Buch lesen: «Ноябрьский сплин», Seite 3
Она открыла шкаф. Мягкий светло бежевый свитер из ангоры приятно согревал уже своим видом. Это было то, что нужно. Она бережно расправила его на себе и ощутила нежное трикотажное прикосновение, затем втиснула себя в светло голубые джинсы и взглянула в зеркало. На неё смотрела стройная блондинка с грустными светло-серыми глазами. Гладкие и блестящие волосы с золотистым отливом струились по печам. Она взяла щетку, нежно провела по ним и, мотнув головой, откинула назад. Все было неплохо. Пастельные оттенки в облике приглушали серые краски ноября и немного успокаивали.
Но светлый облик в зеркале остался за дверью на девятом этаже, а на улице ждала осенняя промозглость. Даже еще не успев проникнуть под теплый пуховик, она сразу вернула в исходное утреннее состояние. Хотя здесь утро еще не наступило. На улице было темно и безлюдно. Нормальные люди в этот выходной день ещё отсыпались в своих тёплых кроватях, а ее куда-то несло!
Она щелкнула кнопкой автомобильного ключа еще издалека, подходя к машине, открыла дверь в салон и села на сиденье. Отяжелевшие руки легли на руль. Всего нескольких шагов хватило, чтобы лень опять навалилась всем своим грузом. Да что же это такое! В конце концов, надо «взять себя в руки»! Ей вдруг стало не по себе! Какое странное и нелепое выражение! Она представила, как «берёт себя в руки и вытаскивает из машины». А дальше-то что делать с собой в руках? Куда себя нести? Должен же быть хоть какой-то смысл в этом бестолковом выражении? Интересно, а что подразумевают те, кто любит давать подобные советы?
Пока её развлекали эти мысли, она снова немного встрепенулась. И вдруг ухватила в потоке бессмысленного сознания шальную мысль. Надо «вытащить себя из машины» и отправиться гулять. Она отработанным годами и неосознаваемым грациозным движением тела тут же вышла из машины, не дав себе ещё раз подумать над этой внезапной мыслью, захлопнула дверь, не оборачиваясь, щелкнула ключом и направилась к выходу из охраняемой территории закрытого двора.
До метро пешком – минут пятнадцать. На улице очень скоро внезапный запал прошел. Холод проникал внутрь, и Ксения, кутаясь в шарф, злилась на себя, но продолжала шагать в темноте. Это было похоже на акт мазохизма. Она словно надеялась, что сознательно принятые мучения должны принести облегчение.
В метро было немноголюдно. Как же давно она не спускалась под землю! Наверное, это была, всё же, неплохая идея – «вытащить себя из машины». С этой мыслью Ксения ступила на ленту эскалатора и с любопытством огляделась вокруг. Казалось, что это только для неё все интересно. Хмурые пассажиры безучастно смотрели в свои телефоны или в пространство и не замечали друг друга. Мелькали довольно мрачные лица людей на соседнем эскалаторе и навсегда исчезали где-то за её спиной. Ксения прищурила взгляд, и всё слилось в безликую серую массу. Наверное, ноябрь успел проникнуть и сюда, под землю, от того люди такие унылые. Значит, всё же, никому никуда от него не спрятаться!
Ксения вышла на станции «Гостиный двор» и неожиданно оказалась в галерее торгового центра. Она так давно не ездила на метро, что забыла посмотреть, куда ведёёт выход. Шла по наитию. Ну что ж, значит так надо. Ведь ей, собственно, никуда не надо!
Красная башня Городской Думы торжественно возникла на пути, на мгновение заслонив начинающее пробуждаться серое небо. И Ксения от души вдруг вздохнула полной грудью. Невский! Почему она так давно здесь не была? Как раньше, когда бежала на Невский просто так, чтобы посмотреть по сторонам и ощутить его неповторимую атмосферу! Как же она любила эти выдавшиеся свободные минуты, которые заполнял Невский, своей изысканной архитектурой, рекламными витринами, суетой, спешащими и праздно гуляющими прохожими. Когда и почему она перестала бегать гулять на Невский? Нет, конечно, она бывала здесь, но перестала его чувствовать, потому что из праздно гуляющей превратилась в вечно бегущую.
Ксения подошла к краю тротуара и вгляделась вдаль, туда, где Адмиралтейство своими изысканными линиями классики заслоняет горизонт, не первое столетие вонзая золотую иглу шпиля в серое петербургское небо! Величественный город безмолвно следит, как суетятся люди, спеша уложить в отпущенные им десятилетия бесконечное количество бессмысленных дел.
Ксения медленно двинулась вперёд, не попадая в ритм современного города, вглядываясь в фасады зданий и прислушиваясь к духу Невского. Петербург не потерял своего величия и достоинства в ноябре. Еще классики заметили, что гранитно-серый колорит ему к лицу. И всё же, пелена ноябрьской грусти лежала на городе, была небрежно накинута на плечи, а веки были слегка прикрыты. Огонька и задора не было во взоре, и всё это было созвучно минорному настроению Ксении. Она почувствовала себя на одной волне с городом и не могла надышаться его осенним запахом, как будто и впрямь давно не дышала.
Она не свернула на канале Грибоедова. Ей хотелось пройти мимо бесконечной колоннады Казанского собора, широко полукругом развернутой к Невскому. Эти колонны годами приобретали свой серо-зеленый оттенок, но при этом они подстраивались под настроение города и сегодня тоже были ноябрьские. Ксения побродила между колоннами, выстроившимися в два ряда. Здесь ей показалось, что она вдруг оказалась в лабиринте. Современный город оставался снаружи, а она блуждала от колонны к колонне, трогала их руками, и оставалась невидимой и безразличной для всего света.
Она пошла дальше. Строгановский дворец, возникший на пути, зазвучал неожиданно громко, выбиваясь из обшей тональности. Он вызывающе не вписывался в ноябрь! Его розовый цвет хоть и приглушён был ноябрьской вуалью, но бесконечные барочные детали дерзко сопротивлялись, не желая принять нудно звучащую ноту «ми» и унылую серость пространства! Ксения вдруг подумала, что с этим зданием происходит то же самое, что творится с ней. Но почему-то она не приняла его сторону. Она вдруг поняла, что уже не готова сопротивляться. Ей не хотелось в этом признаться, но ей нравился ноябрьский город. Петербург призывал к смирению, она отдалась его власти и приняла то, с чем отчаянно боролась последние дни.
Отправившись дальше по набережной Мойки, Ксения сознательно не свернула на Дворцовую площадь. Её размах и бирюзовый барочный Зимний снова войдут в диссонанс с ноябрем. Она лишь кинула взгляд на громаду Александровской колонны, показавшейся в проеме между зданием Главного штаба и Гвардейским корпусом. Серый Ангел над городом, склонив голову, преклонялся перед его величием. Но сегодня Ксения почувствовала, что и он призывает её к смирению.
Она вышла к Зимней канавке и, спустившись к воде по узким ступеням, уводящим на дно, долго стояла у самого края, глядя на свинцовую воду, гладь которой трепал ноябрь. «Пожалуй, это очень ноябрьское место!» – подумала Ксения. Здесь было тревожно. Романтично тревожно, волнительно! Так бывает, когда чего-то ждешь, но не знаешь, чем обернётся ожидание. Она поднялась и еще несколько минут любовалась изгибами Эрмитажного моста и арочными очертаниями проемов, сквозь которые снова была видна вода. Город вёл ее к Неве. И сердце учащенно забилось.
