Buch lesen: «Чугунные облака», Seite 59
Чё-ё-ёрт, не зря маман говорила, что мне стоит в писательский кружок заделаться. Иногда как начну по клавиатуре тарабанить, и слова из меня выходят незнакомые, аж жутко. Книг вроде как не читаю, не моё это. Опять же, пусть этим занимаются глупцы, не находящие себе места в реальности.
Реальность принадлежит нам.
А реальность этого задрота останется жалкой даже после его бессмысленной гибели. Его найдут повешенным на дереве и где-то месяц другой будут гадать, почему этот заморыш решил с жизнью счёты свести. Вот чёрт, разбитое лицо может нас спалить.
Но у Валентина всегда получается всё правдоподобно подстраивать.
Напишут о нём в местных низкопробных газетёнках и пыльных забытых сайтах, нам бонус: меньше людей в «Дубовом», меньше свидетелей. Никто не хочет взять своих сопляков на прогулку в парк, и обнаруживать висящие как груши трупы задротов. Это стрёмно.
И скажут нашему безвольному стаду, местным жителям дебильным – самоубийство, они разом кивнут и повторят: самоубийство так самоубийство. Никто и не подумает что за дохлым дрыщём стоят девять парней, что на самом деле его повесили как нарушителя в средневековье, казнили считай.
– Можно? – прошептали свежаки, держа канат в своих красных ладонях, готовясь к началу шоу. Валентин кивнул, и дальше всё пошло как по маслу, честное слова.
Трио свежаков начали отходить назад, разламывая белыми кедами опавшие шишки, палки и гниющую листву. Хитрая система, которая полагала в том что канат свободно скользил по дереву и спокойно передвигался, сработала: дёргая ногами, как муравей зажатый между пальцами ребёнка, кашляя, задрот взмыл в воздух. Белые кеды оторвались от земли, канат заскользил вверх, петля перетянула шею. Чем дальше свежаки держа канат в лапах отходили от дерева, тем выше он поднимался.
Думаю, Валентину не потребовалось много времени на передумываете этой схемки. Подобное я в фильмецах разных видел раз сто.
А задрот всё дрыгал ножками своими тощими, будто рассчитывая под ними опору обнаружить. Извивался, прогибался, кряхтел, но всё тщетно: верёвки туго стянуты, последние глотки кислорода на исходе. Потом ножки обмякли, повисли как бельё влажное на верёвке. Пацан, может быть, смерился. Подумал: да ну нафиг, всё равно нифига из этого не выйдет! Или просто задохнулся. Фини де ла комедия. Вот и всё шоу, три мимолётных секунды и конец.
Чао, задрот. Недолгое знакомство с тобой было не из приятных.
Краем глаза я поглядывал на свежаков: они съежились и глазами-фонарями вверх смотрели. Чересчур они неокрепшие, чтоб к подобному привыкнуть. Мы их не осуждаем, сами такие были.
Кроме Валентина. Он, кажется, с детства никаких чувств не испытывал. Стоит, высокий, безмолвных, смотрит холодными глазами вверх, работу оценивает. Это создание способно любить? Сострадать?
Таким и должен быть наш вожак. Уважуха, бро.
Тоха вообще от этой картины оргазмировал: стоял и ухмылялся, психопат чёртов. Неужели он не знает что на обрядах нужно вести себя серьёзнее, ведь общение с грёбанным дьяволом – не шутки?
Свежаки в себя не приходили: если кто-то из них проявит слабинку, повиснет на дереве рядом с задротом. У них рты на замке, да вот только глаза выдают.
Ну а чё поделать? В этом мире ничего просто так не бывает. Им сила не человеческая, безумная, они – свою душу. Теперь они монстры, приспешники дьявола. Они окропили свои руки чужой кровью, они пустили тьму в себя.
В свои головы.
– Слава Даниилу Тришаковичу. Слава Сатане. – как молитву произнёс Валентин.
– Мило с твоей стороны что ты решил встретить меня после тренировки, но не стоило – Каролина порой поглядывала на идущего рядом Валентина. Его лицо освещали редко стоящие на тёмной улице оранжевые фонари. Они были абсолютно одни – лишь иногда мимо проезжали машины, сломя голову стремившиеся попасть домой. А как иначе? Никто не хочет задержатся на улицах, по которым бродит психопат-убийце.
Но эта милая парочка не ищет лёгких путей.
Каролина даже и не волновалась. Выйдя из школы, первые минуты нервно оглядывалась назад, словно рассчитывая увидеть злого преследователя, мужчину с ножом, силуэт в маске. Страх рисовал самые разные образы. Затем фонарь освещал его лицо, и дыхание восстанавливалось, надобность оглядываться пропадала. С ним она была уверена, в первую очередь – в его силе. На Валентина никто не решится напасть, разве что слабоумный. Не один арбалет, кастет или нож не поможет.
Он и нёс себя так, будто его не сразит выстрел из пистолета самого мощного калибра: уверенный шаг, белые кроссы наступая на асфальт выбивают ритм, напряжённый взгляд, прямая осанка, руки в карманах. Он – хозяин этих улиц. И днём, и ночью.
– Я правда волнуюсь за тебя – ответил он, продолжая держать её руку не отпуская ни на долю секунды. Отпустит– и она уплывет, скроется из виду, затерявшись в темноте, где столько опасностей, где каждый шаг грозит встречей с собственным страхом. Этот городок давно утратил звания места, где можно прогуливаться без страха за собственную жизнь. Крайне странно, что почти все местные не понимают этого, живут как и жили, хоть на месте властей следовало бы ввести чрезвычайное положение.
Никаких прогулок после девяти, например. Пришлось бы удержатся от поздних сеансов и посиделок в гостях до рассвета, но детишки бы пережили. А для Валентина приятный бонус – вымерший город после заката, где только он, голос
И она.
Плевать на гибнущих как мухи горожан – думал Валентин. Эти лицемерные уроды заслужили. Самый огромный страх, что этот чокнутый психопат может причинить боль Кэр. Он добрался до её подруги, превратил жизнь Алины в мучение, и возможно сейчас поджидает его девчонку за каждым поворотом.
Была бы его воля, он не отошёл бы от неё ни на секунду. Не сомкнул глаз, карауля у её комнаты. Приковал бы себя наручниками к её тонкому телу, желая всегда быть рядом. Ведь сейчас тот самый страх предельно близко. Опасность за каждым углом.
Порой в лицо дули холодные потоки ветра, порча укладку Каролины. Сама она сжималась от холода, чувствовала ходившую по телу дрожь, не понимая от куда исходит мороз: то ли от ветра, то ли холод исходит изнутри. Как бы она себя не убеждала, как бы не теснилась ближе к парню, ей было по-настоящему страшно. Безлюдные улицы навивали самые жуткие фантазии, в дали слышался хохот, крики. Должно быть кто-то весело проводил вечер, а ей казалось что кричат ей в спину, хохочут над ней. Над тем насколько она глупа, что гуляет по улицам города ночью. Думаешь, твой парень тебя защитит?
Ха!
Когда он начинал говорить холод стихал, по телу разливалось тепло. Дрожь утихомиривалась. Его звучный бас эхом разлетался по переулкам, убивал страхи Каролины, отвлекал от лишних мыслей и ненужных мрачных фантазиях. Она сейчас тут, с ним, и разве стоит растрачивать это драгоценное время на мрачные картинки в собственной голове?
В каждое удобное мгновение, под каждым ярким светом фонаря или яркими отблесками месяца она пыталась заглянуть в его глаза, то ли рассчитывая разыскать там утешения, то ли просто насладится. Ведь это не просто глаза обычного человека: пустые и бумажные. Обычно глаза не бывают такими многогранными. Выражают или счастье, или печаль. Все знают, что взгляд прямолинеен и порой выдаёт всю правду о чувствах человека. Многие психологи, пишущие толстые романы с красивыми обложками и снимающие собственные телешоу утверждают, что зрачки человека расширяются, когда он смотрит на что-то приятное. Существуют десятки методов чтения взгляда.
Но глаза Валентина многогранны. Кажется, что в них прослезились нотки счастья как бум! В них плывёт затяжная тоска. Бум! Искрится азарт и веселье. Несколько эмоций преобладают сразу: читается удовлетворённость и печаль одновременно, и никогда не скажешь, как в них умещается и дерзость, и наглость, и грусть. Даже какая-то тайна, большая, что давит на его плечи, не даёт расслабится не на секунду. Сжимает его голову с двух сторон, не даёт освободится.
Что за секрет он скрывает?
Каролина отчаянно пыталась выискать в фактах, известных ей о нём хоть какую-либо зацепку: что это за человек, чем он живёт, что их себя представляет. Тщетно. Ясно было только то, что это очень своеобразная личность, со своими страхами и тараканами, бегающими в голове без остановок. Никогда не хотелось признаваться самой себе, но Каролине казалось, будто порой она видит в нём что-то тёмное, пугающее. То ли в особой скрытности, то ли в возникающей порой злости. Как в «изгоняющем дьявола», это тьма сидит в глубине души, а потом как проявит себя, и прийдётся привязывать его к спинке кровати и вызывать экзорциста.
Вот это фантазия!
Но это всё не отталкивало Каролину. Сама того не замечая, она понимала как всё сильнее и сильнее увлекается этим человеком, выискивая его настоящего.
Как хороший детектив: прочитаешь первые пятьдесят страниц, и интрига зацепит тебя вплоть до эпилога. Читая рассчитываешь на хэппи-энд.
Жаль, что почти всегда в финале происходит кровавое убийство.
– Ну и каково оно – улыбаясь спросил Валентин – Стать капитаном наших танцовщиц?
– Ну, несмотря что я побыла в этой роли три минуты, мне понравилось. Власть в чистом виде – рассмеялась она, искусственно и натянуто. Ведь сейчас, смотря ему в глаза желание смеяться резко пропадало.
Кто этот человек?
Компания была чересчур занята непринуждённой беседой, чтобы заметить вышедшую сквозь стеклянные двери супермаркета тень.
Она, тень, в свою очередь даже и не удивилась, и была счастлива. Ей совсем не нужны сейчас лишние перепалки и драки, с этими то гигантскими бумажными пакетами в руках. Кажется, сейчас вывалится банан. Вот чёрт, вывалился!
И даже когда тень сутулилась, согнулась в тазу и неловко подняла банан с грязного, закиданного окурками асфальта, никто из шумной компании не обратил на неё внимания.
– Чувак, да ты хрень морозишь! Мать твою, это, блин, забавно: он не мог продать это за такую цену!
До Никиты долетали обрывки их фраз, когда он поднялся с бананом в руках и собрался пойти прочь. Порой планокуры начинали будто бы беспричинно, нарочито громко и дерзко хохотать. Даже гоготать. Их мерзопакостный смех доносился из груди, вылетал через горло и превращался в гортанное «ГАГАГА», как стоны гусыни, насильно откармливаемой для фуагра. Никита помнит их крики, их стоны. Пару лет назад он ездил в гастро-тур с родителями по Бордо. Что говорите? Да, Бордо достаточно интересное место: замки, красивые уютные города, вкусные рестораны, высокие песчаные дюны и изумрудные леса. Но всё это, как всегда, прошло мимо несчастного Никиты. Вместо этого он часы проводил на фермах местных мелких предпринимателей, изготавливающих редкие сорта сыров с плесенью, домах виноделов, заносчивых и картавых, а также гусиных фермах.
Гусей сжимали крепкими руками за длинные гибкие шеи, и не обращая внимания на их жалобные крики, тащили к толстой железной трубе. Открывали им клювы, грубо запихивали ту трубу глубоко в горло, а после нажатия кнопки по ней начинала течь жидкая коричневая каша, стекая в крохотные желудки невинных птиц.
Как они орали, когда их вели на эту злосчастную кормёжку! Никита до сих пор вспоминает эти крики: жуткое зрелище. Гусыне приходится испытывать стабильно три раза в день ужасные муки, чтоб впоследствии стать красивенькой железной баночкой с фуа-гра. Прожить жизнь, чтоб однажды какой-то жирный русский олигарх парясь в сауне с голыми моделями намазал тебя на хлеб, надкусил и фыркнул, крякнув что-то вроде «с красной икоркой не сравнится!».
Потом гусей выпускали на волю: сытых и перепуганных. Проходило время и они отходили от шока, начиная весело кричать и плавать по мелкому грязному озеру.
Так вот, их пустое и громкое «га-га» очень напоминало смех этих безмозглых наркоманов.
Никита сам не заметил, как остановился на входе в родительский «island food”, засматриваясь в лица парней. Почему-то подобные компании считали за должное собираться ночами у входа в супермаркет семьи Никиты. Курили и отпугивали потенциальных покупателей своими агрессивными взглядами и громкими матами.
Несуразный коротконогий пацан с лицом младенца отхлёбывал пиво и бил по плечу своего, по видимому, друга: высветленные патлы торчат вверх, как после сильного удара током, на пухлых губах виднеются капли пива, гнилые зубы выставляются на показ, как драгоценный экспонат. Какое до чёртиков знакомое лицо! Видел ли Никита его раньше?
Холод.
Озеро.
Одиночество и темнота.
А потом он видит её – девчонку, разделившую его жизнь на две контрастирующие части: светлую, где он вместе с ней, сидит на кровати и проводит часы в общении с лучим человеком мира сего; и тёмную, где он растворяется в собственных мыслях и догадках, тоскует каждую минуту, а когда не тоскует думает о мести. Представляет как находит человека, причинившего Адриане боль и делает с ним…
Картинки, приходившие на ум при виде этого незнакомца были обрывистыми, мутными, размытыми. Как смазанные воспоминания о плохом сне. Лишь потом до него дошло, когда ноги сделали несколько уверенных быстрых шагов по направлению к компании, что видел он этого парня в своём видении.
Первым дёгтем всплыли очертания его фигуры: долговязой и нелепой. Затем в бликах лунного света заблестели волосы, и свет нехотя открыл лицо. Холодное, мерзкое. Длинный шнобель с горбинкой, губы больше чем у профессиональной минетчицы.
Это не останавливало Никиту, всегда размерянного и здравомыслящего. Внутренний осмотрительный голос твердил: «встань и обдумай, неужели ты можешь доверять всплывающим в твоём подсознании картинкам?». Никита останавливался и пятил назад. Шумная компания агрессивных гигантов с глазами собаки Баскервелей. Обычно такие и глазом не моргнув убивают в уличных драках не угодных им парней: веселья ради ломают хребты палками, и хохоча убегают восвояси, желая поскорее принять новую дорожку.
А потом перед глазами всплывала Адриана. Её довольное лицо. Её поцелуй с ним: долгий и страстный. Кровь. Убийство. Холод. Лес.
Он убил её!
«Никита, задумайся – это далеко не точно! Тобой движет лишь жажда мести!»
Никита смотрел на его хитрое лицо, обезображенное безмозглой улыбкой, на его самодовольный взгляд и раскованные манеры хозяина жизни. Видно – заводила, главарь компании. Ради привлечения внимания своих дружбанов разденется и в центре круга тектоник спляшет!
Никита заслужил внутренний голос, совсем не чувствовал зарождающийся в глубине страх и неуверенность. Шагал видя лишь нахальное лицо из грёз, и желал разорвать этого человека на куски, разбросать их по всей парковке супермаркета.
А тот гнусный урод всё ещё не обращал внимания на выросшую рядом тень: разговаривал со своими такими же гнусными типами, попивая самое гнусное и дешевое пиво. Дёргал за лямки свою гнусную грязную майку-алкоголичку и гнусно вонял потом. Таким заморышам открывать свои подмыхи не стоит никогда в жизни, если они не желают убить вонью стоящих рядом людей.
– Эй ты! – смело крикнул Никита, обратившись к уродцу. Сам удивлялся своей смелости, когда выдержал первый пустой взгляд и произнёс – Я знаю что ты убил Адриану!
Переведя глаза со своего друга на Никиту Майкл ошарашено смотрел в глаза бледному незнакомцу, видимо для показной крутости надоевшему толстый чёрный капюшон на голову. Парень спрятал руки в большие карманы толстовки и стиснув зубы оценивал озадаченную физиономию. Этот дрыщ, казалось, может взмыть в воздух при малейшем порыве ветра, как Мерри Поппинс на зонтике, но при этом сейчас он выглядел крепким. То ли за счёт бесстрастного лица, то ли уверенная поза помогла, но этот парень, видно было, не оставит их просто так.
Компания кретинов тем временем заметили лицо своего вожака, напрягли подходящие к исходу остатки серой жидкости, и пришли к выводу что в брошенной дрыщем-незнакомцем фразе была доля правды. Майкл оцепенел и весьма долго приходил в себя, находя нужный гибкий ответ.
Нужно отдать наркоману должное: такой пришёл ему на ум весьма быстро. Далее в ход пошли театральные приёмчики: громкий смех, кричащий «как же ты смешён, идиот несчастный», косые взгляды на лица «братвы», желающие выискать в них поддержку, и громкий голос, который могли бы разобрать даже сидящие в далёкой красной машине, на той стороне дороги, пенсионеры. Учуяв, что дело пахнет жареным, старуха-водитель завела свой «Ауди» и растворилась во мраке улицы. Парни оставались одни:
– Что за хрень ты несёшь? – Майкл ронял слова через искусственный смех – Ты вообще ещё что за хрен с горы?
– Ты заплатишь за всё – сжав кулаки сквозь зубы процедил Никита. Лицо его не узнала бы в тот момент родная мать, а она частенько любила изучать его детские фотографии и толстые забытые полароидами альбомы. Брови срослись воедино, ноздри расширялись. Совершенно другой человек – уже не тень, блеклая и бесхребетная. Пройдёшь мимо такой и глазом не поведешь. Сутулая осанка словно выдаёт отсутсвие какой-либо гордости, поникшее лицо не вызывает ни жалости, ни отвращения.
А сейчас на залитой тусклым светом высокого фонаря парковке стоял мужчина, с характером, чувствовавший собственную силу, уверенный в себе. Такого Никиту видел лишь один человек, да и он сейчас мирно спит в гробу, порой являясь ему в мрачных видениях, будто не собираясь мирится с фактом собственной смерти. Никита чувствовал обеспокоенность Адрианны, слышал её приятный голос во сне. Он шептал лишь одни загадки, ничего чёткого и ясного.
Сейчас, Никите казалось будто он наконец докопался до правды. Сделав резкий шаг вперёд , он толкнул гавнюка из видения со всех сил, что у него были. Вся злоба, боль утраты и скорбь вышла наружу с этим толчком: крепким, сильным. Майкл разлив пиво стукнулся об стену, утихомирив искусственный смех. Сейчас фаза предупреждений прошла, он дал время этому таракану обдумать свои глупевшие действия. Время вышло, не говорите что он его не предупреждал.
– Пацаны, похоже пора нам показать этому психопату как правильно себя вести – деловито отрезал Майкл, ловко достав из своего кармана маленький складной ножик. Серебряный корпус, переливающийся в оранжевом свете подлетел в воздух и упал обратно в крупную ладонь. Проделав ещё пару отработанных приёмчика со своим орудием, парень собрался вырезать на бледной коже свои инициалы.
Неслыханная наглость! Это ЧМО (чрезвычайно мерзкий огрызок) прервало их беседу и посмело в наглую, просто так, толкнуть самого Майкла. Хозяина сквота и жизни. Местного идола и кумира. Да ты хоть знаешь, блоха, что после этого некрасивого жеста тебя с удовольствием разорвут все наркоманы города. Они ради меня собственных родителей продадут, сестрёнок маленьких на органы сдадут, из своих собак супы приготовят! А твоё лицо на раз-два превратят в кровавый суп Гаспачо!
Три друга стоявшие рядом с Майклом повторив движения командира машинально достали ножи угрожающе похрустывая своими шеями. Возможно, думали это страха нагнетает. Считали, будто так они смотрятся устрашающе. На самом деле Никита боялся лишь того, чтоб они на косточки не развалились, ведь так суставы нормального человека не хрустят.
Посмотрите, сколько крутости и тестостерона уместилось в одном квадратном метре: верзилы с ножами, плюются на асфальт и разминают пальцы, рыгают и хмыкают, поражаясь глупости незнакомца. Как бы они не старались, со стороны всё равно выглядели как кучка обдолбанных наркоманов: тупые пустые взгляды, костлявые несуразные тельца и пугающие синие мешки под глазами.
К сожалению, уверенность Никиты начала медленно сходить на нет, как детский мяч, скатывающийся с горы. С трусливым шагом назад пришло горестное осознание того, что он только что наделал: обвинил незнакомца в убийстве, при этом незнакомца с тремя корешами, незнакомца с корешами в кармане каждого из которых был складной ножик. Вот он, трабл галактических размеров. Безвыходная задница: вокруг никого не было. Кричи, зови на помощь, в камеры видеонаблюдения азбукой морзе передавай «СОС». И плевать, что стоящий рядом супермаркет принадлежит твоей семье: сейчас ты обычный молокосос, наживший проблем на собственную шкуру. Можно лишь про себя молится, чтоб дело не дошло до убийства.
«Не дойдёт!» – мысленно убедил себя парень, ведь уже не раз сталкивался с подобным. Каждый раз, когда он чувствовал угрозу закрывая глаза всё решалось самим собой. Он будто вылетал из своего тела и видел всё от третьего лица. Вот его тело: тощее, щуплое, жалкое, длинные ресницы опущены в пол, руки обмякли, а рядом творятся самые незаурядные вещи: бились стёкла и взлетали в воздух предметы. Что-то причиняло людям боль. Будто какая-то сущность вселилась в Никиту и выходила из него каждый раз, когда он чувствовал опасность.
Отойдя, Никита закрыл глаза и ухмыльнулся грозным оскалом. Его скрытая способность никогда не доставляла ему удовольствия, ведь согласитесь, тяжело радоваться вещи, природы которой ты не знаешь. Но мысль о том, что эти дерзкие кретины получат своё непременно радовала. Сейчас эта шайка будет в полном ступоре. Они не будут такими уверенными после того, как увидят на что он способен.
Главное расслабиться и дать душе провалиться в мрачную глубокую тьму, не бояться упасть в бесконечность. Ведь рано или поздно появится далёкий свет, выход из туннеля, и он с удивлением, по новому взглянет на окружающий мир. Так странно смотреть на себя из стороны: почти всегда полнейшее разочарование. И останется лишь наблюдать за тем, как демоническое эго, томящееся внутри долгими неделями веселится снаружи.
Но что-то пошло не так. Тьма так и не появилась, он отчётливо чувствовал, как продолжает стоять на безлюдной парковке, выдерживал взгляды четырёх пар злобных глаз.
– Смотрите как он спокойно принимает свою жалкую участь! – рассмеялся Майкл.
Открыв глаза Никита с ужасом обнаружил что ничего не выходило. Парни с ножами подходили всё ближе и ближе, смеясь с его странности. Похоже, Никита влип по полной. Может быть сейчас и стоит покричать во всё горло?
– Вечера с тобой – это особый вид искусства – улыбаясь перефразировал крылатую интернет-фразу Валентин, смотря то на Каролину, то на яркие звёзды, сияющие над их головами. Порой, быть романтичным и многословным выходило у него так нелепо. Что поделать, он от природы далёк от романтика, да и от человека, мастерски описывающего чувства словами ему предельно далеко. А как опишешь, когда в твоей голове творится бардак, чехарда? Буря в ней не стихает долгие годы, и видимо из-за неё Валентину кажется будто он живёт на этом свете вечность – мрачную и мучительную.
Каролина молчала и даже сама не понимая почему, улыбалась. Наивно и искренне, по-детски. За начало этого учебного года она ясно уяснила то, что нужно ценить каждый момент жизни. То, как её яркая стервозная подруга за десять минут решилась самого дорогого – внешности. То, как примерная красотка-отличница в одну тихую ночь была найдена мёртвой у трассы. То, как беззаботному наркоману распороли живот. Всё это прямо кричало каждому из жителей города что жизнь довольно резкая штука, будто яркий надувающийся пузырь бабльгама, в любой момент способный лопнуть. А самое страшное, что не ясно кто лопал этот самый пузырь. Кому нужно убивать молодых людей, причём чрезвычайно жестокими методами?
Каролина пыталась не думать, как и все остальные в городе, о тех жутких вещах что тут происходили. Дала волю позитивным эмоциям, выпустила их на лицо и расцветала. Примерно так она встречала каждый новый рассвет: пару минут ворочалась в тёплой постели и перебирала в голове причины, почему этот день невероятно прекрасный. Чаще всего она была лишь одна.
Да и вы, должно быть, сами догадались какая.
Возможно, лёжа этим утром в кровати она предвидела такой чудесный финал дня. Прекрасная осенняя ночь, тёплая и светлая, освещённая миллионом звёзд. Компания любимого, пусть такого загадочного и незнакомого, человека. Резкие порывы ветра, пение сверчков, доносящееся из зарослей чертополоха, растущего рядом с дорогой, яркая вывеска небольшого супермаркета..
Понятное дело, рядом с ним местная гопота пыталась кого-то избить. Без этого не представишь ни один магазин «Island food”. По городу ходило миллион шуток про то, что туда захаживают не за одними фруктами и молоком. На парковке напротив можно было купить любые вещества, тяжёлые и слабые, крепкие и очень крепкие, дорогие и бюджетные. Главное знать проверенных людей и нужные машины, не стеснятся подходить к тонированным окнам и выбивать правильный пароль. Можно было обойтись без этих формальностей и подойти к стоящей на лестнице гопоте: четырём укуркам, наглядным примером, что произойдёт с твоей внешностью если ты подсядешь на эту дрянь. Вроде бы молодые парни, а выглядят как ходячие мертвецы из сериала, даже сложный грим не нужен. Бледная кожа, кажется, начала гнить: говорят, последствие мета. Зубы приобрели пугающий коричневатый оттенок, под красными глазами синие фингалы. А эта вонь, стоящая рядом с компашкой! Хотя, наркотики тут не причём. Банальная недомытость.
Каролине пришлось напрячь глаза, чтоб рассмотреть тощий силуэт несчастного паренька, прижатого к стенке. Его лицо было скрыто за широкими плечами одного из верзил, в руках держащего блестящий складной нож. По парковке перекотиполем мчались маты и злобные выкрики, подобными методами торчки пытаются запугать своих жертв.
– Неудивительно, что эти сопляки нападают на одиночек. Любой из наших размазал бы всех четырёх по стенке – констатировал Валентин, отчужденно и как бы между делом. Драки в тёмных закоулках в этом городе будничное дело, каждый вечер можно встретить хулиганов, надирающих зад рыдающему жалкому сопляку. Если уж соизволил на ночные улицы выходить, помни о стаях задир и их основном правиле: чем сильнее ударишь, тем больше денег вывалится.
Валентина забавляло, с каким интересом и жалостью к стоящему за спинами торчков парню наблюдала за потасовкой Каролина. Для неё – ребёнком богатого района, где у каждого громадного особняка караулит полицейская машина, где на вычищенные с мылом аккуратные тротуары не сунется ни единый гопник, где миром заправляет благополучие и деньги – это было в новинку. Из окна дорогого авто не увидишь настоящей жизни, не уловишь дыхания города. А оно не в единых зелёных бумажках заключается.
Когда широкоплечий высокий парень с лицом как у пятимесячного младенца немного отошёл, Каролина рассмотрела лицо «жертвы». Знакомое и даже родное, одно из лиц, с которым ассоциировалось светлое детство. Даже несмотря на перемены в его характере и поведении, Кэр помнила, насколько приятным мальчиком он был с самого начала их знакомства. Началось оно в первом классе, на дни рождении Макса. Разбили пиньяту, играли с разукрашенным клоуном и выраженными принцессами. На просторной террасе, напротив заваленного воздушными шариками, пухлыми матрасами и мячами бассейна, веселились несколько десятков детей самых богатых семей города. На такие дни рождения можно было попасть лишь родившись в нужном месте, среднему классу уже выписан строгий отказ. Вот в нарукавниках плавает дочь мэра, за косички её дёргает сынишка владельца металлургического завода. Взрослые попивают шампанское на красиво оборудованной веранде – украшенные столики, белоснежный шатёр и выстроенное в гору шампанское. Вообще, Макс плевать хотел на пафосные мероприятия и навязчивую Белоснежку, заставляющую распевать дебильные песенки. Праздник был организован лишь для показухи, для счастливых и немного земельных родителей. Пусть все знают, у какой семьи тут самые пышные детские дни рождения! Чья Белоснежка поёт громче и улыбается шире! Чей торт вычурнее и огромнее!
Каролина прыгала на батуте, когда нечаянно столкнулась лбами с прыгающем рядом мальчишкой. Тот так долго извинялся, отдал ей свой кусок торта и вообще, сразу же не понравился имениннику. А какого он клеится к девочке, которая ему нравится?
Нельзя оставить без внимания приходившие на ум, при виде напуганного перспективой быть избиты лица, десятки воспоминаний.
Острое лезвие ножа вот-вот прикоснется к тонкой щеке, изуродует знакомое с детства лицо, какие-то миллиметры…
– О нет – испуганным тоном произнесла она себе под нос – Никита… Почему же ты вечно нарываешься на хулиганов?
– Ты его знаешь?– удивлённо спросил Валентин, пальцем указывая на перепалку под яркой вывеской супермаркета.
– Конечно, это мой друг детства – она с ужасом смотрела на то, как незнакомые отморозки окружали его теснее и теснее – Мы должны что-то сделать! Срочно!
– Я тебя понял – обрезал Валентин и быстрым шагом пошёл к толпе, не оборачиваясь назад и не слыша громких возгласов подруги.
– Стой! Их же четверо, а ты один – кричала Кэр, затаив дыхание застыв на месте. К чему же это приведёт?
Валентин ничего не слышал, уверенно шагая к агрессивно настроенной компании ребят. Первым его заметил парень младенческое-лицо, сразу узнав предводителя «адидасов». Серебряный нож поверженно опустился, а сам пацан стал выжидающе смотреть на реакцию друзей. Те ещё не заметили шагающего к ним Валентина, застыв в ожидании первой капли крови. Нож находился впритык к прозрачным щекам Никиты, губы напуганного парня дрожали, глаза крепко зажмурены, словно от одного взгляда он потеряет сознание. «Жертва» и не заметила своего спасителя.
– Эй, выродки, а-ну отстаньте от пацана! – громко и отчётливо крикнул Валентин, стараясь запугать хлюпких дрыщей. Такие обычно послушно поднимают ножи вверх, лыбятся тревожным оскалом и шепчет «Парень, мы же развлекались, понял?».
На самом деле Валентину плевать на дальнейшую судьбу невзрачного привидения, прижатого к стенке. Эти громкие пафосные фразы и дальнейшие действия лишь спектакль для одного зрителя.
Зритель этот стоял у выезда из парковки и с замиранием сердца готовилась к худшему. Не дать ни взять красивейшая дама из рыцарских песен, только белоснежные чулки заменили обтягивающие скини-джинсы, а зефирное пышное платье блуза от «Москино».
Майкл развернулся, и увидев Валентина характерно для себя, в крайней степени неприятно, ухмыльнулся. К сожалению или счастью, торчок, то ли из-за хмельного взгляда, то ли из-за отсутствия хоть малейшего намёка на какую-либо память и мозговую деятельность не узнал самого опасного парня города. Но и находясь в полнейшем незнании, крепкая и высокая фигура Валентина, отбрасывающая мистическую длинную тень, весьма настораживала.
– О, у нас ещё один напрашивается на то, чтоб ему изувечили фейс! – держа нож перед собой, Майкл оставил Никиту и направился к безоружному Валентину – прям-таки день глупцов! Люди с ума посходили! Решили массово нападать в одиночку на вооружённые шайки продающих дурь торчков!
