Buch lesen: «Наследство Каменного короля», Seite 30
Глава 36. Гриммельнский лес
– Харлех – там, – сказал Миртен.
Уже вечерело; пронизывающий ветер пригибал к земле вересковые заросли, трепал плащи путников. Они остановились на небольшом пригорке посреди пустынной и неуютной местности; невысокие холмы, как будто раздавленные низко висящими серыми облаками, расстилались во все стороны, насколько хватало взгляда, и терялись вдалеке в мутной дымке.
В сотне шагов прямо перед ними стоял Гриммельнский Вал. В три человеческих роста, сложенный из огромных валунов, заросших мхом, он уходил вправо и влево до бесконечности, пугая своим мрачным видом даже диких зверей. Кроме свиста ветра и шелеста кустарников, ни один живой звук не раздавался над Пýстынью. Ни птиц, ни, тем паче, четвероногих.
– Унылое местечко… – пробормотал Гуго. Он запахнул плащ поплотнее и, тяжко вздохнув, принялся спускаться по склону холма вслед за своими товарищами. Уверенно выбирая дорогу, первым шел маг Огня, за ним Эдмунд и Ирмио.
– Здесь нет оврага?
– Он начинается к востоку от этих мест, два дня пути, – откликнулся Миртен. Показав своим посохом немного влево, он уверенно заявил: – Нам туда.
Между холмами там вился неглубокий овражек; петляя, он выходил прямо к Валу. Это – бывшее русло реки Суонси, пояснил лекарь, и если идти вдоль него в северо-восточном направлении, то можно добраться до Хартворда. Когда-то Суонси была полноводна, хотя и не широка, с заросшими осокой и камышом берегами, но после постройки Вала река начала мелеть, пока не высохла совсем.
– Когда строили Вал, река еще текла, – говорил Миртен, – а это значит, что в ее русле где-то должен быть проход под кладкой. Это проще, чем искать пролом или карабкаться наверх.
Русло, однако, оказалось завалено ветками, срубленными деревцами и небольшими камнями. Судя по всему, после того, как вода исчезла, у тогдашних владельцев графства Хартворд не хватило возможностей либо желания довести дело до конца и, вместо того, чтобы замуровать отверстие окончательно, они предпочли обойтись малой кровью и просто завалили вход разным мусором. Засучив рукава, все четверо принялись раскидывать ветки и камни в сторону, и через час стараний разочарованно вздохнули, обнаружив арку, забранную прочной железной решеткой с прутьями в два пальца толщиной. Подергав ее без особой надежды, Ирмио обернулся к своим спутникам.
– Я могу попробовать заморозить ее. Заморозить, а потом сломать.
Миртен отрицательно покачал головой.
– Нет. Я не уверен, но кажется, это плохая идея. Использовать такое сильное заклинание вблизи Вала? Это вполне может привлечь к нам внимание.
С интересом выслушав сказанное, Гуго довольно улыбнулся.
– Кто бы мог подумать, – заявил он, – два мага думают над проблемой, которую я могу решить в два счета!
Взглянув на него, Миртен тут же хлопнул в ладоши.
– Точно. Хрустальный меч.
Они не успели сосчитать и до десяти, когда проход оказался открыт. Чудесным клинком юноша без малейших усилий перерубил прутья, проделав отверстие вполне достаточное, чтобы взрослый человек мог пролезть через него, стоя на четвереньках.
Они переглянулись, одновременно кивнув друг другу.
– Да хранит нас Инэ, – промолвил Ирмио.
* * *
Уже почти два часа они шли к югу, с трудом продираясь сквозь заросли.
– Удивительно, – в который раз повторил Гуго. – У-ди-ви-тель-но, – с расстановкой произнес он и, размахнувшись, сшиб палкой очередной ярко-желтый цветок. Незадолго до того такая же судьба постигла несколько красных, синих, фиолетовых и с добрых два десятка других соцветий.
Здесь стояло лето или, по крайней мере, ранняя осень. Огромные деревья сплетались над головами путников зелеными кронами, густой и сочный травяной ковер покрывал землю, и со всех сторон слышалось неумолчное щебетанье невидимых птиц, стрекотание насекомых, а иногда даже звуки, которые, скорее всего, издавали животные покрупнее.
– Это – влияние купола, – пояснил Миртен в ответ на немой вопрос Эдмунда. – Весь Темный лес покрыт магическим покрывалом. Здесь особый мир.
Услышав сказанное, Эдмунд внезапно остановился.
– Кстати, – задумчиво произнес он, – а как мы выберемся обратно? Я слышал, что за Вал может зайти любой, но выйти отсюда можно только в определенных местах.
Миртен только махнул рукой, призывая идти дальше. Это просто заблуждение, сказал он. Сам Вал построен для того, чтобы оградить королевство от вторжения врагов, имеющих физическую сущность: всяких зверей и, в первую очередь, дхаргов. А главное предназначение волшебного купола состоит в том, чтобы не допускать проникновения наружу потусторонних существ, вроде теней. А люди свободно могут проходить и туда, и обратно.
– Другое дело, – маг усмехнулся, – что желающих особо не находится.
– Но как же Крид?
Миртен помрачнел.
– Я и сам об этом думаю. Купол по-прежнему есть. Я, как и Ирмио, чувствуем его силу. Он весь потрескался и как будто истончился, но все еще достаточно прочен, чтобы сдерживать этих тварей. По крайней мере, в этом месте. Как они выбрались отсюда и оказались в Криде – это загадка. Э-эх, проклятье!
Лекарь поскользнулся и шлепнулся в грязную лужу.
– Все, достаточно, – отплевываясь, заявил он, – надо где-нибудь здесь остановиться. Не видно ни зги.
Он зажег маленький светящийся шарик и, отряхиваясь, поднялся на ноги.
– По моим предположениям, замок Харлех отсюда всего в пяти-шести милях, но в такой темноте мы самое малое полночи до него добираться будем. А то и заблудимся вовсе. Звезд не видно.
Друзья вскарабкались на пригорок и оказались на обширной поляне, окруженной со всех сторон вековыми исполинами. Облака действительно скрывали звезды, но ни Эдмунд, ни Гуго не могли оторвать глаз от неба. Точнее сказать, от того, что виднелось у них над головами между кронами деревьев.
Над ними висел купол. Как будто полупрозрачная голубовато-серая пленка затягивала верхнюю твердь, и по ней время от времени пробегали едва видимые всполохи крохотных молний. Эдмунд непроизвольно поежился. Ночью было еще ничего: купол напоминал волшебное покрывало, сверкающее десятками таинственных огоньков, покрывало, которое подобно крыше защищало от холодного ветра и мелкого дождика, моросящего с хмурого осеннего неба. Но всего пару часов назад, когда путники только еще вошли в Темный лес, а небесное светило пока не успело скрыться за горизонтом, купол походил на грязно-серый бычий пузырь с синеватыми прожилками вен. Солнце опускалось за лес мутным пятном, не дававшим ни света, ни тепла, и оставалось только удивляться буйству растительности, непонятно как выживающей в этом проклятом богами месте.
Но, кроме гнетущего ощущения того, что они находятся в замкнутом пространстве, ограниченном гниющей жилистой пленкой, ничего особенно жуткого Эдмунд пока не наблюдал. Когда они по очереди выбрались из-под каменной кладки, вымазавшись в грязи и изрядно ободрав колени – Вал оказался довольно толстым, не меньше восьми футов, – то какое-то время просто стояли на месте, озираясь и пытаясь почувствовать опасность.
Что-то неправильное здесь определенно было, но что именно – понять сходу не получилось. Первозданный лес расстилался перед ними. Буки, дубы, грабы, вязы и клены, иногда настолько большие, что Гуго изумленно посвистывал, обходя вокруг гигантов, тянущихся вверх на добрую сотню спанов. И – чаща, даже не чаща, а бурелом, где, похоже, никогда не ступала нога человека. Поваленные трухлявые деревья в пять обхватов толщиной, торчащие во все стороны корни, молодая поросль, кустарники и трава до колен, расстилавшаяся сочным ковром. Муравьи, жучки и мерзкого вида крупные сороконожки, прячущиеся в изъеденных пнях. Крики невидимых мелких птиц и даже уханье совы. В общем, все именно то, чему и полагалось быть в густом девственном лесу.
Через пару миль Эдмунд все же начал догадываться, в чем дело. Краски. Все здесь было темным и густым, будто бы находившимся на грани разложения. Липким и чавкающим. Темно-зеленым, темно-коричневым и черным. И только неправдоподобно яркие и большие цветы, видимые даже в ночном сумраке, выглядели жутковато и необъяснимо в этом блеклом царстве теней.
Тем временем уже разожгли небольшой костерок, скорее для уюта, чем для тепла и готовки пищи – в Кромдехе друзья запаслись вяленой бараниной, хлебом и элем – и все в молчании уселись перед огнем.
– Нет, – вдруг решительно заявил Гуго, отхлебнув из фляги, – уж пусть лучше меня в очередной раз обвинят в глупости, но я хочу услышать, что по этому поводу думаете вы. И пусть лучше я окажусь дураком, чем буду прав…
– Ты о чем? – спросил маг Огня. Эдмунд и Ирмио только непонимающе уставились на своего товарища.
Гуго шмыгнул носом, собираясь с мыслями.
– Мастер Миртен, вы, помнится, сказали тогда, что этот Странник очень изменился с того времени, когда вы последний раз с ним встречались?
– Да. И я очень удивился. Года три назад Яго выглядел, как нормальный мужчина средних лет, а сейчас – вы видели – он больше походил на старика.
– Вот-вот. – Гуго, поджав губы, мрачно кивнул. – Итак: во-первых, он был молодой, а за прошедшие несколько лет быстро постарел. Во-вторых: он сказал что-то вроде того, что здесь время другое. Помните? И, в-третьих: здесь сейчас лето, так ведь? А в пяти милях к северу, по ту сторону Вала, уже зима начинается.
– Ты имеешь в виду…
– Ага. Помнится, сказка такая есть. Про одного парня, который шел по лесу, и увидел танцующих тальвов. Они пригласили его в хоровод, и этот бедолага битый час отплясывал с ними на полянке. А когда попрощался и вернулся в свою деревню, выяснилось, что прошло уже лет сто, и его родители, невеста, да и все его друзья давным-давно померли. Так вот: здесь лето, и может быть, что прошлое, позапрошлое или какое еще. Не совпадает здешнее лето с нашим, понимаете? И этот Яго жил себе здесь в своей хижине, да горя не знал, а когда наружу выбрался, оказалось, что там уже лет тридцать прошло. Вот он враз и постарел. Вот и мы: выйдем за Вал через недельку, а окажется – даже подумать страшно…
Миртен пожал плечами и, ни слова не говоря, посмотрел на своего собрата.
– Что? – слегка возмущенно произнес тот. – Я знаю об этом не больше тебя. Но мне кажется, что разница во времени между этой и той сторонами Вала не может быть очень существенной.
Маг огня задумался.
– Скорее всего, так и есть, – наконец сказал он. – Эдмунд, помнишь Урк’шахха, того дхарга, которого привозили в Хартворд?
– Еще б забыть, – кивнул юноша.
– Так вот: он был великим шаманом своего народа, и я слышал его имя задолго до того, как встретился с ним воочию. А это значит, что поколение тех, кто живет за Валом постоянно, на протяжении долгого времени сосуществует одновременно с одним и тем же поколением людей. Хотя… говорят, что жизненный век дхаргов много длиннее человеческого. Я ничего не могу сказать наверняка, но, может быть, в дневнике Яго мы найдем какой-нибудь намек?
– Слишком умно все это для меня, – недовольно пробурчал Гуго. – Вы мне ясно скажите: я не превращусь в седого старика, когда мы отсюда выйдем?
Миртен с Эдмундом расхохотались. Ирмио фыркнул.
– Вряд ли, – сказал маг, – да и не собираемся мы быть здесь долго. Найдем хижину Яго – и обратно.
– Точно, – с серьезным видом кивнул Эдмунд. – А когда обратно будем выходить, я вылезу первым, и прокричу тебе, как оно там, постарел, или нет. Если совсем все плохо, придется тебе, друг, обратно в хижину топать. Будешь жить за Валом, но зато вечно молодым.
Гуго скривился.
– В жизни не слышал более смешной шутки, – выразительно произнес он.
Еще раз беззлобно посмеявшись над такой перспективой, друзья принялись укладываться спать.
– Я сторожу первым, – сказал Эдмунд.
* * *
Сидя возле затухающего костра, Эдмунд кутался в плащ и бездумно ворошил палкой угли, вглядываясь в причудливые огненные узоры. Его окружала кромешная темнота: полной луне полагалось висеть прямо над головами путников, но плотная завеса облаков не пропускала ни грана света, и только крохотные всполохи молний, пробегавших по куполу – красные, синие и бледно-зеленые, – обозначали то место, где между кронами огромных деревьев должна виднеться небесная твердь.
Было холодно – настолько, что это никак не вязалось с яркими цветами, густой травой, в ночи казавшейся почти черной, и легким ветерком, который где-то высоко-высоко шевелил мириады листочков. Холодно. И очень тихо.
Эдмунд вздрогнул и напрягся, как будто пронзенный внезапно появившейся мыслью. Проклятье, слишком холодно. Словно услышав его мысли, на локте приподнялся Ирмио.
– Что-то не так, – прошептал он, медленно оглядываясь кругом, но за маленьким красноватым кругом света, который отбрасывали тлеющие угли, ничего не было видно.
– Сир Эдмунд… – тихо позвал маг, глядя куда-то мимо него, в лесную чащу.
– Мастер?..
– Где Бремя?
Не отрывая взгляда от темноты, юноша нашарил свою сумку и запустил туда руку, с изумлением выпустив из груди воздух.
– Что?
– Очень холодный, мастер. Очень…
Маг Воды поднялся и сел, глянув в сторону лежащей фигуры Миртена.
– Миртен…
– Я не сплю, я слышу, – немедленно отозвался тот.
– Свет…
В ту же секунду из рук их обоих в небо вырвался и застыл в нескольких футах над их головами целый фейерверк мелких светящихся сфер, в мгновение ока осветивший всю поляну.
Между толстыми стволами деревьев застыли тени. Десятки теней. Слегка колеблясь, они висели над землей, распространяя вокруг себя морозное дыхание. Чернее черного, как будто одетые в длинные рваные плащи с капюшонами, из глубины которых на путников, не отрываясь, смотрели мертвые дыры глазниц. Целая армия теней. Они заполоняли собой все пространство, сливаясь в кромешной темноте с мраком ночной чащи. При свете сфер они зашевелились и подались вперед; над лесом появился и начал нарастать невыносимый свист.
Все четверо вскочили на ноги, встав плечом к плечу. Эдмунд держал Бремя Власти, дрожа все сильнее и сильнее; другой рукой он прикрыл свои глаза.
– Они кричат, – с усилием проговорил он, – кричат…
– Что? Пусть каждый возьмется за камень! – скомандовал Миртен.
Как только их пальцы коснулись Бремени, чудовища отшатнулись, а в уши людей ворвался звенящий шепот:
– Отдай, отдай, отдай…
– Селедку вам соленую с молоком, – откашлявшись, хрипло сказал Гуго.
– Нет сил терпеть, – прошептал Эдмунд; колени его подкашивались.
– Даже и не вздумай… – рявкнул Гуго и обхватил его пальцы, прижав их к Бремени. Эдмунд, пошатываясь, постоял пару мгновений, и мешком упал на землю. Его еле успели поддержать; все вместе присели на корточки, стараясь не допустить того, чтобы рука их товарища выпустила камень.
Тени заволновались; от безумной дрожи их желеобразных тел начало рябить в глазах. Они дергались взад и вперед, свистя, проплывали друг через друга, копошась, как муравьи в муравейнике, на который кто-то плеснул кислотой, и заглядывали в лица людей дырами глаз. Но путников будто окружал невидимый щит: всего лишь на расстоянии двух-трех вытянутых рук чудовища останавливались, шипя, и отплывали назад, продолжая свое хаотичное движение.
– Слава богам, – прошептал Миртен, – Яго был прав. Бремя Власти защищает… Что с Эдмундом?
– Жив, – ответил Ирмио, приложив ладонь к его сердцу. – Только бьется очень медленно. И еще медленнее… словно он замерзает.
– Этак он до утра не протянет! – в сердцах крикнул Гуго. – А ну-ка, я их сейчас…
И он свободной рукой принялся вытягивать меч из ножен.
– Нет! – резко сказал маг Огня, – не смей. Их слишком много. Ирмио попробует поддержать в нем жизнь…
– Но я же держусь за Бремя! – разгоряченно заявил юноша. – Они не смогут дотронуться до меня…
Миртен хлопнул его по лбу рукой.
– Дурень… щит заканчивается на расстоянии футов шести от нас. Ты сам не сможешь их достать. Или тебе придется отпустить камень.
– Мать-перемать… но как же возможно это терпеть?..
– Уж как-нибу…
Слова застряли у мага в глотке.
Бледно-зеленая молния разорвала ночной мрак, вонзившись в скопище теней. Затем еще одна и еще. Вылетающие из лесной чащи сверкающие стрелы проделывали огромные дыры в телах чудовищ; те, вертясь, как волчки, шипели и истончались, растворяясь в воздухе. Жуткий свист достиг немыслимых пределов, разрывая барабанные перепонки. Тени, обтекая невидимый щит, устремились в сторону нового противника.
– О, боги… – ошарашенно прошептал Гуго.
Из-за деревьев на поляну с дикими завываниями высыпала целая орда дхаргов. С оскаленными мордами, в тускло поблескивавших черненых кольчугах и с огромными секирами в руках. Дхарги рубили врагов, не нанося им, на первый взгляд, никакого ощутимого вреда; только присмотревшись, путники стали замечать, что чудовища, раненые страшными топорами, как будто слепли, теряли на время способность оценивать происходящее: они то застывали столбами, то принимались лихорадочно носиться с места на место, разметав в стороны свои ужасные щупальца и натыкаясь на деревья – до тех пор, пока их не настигала очередная зеленая молния.
Потери среди дхаргов были огромны. Тени, не обращая никакого внимания на разящие секиры, волнами накатывались на своих противников и даже в смерти пожирали их тела, мгновенно проделывая в них черные дыры и выпивая внутренности. Дхарги не отступали. Рыча и воя, они размахивали сверкающими лезвиями, а упав, в предсмертных судорогах пытались достать врагов, клацая челюстями.
Остолбенев от ужаса и боясь хоть на секунду отпустить Бремя Власти, Миртен с Гуго наблюдали за этой смертельной вакханалией; Ирмио, склонившись над недвижно лежащим на земле Эдмундом, пытался вдохнуть в него жизнь.
– Идти…
Внезапно возникшая рядом с путниками фигура дхарга заставила их вздрогнуть. С мордой, походившей на кабанье рыло, заметно выше человека, он был почти обнажен: покрытое бурой шерстью тело прикрывала лишь набедренная повязка до колен, расшитая узорами. На его шее болталось с дюжину ожерелий, а в руке дхарг держал длинный посох, будто сплетенный из древесных корней.
Две тени появились за его спиной; мгновенно обернувшись, дхарг выставил в их сторону навершие посоха, в котором тускло поблескивал крупный зеленый камень. Камень взорвался ослепительным светом, выпустив в чудовищ зигзагообразную молнию, мгновенно их испепелившую.
– Идти… – раздраженно повторил дхарг, махнув лапой в сторону леса, противоположную той, где кипела битва. Почти в то же мгновение рядом с ним появились еще с десяток его собратьев; без церемоний подхватив людей – кого подмышки, кого взвалив на плечи, – они огромными прыжками помчались в лесную чащу. Гуго извивался, как червяк; недолго думая, его оглушили ударом дубины. Лишь краем глаза Миртен успел заметить, как дхарг с посохом, засунув упавшее Бремя в один из их заплечных мешков, ринулся за ними следом.
Глава 37. Кровь Эервен
Ветки хлестали по глазам, мешая хоть что-то увидеть. Миртен уже сипел от натуги, сдавленный огромными лапами свиноподобного урода, который тащил его, обхватив за середину туловища. Два раза его на ходу передавали другим носильщикам, точнее, перебрасывали, как какой-нибудь мешок с овсом. Дхарги неслись по лесу подобно стаду кабанов: не разбирая дороги, ломая подлесок, перескакивая через небольшие овражки, хрипя и гавкая.
От дхарга исходила густая вонь немытого животного; густые капли слюны падали из его тяжело дышащей пасти, иногда шлепаясь прямо на лицо Миртена. Маг вздохнул с облегчением, когда они, наконец, сбавили ход. Уже занималось утро; серая рассветная дымка окутывала Темный лес.
– Шарку, – проревел кто-то из них, и Миртена, как тот же мешок, просто швырнули на землю. Рядом с ним слышалось прерывистое дыхание Ирмио и голос Гуго, который уже успел прийти в себя. Он сидел на мокрой от росы траве, тихо матерясь: на его лбу красовалась огромная шишка. Дхарги немедленно потеряли к пленникам всякий интерес: кто-то из них, достав из походных сумок нечто похожее на лепешки, принялся закусывать, другие тут же справляли нужду. Привал устроили на краю обрывистого склона; снизу слышалось журчание воды.
Маг покрутил головой, высматривая Эдмунда; тот лежал на земле в десяти шагах от них, тяжело дыша. Кивком головы Миртен указал на него Ирмио; они одновременно встали и, удостоившись лишь пары косых взглядов со стороны дхаргов, подошли к юноше. Тот открыл глаза.
– Все нормально, – слабым голосом произнес он.
– Что с тобой случилось, можешь сказать? – тихо спросил Ирмио.
С трудом приподнявшись, Эдмунд сел, опираясь на руки.
– Когда я взял… Бремя, словно холод потек по венам. Прямо к голове. И к сердцу. В Кромдехе ничего похожего не чувствовал, а тут – все закружилось и потемнело. Как будто дышать стало нечем. Дальше не помню.
Маги переглянулись.
– Гуго, а у тебя?
– Ничего такого. – Тот отрицательно помотал головой. – Камень – он камень и есть. Голоса эти мерзкие, правда, слышал. Отдай, да отдай.
Миртен и Ирмио задумчиво замолчали. Гуго, кряхтя, поднялся на ноги.
– Если Бремя Власти именно так действует на истинных королей Корнваллиса, то я очень рад, что к ним не принадлежу. Ладно. Вы тут посовещайтесь, а я пойду, воды принесу.
Слегка пошатываясь, он направился к обрыву.
– Аз ракхх! – тут же закричал один из их стражей, грозно зыркнув на Гуго. Тот остановился и, открыв рот, принялся показывать внутрь пальцем.
– Пить. Слышишь, пить. Свинячья твоя башка.
– Н’гох, Гуго, – крикнул Миртен. – По-орочьи это – пить.
Дхарг, глянув на мага, понимающе кивнул и швырнул Гуго полупустой бурдюк. Тот ловко подхватил его на лету.
– Пф-ф, спасибочки.
К их удивлению, в бурдюке оказалось вполне сносное на вкус кислое молоко.
– Козье, – сказал Миртен, удовлетворенно почмокав. – Гуго, я ж говорил тебе, что дхарги – это цивилизованный народ…
Юноша с сомнением хмыкнул, все же сделав добрый глоток.
Вдосталь напившись – бурдюк оказался весьма вместительным, – Миртен отнес его обратно щедрому дхаргу, задержавшись возле того на несколько минут, и вернулся назад с довольной улыбкой на лице.
– Очень удивился, что я знаю их язык, – сообщил он. – Обещал сходить за главным. Тот с посохом – шаман. Зовут Гурх’хак.
Небесное светило тем временем быстро поднималось над горизонтом. Ночной ветер разогнал облака и, хотя солнце по-прежнему выглядело как мутноватое желтое пятно, воздух ощутимо прогрелся. Путники даже сняли с себя плотные шерстяные плащи.
– Я ж говорил, – ворчливо заметил Гуго, – здесь – лето.
При дневном свете все выглядело совсем не так уныло, как ожидалось, хотя лесные краски нисколько не поменялись. Ветерок по-прежнему шевелил коричневато-зеленую листву деревьев, а из чащи явственно несло запахом гнили.
Обрыв, на краю которого отдыхала вся дружная компания, был довольно высок; глазам поднявшегося на ноги Эдмунда открылся бескрайний лесной океан, из волнующейся поверхности которого только время от времени вырывались высоченные зеленые исполины. Все видимое пространство покрывали холмы, далеко на юге переходившие в горный хребет.
По дну обрыва текла небольшая речка, вся в валунах. Юноша вздохнул: если забыть о событиях последних месяцев, то в целом все выглядело так, словно он с друзьями выбрался в лес на рыбалку. Или побродить просто так. Солнце, жара, птичьи трели и успокаивающее журчание воды. Просто чудесно. Если не думать о тенях. И об дхаргах, понятно. Их было около двадцати вокруг: хохочущих, лаяющих, жрущих и при этом громко чавкающих. С волчьими или свиными мордами и лапами до колен, в которых они сжимали невероятных размеров секиры. Рукоять каждой из них – Миртен обратил на это внимание своих спутников, – украшали небольшие зеленоватые камни. По словам мага, как младшие братья похожие на тот, что имелся в навершии шаманского посоха. Это не просто острая и тяжелая железка, сказал лекарь. Судя по всему, именно эти камни и дают дхаргам возможность наносить хоть какие-то раны черным чудовищам.
На песчаном берегу что-то сверкнуло. Эд присмотрелся. Из-за ярких бликов на поверхности воды разглядеть хорошенько не получалось, но он мог бы поклясться, что это – меч. Не орочье оружие, но вполне обычный, нормальный меч, подобные которому он сотни раз видел у наемников.
– Эдмунд! – послышался негромкий окрик. Юноша обернулся и поспешил к своим товарищам. По пригорку неспешно взбирался Гурх’хак. Миртен с Ирмио в нескольких словах просветили его насчет ночных событий, но шамана молодой человек увидел только сейчас.
Гурх’хак был огромен. На две головы выше обычного человека, весь покрытый бурой шерстью, с широченными плечами и козлиными ногами, которые заканчивались трехпалыми лапами. Рыло у него походило на кабанье, с крупными желтоватыми клыками и пастью таких размеров, что там с легкостью могла бы поместиться эдмундова голова. Целая связка ожерелий из разноцветных камней висела на его шее, а длинный передник покрывали замысловатые спиралевидные узоры. Из бисера, отметил про себя Эдмунд, и довольно тонкой работы. Интересно, кто это вышивает?
Шаман подошел к людям и не торопясь уселся на траву, поджав под себя ноги. Когти у него были грязно-серые и обломанные, каждый размером с палец человека.
– Дарх’атулук, – произнес он, оглядев всех по очереди.
– Дарх’атулук, – ответил Миртен, пояснив: – Здоровья желает. Все скажите.
Друзья старательно повторили незнакомое слово. Дхарг недовольно хрюкнул.
– Мой говорить, – слегка глуховато, но ясно произнес он. – Знать язык корхов.
Гуго с вытаращенными глазами смотрел на шамана, по всей видимости, стараясь уразуметь, как человеческие слова могут исходить из этой пасти.
– Красный человек, – немного помолчав, сказал дхарг, – слышать тебя. Не враг. Не друг. Не знать, кто эти? – Он коротким жестом обвел сидящих людей. – Дети Дерева ждать Яхо. Не прийти. Прийти другой с Хронош. Говорить.
Миртен вздохнул, собираясь с мыслями.
– Яго умер, друг. Мы ищем хижину, в которой жил Яго.
– Почему? – рявкнул Гурх’хак.
– Он… – Миртен слегка замешкался. – Он передал нам Бремя Власти.
– Бре-емья… – задумчиво протянул дхарг, словно пробуя незнакомое слово на вкус. И, запустив лапу в свой мешок, вытащил оттуда черный камень. – Это?
– Да.
– Это есть Хронош. – Шаман внушительно покачал своей безобразной головой. И вдруг резко выбросил вперед руку, чуть не ткнув Эдмунда в грудь. Маленькие красные глаза Гурх’хака словно пытались просверлить юношу насквозь.
– Кто?
Все ошарашенно замолчали.
– Видеть Хронош у него. Черное в сердце. Зачем прийти? Хронош – зло. – Взгляд дхарга как будто прожигал дыру на лице Эдмунда. – Зачем прийти? Говорить.
– Мы ничего не знаем про Хронош, лугдуш, господин, – мягко произнес Миртен. – Мы пришли, чтобы узнать. Почему Хронош – зло?
– Зачем прийти, если не знать? – Гурх’хак словно выплюнул эти слова. – Хронош – наш. Дети Дерева хранить его. Не верить корхам. Вы – уходить. Вас проводят к Дарш’ваар.
Шаман резко поднялся, собираясь уходить.
– Нет, – решительно произнес Эдмунд.
Вытащив руку из кармана, он протянул ее к дхаргу и разжал кулак. На ладони лежало каменное грубо сработанное кольцо с вделанным в него крупным зеленым камнем.
– Урк’шахх дал мне его. Я помог ему, и он дал мне это кольцо.
– Ты видеть Урк’шахх? Ты украсть кольцо?
– Нет. – Эдмунд упрямо качнул головой. – Он сидел в тюрьме. Я накормил его, и он дал мне кольцо.
Огромное тело шамана нависло над юношей.
– Ты знать слово? – грозно прошипел он.
Эдмунд на мгновение задумался.
– Он сказал мне – кармах. Кармах.
Бормоча что-то непонятное, вокруг сидящих людей стали собираться дхарги.
– Коро Урк’шахх надвин кармах ша’фф. Гор надвин. Кармах’гхаш.
Широко раскрытыми глазами они смотрели на кольцо в ладони Эдмунда и едва ли не с ужасом заглядывали ему в лицо. Один из них, протянув свою лапу, нерешительно ткнул юношу в плечо.
– Кармах… гилзуф кармах…
– Н’гор! – повелительно крикнул Гурх’хак и тот с виноватым видом отпрыгнул назад. Ярость в глазах шамана внезапно потухла.
– Урк’шахх сказать тебе? Ты – сын сынов?
– Лугдуш, господин, – медленно произнес Миртен. Глаза дхарга устремились на него. – Он – Эервен. Эдмунд Даннидир, сын сынов Мередидда Уриена, герцога Эервен. Он пришел не со злом.
Гурх’хак удовлетворенно кивнул.
– Урк’шахх олог ранх. Урк’шахх – Великий шаман. Он видеть кровь Эервен. Дети Дерева помогать вам.
* * *
– Не успеть. Корхи – очень медленные, – недовольно произнес Гурх’хак.
После недолгого отдыха весь отряд двинулся дальше, свернув круто на восток. Людей поставили в середину, но уже после получасовой пробежки по лесной чащобе шаман сделал знак остановиться. Слишком медленно, качая головой, заявил он.
Гурх’хак принялся что-то втолковывать Миртену. Выслушав его, маг повернулся к своим друзьям.
– Мы не успеваем, – вздохнув, сказал он. – Дхарги – как волки. Могут бежать с такой же скоростью, и так же долго. А мы их задерживаем.
– Куда не успеваем? – спросил Гуго.
– Мы сейчас направлялись к хижине Яго. Гурх’хак хотел дойти до нее, забрать весь скарб и до ночи успеть в Бараш-Дур – это что-то вроде их города. Но, говорит, с нашей скоростью это невозможно. Он очень недоволен. У него осталось чуть больше двадцати солдат, а это мало. Прошлой ночью, кстати, их было около сотни. Говорит, что к ночи все моррхи – это по ихнему тени, будут около того места, где они последний раз учуяли Хронош, а потом пойдут по нашему запаху. Бараш-Дур – это укрепленное селение, а сквозь стены тени, слава богам, проходить не умеют. И даже если бы осталась жива вся сотня его воинов, он утверждает, что это капля по сравнению с океаном. В погоню за Хроношом ринутся все моррхи Гриммельнского леса, а их – тысячи тысяч.
– Так, может быть, и нет надобности идти в хижину Яго? – задумчиво спросил Эдмунд. – Я так понимаю, сам Гурх’хак и все их шаманы знают про Бремя Власти, и смогут рассказать нам все, что мы хотим знать? Может, мы сможем обойтись без этого дневника?
– Скорее всего, так, – кивнул Миртен, – но он говорит, что у Яго осталось много чего ценного. Трудно в это поверить, но шаманы давали ему читать свои тайные книги – Яго, похоже, выучил письмо дхаргов, – и к тому же там есть какие-то талисманы и артефакты, в том числе из этого волшебного зеленого стекла. Гурх’хак не хочет оставлять эти вещи без присмотра, особенно после того, как мы сообщили ему о смерти Яго. Он говорит, что гоблины растащат все за пару ночей.
– Удивительно, как это он тут жил, – развел руками Гуго. – Гоблины, дхарги, шныги, эти тени проклятые, да еще Вил знает, какие твари. И, главное – зачем?
– Эх, юноша, юноша, – послышался укоризненный голос Ирмио, – по всей видимости, ты никогда этого не поймешь. Стремление постичь истину иногда бывает сильнее страха.
– Отчего ж не понять, – фыркнул тот, – по-моему, мы именно этим сейчас и занимаемся. Залезли в самое пекло. И все ради того, чтобы что-то узнать про этот мерзостный камень.
