– я понятия уже не имею, что в моих историях вообще правда. я все время выдумываю и приукрашиваю, а еще я люблю создавать себе новую личность, когда знакомлюсь с кем-то, с кем потом придется попрощаться навсегда…
эта книга оставляет после себя сложное, неоднозначное впечатление. На первый взгляд, это современный автофикшн, исследующий темы самоидентификации, семейных уз и поиска своего места в мире на фоне суровой и прекрасной природы Сахалина. (то, что она прекрасная, мы узнаем вовсе не от нашей рассказчицы. для нее тут все серое, а она одна не-такая-как-все, во всем розовом с розовым термосом, приехала из своей Маааасквы)
весь автофикшн, который я читала до этой книги был хорош. и я считала, что мне очень нравится этот жанр, эта проза тридцатилетних. к тому же роман, где место действия Сахалин, должен был понравиться моей израненной душе, у которой там живет близкий человек. это должно было стать возможностью прикоснуться к культуре, внутренним приколам, как это было в книге Йалка . на Сахалине действительно есть Залив Терпения, это реальное место, а не выдумка автора, чтобы усилить трагизм истории ее семьи. вот так и ничего не подозревающая, настроенная на лучшее я пошла читать.
вся история написана лапслоком (все буквы строчные, прямо как тут) за исключением имен и географических названий. кажется, это былая первая книга с подобным приемом. так как я обожаю маленькие буквы, они мне кажутся комфортными, глаза мне это не резало. я словно попала в диалог с подружкой, что всегда очень приятно и ощущается как дом.
здесь где-то должно быть "но", вот оно::
однако за этим всем скрывался такой поток сознания, что позавидует даже Салли Руни. прочитала я ее быстро, что радует, в книге всего 186 страниц.
мне, как видно и многим здесь, больше понравилась часть, посвященная истории прошлых поколений героини, про их историю на этом острове. я-то думала, что меня больше заинтересует современный город, но слог в воспоминаниях о семье оказался простым, важным и емким. в то время как в настоящем времени с Машей творилось что-то странное, а фразы стали слишком вычурными.
я пишу в дневник, как важно мне узнать себя, но продолжаю читать чужие книги и слушать чужих мне людей, кивая
авторка в своей истории едва ли не в каждой главе ссылается на Чехова. что ж, видимо лучше узнать про Сахалин от него, а не от Маши Нырковой про абьюзивную не-любовь, как мастурбировать ледяной морковкой (просто что),
иногда что-то нужно оставить при себе. особенно свою рефлексию с морковками, сексо-убийством и убийством животных просто так.
Убиться тазиком. Автофикшн - явление для меня незнакомое, и первый опыт не сказать, что приятный. Заявлено - Маша, 21 годик, едет на Сахалин продавать квартиру почившего деда. Повествование скачет между историей Маши, ее рефлексией и переживаниями, и историей ее семьи, в основном женщин, которых жизнь неслабо потрепала.
Сначала о хорошем - о прошлом автор пишет интересно, эмоционально, иногда даже красиво. У каждого из членов ее семьи в жизни было много горя, и в коротких главках накал страстей всегда запредельный - только думаешь что уже все, хуже не будет - и получаешь еще страданий, с горочкой. При этом персонажи в них живые, а в события верится безоговорочно - все кажется достоверным. История этих людей - вообще единственная причина эту книгу читать. Но - даже сквозь повествование вроде как от лица прабабушки/дедушки/еще кого, я слегка путаюсь в ее предках, пробивается точка зрения автора на мир, она не может отделить себя от своих персонажей (и это может даже и специально), что выбивает из повествования. Ну тип посреди трагичной сцены от лица крестьянки появляются "травы, шепчущие о тайнах", что явно отсылает на мироощущение Маши. И она как чужеродный и неуместный нарратор, влезает не в свою сцену.
Язык автора - hit or miss, очень неоднозначный вопрос для обсуждения. Для начала - автор пытается в поэтичность, в напевность. Лапслок нам намекает, что текст стоит воспринимать как единый поток сознания, всякие странные обороты, авторские слова, повсеместные инверсия и метафоры должны усилить ощущение, что мы оказались у автора в голове. На это же работает и некая стертость границы времен, и излишняя, неприятная откровенность некоторых сцен, и белые стихи в конце глав. Но получается ли создать это ощущение - это один вопрос, а другой - а надо ли?
В таком формате личность рассказчика от манеры рассказывания неотделима - и моя главная проблема в том, что мне с Машей скучно. Все эти словесные кружева настолько переполняют текст, что для содержимого места не остается. Есть целые абзацы, где за фасадом бесконечных заковыристых метафор скрывается пшик. Героиня сама говорит, что вместо своих мыслей она постоянно поглощает чужие, и это отражается в тексте - вот вам страница размышлений о каком-то мультике, вот разговоры с тетей, и везде - гг не может ничем заинтересовать читателя. Она - самый унылый персонаж, она не говорит ничего оригинального, она постоянно вспоминает то, что ей говорили другие люди, и определяет себя только на контрасте с ними. Создается впечатление, что вся эта свистопляска с поиском "дома, родины" и исследованием прошлого нужна героине, чтобы хоть так самоопределиться и самоидентифицироваться, потому что больше ничего у этого персонажа нет. Она страдает, потому что ее предки страдали, и у нее это в крови, а в отрыве от своих предков совершенно непонятно, с чего такая постоянная драма, и откуда этот надрыв.
И эта надрывность, наивность и некая выпендрежность в тексте раздражают. Когда сказать нечего, но очень хочется говорить - начинаются бесконечные рассуждения и нытье ни о чем. Криво построенные предложения, странные речевые обороты (слово "думаний" вместо "мыслей", чтобы было поэксцентричнее) и чертовы белые стихи - современная, мать ее, проза в ее худшем воплощении. Если подытожить - то стиль у автора неровный и невыстроенный, что в принципе объясняется его, автора, молодостью.
А еще тут просто куча перлов из серии: розовый плащ и ботики гг (и то, как она наехала на сахалинцев за серость гардероба), её высокомерное "я ее удача" про попутчицу, которая ее в итоге успокаивает после очередной истерики, тот странный эпизод с соседом по хостелу (он к ней мерзко пристает - она кладет его голову себе на колени, чзнх), ее "я не такая, я жду трамвая" при обсуждении похорон с однокурсниками, "Одиссей, вопреки немилости Божьей" - уважаемая, вы фэндомы попутали, "руки его (Одиссея) наполняются подводной силой" - вот Посейдон прифигел, а.
Короче, если хотите почитать про Сахалин - читайте Чехова, если хотите современного переосмысления и комментария о настоящем и будущем (+приключалова) - читайте Веркина. Если хотите высокопарного слога, заумных фраз и странной поэзии - то можете попробовать. Удовольствие не гарантирую.
Мария Ныркова в своем дебютном романе «Залив терпения» отправляет читателя вместе с героиней Машей, студенткой филфака, на Сахалин, где та должна продать старую семейную квартиру. Через старый дневник прабабушки Ксении и атмосферу сурового острова Маша узнает о непростых судьбах женщин своей семьи, чьи жизни были полны вынужденных странствий и утрат. Книга пытается соединить личные переживания героини с историческим контекстом, поднимая тему женской стойкости и отказа от пассивного терпения.
Роман выделяется чувственным языком и яркими описаниями сахалинской природы, которые создают сильное ощущение места. Однако повествование порой кажется неровным: переходы между современностью и историческими вставками из дневника не всегда плавные, что может сбивать с ритма. Некоторые сцены, вроде эпизода с «холодной морковкой», вызывают недоумение и кажутся неуместными, добавляя тексту излишней провокационности. К тому же, оформление книги — крупный шрифт лапслоком — отвлекает от чтения и снижает общее впечатление, если не сказать раздражает.
«Залив терпения» — это амбициозная попытка осмыслить связь поколений и женскую силу, но ей не хватает цельности и отточенности. Моя оценка — 3 из 5: за потенциал и атмосферу, но с оговорками из-за неровного воплощения и спорных художественных решений.
Rezensionen zum Buch "Залив Терпения", 3 Bewertungen