Buch lesen: «Энциклопедия «Поцелуя феи». Часть 4. Раса фей», Seite 10
Защитные и наказывающие чары
Защитные и наказывающие чары фей явления во многом одного порядка. Не полностью, ведь защита защите рознь, что как она против несчастного стечения обстоятельств? Но если против злодея, кто хочет причинить фее вред, она по сути тоже наказывает. Посему есть смысл рассмотреть эти два вида магии в одной главе. Как мы знаем, феи колдуют по наитию. Каковое засвистит в том числе от их настроения, от текущего душевного настроя. Соответственно, они неспособны практиковаться ни в защитном ни в наказывающем волшебстве. Как практиковаться, если надо испытывать страх и чувствовать себя в опасности, только тогда подобные чары удадутся. Зато испуг – ощущение чрезвычайно выраженное, гарантирует высокий накал эмоций, потому, когда оно возникает, фее обычно творится очень легко, практически вдохновенно. Если она напугана до паники, тогда наоборот, она растеряется и не сможет ничего творить. Но если нет, если страх перешёл у неё в защитные действия… У людей в сходном состоянии женщина кинулась бы наутёк, испытывая великий прилив сил в ногах, вот её главная защита. Феи же как правило не бегут, ну или не только бегут-летят прочь. Они кидаются в магию. Та буквально выплёскивается из них, дабы противодействовать беде. Вследствие чего зачастую весьма эффективна и при этом крайне непредсказуема. Феи сами не знают, чего от себя ожидать в момент опасности. Можно сформулировать это так – обычно они чувствуют, что могут наколдовать, чётко ощущают сие. В момент неожиданно возникшей опасности часто они не успевают ни ощутить, ни осознать ничего, волшебство творится раньше, чем они его осознали, проанализировали умом. Словно само. Оно результат работы только их подсознания и рефлексов. Потому оно сильнее и необычнее, чем присущее им в иное время. Характерные примеры: 1) На фею падает что-то тяжёлое. В нормальном состоянии что она могла бы сделать? Скорее всего превратить падающий предмет в нечто очень лёгкое или уменьшить до миниатюрного. А в испуге вполне может статься, она вдруг телепортирует себя на несколько шагов в сторону. Или заставит предмет на минуту застыть в воздухе. Или отклонит его траекторию, и он упадёт рядом. 2) На фею внезапно кто-то напал. Злой человек или может нечестивое существо. В обычном состоянии она, пожалуй, тоже превратила бы его в нечто безвредное. В лягушку или мышь. Испуг плюс неожиданность могут привести к тому, что она его обездвижит, или лишит зрения, или наколдует ему неподъемные кандалы на руки-ноги, а если нападавший имел явное намеренье её убить, возможно с ним произойдёт что-то, не совместимое с дальнейшим продолжением жизни. Она его убьёт, совершенно рефлекторно, сила действия равна силе противодействия, это порой верно и для фей. Допустим, уронит ему на голову невесть откуда взявшуюся наковальню. Или призовёт чудище, которое его разорвёт. Но, опять же повторимся, феи дамы, не всегда реакция на неожиданную беду в них защитная. Они, есть вероятность, что застынут на месте, растеряются, запаникуют. И не смогут ничего.
Но что если беда не неожиданная? Не такая, какая пробуждает рефлекторный отклик? Скажем, наводнение, вода медленно прибывает, угрожая нелетающим кьюэнэ и животным. Или пожар подступает издали. Или вторглась армия врага и приближается. Тут, безусловно, магия будет иной, гораздо менее непредсказуемой. К сожалению у фей в такие моменты выше шансы растеряться, если же этого не произошло, можно ожидать от них какого-то обыденного полезного волшебства. При наводнении превратят корыто в лодку, при пожаре призовут дождь. При наступлении врага… большинство фей всё же не воюют, у них для этого есть мужчины, но отдельные присоединяются к армии – те, что чувствуют себя в состоянии помочь собственным солдатам или насолить неприятелю. Если же представить некую безвыходную ситуацию, допустим, враг окружил город и пытается взять штурмом или измором, некоторые феи из числа горожанок, пожалуй, смогут наслать проклятья на войско агрессора. Но это будет не защитная магия, а наказывающая. Защиту феи способны творить только когда есть непосредственная физическая угроза для них, когда источник беды рядом и побуждает действовать немедля ради спасения себя. Интересен факт, что в присутствии сильного уверенного в себе мужчины фее в опасных ситуациях колдуется иначе. Особенно если он ей не безразличен. Чары выходят у неё хуже. Она как бы надеется на него и передаёт заботы о своём спасении ему. Не специально, это её женская природа, избегающая оспаривать лидерство у мужчин. Это подсознательный механизм, которым дамы не управляют. Однако, если любимый мужчина в беде и ему самому нужна помощь, тут часто женская природа только в плюс – женщина хранительница жизни, всё в ней обострённо ищет, как его спасти. Ей колдуется вдохновеннее.
Переходим к наказаниям. Феи особенные существа. В них есть что-то, стремящееся воздавать по заслугам. Награждать за хорошее. И наказывать за дурное. Бывает, наказанием служит дар. Жадный попросит денег, фея наколдует ему злато. В сказках дар часто приносит нечестивцу беду. Ограбят ли его, убив, или он свихнётся от страха быть обворован. Всегда лишь добрый остаётся не в накладе. Соответствует ли это действительному положению дел? Трудно сказать. Некоторые учёные склоняются к мысли, что да. Они считают, наитие феи словно может предугадать последствия её чар. Потому жадного она не всегда сумеет одарить златом, а только когда это принесёт ему лихо. Но доподлинных свидетельств, что всё так и есть на самом деле, не имеется. Есть только сказки – хочешь верь им, хочешь нет. Так или иначе, феи способны наказывать – данный факт никто не оспаривает. Делают они это по-другому, чем когда защищаются, даже в сходных случаях. Нацелены на другой результат – призванный не нейтрализовать, а послужить назиданием, дабы злодей до конца осознал всю глубину своих деяний и пожалел о них. Скажем, ни изувера ни душегуба точно не ли лишат жизни. Его проклянут – так, чтобы он смог ощутить себя в роли беспомощной жертвы или чего-то ничтожного. Фей возмездия мы оставим за скобками сего утверждения, эти убийце пошлют смерть без вариантов, а любителя истязать обрекут на муки. Все остальные, кто наказывает от души, а не «по долгу службы», неизменно обходятся без убийств и пыток. В крайнем случае совсем уж мерзкого морального урода превратят в слизняка. Насовсем. Это, между прочим, любопытный момент. Волшебство фей практически всегда временное, действует от нескольких часов до нескольких суток, иное для них трудно, редко когда удаётся. А при наказаниях всё иначе, здесь сроки запросто могут быть и в месяцы, и в годы, и на всю жизнь. Данный вид чар вообще очень особенный. Мы уже писали выше, в предыдущих главах, что он не имеет ограничений по дальнодействию. Даже если вы за тридевять земель от феи, она способна вас проклясть. Здесь мы добавим, так же ей не надо выяснять виновного в конкретном злодеянии или дурном поступке, магия сама безошибочно определит его. Что касается долгосрочности, иногда длительные проклятья фей предполагают искупление – сделай достаточно добрых дел, искренне раскайся, и станешь прежним. Иногда искупление невозможно.
Очень часто наказания фей связаны с превращениями. Придают провинившимся иной облик. При этом в пику общераспространённому мнению навряд ли он будет животной формой. Исключения весьма редки. Это в сказках вас превратят в лягушку, дабы вы осознали свои ошибки, посидев в болоте, в жизни вас быстро проглотит какой-нибудь аист, и на том ваши осознания закончатся. Это будет фактически убийством. Посему и волшебные истории с поцелуем лягушки и её последующим обращением в принца или принцессу, скажем так, довольно наивны. Человеку трудно рассчитывать выжить в теле мелкой твари, любой, хоть в амбарной мыши, хоть в городской пичуге. Да и в чём-то покрупнее достаточно нелегко. Соответственно, если фее не всё равно, что с ним станет, если она именно наказывает в назидательных целях, в общем случае она оставит его человеком. Сделает горбуном с огромным носом, или наделит рогами и хвостом, или ещё каким-нибудь уродством, соразмерным содеянному злу. Может быть и что-то более простое. Например, он начнёт квакать после каждого слова. Думаете, это слабое наказание или шуточное? Живи вы в средневековье, вам бы так не показалось. Обладателя подобного «таланта» ждёт судьба изгоя со славой слабоумного. Это жёсткая ноша, сулящая нищету, лишения и одиночество. В действительности у фей много вариантов, как проучить недостойного персонажа, их магия приложительно проклятьям неисповедима, можно ожидать чего угодно. При этом порой они наказывают за такое, что по людским законам не подлежит наказанию. Допустим ты законченный эгоист. Это преступление? Нет. Но это моральное уродство. Если тебе не повезёт наткнуться на фею и как-то спровоцировать её на дары… Ну, очень скоро ты до конца поймёшь, как плохо и неправильно быть таким. Прочувствуешь, сколь это мерзко. Люди не зря благоговеют пред феями. Феи как боги. Ты у них в полной власти, а они тебе неподсудны. Бог может наказать за эгоизм? Да. За жадность, за гордыню, за пренебрежение к другим? Конечно может. Часто так и делает. И феи могут, и тоже делают иногда. Это для них не самоцель и не обязанность, неотвратимо они карают лишь за попытки причинения зла им самим, их народу. Но если ты попал в сферу их внимания или пытаешься стребовать с них чудо. Они тебя одарят. Согласно тому, кто ты есть. Единственное исключение – когда наградить тебя для феи долг чести. Поймал ты её или нашёл другой способ заставить признать твою власть над собой, она вредить тебе не будет. Не станет особо заботиться, чем закончатся для тебя её дары, но и откровенно дурных чар не сотворит точно.
Колдовство, направленное на причинение зла, подвластно не всем феям, не важно, защитное оно или наказывающее. Это зависит от специализации. Совершенно неспособны к нему феи исцеления, удачи, сияния, яств, утешения. Тогда как феям возмездия, справедливости и ночи, напротив, оно удаётся достаточно легко. Что касается благих защитных чар, служащих для спасения, а не нанесения вреда кому-то, талант к ним индивидуален и к специализации отношения не имеет. В той или иной мере их могут творить все феи. Причиняя кому-то зло, феи страдают, им становится тяжело на душе. Они переживают потом, грустят, расстраиваются. Многие плачут. Зло не в их природе. Исключений три. Во-первых, феи возмездия, наказывая, не испытывают чрезмерных душевных мук. Им это не доставляет удовольствия, но они чувствуют праведность своих действий, благодаря чему не впадают в горестные эмоции. Во-вторых, если речь идёт о наказании кого-то совсем уж мерзкого и жестокосердного, большинство фей расстроятся скорее от самой ситуации, чем от нужды причинять ему зло, для них столкнуться с откровенным изувером тяжёлое событие. Ну и в-третьих, во время войн, колдуя против армии агрессора, феи почти не подвержены моральным терзаниям, воспринимая свои чары не как злые, а как добрые, направленные на защиту собственных солдат и народа. После войны всё равно будут печалиться, вспоминая что делали, но во время… Все их мысли только о спасении соплеменников. Феи не эгоистки, а переживать по поводу, будешь ли ты злым, творя зло во спасение других, это эгоизм, ставящий на одни весы судьбы ближних и собственный душевный комфорт. Войны, как мы знаем, почти небывалое явление для краёв кьюэнэ. Однако в древности случались, отсюда и такие сведенья о феях.
Дилемма одушевления
Всем известна способность фей делать неживое живым. Это одно из самых удивительных проявлений их чудотворности. Причём они умеют не только оживлять предметы, заставляя те работать самостоятельно – щётку тереть, мелу подметать. Им дано так же и одушевлять неживое. Наделять органами восприятия, речью, личностью, характером. В их краях чего только не встретишь – говорящие картины, скульптуры, шкафы, двери, умеющие вдобавок к речи ходить и обладающие собственной волей куклы и игрушки, и многое др. Любой заезжий чужеземец, увидев что-то подобное, неизменно испытывает восторженное изумление. Однако для самих фей всё несколько менее однозначно. Отчасти мы уже затрагивали этот вопрос в главе о моральных пределах их магии, указывая там, что будет при создании посредством чар слуг-людей. Теперь давайте остановимся на нём поподробней. Одушевление далеко не столь безобидно, как кажется на первый взгляд. Хотя бы потому, что волшебство фей преимущественно временное – действует часы или сутки. А потом всё возвращается на круги своя. Обретший душу предмет или существо теряют её. Что совершенно равносильно смерти. Думаете предмету легче умирать, чем человеку? Он тоже не хочет на тот свет, тем более, только что познав вкус жизни. Так же проблему пустоты внутри никто не отменял. Личности нужны корни, для человека важно, кто он есть, кто были его предки, его родители, для него важно его детство, наполненное друзьями и событиями, важно становление взрослым, формирующее в нём понимание, кто он – герой или злодей, смельчак или трус, умник или силач, в чём его таланты, о чём его мечты. Люди за родину в войны идут умирать, вот сколь значимы для них их корни. Гордятся своей нацией, своей культурой, своими традициями. Если всё это у личности отнять, что останется? Личность ли это будет?
Вот потому феи и не создают магией ни людей, ни гномов, ни тому подобных существ. Почему они вообще одушевляют? Хитрость в том, что душу можно вкладывать дозировано. Представьте, фея даровала её животному. Скажем, превратила игрушечного щенка в настоящего. Будет он страдать от понимания своей недолговечности? Нет, ни капли, он себя настолько не осознаёт. Будет страдать от пустоты внутри? Нет у него никакой пустоты, всё что надо, у него имеется – любящая хозяйка, уютный дом. Щенки не гордятся страной, культурой или традициями. В действительности души можно вложить достаточно много не причиняя никакого вреда. Если оживить куклу, наделив её личностью весёлого ребёнка лет пяти, она что, станет задумываться о вопросах жизни и смерти, о корнях? Нет, будет играть и баловаться, хотеть сладостей. Ей будет приятно быть живой. Вред и безвредность одушевления фактически зависит от четырёх вещей – количества души, глубины личности, особенностей характера и определённости цели. Поясним, что это значит:
• Количество души – чем развитее существо в плане способности чувствовать эмоции и реагировать ими на внешние события, тем тяжелее ему осознавать малую продолжительность отмеренного ему бытия, тем сильнее оно жаждет жить.
• Глубина личности – чем осмысленнее и осознаннее ведёт себя создание, тем сложнее ему принимать себя пустым порождением прихоти чужой воли.
• Особенности характера – одно дело, когда существо жизнерадостное неунывающее, и совсем другое, когда склонное к печалям переживательное. Характер не возникает из ничего, при одушевлении он часть наития феи – каким она его чувствует, таким он и будет. Здесь лишь надо понимать – характер слишком многогранная шутка, фея не в состоянии осмыслить его до конца, она ощущает его приблизительно, как сводный образ, а какими будут детали, для неё и самой непредсказуемо. Иными словами, она ощущает только в общих чертах, что за персонаж у неё выйдет, нечётко, без мелких подробностей. И своим наитием она не управляет.
• Определённость цели – цель отчасти заполняет пустоту. Существу нужно понимать, зачем оно было призвано в мир. И это не должно противоречить его естеству. Человека нельзя создать с целью – вернее можно, но он же станет задумываться над ней, подвергать её анализу, сравнивать себя с другими людьми, у кого есть гораздо более всего, чем принудительно обретённое по чужой воле внутреннее устремление – семья, друзья, свобода выбора. Магическому созданью, которому нет прямых аналогов в природе, кому не с чем себя сравнивать, цель даст смысл жизни, оно будет видеть в этом свою миссию, будет осознавать её и себя как нечто неразрывное. Простой пример – деревянного солдата оживляют, чтобы он служил стражем. Он будет чувствовать, что для этого создан, что в том его высшее назначение – служить стражем, что именно это делает его уникальным, определённой личностью, делает из неопределённого ничто чем-то определённым, а заодно нужным, полезным и востребованным.
Вот так всё непросто. Требуется правильное сочетание всех четырёх качеств в нужных дозах, чтобы получить не склонного к страданию от своего бытия разумного персонажа, и просто филигранное для сотворения устойчивого полноценного высокоразвитого индивидуума. Второе мало кому из фей по плечу. Благо, обычно ничего излишне высокоразвитого им одушевлять не требуется. Развитых индивидуумов хватает и среди кьюэнэ, зачем их сотворять? Феи не безумные учёные, штампующие Франкенштейнов. Они милые невинные созданья, одушевляющие преимущественно из невинных целей и неизменно из светлых побуждений. Начинают заниматься этим в детстве, оживляя любимые игрушки. Ребёнок-фея не может вложить больше души, чем есть у неё самой, и глубины личности не может дать больше, чем есть у неё. Потому существа получаются озорными, игривыми и беззаботными, такими, кому и в голову не придёт задумываться о вопросах жизни и смерти. Веселятся вместе с хозяйкой, радуясь возможности побыть на свете. Взрослые феи одушевляют в основном, пожалуй, из каких-то творческих устремлений своей фантазии. Волшебство тоже творческий процесс, недаром зиждется на вдохновении. Как правило душой они наделяют предметы быта, дабы те помогли в чём-то, заодно скрашивая досуг экстравагантными чертами характера. Ну а в крайне редких случаях, когда удаётся зачаровать предмет насовсем, он становится для семьи создавшей его кудесницы чем-то вроде не то друга, не то хранителя домашнего очага, порой забавного, порой ворчливого, но неизменно очень доброго. С негативными проявлениями одушевления феи почти не сталкиваются в силу своей природной аккуратности к чарам, а если с кем-то это и происходит… жизнь шутка сложная, ошибки неизбежны, попереживают и смирятся, сделав для себя выводы, как быть ещё осторожнее в будущем. Чтобы лучше понять взгляды кьюэнэ на вопросы подобных ошибок, стоит привести одну из их древних легенд. Нельзя сказать, что она широко известна, что её знает всякий в их краях, нет, только узкий круг учёных да любителей старинных свитков. Тем не менее, она определённо накладывает отпечаток на отношение их общества к одушевлению. Называется эта легенда «Сказание о Хабишу». Она небольшая, древние авторы писали немногословно, приведём её целиком.
Сказание о Хабишу
Хабишу – это первое существо с душой. Прежде чем сотворить душу, бог решил посмотреть, будет ли это хорошо, и сначала сделал соломенную куклу, дал ей имя «Хабишу» и наделил душой. И увидел бог, что душа – это самое прекрасное из всех его творений, самое удивительное из всех его чудес. И возрадовался он, но понял, что такому совершенству не место внутри грубой куклы. И решил бог забрать душу у Хабишу и поскорей создать существ из плоти и крови, чтобы одарить их столь замечательным даром, чтобы и они могли радоваться красоте души так же, как он сам. Но пожалел бог Хабишу, и прежде чем забрать у него душу, даровал ему свободу воли сроком ровно на три часа. Три часа – кажется это так мало! Но не для Хабишу. Всё это время он в невыразимом восторге ходил по земле, с упоением наслаждаясь синевой неба, облаками, цветами, деревьями, зеленью травы, шумом моря, полётом птиц, жужжанием букашек и плакал от радости, что ему отведено целых три часа бытия – бесконечно огромный срок по сравнению со всем его прошлым небытиём, где вечность и секунда есть одно и одинаково черны и пустынны. И когда через три часа он умер, умер он абсолютно счастливым, потому что целых три часа он был, он существовал, он чувствовал, он мог ощущать в своём соломенном сердце всю непостижимо прекрасную красоту созданного богом мира.
Теперь вы понимаете? Наделение душой так или иначе великий дар. В глубинных представлениях общества кьюэнэ сие неоспоримая истина. Те из одушевлённых созданий, кто страдают от осознания краткости отведённого им срока существования, страдают-то лишь от того, что безумно ценят бытиё. А потому оно самый бесценный дар из всех, какие только могут быть. Акт сотворения жизни сродни божественному. Жизнь это порой боль, но её отсутствие просто пустота. Те, кому посчастливилось быть на свете – истинные избранники небес, познавшие рай. Странной прихотью судьбы обретшие то, что нельзя обрести. И парадокс здесь в том, что лишь страшащиеся смерти до конца понимают степень своего везения и ценность полученного дара. А значит, возможно, их страдания тоже отчасти дар. Обостряющий их наслаждение жизнью. Феи переживают, когда кто-то страдает по их вине. Они не хотят быть жестокими, но как тут предугадаешь? Это в точности то же самое, как и с прочими их дарами – всегда есть шанс добрым волшебством причинить худо. Однако если бояться делать доброе, во что превратится мир? Судьбами заведуют боги, всем остальным остаётся лишь следовать зову сердца и надеяться на лучшее.
