Непонятный роман

Давайте сразу с вами договоримся, что никакие 2017 и 2019 из аннотации к роману, мы не вспоминаем. Время в новой работе Шипнигова настолько фиктивная штука, что в одной из сюжетных линий за сутки проходит полный календарный цикл, а сами герои за все те же считанные часы перемещаются из московских лесов в уральские. Хронотоп в романе Шипнигова размыт в межвременных и пространственных областях, как в каком-нибудь «Интерстелларе» Нолана, правда, «Непонятный роман» ничего общего с физикой не имеет, ну и ладно.

Да, действия романа происходят в наши дни, и во многих местах текста мы встречаем отсылки к массовой и андерграунд культуре последних лет. Персонажи цитируют Скриптонита и Хаски, дают интервью кому-то очень похожему на небезызвестного любителя панк-рока, ищут закладку в подмосковном лесу и говорят о ковиде.

Фактически роман Шипнигова это такая рефлексия истории и жизни российского общества за последние лет двадцать-тридцать. На эту мысль нас лишний раз наводит сам герой текста, который вспоминает «Москва — Петушки» Ерофеева. Классик в пьяном бреду осмыслял середину двадцатого столетия, а Шипнигов в таком же алко-наркотическом экстазе рассуждает о нашей действительности. Что-то вроде Пелевина, но куда более абстрактно, менее пафосно и свежее.

Если уж все-таки касаться сюжета, то перед нами две ветки: одна — воспоминание протагониста о путешествии в лес за закладкой; вторая — интервью протагониста анонимному блогеру, который называет свою съемочную команду пацанами. Из двух частей текста, перемешанных между собой, наиболее оригинальная первая, про поиск сокровищ. Протагонисты, чьи голоса через пару страниц уже невозможно различить (это, кстати, было очень искусно выполнено), находят в лесу коньяк «Коктебель». Находят и начинают пить. Коньяк оказывается не простым, а галлюциногенным и наркотрип стремительно превращается в наркоодиссею, что, наверное, синонимично.

Закладку герои так и не находят (на их пути встречается только коньяк), и они начинают искать дорогу домой. И вот здесь-то текст по-настоящему раскрываться, потому что то, что казалось фантасмагорией пера Хантера Томпсона, превращается в экзистенциальный поиск своего дома и попытку зафиксировать себя в обезличенном хроносе с отсутствующим «я».

Рассказчик оказывается отчужденным по отношению к собственным мыслям, памяти и восприятию мира. Его личность раздваивается, как в «Бойцовском клубе» Паланика, но не в акте сопротивления, а от потери ощущения целостности бытия. Дом в романе Шпингиова не материальное пространство, а социологическое и метафизическое, как, например, пещера Платона.

Вторая часть «Непонятного романа», в котором протагонист дает пьяное интервью, посвящена российской действительности последних лет. Рассказчик вспоминает события из своей жизни, сопоставляет их с изменениями в общественном устройстве нашей страны и Европы, рассуждает о писательском мастерстве и Льве Толстом.

Сюжетные линии в тексте расположены таким образом, чтобы читатель смог почувствовать расплывчатость, ложность времени. В кино подобный эффект достигается применением двойной экспозиции, Шипнигов же короткими кадрами из леса, комнаты и своего прошлого стирает границу между читательским восприятием настоящего и прошлого, создавая срединное пространство, напоминающее вакуумную полифонию из романа Дениса Безносова «Свидетельства обитания».

Вместе с героями Шипнигова читатель оказывается в сказочном лесу, где прошлое захоронено, а будущее никогда не наступит. В мире «Непонятного романа» есть только поиск, который не ставит перед собой никаких целей, да и вряд ли куда-нибудь приведет. Бесцельное повествование с ностальгией по прошлому, тревогой за будущее и тщетным желанием хотя бы на миг обрести счастье. Таков «Непонятный роман» Ивана Шипнигова.

А давай.

И вот на протяжении 250 страниц нет ничего, кроме диалогов обо всём и ни о чём. И как же это здорово! Потерянность в жизни, пространстве и времени – наверное, основной лейтмотив этого непонятного, но милого романа.

Герои потерялись в лесу. Летом. Но бац! — в какой-то момент вокруг лишь снег. Как ни пытаются, они не могут выбраться. Получается этакий алкотрип (друзья постоянно находят коньяк и, естественно, выпивают) вместо вожделенной

Герой потерялся во время интервью – столько всего хочется сказать, и каждое воспоминание подходит для отдельного обсуждения. Как вместить всё, как отобрать самое-самое? Хотя приглашали-то просто "порефлексировать над ушедшей эпохой". И теперь километры записи и сложности монтажа. Бесконечное интервью самому себе - то, что получается лучше всего.

Да и все мы потерялись – кто где. Кто-то в остался позади, в детстве 90-х, не желая расти, кто-то ностальгирует по юности нулевых. А кто-то впереди и не видит ничего.

Абсурдно, смешно, свежо. Не для всех.

ПС Особенно здорово слушать, как и Стрим ППС Теперь ждём "Понятный роман" :)

Я люблю Ивана Шипнигова за то, что с его "Стримом" смеялась до слез. За умение соединять обыденное с глупым и пошлым, и, алхимической возгонкой таланта, преобразовывать хлам в высокую трагедию. За преданность Толстому, сочинения которого бесконечно перечитывает, и говорит об этом во всех своих интервью, не боясь прослыть странненьким. Удивительно, но при таком уровне погружения в прозу Льва Николаевича, у Шипнигова-писателя с ним ничего общего, кроме, пожалуй, имени жены. За восхищенное любование своей Соней, - Иван женат на писательнице Софье Ремез, лауреатке премии Катаева, и вот этот ореол последнего романтика, певца семейных ценностей в насквозь циничном мире, тоже невероятно импонирует мне-читательнице.

То есть, вы уже поняли, что я довольно предвзятый рецензент, и я ждала "Непонятного романа" примерно с весны, когда увидела его в лонге "Лицея", а после удивилась отсутствию книги в коротком списке премии. Думаю, что, в точном соответствии с заглавием, он остался непонят. У меня неплохо получается сводить сложные, нестандартные, экспериментальные тексты к простой интерпретации, попробую сделать это с новой книгой Шипнигова.

Смотрите, такая история: молодой, но уже достаточно известный писатель дает интервью молодому, но уже достаточно известному ютуб-блогеру. Понятно, что знакомы они давно и общаются непосредственно, что изрядная редкость для времени преимущественно заочных встреч и общения. Несколько странно, что встречаются для интервью они не в студии и не дома у кого-то из двоих, а в режиме совместной прогулки. Пара куда-то идет, ориентируясь по навигатору, время к ночи, и читатель очень скоро понимает, что к поискам клада, о которых говорит аннотация, в эвфемистическом "клад"надо бы прибавить приставку, суффикс и окончание Добавляет симпатии к героям? Скорее нет. Впрочем, это сильно зависит.

И как бы там ни было, "клада" они не находят. Зато обнаруживают в указанном месте бутылку скверного коньяку. "И немедленно выпил", в том смысле, что от халявы кто же откажется? А повествование в формате: "вопрос-ответ-разговоры ни о чем" обретает призвук бессмертной ерофеевской прозы. Называть это одиссеей я бы остереглась, но бесцельных блужданий в сторону cвана дома, который оказывается все дальше от стремящихся в его теплый уют странников, точно прибавится. Прустовская оговорка намеренная, хождение героев за три моря, пешком, на попутке, на такси, на убере - не только перемещение в пространстве, но, в изрядной мере, воскрешение потерянного времени.

Только вместо мадленок, колоколен и трещин в плитах двора замка Германов - украденные со сковороды в общаге жареные пельмени и колоритный сбор кедровых орехов. Что до недостаточно ценимых писателем Иваном (который не совпадает с автором, но максимально близок ему) "Москвы-Петушков" - то в части нетрезвости, история максимально приближается к поэме. Потому что мерзким коньяком "Коктебель" (салют Волошин) героев одаривает всякий куст, под которым они останавливаются. Мало подлинной поэтики, много ресинтемента в стиле Высоцкого: "А потом рвал рубаху, бил себя в грудь,говорил, будто все меня продали".

Понятно, что симпатии герою это не добавляет. Даже когда читатель узнает в нем себя. Особенно - когда узнает себя. "Это неправильное зеркало! - хочется сказать, - исправьте, а лучше уберите. Вокруг такое творится, а он сокрушается, что не путешествовал, когда у вполне себе простых людей была такая возможность, просто потому что не знал - так можно." И что? А мы, что ли, не жалеем, что в нулевые и даже ранние десятые работали, растили детей, бухали вместо того, чтобы бросить все и посмотреть уже мир, как всегда мечталось? Даже несмотря на "такое, которое творится".

Всем подряд новую книгу я не стала бы советовать, трудно взглянуть на себя в неприглядном свете и не обидеться. Но если не боитесь выходить из зоны читательского комфорта - попробуйте.

Автор виртуозно воплощает мир героев в бесцельном поиске, лишенном четких целей и маловероятно приводящем к чему-то конкретному. Повествование пропитано ностальгией по прошлому, тревогой за будущее и страстным стремлением ощутить мгновение счастья. Рекомендую тем, кто готов встретиться с книгой, выходящей за пределы читательского комфорта.