Buch lesen: «Когда проснётся ангел», Seite 3

Затем зелёными чернилами были записаны контакты по работе, а за ними следовали все прочие, но уже в синем цвете.

Соня сосредоточенно перелистывала страницы ежедневников, из них так же выбиралась вся мало-мальски подходящая информация.

Через несколько часов кропотливого труда, набралось такое количество адресов и телефонных номеров, что Олимпиада Аркадьевна стала впадать в уныние. Вот теперь она поняла, что поступала опрометчиво, не приветствуя нормальное для всех детей, желание Святослава приводить друзей в дом. Она не знала не только прозвищ его одноклассников, но даже и их имён, что смогло бы здорово сократить этот нескончаемый список. Тяжело вздохнув, уронив голову на руки, Олимпиада Аркадьевна произнесла:

–И как же я со всем этим справлюсь?

Сказала она это просто так, не ожидая ответа, забыв, что рядом находится Соня. Но та восприняла это по-своему непосредственно.

–Будем обзванивать в четыре руки, то есть в два телефона. Я – с мобильного, а вы – с домашнего, так вдвое быстрее управимся, – стрекотала она.

Олимпиада уже хотела согласиться с Соней, но тут же поняла, что не следует прислуге знать об этой истории с вдруг появившимся внуком.

–Не беспокойся, Софья, – сказала она сухо, – я попрошу тебя о помощи, когда это будет необходимо. А сейчас приготовь для нас что-нибудь несложное, мы ведь так и не позавтракали, хотя уже и время обеда прошло.

И тут в её голову пришла гениальная, как посчитала сама Олимпиада Аркадьевна, мысль. Она похвалила себя за эту идею и тут же поругала, за то, что не додумалась до этого раньше. Она встала и направилась в спальню, достала из ящичка прикроватной тумбочки свою записную книжку и стала её перелистывать. Очень полезно сейчас поговорить с деканом университета, в котором учился Святослав, раздобыть с его помощью список однокурсников сына и их координаты, тогда дело пошло бы быстрее.

Несмотря на то, что Евгений Львович, декан, не слышал голоса Олимпиады Аркадьевны несколько лет, он узнал её после первых же слов, произнесённых ею в телефон. Когда-то он крепко дружил с Рюриком, они работали вместе над несколькими проектами и часто переносили свои рабочие разговоры из рабочего кабинета в гостиную Гражинских. Олимпиада казалась ему тогда прекрасной бабочкой или феей с серебряным чистым голоском, лёгкой и яркой. Он в тайне завидовал Рюрику, сравнивая жену друга со своей супругой. Его благоверная тоже была красавицей, но в вечно плохом расположении духа, и это обстоятельство уродовало её не только изнутри, но и снаружи, делая милые черты её малопривлекательными.

Услышав голос Олимпиады Аркадьевны, Евгений Львович обрадовался и удивился, она никогда ему сама не звонила, значит, что-то произошло.

–Евгений Львович, добрый день, – прощебетала в трубку Олимпиада Аркадьевна, – по важному делу вам звоню. Мне нужен список однокурсников Святослава и их адреса. Хочу собрать всех на годовщину. Понимаю, что повод печальный, но думаю, что Святослав это одобрил бы. Вы мне поможете? Я на вас рассчитываю.

Просьба прозвучала коротко и ясно, и вовсе ни как просьба, скорее, как побуждение к действию.

В тот же вечер Евгений Львович пил кофе в гостиные Олимпиады Аркадьевны. Она была сама любезность, угощала гостя коньяком и кофе, непринуждённо расспрашивала о работе, о семье, успешно переводя разговор на другую тему, если гость спрашивал об Игоре. Сама же не могла дождаться, когда, наконец, старый знакомый покинет квартиру и оставит её наедине с несколькими листами бумаги, на которых была распечатана подробная информация об однокурсниках её младшего сына.

Евгений Львович, прекрасно воспитанный человек, не стал докучать хозяйке своим присутствием, и удалился, хотя и с сожалением.

У порога она задала ему вопрос:

–Евгений Львович, а вы не помните, с кем из своих однокурсников Святослав общался, так сказать, ближе, чем с остальными?

–Большинство из тех, с кем он дружил, сейчас по всему свету в российских посольствах работают, с ними не так просто будет связаться. А вы позвоните Лере Островской, её координаты найдёте в папке, она была старостой в их группе, сейчас живёт в Москве. Если Вам потребуется моя помощь, пожалуйста, звоните.

–Конечно, конечно, – прощебетала Олимпиада, – до свиданья.

Едва за гостем закрылась дверь, Олимпиада бросилась в кабинет и открыла папку. Она хотела найти сокурсниц Святослава, приехавших в Москву из глубинки, надеясь, что сама, без помощи старосты Леры, отыщет девушку, подходящую на роль матери её внука. Информации в личных делах студентов было больше, чем достаточно, но в группе с её сыном учились всего четыре представительницы прекрасного пола, и каждая была москвичкой.

–Придётся обращаться к этой Лере, – со вздохом сказала сама себе Олимпиада, – а как не хочется. Ну, да ладно, ничего не поделаешь. Я добуду адрес деревенщины, охмурившей моего сына, или я буду не я.

Лера Островская владела небольшим уютным кафе, со странным названием «Четыре лапы». Всё дело в том, что основное меню предназначалось не для людей, а для их любимых четвероногих питомцев. Впрочем, хозяева тоже не были обделены вниманием со стороны шеф-повара.

Такси остановилось у входа в кафе, водитель вышел из автомобиля, раскрыл зонт над пассажирской дверцей и подал руку Олимпиаде Аркадьевне. Швейцар привычным движением распахнул дверь перед гостьей.

Хозяйка кафе встретила Олимпиаду приветливой улыбкой:

–Здравствуйте! Где предпочитаете поговорить, здесь за столиком или, может быть, в моём кабинете?

Олимпиада оглядела зал. Низкие столики вместо обычных столов, уютные диваны и глубокие кресла вместо обычных стульев. Всё располагало к приятному времяпрепровождению. Но за одним столиком сидел огромный мраморный дог, поглощая фрикасе из куриной грудки, в то время, как хозяин, умиленно расплывшийся в улыбке, наблюдал за ним. За другим столиком хозяйка кормила прямо с вилки своё ненаглядное сокровище отварной телятиной под сливочным соусом. Это сокровище дрожало всем своим тщедушным тельцем, хотя и было одето в меховую курточку.

Олимпиада еле сдержалась, чтобы не поморщиться.

–Лучше у вас, – ответила она и пошла следом за Лерой, такой высокой, стройной и красивой, что Олимпиада невольно позавидовала ей.

От предложенного кофе Олимпиада отказалась, представив, что посуда в этом заведении служит как людям, так и животным.

Лера поставила перед визитёршей стакан воды и села напротив:

–Мне звонил Евгений Львович и рассказал, с какой просьбой вы придёте. Я попробую дозвониться до всех друзей Святослава, Олимпиада Аркадьевна. Понимаете, в Москве мало кто остался, большинство за границей работают, такую уж они профессию себе выбрали.

– Я буду Вам очень признательна, – Олимпиада всё никак не решалась задать самый главный вопрос, и теребила свою сумочку.

Лера заметила её замешательство и спросила:

–Вас что-то ещё беспокоит?

–Да… Понимаете, Лерочка, я знаю, что у моего сына была девушка… Но что-то у них не сложилось…

Лера заправила прядь волос за ухо.

–Девушек у него было много, сами понимаете, кавалер завидный. С некоторыми из них я была знакома. Вы имеете в виду какую-то конкретную девушку? Как её имя?

–Я ничего о ней не знаю, могу предположить только, что она была не из Москвы. Да, и вероятно, расстались они, когда Святослав учился на последнем курсе. (Это Олимпиада вычислила, исходя из возраста малыша).

–Боюсь, что здесь я помочь Вам ничем не могу,– с искренним сожалением произнесла хозяйка кафе,– с четвёртого курса Святослав стал больше общаться со студентами журфака. Они его и перетянули из дипломатов в журналисты. Возможно, что и его девушка училась на том же факультете.

Олимпиаду очень расстроило это обстоятельство. Похоже, что приехала она сюда зря. Но Лера поспешила успокоить свою гостью:

–Вот что, сказала она,– я знаю, что Ваш сын очень дружил Сашей Загорским. Он сейчас редактором новостей на первом канале работает. Если он об этой девушке ничего не знает, то, никто не знает. Его телефон у меня где-то был…

Лера достала из ящика стола ежедневник, быстро пролистала. Нашла нужную страницу и переписала телефонный номер на обратную сторону своей визитки. Протянув её Олимпиаде, сказала:

–Вот, здесь сразу Сашины и мои контакты. Мало ли я вам ещё понадоблюсь, звоните.

Проходя по залу кафе к выходу, Олимпиада обратила внимание на забавную парочку. Брылястый мужчина, похожий на бульдога, самодовольно восседал в мягком кресле. Напротив, него перед низким столиком стоял бульдог, похожий на хозяина, не сводящий глаз с тарелки, на которой лежала отбивная весьма внушительных размеров.

Бульдог, натянутый, как струна, исходил слюной, но, судя по всему, был так выдрессирован, что не посмел бы притронуться к лакомству без хозяйского позволения даже под угрозой голодной смерти. Присутствующие в зале, бросали на мужчину неодобрительные взгляды и ждали, чем же закончится эта сцена.

Наконец, когда хозяин бульдога удостоверился в том, что всё внимание привлечено к их персонам, довольно произнёс:

–Можно!

Собака слизнула отбивную с тарелки, и, не жуя, проглотила. Кто-то даже зааплодировал. Хозяин был доволен. Олимпиада быстро оценила ситуацию, решив, что моральный урод измывается над ошибкой природы (ну, не любила она, точнее сказать, терпеть не могла ни кошек, ни собак, ни вообще какую-нибудь животинку), и поспешила покинуть это странное заведение.

Саша Загорский оказался в командировке. Его помощница любезно записала телефон Олимпиады и пообещала, что тот перезвонит сразу по возвращении в Москву.

Ещё несколько дней провела Олимпиада в томительном ожидании звонка, но чуть не впала в уныние, услышав адрес, который так хотела заполучить. Искать девушку предстояло аж в Псковской области. Где это? Олимпиада направилась к своей соседке.

Лидия открыла дверь, держа у уха телефонную трубку, знаками показала подруге, что бы та проходила, а сама направилась в кабинет. Олимпиада услышала, как Лидия разговаривала с кем-то по-английски, и недовольно фыркнула: ну, какие могут быть дела, когда пришла я собственной персоной.

–Извини, дорогая, – сказала Лидия, войдя в комнату, – уж очень важен был для меня этот разговор. Берусь переводить совсем свеженькую книгу, нужно встретиться с автором, он как раз в Москву на днях прилетает.

–Совсем закопалась в своей работе, света белого не видишь, даже со мной тебе поговорить некогда, – обиженно произнесла Олимпиада.

–Ну, ладно, не дуйся. Мне ведь самой на жизнь приходится зарабатывать. А переводить я люблю. Вот и получается, что совмещаю полезное с приятным. Ты мне лучше расскажи, как твои дела, сыщица новоиспечённая.

–А как ты думаешь? – ехидно спросила Олимпиада.

Лидия внимательно посмотрела на подругу:

–Даже не знаю, что и думать. Судя по твоему тону… Неужели нашла?

–А ты сомневалась? – повела плечом Олимпиада.

–Получается, я тебя недооценивала, – засмеялась Лидия, – прости, подруга. Раньше ты без посторонней помощи и шагу по улице не делала. Парикмахер, маникюрша, массажист, портниха – все к твоей высокой персоне на дом приходили. Как-то резко ты самостоятельной сделалась. И кто бы мог подумать, что в тебе сокрыт такой талант!

Олимпиада утвердительно качала головой:

–Продолжай, продолжай, давненько меня никто не хвалил. Да я и сама знаю, какая я молодчина. А помнится, кто-то говорил, что без частного детектива тут не обойтись…

–Только не зазнайся, смотри, – продолжала смеяться Лидия, – но, честно тебе признаюсь: я не просто удивлена, я потрясена.

–Да, да. Ты права. Раньше я была за Рюриком, как за каменной стеной, потом этой стеной был Святослав, мне совсем не нужно было напрягать свои извилины, – Олимпиада вздохнула, – а теперь я одна, как былинка в поле на семи ветрах. Страшно… Но я не остановлюсь ни перед чем, а просьбу сына выполню, пусть даже мне придётся спуститься в метро.

–В метро не так ужасно, как тебе кажется, – снисходительно улыбнулась Лидия, – ну, что же ты не рассказываешь, где сейчас живёт твой внук?

–У меня только адрес родителей той девушки. Кстати, её Светланой зовут.

–Светлана и Святослав… Звучит так красиво, романтично даже, – задумчиво произнесла Лидия.

–Да, романтично. Представляешь, оказывается, она сама порвала отношения со Святославом. Он очень переживал по этому поводу, пытался её вернуть, но она нашла какие-то убедительные слова, чтобы он прекратил все попытки.

–Откуда такие подробности?

–Приятель Святослава женат на однокурснице Светланы. Так вот его жена и рассказала, что Света буквально сбежала. Она тогда училась на третьем курсе, и училась хорошо, и со Святославом у них было всё сказочно (он тогда уже готовился защитить диплом), и планы на будущее строили, а потом вдруг взяла и сбежала. Непонятно всё как-то, почему?

–Когда найдёшь её, тогда и узнаешь, почему. Так что там с адресом?

– Я даже не знаю, где это, – сказала Олимпиада, протягивая листок.

–Печёры? Да это всего километров шестьсот от Москвы. Мы с тобой туда на моей ласточке запросто слетаем, – Лидия погладила подругу по плечу, чтобы приободрить её.

–А, может, нам слетать туда, как все люди, на самолёте? Это ведь меньше часа в одну сторону получается.

–Милая моя, – покачала головой Лидия, – самолёты туда не летают. Я ездила в Псков пару лет назад. Из Москвы туда ходит один-единственный поезд раз в день, и всё. Поезд этот именуется «фирменным», что подразумевает высокий сервис, но в туалет можно войти только в полной химической защите, а про пылищу и хамоватых проводников нужен отдельный разговор. Ещё этот поезд называется «скорым», несмотря на то, что дистанцию в шестьсот километров преодолевает за двенадцать часов с хвостиком. Получается, что в среднем он проходит за час пятьдесят километров. Вот такие у нас в стране «скорые» поезда.

Олимпиада искренне удивилась:

–Как же быть, если нужно оказаться там быстро? Почему там не построят аэропорт? Это ведь так удобно.

–Аэропорт-то в Пскове есть, только летать некому. Зарплаты там такие, что на один билет надо полгода откладывать. А из Москвы кто туда полетит? Бизнесмены? Так в провинции взять нечего, все производства стоят, бизнесом и не пахнет.

–Зачем же там люди живут, если всё так плохо?

–Затем, что деваться им некуда. Сейчас все деньги страны сосредоточены в пределах МКАДа. А остальные территории просто стараются выжить, – Лидия вздохнула, ведь говорить о том, как трудно живётся народу в глубинках, можно бесконечно долго, только народу от этого легче не будет, и вернула разговор в прежнее русло, – А чего ты так испугалась ехать на моей машине? Она у меня надёжная, бездорожье ей не страшно.

–Там ещё и дорог нет?

–Местами, конечно, есть, где-нибудь от дачи губернатора до его кабинета.

–Ты зачем мне эти страшилки рассказываешь? Мне всё понятно, красной дорожки никто нам не постелет, но ты меня знаешь. Я всегда, – Олимпиада запнулась на последнем слове, – ну, или почти всегда получала то, что хотела, и я поеду в эту дыру, пусть даже на оленьих упряжках, так что не переживай, твоя машина меня не испугает.

Когда пришёл день отъезда, Лидия, зайдя к подруге, наткнулась в прихожей на несметное количество чемоданов, сумок и сумочек. Разведя руками в недоумении, она спросила:

–Ты собралась на зимовку или просто решила переехать?

– У тебя машина большая, моего багажа в ней и не заметишь. И потом, мы ведь не знаем, что может понадобиться в дороге. Ты же сама говорила, что приличных магазинов в провинции не найти, – парировала Олимпиада, поправляя шляпку перед зеркалом. – Ну, я готова.

– Мы едем всего на два дня. И зачем ты так вырядилась?

Олимпиада отошла от зеркала, чтобы посмотреть на себя в полный рост. Шёлковый брючный костюм оливкового цвета безупречно сидел на её точёной фигуре. Туфельки на невысокой шпильке в тон ремешку на узкой талии. Всё было гармонично.

–Тебе не нравится? – спросила Олимпиада.

–На приёме в посольстве это, конечно, смотрелось бы замечательно. Но ты собираешься провести часов десять в машине. Что-нибудь попроще у тебя есть? И обувь, как минимум, должна быть без каблука.

Олимпиада и бровью не повела, взяла в руки роскошную сумочку «Givenshi», лучезарно улыбнулась и весело прощебетала:

–Не переживай, я всю жизнь на каблуках. И потом, не могу же я показаться перед сыном Святослава, как бедная родственница. Чемоданы несёт Соня, а я, пожалуй, возьму ещё вот это.

Она дотянулась до элегантного саквояжа из кожи песочного цвета. Софья с готовностью подхватила два чемодана, отнесла их к лифту и вернулась за оставшейся поклажей.

Лидия только рукой махнула:

–Как знаешь, дорогуша. Но мне кажется, что твоему внуку пока не так важно в каком наряде ты предстанешь пред его ясны очи.

Олимпиада сделала последние указания Соне, что бы та не забыла ничего из багажа, и беспечно пошагала к лифту.

Из города выезжали долго. Плотное движение машин не давало места для манёвра, но Олимпиада то требовала обогнать «этих черепах», то возмущалась: почему все эти люди вдруг решили уехать из Москвы именно тогда, когда это понадобилось и ей. Наконец, устав возмущаться, она задремала в удобном кресле, чем немало порадовала Лидию.

-Я не буду обедать в этом хлеву, – заявила Олимпиада, когда Лидия остановила свою машину близ уютного ресторанчика в Великих Луках.

–Ты взяла еду с собой? – спросила Лидия, заранее зная ответ на этот вопрос.

–Если бы знала, что лучшее заведение в этой дыре не отличается от заводской столовой, то попросила бы Соню собрать нам что-нибудь в дорогу.

–Можно подумать, ты знаешь, что такое заводская столовая. Прекрати капризничать. Ехать ещё часов пять, до самого Пскова приличнее ничего не будет. Ты упадёшь в голодный обморок, и что я буду с тобой делать?

Предложить своей подруге перекусить где-нибудь в придорожном кафе Лидия даже не рискнула, хотя по пути их попадалось довольно много, среди оных были и весьма приличные. Но она и представить не могла, что Олимпиаду не устроит небольшой уютный ресторанчик.

Спорить было бесполезно, и Лидия пошла в ресторан одна, взяв с подруги обещание не выходить из машины.

Олимпиада, принюхиваясь к аромату, исходившему из аккуратной коробочки с логотипом ресторана, которую Лидия, вернувшись через полчаса, аккуратно положила на заднее сиденье машины, спросила:

–Лидочка, чем так вкусно пахнет?

–А это мне с собой завернули в той столовке, в которую ты заходить побоялась. Но ты ведь всё равно не будешь есть то, что там приготовили.

Лидия старалась сдержать улыбку, видя, как Олимпиада, раздираемая дилеммой «есть или не есть», то вздыхала, то искоса поглядывала на коробочку. Наконец, голод и запах только что испечённых пирожков сделали своё дело.

–Ну, хорошо, – сказала Олимпиада таким снисходительным тоном, будто согласилась сделать что-то после долгих уговоров, – пожалуй, я попробую.

В коробочке лежали румяные, тёплые ещё пирожки, крошечные, буквально на один укус, аромат их мог ввести кого угодно в сладостный гипноз. Голодная Олимпиада наскоро вытерла руки влажной салфеткой, и почти заурчала от наслаждения, надкусывая первый пирожок.

Лидия с удовольствием посматривала на подругу.

–Ну как? – спросила она, когда Олимпиада перешла к кофе из термоса.

–Восхитительно, – не стала увиливать та, – я, признаться, думала, что все приличные повара давно перебрались в столицу. Интересно, почему этот ещё не в Москве? Возможностей вырасти в профессиональном плане там, несомненно, больше.

–А ты не можешь предположить, что не для всех карьера – самое главное в жизни? Возможно, что для этого человека важнее быть рядом с родными и друзьями. А может быть, его угнетает столичная толчея и суета. В конце концов, причин, чтобы остаться жить в небольшом городе превеликое множество.

–Ты почти убедила меня. «, наверное, в эти пирожки добавлено что-то, что вызывает такое благостное расположение духа», – сказала Олимпиада, устраиваясь поудобнее.

Глава 3

Подругам удалось найти нужный адрес не сразу. Кирпичный домик в конце улицы за невысоким забором, с облупившейся краской цвета морской волны, замыкал цепочку из таких же домиков-близнецов. В саду царило какое-то запустение. Малинник наперегонки с крапивой разросся так, что почти сомкнул свои колючие побеги над тропинкой. Аккурат возле самого крыльца раскинул свои необъятные листья лопух. Кое-где на неухоженных клумбах пробивались цветы, которые ещё не смогла заглушить трава – разноцветные флоксы, дельфиниумы и рудбекии. Определённо, на этом участке хозяйской руки не было давненько.

Женщины озадаченно переглянулись: и что теперь?

–Нужно у соседей спросить, – предложила Лидия.

В саду через дорогу молодая полная женщина в цветастом сарафане, энергично собирающая свежескошенную траву, поправила выбившиеся из-под косынки волосы, положила грабли, подошла к калитке и звонким голосом окликнула незнакомок:

–Здравствуйте! Кого-то ищите?

–Да! – в один голос ответили Олимпиада и Лидия.

Лавируя между лужами, подруги перешли на другую сторону улицы.

–Скажите, Светлана Грозовская здесь живёт? В институте нам дали этот адрес, – Олимпиада показала на заброшенный дом.

У женщины спала с лица улыбка, взгляд её стал настороженно-недоверчивым. Немного поколебавшись, она спросила:

–А вы кто ей будете, простите? И зачем она вам?

–Это деликатная тема. Мы бы хотели поговорить с ней лично, без посредников, – холодно отрезала Олимпиада.

–Без посредников не получится. Либо вы скажете, зачем вам понадобилась Света, либо я не буду с вами разговаривать, – спокойно, но в то же время твёрдо ответила женщина.

–Тоже мне, хранительница чужих тайн! Мы обратимся к другим соседям!

Олимпиада, было, отвернулась, чтобы уйти, но женщина бросила ей вслед:

–Как вам угодно, но толку от этого будет чуть. Другие соседи живут здесь не так давно, а я со Светкой на одном горшке сидела. Так что, или вы со мной откровенны, или до свиданья.

Поправив косынку, она демонстративно подняла грабли с земли и продолжила свою работу, напевая что-то себе под нос.

Олимпиада от такой дерзости стала глотать воздух, как рыба, выброшенная на берег.

Сейчас взорвётся, подумала Лидия. Нужно было спасать ситуацию. Если не отстранить подругу от разговора, то не видать им нового адреса Светы, как своих ушей. Она захлопнула ладонью рот Олимпиады, отчего у той глаза полезли из орбит. Отбросив руку Лидии, Олимпиада возмущённо зашипела:

–Что ты себе позволяешь?

–Если ты произнесёшь ещё хоть слово, я тебя стукну, – тихо, но безапелляционно сказала Лидия, – тебе ведь нужно во что бы то ни стало выполнить просьбу сына? Тогда молчи. Во имя всех святых, не раскрывай рта. Я сама с ней поговорю.

–Но она дерзит!

–А мы должны быть хитрее. Прошу тебя, не встревай в разговор, я всё узнаю сама.

Лидия подошла к калитке вплотную и обратилась к женщине:

–Ради Бога, простите мою подругу. Она устала и перенервничала, мы часов десять в дороге. Ей с таким трудом удалось раздобыть адрес Светы. И вот теперь, когда мы, наконец, добрались до её дома, то увидели на двери амбарный замок. Сами понимаете, как она расстроилась. Простите её, пожалуйста.

Реакция была неожиданной. Женщина отбросила орудие труда, быстро подошла к калитке и, распахивая её, сожалеющим тоном заговорила:

–Господи! Да вы, поди, голодные совсем. Устали, ведь, с дороги. Проходите, проходите, пожалуйста. Я сейчас вас накормлю. У меня всё горячее. Что же вы сразу не сказали, что издалёка приехали. И я, дурная башка, не сообразила, что машина не нашенская, на таких только дачники из столицы приезжают. Я, грешным делом, подумала, что вы дачку себе присматриваете.

Обогнув дом, женщина пригласила нежданных гостей в беседку, на крышу которой по решётке из тонких деревянных реечек, карабкалась своими цепкими и гибкими побегами зелёная актинидия. Листва создавала такую укромную тень, что в неё просто хотелось нырнуть и спрятаться от всего мира.

Беседка оказалась довольно просторной. В ней нашлось место и широкому столу, покрытому льняной скатертью, и какой-то замысловатой кирпичной печке со встроенным мангалом и духовкой. Сквозь стеклянные дверцы навесных полок, возвышающихся над длинным разделочным столом, были видны стоящие стоками тарелки, рядами – кружки и стаканы, в подставке – столовые приборы. На двух крюках, вбитых в потолочную балку, висел гамак. И всё это не мешало друг другу, свободного места хватало. Подруги вымыли руки, и сели в удобные плетёные кресла.

–Меня Таней звать, – сказала с улыбкой хозяйка, накрывая на стол.

Представились и гостьи. Тем временем на деревянный кругляшёк, прямо из горячей духовки, была водружена гигантская керамическая утятница, аромат от которой кружил голову и вызывал обильное слюноотделение. Рядом играло всеми цветами радуги блюдо с красными помидорами, зелёными огурцами, оранжевым перцем, веточками петрушки, сельдерея и ещё какими-то душистыми травами. Фиолетовый базилик дарил яркий акцент живому натюрморту.

–Красотища какая! – произнесла нараспев Лидия, – хоть картину пиши.

Раскладывая по тарелкам душистое содержимое утятницы, хозяйка раскрывала секреты своего кулинарного мастерства:

–Главное, что всё, кроме соли, здесь своё. Крольчатинка свежайшая, овощи прямо с грядки, зелень, вода родниковая. Ни в одном ресторане нет таких свежих продуктов, огурцы и помидоры полчаса назад с грядки сняла. Вы ешьте, ешьте, не стесняйтесь. Для меня самое большое удовольствие – смотреть, как мою стряпню за обе щеки уплетают. Вы что пить будете, компот из красной смородины, или чай с чабрецом?

Кролик тушёный с овощами был приготовлен так замечательно, что Олимпиада не стала капризничать, и с удовольствием опустошила тарелку.

За чаем Лидия осторожно перевела разговор в нужное русло.

–Здесь такие прекрасные места, надышаться невозможно, – с восхищением сказала она, – не удивительно, что люди из больших городов стараются прикупить здесь домик. Я бы тоже не отказалась проводить лето, впрочем, не только лето, в таком замечательном местечке. А почему Светлана отсюда уехала? Танюша, я так поняла, что вы с ней близкие подруги. Помогите нам, пожалуйста, с ней встретиться. Я расскажу, зачем она нам понадобилась. Два года назад Света приезжала в Москву с ребёнком, хотела встретиться со Святославом Гражинским, но так и не встретилась. Полгода назад Святослав погиб. Олимпиада Аркадьевна – его мама. Она хочет найти внука, того маленького мальчика, с которым приезжала Света. Возможно, у неё новая семья, и мы не будем навязываться, если она не захочет с нами общаться. Главное, знать, что у них всё в порядке…

Лидия замолчала, видя, как бледнеет лицо Тани. Она почти уронила чашку, и, как, будто не веря своим ушам, переспросила:

–Не встретилась?.. Она не встретилась со Святославом?

–Нет, конечно. Тогда это было невозможно, – вырвалось у Олимпиады.

–Почему невозможно?

–Я не могла допустить, что бы планы моего сына были сорваны, тогда ему нужно было думать о карьере, – невозмутимо ответила Олимпиада.

–А-а, понятно., – рассеянно произнесла Татьяна, – планы Вашего сына… а как же ребёнок? Вас этот факт нисколько не смутил?

–А с какой стати я сразу должна была поверить, что этот мальчик – сын Святослава?

Лидия взглядом дала понять подруге, мол, пора сменить интонацию, иначе зря приехали. И если продолжать разговор в таком ключе, то можно и теми самыми граблями вдоль спины схлопотать. Но та намёка не поняла, и уже раскрыла, было, рот, но получила чувствительный тычок в щиколотку. Не давая подруге вставить слово, Лидия быстро проговорила:

– Поступок Олимпиады Аркадьевны, безусловно, заслуживает порицания, но теперь она поняла свою ошибку и раскаивается. Она не жестокий человек, и вымолит прощение у Светланы и внука. Только для этого им надо встретиться.

–Подождите, подождите. Теперь до меня дошло, Вы не позволили встретиться Свете и Вашему сыну, – Таня перевела взгляд на Олимпиаду Аркадьевну, и той захотелось спрятаться под стол, – дайте-ка, я угадаю, – продолжила хозяйка, – вы не пустили её на порог? Ну, конечно! Зачем вашему бриллиантовому сыночку какая-то деревенщина безродная. Господи, что же теперь делать-то? Где их искать?

–Света не вернулась из Москвы? – спросила Лидия.

–Нет, – Таня всё еще не могла прийти в себя от такой новости.

–У неё есть родственники в Москве? Возможно, она поехала к ним, – предположила Лидия.

Таня закрыла лицо руками и покачала головой.

–Нет у неё никого. И отец, и мать оба детдомовские. Она у них была единственным ребёнком, – Таня глубоко вздохнула, собираясь с мыслями, было видно, что она очень расстроена, – придётся мне всё вам рассказать. Ну, слушайте. Детство у Светки было счастливым. Родители её сами выросли без материнской и отцовской любви, и больше всего боялись недодать этой самой любви своей дочке. Не помню, чтобы хоть раз на неё голос повышали, да и не за что было. Очень уж светлым она была человечком. За всё хваталась, всё хотела успеть: и в музыкальную школу ходила, и в художественную, и на курсы кройки и шитья, и кружева плести училась, и даже морские узлы вязать. Как только открывается какой-нибудь кружок, она уже там.

Школу закончила с золотой медалью, в университет поступила. Потом со Святославом познакомилась. Когда приезжала сюда, всё о нём щебетала, какой он замечательный, какой умный, какой ответственный! А на третьем курсе с ней беда случилась. Рак у неё нашли, самой последней стадии, оперировать было нельзя. Светка не хотела, чтобы Святослав мучился, видя, как она угасает, поэтому о болезни ничего ему не сказала, придумала какую-то ерунду про первую школьную любовь, надеясь, что так он быстрее о ней забудет. Направили Светку из Москвы лечиться по месту жительства. А когда она пошла по врачам, обнаружилось, что беременна. Врачи настаивали на аборте, мол, всё равно не больше полугода ей жить осталось. Но на семейном совете было решено рожать. Светка была рада, что родители не останутся одни. Что внука они воспитают в такой же необъятной любви, как и дочь. Она была уверена, что родить успеет, и от химиотерапии отказалась. Мальчик родился абсолютно здоровый, его Богданом назвали. Он ведь, действительно, дан Богом.

И, вы не поверите, но произошло чудо, болезнь как будто заглохла, уснула. После рождения Даньки Светка успела два раза пройти химиотерапию. Вроде бы всё успокоилось. И тут произошла другая катастрофа. Светкины родители в храм на службу ходили. Тогда Пасха была, всю ночь в церкви простояли, а когда домой возвращались, их машина сбила. Гололёд был, темнота, наши улицы только до одиннадцати часов вечера освещаются, электричество власти экономят. Вроде, и водитель не виноват, но родителей своих Светка в один миг потеряла. Тут-то её болезнь снова зашевелилась. Светка бедняжка прямо чувствовала, что недолго ей осталось. Стала собираться в Москву. Я ей предлагала, мол, давай я на себя оформлю опеку над Данькой. Он к нашей семье привычный, с моими детьми ладит, но она и слушать ничего не хотела, сказала, что у него есть отец, и что Святослав ни за что не бросит сына. Уехала. И всё, ни слуху, ни духу. Я сначала всё звонка ждала. Сама бы ей позвонила или написала, но адреса она не оставила, и куда звонить я не знала, сотовых телефонов тогда у нас не было. Год назад вышку поставили, теперь, как белые люди живём, с мобильниками.