Buch lesen: «Россия и мусульманский мир № 12 / 2015»

Бельский Альберт Григорьевич

(22.04.1928 – 05.11.2015)

5 ноября 2015 года на 88-м году ушел из жизни научный руководитель и основатель бюллетеня «Россия и мусульманский мир» Альберт Григорьевич Бельский. Всю свою жизнь он посвятил науке, проработав последние 35 лет в ИНИОН РАН.

Высочайший профессионал, талантливый ученый, преданный своему делу, опытный руководитель и организатор, чуткий и отзывчивый человек, пользовавшийся уважением среди коллег, он многие годы был главным редактором бюллетеня. Альберт Григорьевич Бельский внес большой вклад в изучение истории и культуры ислама, его современного состояния, обращая особое вниманиена необходимость и важность межцивилизационного и межконфессионального диалога.

Уход Альберта Григорьевича Бельского – ощутимая утрата для его учеников, коллег, друзей. Память о нем будет всегда жить в наших сердцах.

Редакция бюллетеня

КОНФЛИКТУ ЦИВИЛИЗАЦИЙ – НЕТ!

ДИАЛОГУ И КУЛЬТУРНОМУ ОБМЕНУ МЕЖДУ ЦИВИЛИЗАЦИЯМИ – ДА!

Современная Россия: идеология, политика, культура и религия

Тенденции развития глобализационных политических процессов

И. Ильин, доктор политических наук, профессор, декан факультета глобальных процессов МГУ им. М.В. Ломоносова,

О. Леонова, доктор политических наук, доцент, профессор факультета глобальных процессов МГУ им. М.В. Ломоносова

Сегодня существует и обсуждается в мировом сообществе множество сценариев и вариантов будущего развития глобального мира.

В ситуации «глобальной неопределенности», характерной для современности, многочисленные зарубежные эксперты стараются выявить новые тенденции развития политической ситуации в глобальном мире XXI в., при этом не исключая возможности осуществления любого из прогнозируемых сценариев.

В России ученые также активно занимаются глобальным политическим прогнозированием, что отражено в материалах международных конгрессов по глобалистике, проводимых факультетом глобальных процессов МГУ им. М.В. Ломоносова, а также в многочисленных его изданиях, в которых участвуют известные авторы – специалисты по изучению глобализации.

Анализ этих материалов, а также итоги дискуссий квалифицированных экспертов позволяют констатировать достижение очевидных результатов в анализе и прогнозе развития глобализационных политических процессов.

Однако, несмотря на множество работ и публикаций на тему путей развития глобализации, в них по-прежнему доминирует анализ экономического аспекта последней. Политический аспект глобализации пока обойден таким вниманием.

В последнее время становится все более очевидной недостаточная разработанность теоретико-методологической базы политической глобалистики. Сегодня еще недостаточно изучены: природа политической глобализации и ее последствия, глобализационные политические процессы (их генезис, природа, сущность, эволюция и последствия); национальные интересы страны в контексте глобального мира и др.

Многие из этих проблем являются предметом оживленных дискуссий.

Дискуссионными остаются определения не только глобализации как феномена развития современного мира, но и политической глобализации как частного ее аспекта.

Например, один из главных специалистов по глобализации А.Н. Чумаков приводит очень интересное и продуктивное для последующего анализа определение глобализации: это есть «отражение динамики социально-экономических и политических перемен в мировом масштабе» [Чумаков 2013: 29].

На основании данного подхода к пониманию феномена глобализации вообще можно уточнить, что политическая глобализация – это отражение динамики политических процессов в формирующейся глобальной политической системе.

В XXI в. в процессе перехода от биполярности к многополярности и от моноцентричности к полицентричности проявляются новые характеристики геополитического пространства глобального мира: повышение динамики мировых политических процессов; реконфигурация, фрагментация, иерархичность, изменение архитектуры глобального мира; формирование новых геополитических осей; блоковость, дисперсность и обострение соперничества формирующихся центров силы.

В XXI в., как считают многие эксперты, наиболее вероятным будет сценарий медленного движения к многополярному полицентричному миру.

Если в ближайшее десятилетие США будут вынуждены сосредоточить внимание, экономические, военные и дипломатические ресурсы, с одной стороны, на противостоянии с Россией, а с другой – на сдерживании радикального ислама, то это обеспечит возможность ряду государств, накопивших достаточно сил, претендовать на статус центра силы глобального мира.

Крупные державы в других регионах несомненно используют любую возможность, чтобы реализовать собственные стратегические цели, в том числе достижение большей степени политической автономии и контроля над стратегически важным для них геополитическим пространством.

У специалистов по глобалистике еще не сложилось единого мнения о причинах глобализационных политических процессов.

Глобализационные политические процессы – это процессы, протекающие в контексте политического аспекта глобализации, в результате которых происходит структурная трансформация мировой политической системы и появление новых глобальных политических акторов, увеличение политической взаимосвязи и взаимозависимости между ними, выстраивание глобальной политической архитектуры и иерархии.

По мере роста числа глобальных политических акторов и втягивания в глобализационные политические процессы все новых участников мировая политическая система постепенно эволюционирует в глобальную политическую систему.

Глобализационные политические процессы имеют динамичный нелинейный характер усиления и усложнения политической взаимозависимости между всеми элементами формирующейся глобальной политической системы.

Тенденции развития глобализационных политических процессов – это эффекты, связанные с их трансформацией, нелинейностью, частичными дисфункциями и бифуркациями политической системы глобального мира. В наше время происходит столкновение старых тенденций политического развития глобального мира образца XX в. с новыми тенденциями формирования полицентричного мира. Столкновение старых и новых тенденций и трансформация мировой политической системы в ее новое качество – систему глобальную и порождает новое содержание глобализационных политических процессов.

Современный мир является глобальным в экономическом, информационном, экологическом аспектах, но все еще остается фрагментарным в политическом и социокультурном отношении. Почти две сотни суверенных государств взаимодействуют друг с другом, имея определенные противоречия интересов и целей, вступая в конфликты или, наоборот, формируя коалиции и союзы. Весь спектр этих противоречивых взаимоотношений, от яростного противодействия друг другу до конвергенции, служит одной из причин глобализационных политических процессов.

В настоящее время все более актуальными и востребованными являются анализ и прогноз тенденций развития глобализационных политических процессов. Наиболее очевидными и значимыми тенденциями являются следующие [Чумаков 2013: 32].

1. «Глобальные состояния»

В формирующемся глобальном мире фиксируют некие «глобальные состояния тех или иных явлений и процессов», пишет А.Н. Чумаков [там же].

Мы считаем, что «глобальные состояния» – это качественно новые состояния мировой политической системы, которая постепенно эволюционирует в глобальную политическую систему. Таким образом, эти новые «глобальные состояния» означают трансформацию системы международные отношений, изменение характера и содержания мировых связей и отношений, изменение геополитического статуса отдельных государств и глобальных акторов и т.д. Глобализация ведет к структурным изменениям в мировой политической системе и перестройке всей системы международных отношений.

Одним из примеров «глобальных состояний» мировой политической системы является взаимодействие глобализацион-ных политических процессов разного уровня: глобального и регионального, глобального и локального, регионального и локального, – которые происходят прежде всего в экономической сфере, информационной, экологической и в последнюю очередь – в политической.

Через их взаимодействие и взаимосвязь мир постепенно становится глобально-целостным.

2. Новая структура глобального мира

Глобальный мир XXI в. будет структурироваться по иным основаниям и принципам, начнет выстраиваться иная его иерархия, иные основания определят геополитический статус глобальных акторов.

Иерархия глобального мира представлена следующими структурными элементами: центры силы, претенденты на статус центра силы, экономические, политические, военные и цивилизационные полюса, глобальная держава, региональная держава. Данная иерархия структурных элементов, точнее борьба за место в ней, будет определять протекание глобальных политических процессов в мире и будущий сценарий его развития [Ильин, Леонова 2013].

Можно констатировать, что глобальный мир формируется не как сообщество равноправных наций, но как система подчинения, как жесткая иерархия государств и региональных политических систем.

С появлением новых экономических, военных и политических полюсов постепенно возникнет новая конфигурация глобального мира, которая в свою очередь будет характеризоваться «подвижностью структур мировой системы» и «изменчивостью правил» своего функционирования [Гринин 2013: 73].

Структуры глобального мира будут подвижными, а правила функционирования и принципы жизнедеятельности – изменчивыми. Основное значение будут иметь не правила, не международное право, а экономические и геополитические интересы глобальных акторов. Увеличение размаха глобализационных процессов, которые будут охватывать все большие и периферийные в глобализационном отношении территории, увеличение числа глобальных акторов (в число которых войдут крупные ТНК, НПО, террористические организации, криминальные синдикаты и т.п.) усилит данную тенденцию.

3. Изменение геополитического ландшафта

Следствием формирования новой структуры глобального мира станет изменение его геополитического ландшафта.

Одной из важных тенденций XXI в., как прогнозирует В.И. Сегуру-Зайцев, станет «континентальная, а затем и трансконтинентальная кристаллизация и консолидация мирового геополитического пространства», в котором сценарий движения к будущему будет происходить не в форме «столкновения цивилизаций», а в контексте естественной в рыночной среде «конкуренции цивилизаций». В.И. Сегуру-Зайцев считает, что «это будет иметь следствием переход от нынешнего волатильно-однополярного мира, – с одной главной валютой USD и одним международным языком: “глобальным” английским, – к суперкрупным взаимно конкурирующим пяти блокам: демократическая христианская Северная конфедерация на базе ЕС, России и США, Восточно-азиатско-китайский блок, арабо-мусульманский мир, Южно-азиатский индийский союз и Латинская Америка. Соответственно с не меньшим количеством валют и языков», – уточняет автор. Мы не будем комментировать прогнозируемый состав участников гипотетической «Северной конфедерации», памятуя о «подвижности структур мировой системы» глобального мира [Сегуру-Зайцев 2011: 186–187].

Наличие ядерного оружия может нивелировать различия в политическом весе между данными странами и блоками, или же, если таковое оружие у некоторых из них отсутствует, углубить иерархическую дистанцию между ними.

4. США останутся центром силы глобального мира

Исходя из данного прогноза мы можем с большой долей уверенности предполагать, что США и в XXI в. останутся центром силы глобального мира.

В последнее время много писали о заметном ослаблении гегемонии США, однако данные прогнозы оказались явно преждевременными. Прав был Л.Е. Гринин, который считает, что «обычной смены лидера в мире не будет, на место США не придет столь же абсолютный фаворит» (курсив наш. – Авт.). Он считает, что «хотя США ослабят свои позиции, в новом мире никто не сможет стать абсолютным лидером». Пророческими выглядят его слова о том, что «сегодня Соединенные Штаты сосредотачивают в себе сразу политическое, военное, финансовое, валютное, экономическое, технологическое, идеологическое и даже культурное лидерство. Между тем в мире нет – и в обозримом будущем не предвидится появления – ни одной страны и даже группы государств, которые смогли бы соединить в себе несколько аспектов лидерства. Кроме того, ни Китай, ни Индия, ни кто-либо еще не сможет взвалить на себя столь тяжелое бремя ни по экономическим возможностям, ни по политическим рискам, <…> ни по причине отсутствия опыта и нужных союзов, а также идеологической слабости» [Гринин 2013: 65, 73].

Н.С. Розов также полагает, что «США, несмотря на все свои долги и многообразные трудности, обладают непревзойденным научным, образовательным, технологическим, военно-политическим потенциалом и поэтому еще долго будут сохранять глобальное лидерство» [Розов 2010: 90].

5. Десуверенизация Европы

Примечательной чертой формирующегося нового геополитического ландшафта, станет, по мнению исследователей Н.В. Осокиной и А.С. Суворова, «десуверенизация Европы».

«Происходит экономическая десуверенизация в Европе в результате реализации проекта европейской интеграции. Этот проект, задуманный как инструмент конкуренции Западной Европы с США и Японией, превратился в проект, управляемый Штатами в нужном им направлении». В результате «главные страны Западной Европы все больше превращаются в их вассалов» [Осокина, Суворов 2011: 184].

Но этим дело не ограничивается. События последнего времени, в том числе события на Украине, показывают, что происходит и процесс политической десуверенизации Европы. Учитывая же роль США в НАТО и их право решающего голоса в Североатлантическом альянсе, можно говорить и о процессе военно-стратегической десуверенизации Европейского союза.

Можно с уверенностью прогнозировать, что такая судьба ждет и другие зоны американского влияния в мире.

6. Поляризация модернизационных и геополитических стратегий

В глобальном мире намечается «поляризация двух модернизационных и геополитических стратегий» (термин А.С. Панарина). Он в свое время отмечал в Дальневосточном регионе альтернативность двух моделей: японской и китайской, атлантической и некоей «альтернативной».

Постепенно пространство Евразии раскалывается на достаточно пеструю по составу азиатско-тихоокеанскую систему, развивающуюся на основе стратегии атлантической западной модернизации (где лидерами являются США и Япония), и новую континентальную, находящуюся в поиске альтернативы (где лидирует Китай, но и вакансия для России пока открыта).

А.С. Панарин провидчески прогнозировал «новое геополитическое размежевание римленда и хартленда» – Японии (которая осталась в рамках атлантической модели) и Запада, с одной стороны, Китая и России – с другой. Такое размежевание, по его мнению, станет «фактором ускорения назревшей формационной поляризации» [Панарин 2008: 62].

Сегодня такая поляризация формационных систем происходит не только в Дальневосточном регионе, как назвал его А.С. Панарин, но и во всем глобальном мире, а в наиболее резкой, поляризированной форме – в Евразии.

7. Неустойчивость глобального мира и повышенная конфликтность

Глобальный мир в его политическом аспекте в силу динамики протекания глобализационных процессов будет характеризоваться сменой иерархических статусов глобальных акторов и неустойчивостью иерархической пирамиды в целом.

Прежние центры силы и полюса глобального мира будут уступать новым, более динамично развивающимся, напористым и имеющим очевидные конкурентные преимущества претендентам на данные статусы.

Усложнение глобализационных политических процессов имеет следствием повышение степени его неустойчивости.

Все большую роль приобретают субъективные факторы, и даже не личностные предпочтения политических лидеров, но степень их ангажированности, пассионарности в выполнении политического заказа, характер и методы их политического управления.

Эволюция международных отношений и глобальной политической системы будет характеризоваться все большей степенью неустойчивости и непредсказуемости, которая может только нарастать по мере формирования многополярной полицентричной системы глобального мира.

В этой системе будут отсутствовать общие «правила игры», принципы и нормы поведения глобальных акторов, а также институты и организации, которые могли бы эффективно регулировать и контролировать взаимодействие различных полюсов и центров силы глобального мира.

Анализируя модель полицентричности глобального мира, В.В. Шляпников приходит к выводу, что «многополярность сама по себе не гарантирует стабильности… Поддерживать баланс сил и стратегическую стабильность в XXI в. будет еще сложнее. В условиях, когда ООН и другие международные институты фактически малоэффективны, возникает перспектива многополярного хаоса» [Шляпников 2011: 204].

Повышенная конфликтность – тенденция, которая уже начала ярко заявлять о себе. Конфликтами, помимо традиционно проблемных территорий Африки, охвачены многие регионы глобального мира: Израиль и Палестина, Ирак, Ливия, Сирия, Украина и др.

Абсолютное большинство современных конфликтов связано с борьбой за распределение ограниченных ресурсов, в основном энергоносителей. Если в ХХ в. причиной многих конфликтов была борьба за доступ к нефти, то в XXI в. – конкуренция за доступ к территориям, перспективным для добычи сланцевого газа.

Борьба будет принимать формы «расчистки территорий» и зачистки «лишнего человеческого баланса», о которых так красноречиво писал А.С. Панарин в своей книге «Глобальное политическое прогнозирование».

8. Неэффективность международных структур

Международные структуры, такие как ООН, Европейский парламент, ОБСЕ, «Большая семерка» и «Большая двадцатка», Всемирный банк и Международный банк реконструкции и развития и т.д., демонстрируют неспособность адекватно реагировать на вызовы глобализационных политических процессов. Они создавались в другое историческое время, были наделены иными функциями, не связанными с задачей контролирования и управления глобализационными политическими процессами. Поэтому неудивительно, что они оказались не готовыми и функционально не способными решать задачи, которые ставит перед ними глобальный мир.

Существующие международные институты и структуры, в прошлом доказавшие свою эффективность, с какого-то определенного момента времени, а точнее – с того, когда стали проявляться новое «глобальное состояние» и изменение формата международной политической системы, оказались весьма несовершенными инструментами.

Сегодня можно констатировать отставание международных институтов управления и контроля за развитием мировой политической системы от скорости, динамики и масштабов развития глобализационных политических процессов.

В дальнейшем, очевидно, возможна их деградация.

Неэффективность международных институтов и структур свидетельствует о фактическом отсутствии механизмов управления формирующейся глобальной политической системой, о чем неоднократно писали российские и зарубежные авторы [Вебер 2009; Чумаков 2010; 2012; Дробот 2011; Урсул 2014; Martin 2003; Kiss 2014].

В отсутствие таких механизмов глобального управления и контроля над глобализационными политическими процессами наиболее эффективными субъектами глобального управления становятся центры силы глобального мира. В той части, в которой глобализационные политические процессы подвержены субъективному влиянию, их будут направлять и контролировать глобальные политические лидеры.

Мы можем согласиться с тезисом А.Н. Чумакова о том, что глобальный мир «со множеством тесно взаимосвязанных и в то же время активно противоборствующих субъектов, как и прежде, только лишь саморегулируется, да и то в основном стихийно, но абсолютно лишен какого бы то ни было управления…» [Чумаков 2013: 34].

Но мы согласны только с первой частью этого положения. Саморегулирование – признак свободы действий и права отстаивать свои национальные интересы.

Однако эти свобода и право находятся сегодня под жестким контролем пока еще единственного центра силы глобального мира – США. В будущем глобальный мир может стать полицентричным, и в нем возникнут новые центры силы: в Азии, Латинской Америке, Евразии, может быть, в Африке. И тогда глобальное пространство будет делиться на сферы их интересов, а вместо глобального управления будут идти договорные процессы между центрами силы по поводу раздела сфер влияния и возможности их контролировать единолично.

Пока ясно, что глобальные центры силы будут устанавливать свои правила игры и нормы поведения, тестируя другие страны на степень лояльности к себе (как это делают сегодня США). Они будут диктовать свои правила до тех пор, пока не появятся конкуренты – новые претенденты на статус центра силы глобального мира. Согласно закону цикличности глобального политического развития, это рано или поздно произойдет и появятся новые центры силы уже со своими правилами игры, которое они будут навязывать другим акторам глобального мира, стоящим на более низкой ступени глобальной иерархии.

По мере роста противоречий на пике конкурентной борьбы между действующими центрами силы и претендентами на данный статус будут вестись войны.

Для одних это будут войны с целью закрепить свой достигнутый статус в глобальной иерархии, для других – чтобы вытеснить конкурентов и занять освободившуюся нишу. Уже сегодня очевидно, что войны будут проходить в формате региональных конфликтов и не на территории соперников.

10. Новая блоковость. Эпоха новых коалиций

Наблюдаемый в глобальном мире феномен глобальной регионализации объективно ведет к формированию региональных систем и подсистем международных отношений [Леонова 2013].

Процесс зрелости этих региональных систем и подсистем будет неизбежно способствовать формированию на их основе экономических, политических и военно-стратегических блоков, союзов и коалиций.

Авторитетный исследователь глобализационных процессов Л.Е. Гринин отмечает интересную тенденцию. Он считает, что новый глобальный мир будет «эпохой новых коалиций». В процессе поиска наиболее устойчивых, выгодных и адекватных организационных наднациональных форм могут возникать различные и даже быстро меняющиеся промежуточные формы, когда игроки на мировой и региональных политических аренах будут искать наиболее выгодные и удобные блоки и соглашения. «…При этом могут выигрывать те, кто будет проводить наиболее активную политику по блокированию и вхождению в новые союзы, кто сможет обзавестись максимальным количеством партнеров в разных сферах. Влияние страны будет увеличиваться, условно говоря, путем “зарабатывания” очков за счет участия в тех или иных союзах и блоках» [Гринин 2013: 73, 74].

В условиях ожесточенной конкуренции за обладание дефицитными ресурсами экономические интересы государства будут во многом определять векторы внешней политики и станут приоритетными по сравнению с идеологическими целями.

В глобальном мире в условиях повышенной конфликтности будет возрастать неустойчивость глобальной политической системы. Вследствие этого геополитические и экономические интересы, на основании которых строятся коалиции и блоки, будут весьма динамичными, нестабильными, быстро меняющимися. Это будет отражаться на быстрой смене приоритетных векторов внешней политики, партнеров, союзников и врагов.

Таким образом, данную тенденцию можно назвать «новой блоковостью», историческим этапом, на котором будет существовать много неустойчивых и постоянно переформатирующихся блоков, коалиций и союзов.

Однако это вовсе не означает раскола глобального мира и его дальнейшей фрагментации. Во многих регионах мира сегодня идут интенсивные интеграционные процессы, которые приводятк формированию крупных региональных систем. Мы уже писали о том, что помимо происходящих в нем «горячих» или латентных конфликтов, он все в большей степени принимает черты соревнования между региональными объединениями, каждое из которых возглавляет региональная держава (США, ЕС, Китай, Россия, Бразилия, Индия, ЮАР и т.д.). Государства, ранее нейтральные, оказываются втянутыми в сферу притяжения страны – регионального лидера или вынуждены делать выбор в пользу одного из конкурирующих блоков. Государства, обладающие значительными ресурсами: сырьевыми, энергетическими, стратегическими, демографическими и т.д., в том числе занимающие выгодное геополитическое положение, оказываются в зоне внимания ведущих держав и становятся объектами конкуренции за сферу влияния на них путем включения в собственную региональную систему или соответствующий политический (экономический, военно-стратегический) блок [Ильин и др. 2013].

В последнее время наблюдается увеличение размеров этих блоков за счет привлечения новых членов или партнеров (в том числе стран-наблюдателей, или так называемых ассоциированных членов), что ведет к увеличению контролируемого блоком геополитического пространства.

Так, например, АСЕАН была создана в 1967 г., и первоначально в Ассоциацию вошли пять стран (Индонезия, Таиланд, Филиппины, Малайзия, Сингапур).

Затем в 1995 г. к ней присоединился Вьетнам, в 1997 г. – Лаос и Мьянма, чуть позднее – Камбоджа.

МЕРКОСУР был образован в 1991 г., и в него первоначально вошли четыре страны: Бразилия, Аргентина, Парагвай и Уругвай. В последующие годы к организации на правах ассоциированных членов присоединились Чили и Боливия (1996), затем Перу (2003), Эквадор и Колумбия (2005), а затем полноправным членом стала Венесуэла.

Продолжается процесс расширения Европейского союза. На очереди вступления в него стоят Черногория, Сербия, Босния и Герцеговина, Македония, Албания и т.д.