой собой.
Одним ударом я вышибаю субстанцию личности генерального конструктора – вон из тела – и даже успеваю почувствовать, как ей страшно. Я ощущаю её присутствие, её попытки вернуться, это похоже на то, когда тебя донимает назойливая мелодия. Ты её гонишь, а она возле тебя, вокруг тебя – и зудит, зудит, зудит…
Самое первое – я ищу телефон, любой, мобильный, стационарный. Я никогда не видел здесь телефонов. Но где-то они должны быть!
Я нахожу телефоны в сейфе, который открываю ключом, найденным в кармане Генерального. То есть, в данный момент – в моём кармане.
Но всё телефоны – выключены, я не знаю из кодов.
На секунду мною овладевает отчаянье. Я ввязался в опасную игру, я махнул рукой на себя, но подставить моих женщин – это грех, это невозможно…
И тут я вижу в самом углу сейфа мой медальон из Шарма. Слава богу, жива ещё птичка моей души… Я тяну медальон к себе… и – чудо! Под ним моя сим-карта. Аккуратисты мои соратнички-заговорщики, ничего у них не пропадает на моё счастье.
Я набираю номер.
– Катя, – говорю я, – не обращай внимания на мой голос. Нет ни секунды, паломница святой Екатерины. Слушай. Вот что тебе нужно сделать.
Я не даю ей раскрыть рта. Я велю ей немедленно собираться, забрать мою маму, Лёльку и скрыться. Где угодно. Всё, отбой.
Затем я открываю комнату для осмотров. Моё тело лежит без движения. Я откидываю простыню.
И вдруг моё тело приподнимается и садится на кушетке.
– Привет, Дима, – говорит моё тело. – Как ты?
– Нормально, – отвечаю я растерянно. – Кто это? Санька, ты?
Моё тело смеётся. И смех такой, что я тут же понимаю: это не Санька, откуда здесь быть Саньке. Это – Генеральный, он, негодяй, завладел моим телом, он хочет мне помешать. Ну, нет, – думаю я, – сейчас я с ним расправлюсь.
В следующую секунду до моего сознания доходит, что я стою, сжав кулаки, напротив своего собственного тела.
Эту же мысль я вижу в незнакомых глазах моего тела.
Господи, что же делать?
И тут моё тело срывается с места, делает несколько длинных шагов и со всего размаху, головою вперёд, прыгает в металлический дверной косяк.
Последнее, что я вижу: яркую в синем свете неона кровь, которая брызжет из разбитой головы моего тела…
