Buch lesen: «Квадратный метр неба», Seite 14

– Вот это арсенал! – удивился звукорежиссёр, увидев студию звукозаписи. – С такой техникой работа будет в одно удовольствие. – И он начал рассматривать премиальный микшерный пульт, цена которого равнялась цене качественного автомобиля. В конечном счёте все работники, которых насчитывалось около сорока человек, остались довольны и положительно высказывались о новом рабочем помещении.

Единственный, кто опоздал на торжественное открытие офиса, был Фрэнк, но стоило Питеру только его увидеть, как он сразу же понял, в каком сейчас состоянии находится его приятель. Он без раздумий взял его под руку и отвёл в свой кабинет, чтобы не смущать разговорами остальных сотрудников.

– Ты это видел, Питер!? Послушай, что он пишет, – и Фрэнк начал зачитывать отзыв известного писателя на свой труд. – Понимаешь, на его книгах я вырос, вдохновлялся ими при написании «Запоздалого стука сердца»! И что сейчас мне думать, когда лауреат Пулитцеровской премии говорит, что мой роман наполнен такой же художественной ценностью, как и современный букварь… – Фрэнк, поникнув, сел на стул. Вид у него был болезненный, глаза смотрели в пустоту, не выражая никаких эмоций. Он из последних сил потеребил свои волосы и хотел что-то сказать, но вырвалось только обречённое «Эх…».

– Эй, дружище, послушай, не всё так плохо, как тебе может показаться, –Питер попытался взбодрить приятеля и сел напротив его, положив свою руку ему на плечо. – Это творчество, и его жизнь невозможна без критики, понимаешь? Почему ты не хочешь замечать другие положительные отзывы, а сковываешь своё внимание на негативных моментах? Твоя книга показала ошеломительный старт, которому позавидует любой состоявшийся писатель, так что это явно не повод унывать. – Фрэнк поднял голову, посмотрел на Питера и еле выдавил улыбку.

– Нет, друг, так дело не пойдёт, – он встал и подошёл к серванту, достал бутылку вина, о наличии которой       позаботился заранее, зная, что похожая ситуация в любом случае произойдёт. – Глубоко вдохни и медленно выдохни, а потом выпей, и тебе станет легче понимать, что происходит. – Фрэнк последовал совету, после чего Питер объяснил ему, как обстоят дела на самом деле, и что проблема вовсе не в романе, а в том, что у них случилась конфликт с Ричардом с необратимыми последствиями.

Взгляд Фрэнка заметно изменился, наполнился заинтересованностью и уже не был направлен сквозь других.

– Питер, то, что ты мне говоришь, звучит правдоподобно, – его голос стал более живым. – Но я не могу понять одного… Почему они все, писатели и люди, имеющие дело с художественной литературой, готовы пойти на такие шаги? Существует ведь обыкновенная профессиональная солидарность…

– Да брось ты, не романтизируй этот мир. Я понимаю, что тебе его хочется видеть таким безоблачным и ясным, но большинство готово наплевать на свои принципы, идеи и взгляды, если взамен они получат очевидные блага, которые смогут улучшить их жизнь, – Питер налил ещё по бокалу вина, сделал глоток и продолжил: – Сложно оставаться человеком в мире, который ежедневно твердит о гуманизме, демократии и равноправии, скрывая за этими понятиями свои недостатки. Гораздо же проще скрыть, чем избавиться от них. Поэтому и современное общество живёт в состоянии неопределённости и беспокойства… Так что, Фрэнк, не переживай по этому поводу. Возможно, ты и не найдёшь оправдания негативным отзывам, рецензиям и обзорам, которые преследуют одну единственную цель – ужалить автора и его команду как можно сильнее, но помни о том, что до тех пор, пока твои взгляды невозможно изменить за деньги, ты выше их.

Они продолжили диалог, сменяя одну тему за другой. Фрэнк ожил, и уже через несколько минут он больше говорил, нежели слушал. Постепенно кабинет наполнялся солнечным светом, и когда его стало слишком много, он только тогда осознал, что находится в до этого незнакомом ему помещении:

– Питер, я только сейчас понял, что нахожусь здесь впервые, – и он удивлённо-любопытным взглядом окинул кабинет. Фрэнк выглядел немного нелепо, казалось, что он уснул в одном месте, а разбудили его в совершенно другом.

– Ну наконец-то ты это заметил. Пошли, проведу тебе вводную экскурсию, а то даже не будешь знать, где твоё рабочее место, – и, улыбнувшись друг другу, они направились к выходу. Питер почувствовал себя спокойнее, видя то, как зачарованный Фрэнк рассматривает стены, потолки и ступеньки нового офиса. И чем ближе они приближались к новому кабинету Фрэнка, тем быстрее он хотел его увидеть.

– Ого! – Воскликнул Фрэнк, открыв дверь.

– Следующая дверь, это уборная, – сказал Питер, сдерживая смех. Это был последний раз, когда он увидел улыбающегося Фрэнка.

На протяжении целого дня в различных источниках информации регулярно появлялись негативные отзывы, обзоры, рецензии, печатались и снимались интервью с персонами, которые отрицательно высказывались о романе Фрэнка. Ричард в бешенстве поглощал информационное поле всё большими и большими кусками, ему было неважно, сколько будет потрачено денег, он жаждал показать свою власть в мире шоу-бизнеса, поговаривая про себя: «Вот, что будет с теми, кто станет у меня на пути». Апогеем послужило то, что на крупнейших телеканалах появились небольшие сюжеты, которые прямым текстом оскверняли роман. Ни один бизнесмен не увидел бы в этом необходимости, так как даже элементарная конкуренция не стоит стольких затрат, если они, конечно, не преследуют в несколько раз превышающую прибыль или напрямую не касаются репутации компании. Месть… Едкая, язвительная, колкая, терпкая месть.

После обеда никто не видел и не мог связаться с Фрэнком, который якобы пошёл пообедать. Питер, Марк, Морин, Юджин, Линда объездили все места, где с наибольшей вероятностью мог появиться Фрэнк, но так его и не нашли. Постепенно тревога сменилась истерикой, – и не напрасно: ночью, в три часа, бездыханное тело молодого писателя было обнаружено прохожим на лавочке в парке на окраине города. В его кармане была найдена записка: «Я Вас всех люблю. Извините, пожалуйста, извините, что не оправдал ваших надежд. Не помню, когда последний раз был в церкви, но в семь часов вечера я исповедовался. Линда… Моя Линда, позаботься о детях, надеюсь, они не станут такими, как их отец. Спасибо всем, кто был рядом, мне ни страшно, мне ни капельки ни страшно». Можно осудить Фрэнка, обвинить его в безответственности и слабохарактерности, а также со всей уверенности заявить, что он был инфантильным, но это уже не вернёт его к жизни, не утешит тех людей, кто его знал. Человек, который ещё вчера дышал, давал первые автографы, человек, у которого было будущее… Нет ничего страшного в том, когда над нами смеются, ненавидят нас или презирают, гораздо хуже, когда над нами плачут и слезами увлажняют свежую почву.

I

I

– Ассоль, ты как там? Не сильно плохо? – спрашивал Питер, стоя около двери в ванную комнату. – Может, врача вызовем, а то ты меня пугаешь, начинаю волноваться. – И он подёргал несколько раз дверную ручку, пока не услышал голос девушки.

– Питер, всё хорошо, просто что-то нездоровится в последнее время, возможно, отравилась чем-то, – Ассоль открыла дверь и примкнула к груди Питера. – А ты сразу: «Врача, врача!». Утомилась я за сегодня, хотя вообще ничего не делала.

– Всё равно это повод задуматься. Может, съездим всё-таки в больницу, пускай обследуют тебя, и тогда я буду спокоен, – Питер взял девушку за плечи, чтобы увидеть её лицо, но та ещё сильней прижалась к нему, и он не смог этому сопротивляться.

– Да не волнуйся ты, как будто никогда в жизни ничего просроченного не съедал, – и она недовольно посмотрела Питеру в глаза, но через секунду выражение её лица изменилась. – Приготовить тебе завтрак? Время ещё есть, как раз успеешь покушать, а? – Девушка, смеясь, начала дергать за щёки Питера, делающего вид, что пытается отбиться от приставаний. Постепенно шутка переросла в нежные поцелуи, плавно скользящие по губам и шеям. Их сила с каждой секундной возрастала, и уже через пару минут Ассоль и Питер, движимые порывами страсти, наслаждались теплотой тел в спальне, наполненной опьяняющим туманом любви.

– Теперь ты пойдёшь на работу голодным, – довольно прошептала девушка и поцеловала Питера в щеку.

– Ничего страшного, забегу куда-нибудь перекусить. Ты как себя чувствуешь? – после этого вопроса девушка нахмурила брови, и у неё между глаз образовалась горизонтальная морщинка, которая всегда умиляла Питера. – Ты чего хмуришься, знаешь ведь, что забочусь.

– Потому что сейчас я чувствую себя хорошо, а ты пристаёшь ко мне со своими вопросами, – Ассоль скорее злило не то, что Питер интересуется о её состоянии, а сама причина этого состояния, она не понимала, чем оно вызвано, но догадывалось, что могло произойти. – Я и так по твоей просьбе буду отдыхать целый день дома, а не работать вместе со всеми. Если мне станет хуже, ты узнаешь об этом первый, а теперь беги собираться, пока не опоздал. – И Питер, улыбаясь, посмотрел на девушку. – Да-да, собирайся, теперь ты первый, на кого обращают своё внимание сотрудники. Ты им подаёшь пример.

Пока Питер одевался, Ассоль раскрыла шторы, и перед ней предстало солнечное летнее утро, обещающее ясную и спокойную погоду. Небо было настолько однотонно-голубым, как будто его нарисовал ребёнок обыкновенным фломастером. Если бы такое небо было продержалось пару лет в конце девятнадцатого века, то импрессионизм бы не возник.

– Ты только посмотри, какое небо… – не оборачиваясь сказал Ассоль, протянув руку в сторону Питера. Он подошёл к девушке сзади, обвил её талию руками и легонько, как младенца, поцеловал её в затылок.

– Скорее всего, сегодня жары не будет. Впервые за неделю после… – Питер запнулся, ощутив ком в горле.

– Беги на работу, Питер, а то опоздаешь, – Ассоль провела его к выходу, поцеловала на прощанье и уже хотела закрыть дверь, но Питер помешал ей это сделать, снова поинтересовавшись, как она себя чувствует.

– Неплохо, говорю же, скоро я опять разозлюсь, – Питер в ответ улыбнулся, на прощание её поцеловал и скрылся из виду. Девушка, защёлкнув замок, сразу же побежала в туалет, где её снова вырвало. Умывшись, она переоделась и направилась в аптеку с хорошими мыслями, но непонятным чувством тревоги.

Ассоль была крайне чувствительным человеком, но редко показывала свои эмоции окружающим, если те не входили в узкий круг её общения. Остальным она казалось очень спокойным человеком, они могли видеть часто на её лице улыбку и слышать её смех. В некоторых моментах девушка могла быть и душой компании, задавать позитивное настроение остальным, но если дело доходило до переживаний и негативных эмоций, то она тщательно вынашивала их в себе. Они могли пожирать её изнутри, проникать в самое сердце и долго не отступать. Но для остальных это казалось невозможным, чтобы такую девушку, общительную и весёлую, могли внутренне избивать сильные переживания. Ассоль – это воплощение чувствительной натуры, воспринимающей мир не в обычных цветах, а подмечающей полутона и оттенки. Окружающие её люди почти что и не знали, но стоило человеку действительно сократить дистанцию (что, впрочем, смогли сделать единицы), как перед ним Ассоль выступала в истинном обличии. Она была и мудрой девушкой, и маленькой девочкой, за которой требовался уход и забота. И если кто-то проникал к ней во внутренний мир, взамен она открывалась полностью, даря каждый кусочек себя.

Последние две недели она чувствовала себя не самым лучшим образом. Эмоциональные качели, чрезмерная сонливость и утомляемость, судороги в ногах и тошнота. Она понимала, о чём это может говорить, но до конца не была уверенна в своих предположениях, пока у неё не произошла задержка менструации. Хоть она была и небольшой, чуть больше недели, но сомнений в правильности своих выводов стало меньше. Да, возможно все вышеперечисленные признаки говорили и о стрессе, который ей пришлось испытать, но Ассоль решила точно убедиться во всём, купив тест на беременность.

– Привет, Питер, я, наверное, буду увольняться… – заявила Морин, как только пришла на работу.

– Присядь. Почему у тебя возникло такое желание? – удивлённо спросил Питер и, перебив девушку на полуслове, продолжил: – Есть какие-то определённые моменты, которые тебя беспокоят? Зарплата, коллектив или рабочие обязанности?

Морин сделала вид, как будто задумалась над сказанным, но на самом деле у неё в мыслях даже не возникали эти вопросы. Она несмело посмотрела в панорамное окно, за которым виднелся хвойный парк и гуляющие в нём люди, а потом перевела свой взгляд на Питера, который с нетерпением хотел услышать причину возникшего у девушки желания уволиться.

– Дело не в зарплате или коллективе, да и саму работу я люблю, она меня не отягощает, а скорее мотивирует двигаться дальше… – Морин замерла на пару секунд, собираясь с мыслями. – Полечу домой, буду ближе к родителям, найду там какую-нибудь работу. Не могу в городе уже находиться, как будто душно тут для меня, слишком много людей и событий, в которых я растворяюсь.

– Ты взвесила это решение или тебе просто в голову это пришло, и ты по первому же зову хочешь действовать? – спросил Питер, не услышав твёрдой решительности в голосе Морин.

– Давно я об этом уже думала, как только у меня с родителями начал устанавливаться тесный контакт, тогда и возникла первая мысль об этом, а сейчас в правильности своего решения не сомневаюсь, – слова покрылись оболочкой уверенности и девушка продолжила без запинок и пауз: – Возможно, я и пожалею об этом в будущем, но лучше жалеть о том, что попробовал, а не о том, что была возможность и ты её упустил. Да и в городе в последнее время стало слишком тесно и неуютно, а мне хочется какого-то уединения, подумать над тем, что делать дальше и как быть. Тем более моя мать находится не в самом наилучшем положении, она больна… Денег я ей могу выслать, но внимания – нет, понимаешь? Ещё и дали о себе знать последние события и кончина Фрэнка, ты сам видишь, что уже как неделю все ходят с поникшими лицами, как будто не по офису, а по кладбищу. – И в этом Морин была абсолютно права. После того, как не стало Фрэнка, обстановка в коллективе стала не самой благоприятной. Все по-прежнему исправно выполняли свою работу, но не было былого энтузиазма, благодаря которому они сумели добиться выдающихся результатов до этого. На лицах сотрудников виднелась апатия и незнание, каким будет завтра. Не сказать, что они отчаялись, но потерю близкого товарища, которого они знали и над чьим произведением достаточно долго трудились, перенести было непросто. К тому же положение «PionArt» на рынке постепенно ухудшалось, это было вызвано тем, что Ричард не остановился на достигнутом, его, казалось, даже не затронуло то, к каким последствиях привели предпринятые им меры. Он и дальше продолжал досаждать Питеру всеми доступными способами: завлекал клиентов «PionArt» к себе, предлагая им лучшие условия, даже если они не были способны принести прибыль. Из-за этого Питеру пришлось ужесточить условия контрактов, тем самым сузив рамки свободы авторов, но иного выхода не оставалось. Кроме этого, Ричард сумел убедить Генри (своего заклятого врага, которого он ненавидел) в том, что Питер пользовался его довериям сугубо в корыстных целях. И когда самолюбие этого властолюбивого человека было ущемлено, он не задумываясь оборвал все контакты с Питером и отправил ему бумажное письмо, содержание которого было максимально лаконично: «Я доверял тебе, теперь же разумным будет поддержать Ричарда и показать тебе, где на самом деле твоё место». Самое удивительное для Питера было скорее не написанное, а то, кем оно было написано. Это был почерк Кристины, которая, как предполагал Питер, была только рада написать эти буквы, которые были направлены против всего того, над чем он усердно работал. Про получение этого послания Питер никому ничего не сообщал, так как понимал, что эта весть только усугубит и так не самую наилучшую обстановку. Он осознавал, что объединение двух гигантов не оставит ему и шанса даже на самую малую победу, но тем не менее он не падал духом и был уверен, что сможет сохранить компанию в дееспособном состоянии, ведь она олицетворяла надежды и мечты многих людей, которые верили в её успех.

– Хорошо, Морин, я тебя понимаю. Ты когда планируешь улетать? – без лишних слов спросил Питер, понимая, что отговаривать девушку не имеет смысла.

– Введу в курс дела свою помощницу Лору и передам ей всю необходимую информацию, и… Полечу… – девушка приподняла голову, как будто глазами провожая свой самолёт, потом посмотрела на Питера и, всплакнув, добавила: – Спасибо тебе и всем за то, что появились на моём пути. Меня это многому научило и на многое открыло глаза. Мне будет не хватать всего этого движения…

– Ты можешь работать дистанционно, если хочешь, – предложил Питер, заведомо зная, что работать таким образом в данном случае не получиться. Он догадывался, что дело не только в родителях девушки, и был прав. Морин, которая была уверена в том, что её сердцем никто не способен завладеть, поняла, что ошиблась. Видеть Питера каждый день на работе у неё не хватало сил, тем более она знала, куда и к кому он уезжает после рабочего дня.

Девушка вытерла слёзы салфеткой, попыталась улыбнуться, но из этого ничего не вышло и снова по её щекам начали скатываться слёзы, превратившиеся в плач. В этот момент в кабинет зашёл Марк вместе с Юджином. Увидев картину происходящего, они принялись успокаивать девушку, попутно глядя на своего товарища в попытке узнать, в чём причина слёз Морин. Недолго думая, Питер объяснил всем присутствующим, что стряслось. Постепенно всеобщее внимание достигло нужного эффекта, и девушка успокоилась. Юджин, желая хоть как-то отвлечь Морин от ненужных мыслей, пригласил её вместе позавтракать, и они направились в ближайшее кафе.

– Подожди здесь, Марк, я скоро вернусь, только сообщу остальным о первостепенных задачах на сегодня, – сказал Питер после того, как они остались вдвоём в кабинете. Он вышел из кабинета и начал давать указания сотрудникам, попутно стараясь прочитать их внутреннее состояние по выражению лиц и глаз. Действительно, в них виделась неопределённость и нерешительность, и даже если они пытались улыбнуться, то наигранная улыбка говорила о том, что действительно творится у них на душе. Сложно сохранять творческую атмосферу в состоянии траура. И Питер понимал, что необходимо что-то предпринять, чтобы приподнять коллективный дух, но не знал, что именно.

Вернувшись в кабинет, он пристально посмотрел на Марка, и тот, словив на себе напряжённо-внимательный взгляд, сказал:

– Да, Питер, сейчас не самая лучшая обстановка на работе, и я полагаю, ты это заметил. Что мы будем делать? А то не успели мы возникнуть как самостоятельный организм, так он тут же даёт сбой, – Марк достал сигарету и подкурил. – Понятное дело, что после кончины Фрэнка иначе быть и не может, необходимо время, чтобы люди отошли, но сколько я не думал, ко мне в голову ничего не приходит, что могло бы ускорить этот процесс. И ещё одна проблема заключается в том, что команда очень молодая, ещё не сумевшая профессионально сформироваться… Ты чего молчишь, Питер?

– Ты чаще стал курить? – спросил Питер и, последовав примеру друга, подкурил.

– Да, даже очень. Иногда чувствую, как пропитались этим запахом мои волосы, руки и одежда. Не самый приятный аромат, но ничего пока что с этим поделать не могу. Может, просто оправдываюсь, а с чего вдруг такой вопрос? – И он задумчиво посмотрел на тлеющую сигарету.

– Личный интерес, не более. Признаться честно, я даже не догадываюсь, что можно предпринять, чтобы хоть как-то разрядить обстановку. Но это ещё не всё, – и он достал из папки с документами письмо от Генри. – Держи, взгляни, что нас ожидает.

Лицо Марка мгновенно изменилось, кожа побледнела, а взгляд, направленный на написанное, замер в испуге. В его голове возникли сотни мыслей, но ни одна не могла дать ответ на те вопросы, которые встали перед компанией.

– Мы обречены? – резко спросил Марк и посмотрел на Питера, ища в его глазах и словах чистую правду без затупленный углов.

– Не думаю, что это так. В любом случае, выход имеется, только от того, как скоро мы его найдём, зависит будущее всего того, что мы создавали и за что боремся сейчас. Безусловно, конкурировать… Нет, не так. Воевать, да, воевать с двумя лидерами рынка мы не в состоянии, они будут всеми возможными способами поглощать нашу клиентуру. В этом противостоянии мы многое теряем, но они – не меньше. Им невыгодно сотрудничать с ещё несостоявшимися авторами, понимаешь? А это и есть наш основной контингент. Стоит кому-то «выстрелить», то они тут же подхватывают его. Мы и так ужесточили условия контрактов, но для них даже это не помеха, они просто выплачивают нам компенсацию за авторов и забирают их к себе. Посягнуться на авторские права мы не в силах, любой суд будет не на нашей стороне. Слишком долго Ричард и Генри не смогут играть в эту игру, скорее всего, они ждут того момента, когда я отойду от дел, но если это будет необходимо, то я так и поступлю, – Питер выкинул потухшую сигарету и подкурил новую. – Так что нам нужно продолжать работать и пытаться всеми силами принимать возникающие утраты как должное, главное, что сейчас мы не обанкротимся, а значит, будем дееспособны. Есть сомнения?

Отстранённая серьёзность исчезла с лица Марка, и он даже слегка улыбнулся, поверив в каждое сказанное Питером слово.

– Ты куда направляешься? – поинтересовался Марк, увидев, как Питер накинул на себя пиджак и направился к выходу.

– Прямиком к Ричарду, – Марк, услышав ответ, удивлённо раскрыл глаза:

– Эм… Зачем тебе к нему? – он вопросительно посмотрел на друга, не понимая его намерений.

Стоя в дверном проёме, Питер обернулся к ему и попытался объяснить свои дейcтвия:

– Мне необходимо увидеть его, если это, конечно, будет возможным. По выражению лица и интонации можно понять, чего от него стоит ожидать дальше, – он прижался спиной к дверной раме и направил свой взгляд вверх. – Но я не исключаю и тот вариант, что это всё может усугубить обстановку. Тогда, Марк, всё ляжет на твои плечи. Будь готов.

– Позвонишь после всего, расскажешь, как прошла встреча, – Питер вышел из кабинета, но Марк его окликнул, и тот вернулся обратно. – Удачи тебе.

– Спасибо, – Питер слегка улыбнулся и более уверенным шагом направился к Ричарду в офис.

Город был наполнен солнечным светом, который отражался в каждом окне зданий и стёклах транспорта, несущегося на встречу выходным. Темпоритм жизни ускорился, каждый пытался поскорее доделать оставшиеся дела, чтобы в полной мере насладиться очередными летним уик-эндом. И пусть у солнечных лучей не было преград в виде облаков, они сегодня были не такими обжигающими и не надоедали даже тем, кто не переносил солнечного света.

У входа в здание, где располагался офис Ричарда, казалось, скопилась большинство городской тени, превращающейся в мрак. Питер, поднимаясь по ступенькам к главному входу, почувствовал небольшое волнение и тревогу, которые усиливались по мере того, как он приближался к кабинету бывшего коллеги.

– Здравствуйте, к сожалению, он сейчас занят и неизвестно, освободиться ли сегодня, – ответила Питеру совсем юная девушка, когда он поинтересовался, на месте ли Ричард.

– Сообщите, что его хочет видеть Питер, – хладнокровие в его словах заставило секретаря без промедления позвонить своему начальнику.

– Проходите, он Вас ожидает, – девушке стало неудобно из-за изначально сказанных слов.

Ричард сидел в конце кабинета за большим столом из морёного дуба и ехидно улыбался, ощущая себя победителем. Стоит отметить, что в отличие от Генри, его кабинет был обставлен со вкусом. Здесь было собрано большое количество произведений искусства, включающих картины, мраморные бюсты и небольшие статуэтки, – и все они были подлинные, стоимость которых могла вызвать у обычного человека шок. Кроме этого, в кабинете находилось достаточно много зелени, которая, как считал сам Ричард, подчёркивала благородство этого помещения. Но центром тяжести этого кабинета, приковывающим к себе взгляд посетителей, являлось рабочее место Ричарда.

– Не ожидал, что ты так скоро решишь навестить меня, – как будто разочаровавшись, произнёс Ричард. – Я думал, что тебя хватит на больший срок.

Не дожидаясь приглашения, Питер сел в кресло напротив Ричарда.

– Не делай поспешных выводов. Возможно, и хватит, но я пришёл просто посмотреть в твои пустые глаза, вдруг они смогли за это время наполниться здравым смыслом и совестью, – и он направил всю свою внутреннюю силу во взгляд, таким же путём последовал и сам Ричард.

– Не тебе говорить о совести. Ты сам начал это борьбу уже заведомо с позиции проигравшего. А сейчас ты приходишь ко мне в кабинет, садишься напротив меня и требуешь, чтобы я покаялся? Перед кем? Перед выскочкой вроде тебя? Ну уже нет, либо ты мне что-то предлагаешь и извиняешься за свои проступки, либо убираешься отсюда к чёртовой матери, – и он резко стукнул кулаком по столу, дав волю эмоциям.

Наступила пауза, но их взгляды продолжали борьбу, ни Питер, ни Ричард не моргали, – это бы означало проигрыш. Крайне напряжённая обстановка царила в помещении, но эту стрельбу взглядами прекратила молодая девушка, с которой разговаривал Питер до того, как войти в кабинет. Она постучала, открыла дверь и хотела что-то сказать, но Ричард не дал ей этого сделать:

– Меня нет и сегодня не будет! Без разницы, кто хочет видеть меня, для этого будет существовать понедельник! Закрой двери! – испугавшаяся девушка закрыла двери мгновенно, стоило ей только услышать интонацию первого слова, которое произнёс её начальник.

– Ты уже не былой Ричард, поражающий всех своим хладнокровием и интеллектом, ты загнанный в угол человек, который теряется в нестандартных ситуациях, – улыбнувшись, сказал Питер. – Да, могу сказать тебе сразу, что мне не под силу даже с одним тобой тягаться, а ты подключил ещё и Генри. Ты чего-то боялся, подумал, что самостоятельно не справишься? Твоя организация несёт убытки, пытаясь привлечь ненужную вам клиентуру, – это не отрицаемый факт. Из-за твоих действий, самовлюблённый нарцисс, этот мир покинул Фрэнк! Наверняка ты слышал об этом, и что ты скажешь по этому поводу? Долго будешь молчать?

Ричард достал из-под стола бутылку с виски и до краёв заполнил им два стакана, один из которых резким движением руки оттолкнул в сторону Питера, который удивился тому, что Ричард употребляет алкоголь, но всё-таки сумел скрыть эту эмоцию.

– Это не входило в мои планы, но естественный отбор никто не отменял, – и Ричард залпом выпил всё содержимое стакана. – Если бы каждый человек таким образом пытался дать отпор своим неудачам, то человечества уже давно не существовало бы. – По нему было видно, что он действительно не ожидал такого исхода событий и в глубине души сожалел о том, что всё так сложилось.

– Зачем ты вставляешься палки в колёса той идее, от которой отказался раньше сам? Ты увидел во всех нас отражение самого себя двадцатилетней давности? И это ущемило твоё самолюбие, верно? – с каждым новым вопросом взгляд Ричарда становился всё более слабым, грусть и тоска вырисовывались на его лице. – Ты сильно огорчился, когда понял, что у нас всё безумно гладко идёт, даже больше, чем просто гладко. Ты осознал, что у тебя могло бы получиться также, но вместо того, чтобы помочь нам, ты решил, что если не получилось у тебя, то и у других не должно. А все эти разговоры про сотрудников, которых я у тебя якобы увёл, – это полная чушь. Тебе всё равно на них, это не столь ценные кадры, чтобы ты действительно из-за этого разгневался. Ты предал себя… Не других, а именно себя. И злишься ты из-за того, что наконец-то понял, что предал ты себя напрасно.

– Ты думаешь, что это действительно побудило меня действовать и тратить на тебя свою энергию? Полнейшая чушь, – Ричард попытался ухмыльнуться, но вышло у него это максимально неестественно. – И я хочу, чтобы ты на будущее знал: этот мир изменить уже невозможно! Он создан таким, и дальше он в таком же виде и останется, старые люди умрут – появятся новые. Меняются только игроки, а роли остаются теми же. Рано или поздно ты бы это осознал, я просто ускорил этот процесс, так что можешь меня не благодарить.

– Если ты считаешь, будто этот мир невозможно изменить, то это означает только одно: ты не тот человек, который его изменит, – Питер отодвинул от себя стакан, после чего встал и направился к выходу, но остановившись на полпути, добавил:

– А, да, забыл. Ты победил, можешь больше не тратить свои силы на бессмысленную игру в одни ворота. Мне даже нечем тебе ответить, понимаешь? Да и не хотелось бы, честно говоря. Гарант моего поражения – это то, что я в скором покину свою должность в «PionArt». Ты молодец, достигаешь всегда того, чего хочешь. Поздравляю с победой! Можешь выпить за неё вместо меня, – и Питер показал указательным пальцем на полный стакан, к которому он не притронулся. – Всего наилучшего.

Ричард, проводив Питера взглядом, ничего не произнёс, а лишь наполнил алкоголем очередной стакан и попытался его выпить, но виски застрял у него в горле, и его пришлось выплюнуть обратно. Переполненный эмоциями, он швырнул этот стакан прямо в дверь, которая пару секунд назад закрылась. Так разбиваются самые высокие мечты и разлетаются на сотни осколков, невозвратно крошатся о закрытые двери, которые ещё мгновение назад были открыты.