Buch lesen: «Интимная гравитация», Seite 10
О Луне, о звёздах, обо всём
Все сказано до нас… сойдет к нулю
Мой скромный взнос. Господь, хвала и слава,
Что хоть на фразу «я тебя люблю»
Не застолбили авторское право!
Любовь Козырь
Когда у тебя нет возможности смотреть объекту пламенных чувств непосредственно в глаза, воспринимать как чудо нежные прикосновения, трепетную взаимную симпатию, когда он и она разнесены во Вселенной в пространстве и времени, каждый из нас ведёт виртуальный диалог со своей половинкой.
Сколько же в таких иллюзорных проекциях доброты, обожания и деликатной чувственности.
Влюблённый не всегда решается высказать всё, что ощущает в моменты близости при непосредственном контакте. В такие минуты он беззащитен, уязвим и слишком сильно взволнован. Зато оставшись один на один с внутренним собеседником, можно позволить себе излить душевные переживания, наполняя их чарующими звуками голоса любимого человека, насыщенными душистыми запахами и яркими красками, погружаясь в мир незабываемых фантазий, которые для него более чем реальны.
Была яркая звёздная ночь. Россыпи светящихся точек разбросанных по всему небосводу манили недосягаемостью, таинственным сиянием. Яркая луна действовала на сознание завораживающе, пьянила и будоражила воображение.
Несмотря на лето, было свежо и прохладно.
Ветерок развевал распущенные каштановые волосы любимой, отливающие в мерцании ночного светила нежной синевой.
Лунная дорожка на глади пруда дрожала, волновалась, как и девушка, испытавшая первое в своёй короткой жизни чувство сентиментальной влюблённости.
Несмотря на ночную темноту и раздающиеся с разных сторон таинственные звуки, ей не было страшно. Во всяком случае она не испытывала тревоги, неуверенности и беспокойства.
Юные чувства необъяснимым образом окрыляла ночная мгла, усиливая романтические впечатления незабываемого вечера, принёсшего массу открытий и новых переживаний.
Ей было необыкновенно, фантастически радостно.
Непонятной природы эйфория разливалась по телу, заставляла шумно бурлить кровь, опьяняла, переполняла сознание насыщенными эмоциями, похожими на эйфорию.
Сердце девушки трепетало от чувств, которые невозможно выразить словами.
Она выбрала тихое местечко, легла на спину, глубоко ощутив небывалый прилив нежности, принялась рассматривать светящиеся гирлянды звёзд, думая между тем совсем не о них.
В её глазах был особенный, неземной блеск. Блаженная улыбка застыла на одухотворённом лице, словно внезапно была открыта некая сакральная тайна.
Со стороны можно было подумать, что девушка не в себе.
Возможно, так и было на самом деле.
Она сама не понимала, как и зачем появилась в полной темноте в столь глухом месте, где могло случиться что угодно – в темноте разгуливают не только влюблённые.
Когда сердце переполняют неуправляемые переживания, человек испытывает неодолимое желание поделиться безграничным счастьем хотя бы со звёздами.
Девочка внимательно изучала светящиеся точки в безбрежной вышине, выискивая ту, единственную, на которой обитали его и её влюблённые души, если они существуют на самом деле.
Ей бы хотелось сейчас быть рядом с любимым, но это невозможно. Потому, что он спал. А ещё потому, что мог не догадываться на самом деле, как для неё дорог.
Несмотря на уединение, девушка вела с мальчиком диалог, изливала нахлынувшие чувства, которые требовали выхода.
С тех самых пор, как мальчишка признался в любви, мир вокруг превратился в сказку для двоих.
Признание стало приятной неожиданностью. Он и прежде выказывал знаки внимания: то и дело ласкал взглядом, старался приблизиться, но одно дело догадываться и совсем другое – знать точно, что тебя любят.
Любят!
Девочка мечтала о нём, но боялась признаться в чувствах даже себе самой.
Оживлённые виртуальные беседы с юношей давно вошли в привычку. Теперь они вышли на новый уровень. Можно было отрепетировать каждую мысль, каждую интонацию, каждое слово.
Как же хорошо, что он решился на этот важный шаг. Теперь они всегда будут вместе и рядом. Девушка закрыла глаза, представляя, как любимый берёт её за руку и они идут, идут, идут… далеко, долго, бесконечно долго. Столько всего нужно друг другу поведать.
Некоторое время назад, когда они ещё не поведали друг другу о мыслях и чувствах, жизнь казалась бессмысленной, ненужной.
Девочка мысленно говорила с предметом мистических переживаний, порой спорила, но ответа не было.
Лишь тягучее одиночество и невыраженные чувства, которые не давали дышать.
В такие минуты казалось, что лучше бы её совсем не было, если нет возможности открыться, передать напрямую то, что думаешь.
Но он решился, решился!
Как же она благодарна любимому за этот шаг. Завтра, нет, уже сегодня, она его обязательно поцелует.
Или он её. Девушка найдёт способ сообщить ему о непреодолимом желании.
Юноша был так трогателен, стеснителен, переполнен чувствами, так трудно решался на ответственный шаг. Эмоции и желания были отчётливо видны на покрасневшем от напряжения лице, до которого безумно хотелось дотронуться.
Неужели это и есть самая настоящая любовь?
Девушка не могла до конца постичь смысла слова “любовь”, пяти букв, нескольких привычных по отдельности звуков, которые перевернули жизнь, сделали её наполненной, прекрасной, необходимой.
Как долго она ждала этого дня, этой мистической, сакральной минуты.
Девочка вспомнила, как прижимала к груди подаренный им просто так малюсенький букет фиалок, какой необыкновенный прилив сил испытала при этом, какой восторг, хотя… это были самые обыкновенные цветы.
Этот букетик она запомнит навсегда как начало их общей истории, в которой больше никогда не будет тягучего одиночества и неопределённости.
Цветы девочка бережно поставила на тумбочку возле кровати. Она не даст им поблекнуть и увянуть: высушит, положит между страниц любимой книги, повествующей о большой любви, такой же безграничной, как эта волшебная ночь.
Девушка сама не поняла, что изменилось, почему жизнь превратилась из скучного существования в замечательное приключение, в яркую сказку с незабываемым калейдоскопом событий.
Она навсегда запомнит эту незабываемую звёздную ночь, которую провела наедине с любимым.
Скоро, совсем скоро, когда он проснётся, девочка ему всё расскажет: о Луне, о звёздах, о том, как её ласкал ветер, а она представляла, что это был он, возлюбленный.
Девочка поведает ему обо всём, что чувствует её маленькое влюблённое сердце.
Нужное направление
Не удержится журавлями,
Опрокинется небо оземь,
Чтобы душу излить дождями,
Чтобы нежность спешила в осень.
И, клубясь над рекой туманом,
Застилая в полях ложбины,
Зашивала на сердце раны,
Пухом штопая воробьиным.
Ольга Юрченко
– Чёрт возьми, – возмущалась про себя Марина Сигизмундовна, ошарашенная до крайности непредсказуемым действием шальных для её зрелого возраста гормонов после нескольких рюмок аперитива выпитого в компании скаредного и лениво-безвольного любовника, сбежавшего, увидев счёт, прямо из ресторана, – скотина, импотент, моральный урод!
Она ожидала от этого вечера в пятницу чего-то необыкновенного. Мужчина выглядел интеллигентным, породистым, ухоженным, был галантен и обходителен, – сколько же развелось манипуляторов и авантюристов. Как иллюзорен, как циничен стал мир, как жить, во что верить! Неужели в мире не осталось романтиков?
Душа невыносимо, до рассеянных влажных галлюцинаций, до искажённого восприятия действительности жаждала сентиментальной романтики, предельно тесного телесного общения, горячего, до помутнения в мозгу, до полного физиологического отключения, секса, но не просто так – как минимум по обоюдной симпатии, на основе искреннего влечения, бескорыстного, с трогательным участием, благородством и щедростью.
– Отчего мне так неспокойно, так грустно сегодня? Я так долго живу, и ничего, по сути, не познала, кроме стремления всегда и для всех быть хорошей, лучшей. Ну и… чего добилась? Шиш с маком, вот чего! Должность главного экономиста и квартира в элитной новостройке не в счёт. А я хочу… хочу бегать на высоких каблуках, оголять, без опасения выглядеть идиоткой, стройные ножки, до самой… вот именно, до неё, родимой, пусть включают фантазию, пусть слюни пускают.
До сих пор мечтаю выставлять напоказ тугую, как в семнадцать лет, грудь с пробивающими насквозь лёгкую ткань одежд сосками. Почему, нет, грудь у меня прехорошенькая, её не приходится поддерживать.
Хочу жрать этот грёбаный бездуховный мир, стремящийся к энтропии и хаосу, вместе с чёрной икрой, с белыми итальянскими трюфелями за тысячу баксов за порцию, жрать огромными ложками… не плохо бы, если за счёт благодарных любовников: ведь я не просто дурочка с переулочка, я настоящая леди!
– Что с того, что со мной поздоровался преждевременный климакс, что у меня нет детей, мужа, разве это приговор?
Хочу пить с молоденькими воздыхателями прямо на работе винтажное полусладкое шампанское, хочу плевать на начальство с высокой колокольни. Хочу вон того плечистого мальчугана. Прямо сейчас хочу.
Пусть все завидуют!
Марина Сигизмундовна дьявольски элегантно вскинула руки к небу, величественно распрямила спинку, выпятила вполне ещё упругую грудь, и поскакала как в детстве, перепрыгивая с одной ножки на другую, вприпрыжку, босиком, что оказалось совсем непростым развлечением для её сорока трёх лет.
Утомившись, дама вдруг остановилась, задумчиво прислонила пальчик к губам, после чего уверенно задрала до того интимного места, о котором недавно вспоминала, подол платья, не совсем правда маленького, но определённо чёрного цвета (обязательный для каждой уважающей себя женщины аксессуар).
Смелый поступок, если учесть, что ночная жизнь в городе не затихает ни на минуту.
Марина ловко сдёрнула с себя ажурные, специально для сегодняшнего рандеву приобретённые в дорогом бутике эротические трусики, эффектно помотала на указательном пальчике и задорно шмякнула их об асфальт.
– Нам ли, красивым бабам, быть в печали! Так-то лучше. В молодости я ещё не такое вытворяла.
Сладкое томление внизу живота напомнило о том благостном времени, когда безнаказанно, без неприятных последствий можно было забавляться любым доступным способом, даже стриптиз танцевать без ущерба для репутации на банкетном столе, бюстик бросать в толпу возбуждённых впечатляющим действом зрителей, на удачливого кавалера на всю последующую ночь.
Глупые выходки на вечеринках и откровенная интимная агрессивность лишь добавляли очки в копилку элитарной эксклюзивности на тесном эротическом олимпе.
Когда-то её благосклонности добивались многие. Марина придирчиво выбирала, предпочитая состоятельных и надёжных партнёров с развитыми мужскими инстинктами, с сильным либидо.
Что изменилось, кроме прожитых лет? Ни-че-го!
Отчаянная удаль захлестнула её горячей волной, увлекла, ослепила, вскружила голову.
Ночь была такая прозрачная, такая заманчиво тёмная и томная, такая впечатляюще очаровательная. Именно в такие волшебные ночи, с мириадами ярких звёзд на безоблачном небе, особенно хочется быть счастливой.
Как чувственно струился нежнейшим шёлком по её прекрасным изгибам сумрак, разбрасывая подвижные тени, заигрывая с контурами силуэта.
Да-да, Марина прекрасно помнила, каким щенячьим восторгом загорались мужские глаза, стоило ей лишь намёком обозначить своё присутствие, не то, что выразить откровенное желание, или затеять игру в соблазняющий флирт.
Назойливо-кокетливые мысли возбуждали желание доминировать, блистать, в худшем случае отдаться без каких-либо условий на волю победителя, которого благосклонно назначит сама.
Всё смелее перетекали шальные озарения вздымающимися как мужская потенция пенными волнами неукротимых желаний, из одного полушария в другой, и обратно, высвечивая с безумным остервенением накинувшийся на неё вдруг нереализованный, но требующий немедленного утоления любовный голод.
Жизнь – необъяснимый, непостижимый в логическом ракурсе парадокс: когда возможность выбирать, иметь, и распоряжаться, безгранична – довольно часто ничего не хочется, и наоборот – когда очень хочется – по ряду причин ничего нельзя.
Когда судьба вместо праздника жизни предлагает задуматься о бренности всего сущего, на передний план выступает стремление послать её далеко и надолго, – не дождётесь, я ещё ого-го!
Лучи автомобильных фар и жёлтый мигающий свет уличных фонарей выхватывали из темноты её обтянутое во всё чёрное, вполне привлекательное издалека рельефное тело с позолоченными романтичным ночным фоном руками и ногами, расставленными как при морской качке.
Марина казалась себе чертовски привлекательной, но искусственный свет извращет до неузнаваемости даже совершеннейшие пейзажи, безжалостно круша действительно сказочные иллюзии, чего уж говорить о сливающейся с мраком ночи застывшей фигуре, лишь контурно напоминающей женский силуэт.
В такое позднее время кому так вызывающе вульгарно вздумается махать на дороге руками?
Вы тоже так подумали?
Её заметили, оценили, но совсем не так как она мечтала.
Совсем не те, и не так.
Женщина нуждалась в приключениях и страсти, жаждала признания, обожания, симпатии. И незамедлительно получила всё, чего хотела, даже больше: её купили. С потрохами, за дешёвую копейку, нисколько не скрывая циничных потребительских симпатий.
– Приземляйся, волшебная. Почём нынче продажная любовь?
– Понятно, ты новенькая. Ничего, договоримся. Падай, осваивайся, с нами не соскучишься!
Блеск в её лукавых глазах всегда освещал мужчинам нужное направление.
Машина была дорогая. Внутри пахло элитными отдушками. Мальчишки выглядели широкоплечими, взрослыми, пожившими.
– Замечательно, крошка. Да ты уже мокренькая! Определённо, ждала нас.
Марина Сигизмундовна нервно расхохоталась, – пусть так, мальчики, пусть! Если на всех озабоченных дам не хватает принцев, приходится довольствоваться их белыми жеребцами. Прикольно! Так я ещё никогда не развлекалась. Можно вопрос?
– Валяй!
– Вы совершеннолетние?
– Не бери в голову. Попробуешь – поймёшь.
О друзьях и подругах
Очень многие тети и дяди
по незрелости вкуса и слуха
очень склонны томление плоти
принимать за явление духа.
Игорь Губерман
Неувядаемая студенческая дружба с извилистой судьбоносной трассой, петляющая пять лет причудливыми виражами, включающими головокружительные подъёмы, внезапные продолжительные спуски, резкие торможения, стремительные ускорения и прочие неожиданности реальной жизни, окрепла, закалилась и вышла на новый уровень.
В институте молодые люди знакомились, влюблялись, строили планы, мирились и ссорились, соответственно возрасту максимализма и энтузиазма. Их мышцы, разум, мощная нервная система жаждали любви и приключений. Это увлекало, манило, придавало жизни смысл.
Было бы странно, когда юность не желает постоянной новизны, наполнения крови гормонами и не совершает ошибок. Семейные пары, о которых идёт речь, были вполне обычными, среднестатистическими, с нормальными, присущими молодости желаниями, пороками, добродетелями и нравами.
За годы учёбы были периоды, когда Ира была безумно влюблена в Игоря, а Толик – в Юлю, потом романтически настроенные пары неожиданно расставались, увлекаясь другими партнёрами. Позже некогда неразлучные пары менялись местами: Ира вдруг открывала чарующее обаяние Анатолия, а Игорь не мог устоять перед магическими чарами шалуньи Юлечки. Кто-то временами с кем-то сходился всерьёз, по-взрослому: целовались, обнимались и ухаживали друг за другом уже не столь целомудренно, не стеснялись публично признавать интимные предпочтения, но совсем интимные отношения старались скрыть.
Иногда слухи о сексуальных приключениях всё же просачивались, рождали ревность, зажигали вражду и ссоры, разводили любовников по разные стороны. Позднее интимные пути некоторых пар снова пересекались, их притягивало друг к другу вновь и вновь, пока к окончанию института не образовались две стабильные романтические пары.
К моменту получения дипломов Толик и Ира стали Головачёвыми, а Игорь и Юля Бурмистровыми.
Мало того, обе пары выступили на свадьбах друзей свидетелями.
Теперь все четверо, побывавшие за прошедший срок в роли любимых и любовников, дарившие некогда взаимные ласки жёнам друзей и мужьям подруг, поскольку встречались и расставались многократно, менялись любимыми, не задумываясь о будущем отношений, остепенились, сделав окончательный судьбоносный выбор.
О прежних моментах близости молчали, не сговариваясь, делали вид, что ничего подобного не было и быть не могло. Вроде как свадебными торжествами провели черту, незримую демаркационную линию между прошлым и будущим.
Жили семейные пары дружно, встречались часто, тем более, что работали все вместе в одном и том же НИИ на сопоставимых должностях, разве что на разных этажах и в разных отделах. Жили, правда, в разных концах города.
И вот в очередной раз наметился повод встретиться. Справлять решили у Головачёвых, потому, что в последний раз гостей принимали Бурмистровы.
Не сказать, что стол ломился от щедрых закусок и разносолов, но всего было в достатке, в том числе спиртного. Приготовлены блюда были с душевной теплотой, оформлены со вкусом.
О работе и политике не спорили, таков был уговор. Тем для совместных бесед и без того было достаточно.
Вечер получался на удивление весёлым. За разговорами, спорами и танцами никто не заметил, как стрелка часов перескочила за полночь.
Автобусы уже не ходили, телефонов, чтобы вызвать такси, в то время не было, а пешком добираться до дома Головачёвых довольно далеко. Да и ни к чему рисковать (ведь можно нарваться на милицейский патруль), если можно переночевать у лучших друзей.
Собственно эта тема никого всерьёз не волновала: сколько раз студентами спали вповалку на производственных практиках и выездах в колхозы: было бы где.
Прибрались, ещё раз весело поскакали под пластинку и постелили прямо на полу: квартирка-то маленькая.
Не до конца спущенный эмоциональный пар вызвал спонтанное желание хулиганить. Ребята толкались, устроили бой подушками, потом долго, уже в темноте, вспоминали комичные эпизоды из времён озорной и жизнерадостной студенческой юности.
Лирическое настроение освежило в памяти интимные приключения тех лет: трогательные и неудачные свидания, первые признания и поцелуи, комедии и драмы нешуточного соперничества пар.
Расчувствовавшись, впустив в себя до сих пор не до конца осмысленные трогательные переживания, еле угомонились.
Мужчины легли в центр, девчонки по краям.
Головачёвы мгновенно захрапели.
Игорь дрейфовал в полудрёме, то улетая в царство Морфея, то возвращаясь обратно, по той простой причине, что Юля, взбудораженная чувственными воспоминаниями, тихо, но весьма настойчиво исследовала руками его податливое тело.
Какой мужчина в двадцать три года выдержит подобную сладкую пытку?
В районе солнечного сплетения гулко пульсировало предвкушение волнующей радости, заставляя напрягаться и останавливать дыхание, чтобы грохот сердечных ритмов не услышали Головачёвы.
Терпеть лихорадочное ожидание притягательной греховной неизвестности не было сил.
С Игоря сон как рукой сняло.
Конечно, он пытался сопротивляться: воспитание и некая доля стеснительности не позволяли вот так запросто, в присутствии посторонней пары поддаться на провокацию жены, но и отказать ей было почти невозможно.
Супруги начали шептаться на ушко, споря на тему публичного акта любви. Игорь был возбуждён настойчивыми, откровенно-бесстыдными ласками жены, рука которой давно опустилась ниже ватерлинии, причиняя значительные неудобства выступающим элементам чувствительной мужской конструкции.
Муж пробовал сопротивляться, правда, вяло. Его скакун взвился на дыбы, его уже было не остановить.
Одеяло было сдвинуто в сторону. Яростный поединок в нарушение общественных норм и моральных правил начался довольно бурно, правда, в замедленном темпе, с основательной задержкой дыхания.
Порой супруги забывались: Игорь задыхался, слишком высоко задирал Юлины ноги, ускорял тем нападения, звучно шлёпал животом о её божественно соблазнительные бёдра. У жены невольно вырывались чувственные стоны, тело сводило сладкой судорогой. Бурмистров чувствовал, как его целиком засасывает изумительно сколький, восхитительно горячий вакуум взволнованных возбуждённым желанием интимных недр супруги.
Напряжённые в ожидании приближающегося экстаза Юлины соски, вбирая в себя стремительно нарастающее возбуждение, становились упругими кнопочками, нетерпеливо ожидающими прохождения по всему телу мощного сенсорного импульса, исходящего от желанного вторжения в невероятно чувствительную влажную глубину неудержимо расширяющегося, ритмично пульсирующего внутри горячего естества, означающего начало неудержимого, сказочно роскошного судорожного восторга.
Не удивительно, что Головачёвы проснулись, только вида не подавали: Толик, притворяясь спящим, похрапывал, Ирина сопела и вертелась как уж на сковородке. Процесс неодолимого влечения был запущен: они ведь тоже молоды.
Гормоны моментально заполнили в возбуждённых телах дремлющие любовные поры и давили на нервы.
Бурмистровы были так увлечены процессом извлечения всё новых порций адреналина, что не заметили, как превратились в актёров впечатляющего порнографического спектакля.
Сначала, стараясь быть незаметным, лицом к ним развернулся Толик, затем и Ирина.
Детали пикантной интимной игры в темноте увидеть было невозможно, но молодость и склонность к фантазиям, а также личный опыт дополняли картинку живыми эмоциями.
Головачёвы хотели, но никак не могли повторить желанную сцену взаимного опроникновения, поскольку были в гостях.
Тем временем Игорь дёрнулся в последний раз и затих.
Воздух комнаты заполнился запахом шампиньонов, приправленных возбуждающими, терпкими специями. Немного полежав, он вскочил и со спущенными трусами и выбежал в коридор, не забыв прикрыть дверь.
Юлька, не стесняясь, широко развела в стороны ноги, вытерлась полотенцем, легла на спину, потянулась и произнесла негромко, но вслух, – мужичка бы сейчас, хоть какого-нибудь лядащего, чтобы хотел и мог, – и хихикнула.
Ей хотелось почувствовать, как стынет разопревшее от интенсивных интимных манипуляций тело, расслабиться.
Тонкие иголочки озноба замысловато колдовали над нежной кожей, ощутимо стягивая её на невероятно чувствительных в эту чарующую минуту колокольцах груди, заставляя твердеть ещё ноющие в сладостной истоме, истерзанные ненасытным мужем соски, пока восхитительно горячие сладкие судороги затихающего оргазма медленно покидали остывающие в любовном изнеможении мышцы.
Юля хотела целиком и полностью испытать всю прелесть эротического послевкусия. Она знала, что самое сладкое – глубинное опьянение пикантными интимными корчами, происходит на выдохе, с закрытыми глазами.
Ирину уже трясло. О подобных чертах характера подруги она не ведала, даже не догадывалась. Ей отчего-то стало стыдно за подругу.
Зато Юля хорошо помнила, как когда-то у них ловко получались страстные интимные игры с Толиком.
– Что с того, что он обо всём успел забыть, – подумала она, – я-то хорошо помню, как он силён и ловок. Ирка спит, а с него не убудет.
Юля подтянулась на подушке, прикоснулась рукой к плечу Толика и затихла, напряжённо слушая тишину, вглядываясь в неподвижное лицо спящей подруги. Она знала, что Игорь придёт только после душа и основательного перекура. Значит, у неё в запасе минут пять. Этого достаточно.
Девушка беззвучно встала на колени, ловко перегнулась через Ирину и уверенно запустила руку под резинку трусов друга, зачем-то звучно ей щёлкнув.
Почувствовав рукой возбуждённую похоть, шалунья обрадовалась: бывшего возлюбленного даже уговаривать не нужно.
Ей хватило доли секунды, чтобы перелезть через подругу, развернуть мужчину к себе лицом и направить орудие совращения по нужному адресу.
Ирина вскочила, перепрыгнула через обнаглевшую парочку, совокупляющуюся у неё на глазах, и выбежала в коридор.
Игорь курил на кухоньке. Увидев Иру в слезах, сразу всё понял.
– Иди, умойся. И не реви! Если бы я обращал внимание на Юлькины прыжки в сторону, давно пришлось бы её убить. Несмотря на это, я её люблю.
– Она… она такой не была, – рыдая, парировала девушка, – но Толик, каков подлец! Он даже не сопротивлялся. Она села на него, как на скаковую лошадь и сразу поехала.
– Хочешь… отомстим?
– Дурак! Намекаешь на то, что между нами когда-то было? Я за-му-жем! Изменять не собираюсь.
– Кому изменять, Ирусик? Прислушайся. Они сейчас кончат.
– Пусть это будет на их совести. Во всяком случае, именно теперь я твёрдо решила, что не хочу иметь от Толика детей. Он мне противен. Проводишь меня домой?
– Давай лучше напьёмся и умрём молодыми.
– Ну, уж, нет! Если не пойдёшь со мной, уйду одна.
– Значит, вариантов нет, придётся провожать. Помнишь, Иринка, мы тоже друг друга любили. О-го-го как! Как думаешь, у нас могло бы чего-нибудь получиться… например, дети?
– Не знаю, Игорёк. Я теперь совсем ничего не понимаю. Зачем Толик на мне женился… зачем! А ты, ты-то с Юлькой счастлив? Насколько я сейчас понимаю, тебе постоянно приходится спиливать ветвистые рога.
– Какая разница, девочка моя, счастлив или нет? Не могу я без неё. Сколько раз пробовал уходить, только вам никогда не рассказывал, всё равно к ней возвращаюсь. Люблю и всё, даже такую… непредсказуемую, порочную.
– Хочешь сказать, что тебе не противно? Вот сейчас… когда он там… в ней! Тебе что – безразлично? А я так не могу… и не буду. Завтра же, нет, уже сегодня подам на развод.
– Не торопись, подруга. Думаешь, другой мужчина изменять не будет?
– У меня нет другого. И с тобой, Игорь, у нас ничего получиться не может. Хотя я очень хорошо к тебе отношусь. И всё-всё-всё помню.
– Хотел бы тебе позавидовать, но не буду. Развод – это слишком серьёзный поступок, но, как и к любому незнакомому действию, к нему несложно привыкнуть. Уверяю тебя, лучше поговори с ним серьёзно, расставь акценты. От Юлькиных кульбитов ещё не у таких мужиков крышу сносило. Главное, ты знаешь, чего от Толика ожидать, вы уже проверенная, сложившаяся пара.
– Я тебя услышала, Игорь, но согласиться не могу. Не представляешь, как мне сейчас плохо.
