Buch lesen: «Наша боль, наша связь, наш смысл», Seite 9
Глава 27. Человек, который
– Мне так жаль, очень глупо вышло, – Карина не унималась и продолжала извиняться даже спустя какое-то время после того разговора в кафе. Я успокаивал её, говорил, что это пустяки, что ничего страшного не произошло.
На самом деле я почувствовал, что с моей души свалился огромный камень. Я вдруг на момент задумался о том, что мне нельзя терять Карину, она мой дорогой друг, а без неё я снова останусь один.
Неужели я всегда был таким эгоистом?
Карина остановилась. Мы проходили наш знакомый мост. Был уже вечер, и хоть близилось лето, холодный воздух проскакивал сквозь тонкую одежду и задевал, казалось, кусочки души. Карина стояла, смотря куда-то в сторону. Я отвлёкся на шум машин, а потом вдруг осознал, что мы стоим на месте уже около минуты. Когда я вновь посмотрел на девушку, я заметил смятение на её лице. Она о чём-то серьёзно задумалась, её взгляд был тяжелым, не таким, каким я привык его видеть. В моей голове стих шум машин, отдалённый шёпот прохладного ветра, остались лишь слова, которые тихо, почти себе под нос, проговорила Карина.
– Кстати, Артур, – начала она.
– Что?
– Почему…почему мы всё ещё общаемся? Почему мы вместе?
Тогда я не смог дать ответа на этот вопрос.
А шум машин вновь вернулся, будто никуда и не пропадал.
…
Тяжелый день сонной пеленой нависал надо мной. Мне хотелось лишь доползти до кровати и закрыть глаза. Это странно, но я стал спать лучше, кошмары приходили ко мне всё реже, и мне вдруг стало казаться, будто их и не было. Будто эти кошмары – лишь фантазия маленького ребенка, который готов придумать любую сказку, лишь бы лечь спать вместе с родителями, а не в одинокой детской кровати. Я лёг, не раздевшись, но внезапно почувствовал какой-то дискомфорт. Поднявшись с кровати я заметил, что кончик какого-то холста выпирает из-под откидной части. Я поднял её, чтобы поправить, и тут мне на глаза попался портрет. Портрет девочки-призрака. Я достал его и ещё раз взглянул на эту голубоглазую девушку с лицом ангела, с таким лицом, которое почти и не встретишь сейчас. Но это была не просто красота. Я смог показать чувства, показать душу. Я смог нарисовать жизнь в том, что уже является смертью.
У меня получилось.
Я бы ещё какое-то время поразмышлял над этим, если бы не почувствовал что-то за спиной. Обернувшись, я увидел Голубоглазую. Я давно перестал удивляться её появлению, и давно смирился с тем, что периодически теряю её из виду. Но сейчас я испугался, ведь передо мной стояла та, кого я изобразил на холсте. И до сих пор я и слова не сказал о том, что я действительно закончил работу. И я не знаю почему.
– Голубоглазая, ты давно здесь? – по привычке спросил я, делая вид, что её появление меня ничуть не смутило.
– Не очень, – спокойно ответила она, не смотря мне в глаза. Она смотрела на холст, который был за моей спиной, и явно чувствовала моё напряжение. – Что ты прячешь?
– Ничего я не прячу, – сказал я и усмехнулся. Я пытался быстренько убрать холст, но маленькая проворная девочка проскочила мимо меня и ухватилась за картину. – Аккуратнее!
– Да спокойно, спокойно, я просто посмотреть, – сказала девочка-призрак, рассматривая картину, – красивая…
– Правда? – осторожно уточнил я.
– Да, и… мне кажется, будто я уже видела это лицо.
– И где же? – с невозмутимым видом спросил я.
– Не знаю…
Вдруг Голубоглазая замерла. Она повернулась в ту сторону, где находилось зеркало. Подойдя к нему, девочка посмотрела туда, где должно было отражаться её лицо. Она взяла портрет и повернула его к зеркалу, а затем рукой, слегка, будто боясь поранить, прикоснулась к отражающей поверхности. Я в это время стоял сзади неё и, сам не зная почему, чувствовал сильнейшую тревогу. Я не мог сказать ей, что это она. Потому что мне казалось, будто она и так это знает. Она знает, и она хочет сама это осознать. И я помог ей в этом.
– Это же я? – спросила девочка немного дрожащим голосом.
– Да.
Она вздрогнула, а затем улыбнулась. Но я не увидел в этой улыбке радости, счастья. Я не увидел привычную беззаботность Голубоглазой. Эта беззаботность, которая в ней всегда так меня раздражала, сейчас была той самой нужной эмоцией, которую я хотел увидеть на её лице. Мне хотелось, чтобы она вновь сказала какую-то глупость, начала дурачиться, чтобы я смог снять с себя эти цепи тревоги.
И ведь снова я беспокоюсь о себе.
– Артур, я кое-что поняла, – девочка первая прервала молчание.
– Да?
– В этом мире остался человек.
– Человек?
– Человек, который нуждается во мне. Который нуждается в моей помощи.
Глава 28. Портрет
Неупокоенные души… что их держит на земле? Обида, злоба, непонимание. Их смерть не была честной, они погибли внезапно. Многие из них мучились, не хотели умирать. Кто-то намеренно распрощался с жизнью, кого-то держит месть. Их всех объединяет одно – страх, неспособность контролировать свои чувства и эмоции, опасность.
Но что же держит на этой земле девочку, которая смотрит на звёзды из окна на моём балконе?
– Что значит «человек, который нуждается во мне»? – спросил я Голубоглазую.
– Мне трудно объяснить… но ты же сам не раз спрашивал себя, откуда я появилась, почему я здесь, почему не могу уйти.
– Да, но…
– Вот и я спрашивала. И много размышляла. Я не могу ничего вспомнить: ни кто я, ни сколько мне лет, ни как давно я вообще здесь нахожусь. Просто однажды я появилась, какое-то время бродила в поисках, а потом нашла тебя. Эта картина…она будто раскрыла внутри моей книги страницы, которые до этого были спрятаны. Я вижу своё лицо, пусть и со стороны, но это доказывает то, что я существую. Я не иллюзия, Артур.
– Конечно нет, я понимаю это, – я взял девочку за руку, – ты настоящая, поверь мне.
– Спасибо, – она улыбнулась и аккуратно убрала мою руку, будто стараясь сделать атмосферу ещё более напряжённой.
– Как ты поняла, что кому-то нужна твоя помощь? Что ты чувствуешь? Когда ты это почувствовала?
– Я поняла это, когда увидела свои глаза. Не знаю, почему именно глаза, но в них я увидела силуэт. Силуэт другого человека. Я не разглядела ничего: ни лица, ни фигуры. Но я почувствовала его тепло и… грусть. Ужасную, отчаянную тоску. Я вдруг поняла, что здесь меня ничего не держит и никогда не держало. И как только я это поняла, я услышала голос.
– Голос? Это всё произошло за то мгновение, что ты смотрела на себя? – я пристально глядел на девочку.
– Будто это длилось вечно, Артур! – она повысила голос. Затем, немного успокоившись, добавила. – Я услышала голос, который звал меня. Я даже не могу понять, мужской он был или женский. Но он звал, звал так отчаянно, что я просто не могу…не могу уйти, сдвинуться с места. Я должна, должна помочь, сделать хоть что-нибудь. Это очень, очень тяжело, Артур.
– Голубоглазая, успокойся, – я взял её за плечи и посмотрел ей в глаза, – всё в порядке. Лучше скажи, этот голос, который звал тебя, он звал тебя по имени?
Девочка удивлённо посмотрела на меня, будто я сказал что-то необычное и странное.
– Я…я не помню, – тихо ответила она.
…
Сегодня у меня было странное настроение. Эдакая смесь радости и тошноты. Почему радости? Накануне мне позвонила Карина и пригласила в гости, познакомить меня с её родителями. Почему тошноты? Потому что неведение – моё нелюбимое слово, а я просто не мог представить себе, что значил её этот жест. Зачем знакомить меня с её родителями? Мы друзья, да… но разве друзьям необходимо знать родителей друг друга? Впрочем, мой отец ей хорошо знаком… Может она вообще хочет представить меня, как сына её психолога? Или же…
– Я просто приду к ней домой, – спокойно проговорил я.
– Да, Артур, ты просто придёшь к ней домой, – послышался тоненький голосок за моей спиной.
– Голубоглазая, чтоб тебя! – она звонко засмеялась.
Причина моего непонятного настроения состояла ещё в том, что с нашего прошлого диалога с девочкой-призраком прошло уже пару дней, а она больше ни слова не сказала ни про портрет, ни про «человека, которого ей надо спасти». Я не особо лез с расспросами, ведь думал, что ей нужно время. А может, она решила разобраться во всём сама…
И ещё то, что мучило меня с самого начала нашего знакомства, – почему я? Почему именно я – тот, кто видит эту девочку? Неужели человек, которому ей надо помочь, это… я?
Но мне недолго оставалось размышлять над этим вопросом, ибо такси уже приехало, и мне пора было выходить.
Прямо у выхода я столкнулся со своим отцом. После нашей последней ссоры прошло немало времени, а мы так и не поговорили нормально. Странно, я почти перестал замечать его присутствие. Раньше я пристально следил за каждым его шагом, стараясь найти какую-то ошибку, провинность. Сейчас же я стал каким-то рассеянным в этом плане. Сам же отец наоборот всячески старался начать со мной разговор. Но какая-то часть меня вечно блокировала его попытки, несмотря на то, что другая хотела хотя бы попытаться быть нормальным сыном.
– Уже уходишь? – спросил он.
– Да, такси ждёт, – ответил я, натягивая кроссовок.
– Куда едешь? – не очень уверенно спросил отец.
– Карина позвала меня к себе, – я старался говорить максимально равнодушным голосом, чтобы не показывать своё волнение. – Хочет, чтобы я познакомился с её родителями.
– Правда? – удивлённо спросил отец, почёсывая подбородок.
– Да…правда, – пробурчал я. – Всё, мне пора. До вечера.
Я стремительно вышел из дома. Несмотря на приближающееся лето, мои горячие щёки почувствовали на себе прохладный ветерок. Я вздохнул с облегчением. Выйдя из дома, я будто освободился от какой-то цепи.
Ладно, пора. Меня ждут.
Глава 29. Визит
– Привет! Заходи, – радостно проговорила Карина, увидя меня на пороге своей квартиры.
Я вошёл в светлое помещение. Всё внутри пахло свежестью и чистотой. Коридор был достаточно просторным. Справа выделялось большое углубление. Сначала мне показалось, что это продолжение коридора, так как двери не было. Но через проход я заметил большое окно, а внутри столик и стулья. Примечательно было то, что в этом «углублении», которое в итоге оказалось целой комнатой, было огромное количество всевозможных цветов.
– Ого, прям как в оранжереи, – сказал я, снимая обувь.
– Мама занимается продажей цветов, это, фактически, и есть оранжерея. Хочешь взглянуть? Та комната гораздо больше, чем кажется на первый взгляд.
– Конечно, – искренне ответил я.
– Карина! Почему держишь гостя на пороге?
Я повернулся и схватился за соседнюю полку, боясь потерять равновесие от неожиданности. Навстречу вышла, или даже выбежала, женщина лет сорока, может моложе. Я немного замялся, потому что не был уверен, что это мама Карины. Женщина была намного ниже её. У неё были короткие, но густые белокурые пряди, тонкое аккуратное лицо и голубые глаза. Карина была совсем на неё не похожа.
– Мама, мы же только зашли, – по-детски возмущённо сказала Карина.
– Артур, верно? Меня зовут Камилла, просто Камилла. Спасибо, что присматриваешь за дочкой. – Женщина протянула мне руку.
– Очень приятно, – я пожал руку в ответ. Значит, она действительно её мать? Может Карина похожа на своего папу?
– Идём на кухню, Артур. Посмотрим оранжерею чуть позже? – спросила меня девушка, улыбаясь. Эта улыбка показалась мне слегка натянутой, но я быстро отогнал от себя эти мысли.
– Да, идём.
Мы зашли на кухню. Она не уступала в просторности коридору, хоть и мебели на ней было совсем немного. На полу был серый паркет, а стены были окрашены в жёлтый цвет. У широкого окна, который открывал вид на проезжую часть, стоял стол, на котором аккуратно лежали четыре набора столовых приборов. Пока я осматривался, я и не заметил, как Карина с матерью быстро расставили на столе несколько салатов, каких-то странных закусок и нарезанных овощей.
– Карина говорила, что ты не любитель тяжелой пищи, – обратилась ко мне Камилла, – надеюсь, салаты тебе понравятся.
– Разумеется, спасибо вам за заботу, – смущаясь, сказал я. Я немного с укором посмотрел на Карину, которая хитро улыбалась. Что ты ещё выдумала про меня?
– Парень должен есть мясо! – я услышал низкий мужской голос и повернулся к его источнику. У двери стоял невысокий мужчина. Он подошёл ко мне и протянул руку.
– Максим Викторович, отец Карины. – Он посмотрел на меня снизу вверх.
– Артур, приятно познакомиться, – мне стало немного неловко от разницы в росте между нами.
Постояв в тишине около десяти секунд, мы всё-таки уселись за стол. Карина с лёгкой улыбкой посмотрела на меня, словно показывая взглядом: «Расслабься».
– Артур, мы так балгодарны твоему отцу, – сказала Камилла, накладывая мне большую порцию греческого салата. Я с ужасом смотрел на тарелку и не представлял, как я вообще столько съем.
– Мам, хватит ему валить, я же говорила, Артур мало ест.
– Он же совсем некалорийный, фигуре не повредит, – ласково сказала женщина.
– Неважно, что это и сколько там калорий, – я решил вмешаться, – я просто не ощущаю удовольствия от еды и быстро устаю от неё. Также я не чувствую вкуса. Практически никогда.
В комнате воцарилась напряжённая тишина, и я уже успел пожалеть о своей откровенности. Я посмотрел на Карину, надеясь, что она сможет разрядить обстановку. Но, к моему удивлению, она лишь молча сидела, опустив глаза. Ситуацию спас Максим Викторович.
– И каково это – иметь отца психолога? – с улыбкой спросил он.
– В каком смысле? – я немного отвлёкся.
– Ну знаешь, видит тебя насквозь, понимает, о чём ты думаешь.
– Пап, отец Артура – психолог, а не супергерой, – закатив глаза, произнесла Карина.
Все за столом засмеялись, а я лишь слегка улыбнулся и задумался.
В детстве я не видел в моём отце чего-то такого странного, чего нет в других отцах. Он работал психологом, но воспитывал нас совершенно обычно, без каких-либо странных методик. Когда… случилось то, что случилось, он попытался провести со мной несколько психологических сеансов, которые ни к чему не привели. Тогда то я и решил, что профессия психолога – абсолютно бесполезная штука.
К сожалению, мне просто нужен был отец.
К сожалению, ему не повезло с сыном.
…
– Тебе нравятся розы? – спросила меня Карина.
Мы поужинали, поговорили. С этими людьми я быстро расслабился и почувствовал себя очень легко. Родители Карины ушли в магазин, а я рассматривал комнату с растениями. Но больше всего меня привлекал маленький кустик с белыми цветами.
– Не знаю… наверное, – растерянно ответил я.
– У художников особенный взгляд, – сказала она с улыбкой. Почему-то эта её фраза отразилась теплом где-то в области шеи.
– Я не художник, – тихо сказал я и отвернулся. Однако образ Карины и её улыбка всё ещё мерцали перед глазами.
– Конечно художник, – сказала она и быстро встала напротив меня.
Я смотрел на неё, стараясь сделать взгляд более сердитым. Однако Карина широко улыбалась, показывая мне, что изображать гнев у меня совсем не получается. Вся эта ситуация показалась нам ужасно смешной, и мы оба звонко засмеялись. Карина замолчала первая.
– Артур, ты… – начала она, – ты же заметил?
– Заметил что?
– Что мама с папой не похожи на меня, то есть… я не похожа на них.
Я немного нахмурил брови, будто уже зная то, что она мне скажет.
– Вы немного… отличаетесь, – неуверенно сказал я.
– Дело в том, что они не мои биологические родители, – на самом деле я не сильно удивился. Однако, после подтверждения моих догадок на душе стало немного тяжело.
– А где твои… настоящие родители?
– Камилла и Максим – мои настоящие родители! – я удивился тому, как резко Карина отреагировала на мои слова. Но потом, будто что-то осознав, она опустила голову.
– Прости, – тихо сказал я.
– Нет, ты прости… – ответила девушка, – мои настоящие…мои биологические родители…мне не повезло с ними. Они много пили, постоянно дрались и… били меня. Много били. Очень много били, – глаза Карины наполнились ужасом.
– Неужели это из-за них… – дрожащим голосом начал я.
– Именно, – она ответила даже чересчур спокойно. – Когда мне было одиннадцать лет, Максим Викторович, который являлся дальним родственником моего «отца», решил забрать меня к себе. У них уже была дочка, но они всё равно взяли меня и воспитывали, как родную. Честно сказать, я понятия не имею, где мои биологические родители и живы ли они вообще. Да и мне как-то всё-равно.
– Извини…я не знал.
– Ну конечно ты не знал, – Карина натянуто улыбнулась. – Я же не рассказывала.
– Ты сказала, у них была дочка. Твоя сестра?
– Да, просто восьмое чудо света. Мы прекрасно ладили. Это странно, но она была единственным человеком, чьих касаний я не боялась.
– Ты говоришь в прошедшем времени.
Карина взглянула на меня серьёзнее обычного. Я уже и сам знал ответ, который сейчас получу.
– Она умерла.
Глава 30. Розы, которые не распускаются
Честно, я и не ожидал, что вновь окажусь здесь. Моя комната горит, но я уже не такой, как прежде. Я знаю, что этот кошмар – лишь остаток моей уходящей слабости. Если ему не поддаваться, он отступит. Если позволить взять верх над своими чувствами – страх убьёт меня. Задушит, посадит в клетку и не позволит жить.
А я хочу жить.
– Ты хочешь жить? – честно, я уже соскучился по этому голосу.
– Мира… – проговариваю я тихо. Моя маленькая сестра смотрит на меня своими светлыми глазами. Сейчас она – не кошмар моего сна. Это просто маленькая девочка. Девочка, которая тоже хотела жить. Девочка, которая не может жить.
– Артур, ты уже забыл? – повторяет она.
– Я не забыл, – я говорю спокойно. Как только ты начнёшь дрожать, ты осознаешь, что это не безобидный сон, а самый страшный кошмар. Надо победить самого себя, чтобы выжить. Какая ирония.
– Тогда почему? Почему ты вновь улыбаешься?!
– Потому что я всё ещё могу дышать.
– Артур, проснись!
Я резко распахнул глаза. Меня ослепило ярким солнечным светом, который нашёл пути выхода сквозь тонкую занавеску и приземлился прямо на уровне моих глаз. Передо мной стояла Голубоглазая и усердно трясла меня за плечо.
– В чём дело? Я кричал во сне? – спросил я, не до конца проснувшись.
– Нет, но вот сейчас начнёшь, – я непонимающе посмотрел на девочку, – ты проспал на работу!
…
– Артур, я очень рада, что у тебя больше нет проблем со сном, но надеюсь, больше не будет опозданий на два часа, – весёлым голосом «отчитывала» меня Анастасия Борисовна
– Не будет…
– Ну да, ведь будильники для дураков, – съязвила Голубоглазая, стоявшая у меня за спиной.
День тянулся длинной верёвкой, и я не понимал, почему внутри скапливалось неприятное чувство тревоги. Голубоглазая весь день разгуливала по кафе, сидела рядом с посетителями, иногда выходила, потом возвращалась. Карина не звонила, да и к отцу она не должна была сегодня приезжать. Меня беспокоила Анастасия Борисовна, которая после какого-то телефонного звонка почти не выходила из служебной комнаты.
– Что-то случилось? – спросил я Настю, зайдя в служебку.
– Звонил муж. У хозяина здания случились какие-то проблемы с документами и теперь это место находится под угрозой снесения.
– То есть….
– То есть, вполне вероятно, что нам придётся отказаться от этого заведения.
– А нельзя просто найти другое помещение? – спросил я.
– Это было идеальным, – тихо ответила Анастасия Борисовна, – его расположение, чистый воздух, красивый вид… Я не знаю, сможем ли мы найти что-то похожее или хотя бы близкое…
– Но это же не точно, – стараясь быть как можно убедительней, ответил я. – Всё может поменяться. Нельзя сразу настраивать себя на плохое.
Начальница подняла глаза и посмотрела на меня с каким-то детским удивлением. Она смотрела на меня так долго, что я уже начал чувствовать неловкость. Но затем она беззаботно засмеялась.
– Что? Я что-то странное сказал?
– Нет, – уже более серьёзно, но всё ещё улыбаясь, ответила начальница. – Просто…мне радостно слышать это от тебя.
– От меня?Почему? – не понял я.
– Ты изменился, Артур, – она положила руку мне на плечо. – Ты стал старше…и моложе одновременно.
– Что? – удивлённо переспросил я, – в каком смысле?
– Ты хороший человек, Артур. И сейчас это уже легко заметить. Тебе не нужно быть закрытым от других. Ты и сам это понимаешь.
Я не знал, что ответить. Начальница решила сменить тему.
– В общем, будь, что будет. В любом случае, вы от меня так просто не отделаетесь! – она улыбнулась и вышла из комнаты.
Скоро лето…
…
Сегодня я снова у Карины. Её родители очень хотели меня видеть. По каким-то причинам мама Карины очень интересовалась моей персоной. Она также провела мне небольшую экскурсию по их домашней оранжерее. Я не запомнил и малой части названий всех цветов, что она выращивает. Камилла заметила, что больше всего моё внимание привлекли розы, которые стали немного больше за то время, что меня не было у Карины дома.
– Ты любишь розы? – спросила меня Камилла.
– Я не разбираюсь в цветах, – ответил я. – Но…они красивые.
– Мы посадили этот куст для нашей дочери…сестры Карины, – сказала она тихо. – Они немного напоминают её. Такие белые, чистые…
Я ещё раз посмотрел на цветы. Розы излучали какую-то лёгкую свежесть, какую-то жизнь. Однако…
– Они никогда не распускаются, – неожиданно сказала женщина. – Так и опадают целыми бутонами, а когда приходит время, вырастают снова.
– Мама, Артур! – в комнату вбежала Карина, – чем занимаетесь?
– Я рассказываю твоему другу про наши цветы.
– Господи, это же смертная скука, да? – засмеялась Карина.
– Вовсе нет, – неуверенно сказал я.
– Ладно, Карина, ты уже убрала весь ужасный беспорядок в своей комнате? – с улыбкой спросила мама.
– Не было там никакого беспорядка, – обиженно ответила девушка. – Артур, пошли. А то запишу тебя в список ботаников.
– Пошли, – ответил я с воодушевлением. Ведь сегодня я впервые увижу комнату моей подруги.
