Петербургу серость в пору.
Тентом плащ, в стиле туман
Он накинет на весь город.
Включит морось, ураган.
Романтичную пластинку
Он поставит в патефон.
Вскружит голову блондинкам,
Облачившимся в шифон.
Джентльмен. Галантен, статен,
Фрак с иголочки сидит.
Ты печалью необъятен,
Но и радостям открыт.
Говорят, что сумасшедших
В этом городе полно.
Подтверждаю – сносит крышу.
Красотища как в кино!
Окно Петербурга особый музей.
Столько всего, успевай лишь, глазей.
Вальсом пылинки кружатся в лучах
и оседают, на хрупких плечах
той балерины, что смотрит в окно.
Этот фарфор здесь ни ценит никто.
Не производит она уж фурор,
муза шкатулки, потупленный взор.
Рядом лежат фолианты вразброс.
Дом очень старый, готовят под снос.
Послушай Питер, а давай на «ты»?
Устала я от разной суеты.
Заботы, дом, работа, чехарда,
Так ветрено проносятся года.
Давай устроим праздник наяву?
Нырнём мы в быстротечную Неву.
Пусть смоет все заботы, обновит,
Пусть жажду к жизни, чудо возродит.
Надену платье, шпильки, надушусь
И в вальсе я с тобою закружусь.
Мы будем пить шампанское, болтать.
Былое мы не будем вспоминать.
Ты поведёшь по улочкам пустым.
Такой простой. Тебе не нужен грим.
Тобой я с восхищением дышу,
До дрожи в пальцах. Я тебя не отпущу.
Послушай Питер, а давай, на «ты»?
Разводят уже спящие мосты.
Мы по брусчатке, босиком, в перегонки,
Лишь только ветер, настроение и «ты».