Buch lesen: «Книга Илстар Апейрон», Seite 28

30.9

Оказались среди людей трое: киборг, исполин и беременная женщина. Погнались за ними сыны тьмы, выжившие люди под игом бесовским.

– Его сила велика здесь и последователи многочисленны. Мы не победим их. Нам надо разделиться. Вы идите к нему, так как вас не тронут, а мне нельзя оставаться. Рядом путь… – и с этими мыслями чужой исчез, вызвав за собой обвал. Он почувствовал портал.

…

Привели киборга к мастеру тьмы, который первым и единственным вернулся с испытания, а беременную отвели на ложе, так как у неё были схватки. Встретились мастер тьмы и девушка-киборг лицом к лицу, и оставили их вдвоём. Мастер тьмы был ещё слаб после битвы, но не показывал этого. Но нельзя было спрятать факт того, что он постарел и поседел.

…

– Что ты делал с белым исполином с чужого корабля? – поинтересовался. Молчание. – Не видел таких как ты раньше. Будешь оборонять от набегов, этим поможешь своим людям… – говорил ему, и так как не чувствовал эмоций у киборга и никаких намерений, поворачивался к нему в пол оборота, подумав, что дело с ним решено, как шевельнулся он резко, и из руки у него вырвался шар и взорвал стену за мной, так как успел отскочить, но и меня поранил, чиркнув по боку.

– Ты – ничто, ты – НИЧТО! – сам прокричал на него. В ответный жест, скрутил, смял его части в точку, и упал маленький шарик, оставив глубокое углубление на том месте, где стоял киборг.

Выдохнул задыхаясь и зашатался от волнения. Происходит цепная реакция разрушения клеток вокруг ранения, как при ускоренном гниении. Терял тело. Прикрыл рану и вышел, шатаясь.

Если умру здесь, в чужой области, моя тёмная монада, то есть мой настройщик сознания, перестанет быть навсегда, она не выйдет, не спасётся отсюда. Отец не сможет принять меня, чтобы отправить домой. Но не боюсь, так как отважился на этот путь ради моего дома, ради Ночи.

Трудно видеть. Тусклый свет слипается с мраком. Нахожу коридор, за перегородкой – ложе. Беременная была готова родить. Её стоны оборачивали головы, влекли к ней неодумевающие, настороженные взгляды. Спустился к ней, положив руку на её живот, и утешал её из своих последних сил и, сквозь лишающую сознания боль, еле проговаривал последние слова перед уходом из тела:

– С тобой всё в порядке… тебе будет не больно… родится девочка…

31.1

Из серой, застывшей мглы вышла обнажённая, бледная фигура высокого роста. Было неизвестно, кто он был и откуда, и был ли это вообще он или она. Волос у него не было, а глаза были глубокие, голубые. Вышел он к лагерю или сборному пункту оставшихся сражаться, наполовину повергнутых пришельцев света, сверкающих воинов духа. Их тела не были видны, лишь очертания света, по которому можно было определить характер воина перед тобой. Они верили в сознание, как самую фундаментальную силу вселенной. Были среди них многие в обломках, неспособные летать, но их всё же подбадривал генерал-солдат, в котором собралось уже столько жизней, что их цепочка трудно усматривалась как в прошлое, так и в будущее. Он только осознавал, что им отсюда просто так не выбраться. Оставалось надеяться на ещё одну поддержку из космоса. Они понятия не имели, что червь мог так внезапно проснуться.

Увидели стражи этого странника, и сначала враждебны были к нему. Но оказалось, что эта жизнь своя, друг из коалиции-сферы, но заблудившимся казался он здесь, и поэтому ему не хотелось доверять.

– Что делаешь так далеко от дома?

Отвечал им на расспросы:

– Наши челноки насильно отделились от главного корабля-матки, и мы потерпели крушение здесь. Кроме меня высадились люди, которых держат во власти тёмные силы. У нас общий враг.

Они собирались нанести сокрушительный удар по базе врага, но разведчики доложили, что враг полностью обосновался под землёй, его внешние оборонные пункты пустовали, а входы были скрыты. Нужно пробиваться под землю, чтобы найти его. Он, наверное, залечивает раны.

– Кроме этого у нас ещё один враг, – поведал им, и все устремили на меня лица-маски. – Здешние племена кровожадных тварей.

– Ясновижу их, как ты, но не могу понять – ведь они были уничтожены после поднятия купола, – говорил мыслеформами генерал-солдат.

– Одно из племён могло уйти и найти другое логово.

– Тогда нам предстоит их обезвредить.

Остался этот чужой в составе войска света, но недолгой была его служба, так как скоро начались набеги коренных жителей планеты, и его ранили. Вкусили кровь его, и хоть отбили их набег, почувствовал он сам неладное.

Смотрю на рану на руке. Вдруг в голове начинает сильно пульсировать давление и проноситься чуждые своей природой мысли:

– Чувствую себя. Теперь ты мой.

Позвали меня через кровь, и не мог противится, словно не принадлежали больше мне конечности. Они выбрали время тёмное и тихое, когда были заняты отряды света и не сразу заметили, что меня нет.

31.2

Вышел от них, и далеко ушёл, до того, как они обнаружили моё отсутствие. Одной капли крови хватило тварям, чтобы забрать меня. Вокруг ничего не было видно, кроме пыли. Но почувствовал выступ, а за ним будто пропасть, и меня резко подбросило гравитационной аномалией и начало крутить, и улетел бы в космос, но схватился за что-то липкое, невидимое, и опустился на серую равнину, которая была практически перпендикулярна местности, где стоял до этого, и теперь стоял на ней ровно и не падал вниз. Передо мной выходили из норок согнувшиеся, изуродованные гуманоидные существа. Они окружали четвероногих тварей, как своих старших, рычащих, желающих броситься на меня, но принюхивающихся.

Задыхался – тут совсем не было кислорода, словно небосвод был полностью открыт космосу и не было никакой атмосферы, хоть вдали виднелось что-то естественного происхождения. Ещё немного и меня бы не стало, но они засуетились. Четвероногие как будто пролаяли команду, а гуманоиды, которые от них отличались более тонким, слабым станом и хождением на двух ногах, поднесли к моему рту зелёный комочек и втолкнули его мне в горло. Вдруг почувствовал напряжение на лёгких, как будто этот комочек прилепился к стенкам, затем поступила дыхательная сила, и лёгкие заработали нормально. Эти растения должны были состоять из сгустившегося до твёрдого состояния кислорода, и теперь разобрал где нахожусь.

Меня окружали не только кровожадные существа, которые неизвестно зачем привели меня сюда. Напротив, в нескольких километрах от меня и вверх до тёмных небес, разрослись гигантские стволы леса. Огромные макушки растений напоминали распустившиеся бутоны необыкновенных цветов – их окружали ярко светящиеся ауры, которые затмевали звёзды. Но грозная и древняя сила таилась у их основ. Их корни терялись в углублении в центре разреза планеты. Казалось, что такое под силу только планетному колоссу, кто гладко срезал часть планетной коры ножом. Здесь не было гор, и горизонт ровным полукругом отделял землю от темноты небесного пространства.

Гуманоиды скрылись, и четвероногие твари погнали меня в сторону самого большого древа. Они набрасывались на меня сзади, но только ругались и клацали пастями очень близко, давая мне понять, чтобы пошевеливался, но моё тело и без их помощи двигалось самостоятельно. Их глаза сверкали на меня нечеловеческой злобой, но не боялся этих пропащих созданий, совсем потерявшихся в своих телах. Они загнали меня, и почти выбился из сил, когда, на каменной возвышенности у корней древа, показалась вытянутая морда существа, во много раз превыщающего размеры сопровождающих. Она была обвязана красными верёвками, которые были прикреплены концами к стволу дерева необъятной ширины. Рядом, группу из четырнадцати гуманоидов держали в ошейниках на таких же верёвках, присоединённых к ошейникам четвероногих тварей. Последние их понукали.

Гуманоидные создания, дети «нефилимов», люди без признаков пола, чем похожи на моих сородичей, подошли и взяли мои руки и повели к их матке. Сразу осознал невинную слабость молодых особей – это слуги, подумал, и они ввергаются в мутированное общество, превозносят, восхваляют его. Они так рождаются сугубо вещественно и мерзко внутри чрев этих тварей. Когда они поднесли мои руки к голове матки, понял, что не ошибся в своих догадках. Ясноуслышал кошмарный голос пробуждающегося существа из буйствующей крови внутри этого. Это был ритуал приношения в жертву. Голос, который раздался во мне, сначала прошёлся по мне до содраганий. Был он грозный, злой и мощный; его сила шла из крови, и никогда не встречал столько скопившейся ненависти ко всему живому.

– Ты здесь, чтобы твоя кровь пробудила мой сосуд ото сна. – И после этих слов, острые зубы впились в мои ладони и разорвали кожу, и мои руки источили синеватую кровь, да так, что сливалась она по шерсти чудовища и попадала на камень с высеченной спиралью. Голос продолжал, и теперь он оказывался повсюду, и в моей голове, как будто моя кровь резонировала его:

– Дети, подойдите ближе и придайте себя своей матери и оживите меня, своего отца, да станете вы вольными, сильными волками-взрослыми в следующей жизни. – Но даже в упрямом шествии гуманоидов чувствовалось волнение.

Чудовище взвыло или закричало на неизвестном мне сонорном языке и отошло от камня, где стоял на месте, но ноги его вросли в камень, и стало растягиваться его туловище. Хлынула из него тёмно-красная кровь и смешалась с моей. Слуги заколебались. Вой-крик матки накладывался звуками-говорами остальных волков, как будто они помогали петь призывающую песнь, но только болью более нетерпимой, хоть почитаемой, выло чудовище. И из камня появилась кровавая голова без лица и вся комками и такое же туловище из крови и, когда голова повернулась ко мне, тогда так и замер и чуть не выплюнул кислородную слизь, комком подобравшуюся к горлу, и тут же снова проглотил, после чего стал рыгать.

Оно встало и произнесло:

– Подойдите же ко мне.

Но на слуг нахлынула волна ужаса, и так как за ними стояли четвероногие, они бросились от них вокруг камня, кто куда, пытаясь отстегнуть ошейники или обрывая их, кто падал и корчился от боли или удушья, кого закусывали волки, некоторые побежали к стволу и стали карабкаться на него. Тогда красный гуманоид, восставший из камня, прижался к воющей матке этого народа и слился с ней, так что его ноги вцепились в матку, и от пояса он возвышался на её спине. Меня окутал такой страх от негодования и боли, что не смел пошевельнуться.

Животное, продолжая источать болезненные звуки, развернулось вдогонку к бежавшим. Оно стонало и всё вокруг вторило этому стону. На расстоянии, прямо в беге, иссохли и рухнули костями оземь тела преследуемых, как будто испили из них всю кровь. Только один успел забраться высоко на ствол. Подошла к стволу матка с её наездником, и превратилась она в массу шерсти и крови; жилами, венами, неоткуда взявшимися отростками сливалась со стволом, как растение. Стало подниматься, забираясь поверх ствола, как будто не действовала на неё сила тяжести. Четыре ноги разширялись и основы, приростая к стволу, шагали-плелись по нему неторопясь. А гуманоид влез в щель в коре странного дерева и увидел кто к нему забирался навстречу, и ощутил такой страх, как будто был ему слугой. Но не выдержал тот ожидания своей неизбежной гибели, ибо не мог избежать её ни телом, ни духом, ни временем, ни расстоянием и спрыгнул. Но ещё не дотронувшись земли, его тело иссохло, как и другие, и еле виднелась красная струйка, молниеносто переносившаяся к кровавому всаднику.

Когда сошёл он с дерева, то подошёл ко мне и повелительно сказал мыслями:

– Ты выйдешь отсюда и наведёшь меня на него, приведёшь меня в его логово и наложу на него знак, который он не сможет отразить, да не выстоит он, – и сам ясноувидел образ мастера тьмы.

31.3

Когда ясноувидел, хоть были мои глаза долго открытыми, перед стенами чёрными, отложениями каменными – оказался под землёй. Был здесь след брата моего, и уходил он глубже вниз. Спустился ниже и прошёл в углубление, как комнату из камня, только странной показалась комната, но было уже поздно, так как все мысли мои разверзлись, а чувства растерялись. Полетел в никуда.

Но оказался кто-то рядом со мной, и это была молодая, маленькая женшина людской расы. Она опёрлась о стену и издыхала последнию жизнь. Её глаза, как образы, ибо сама она превратилась словно в образ из духа смиренной, проницательной чистоты, но чувствовалась в ней также неимоверная борьба сил. Она не могла опереться на ногу. Не знаю, сколько пробыла она здесь, но поднял её на руки и вынес её оттуда. Все слои: и земные, и шевелящиеся, живые словно змеи, проникались моим путём. Проходил их, как сквозь гладь воды кристаллической.

Иду, чувствуя лёгкость прекрасной ноши, по канату, пытаюсь держать равновесие, но ноги соскальзывают. Канат, словно нить, изгибается и уходит вверх, к каёмке серебристого небесного купола. Продолжаю идти и не падаю. Глубоко подо мной собираются видящие смерть, парят и поднимаются, по зову, к открывшимся люкам в куполе. Их всех зовёт он, их избранный предводитель, который ясноуслышал их мольбу и предчувствовал их поклонение. Он обещает им бессмертие в лоне его сознания, в царстве великой тьмы.

Ясный вид меняется, и теперь, на поверхности, меня ожидали две стороны собирающиеся, как стены надвигающиеся друг на друга. Слева раса светлая, а справа кроваво-красная, но меня они не видели, а угрожающие друг другу готовились к сражению. Сам их не боялся, так как душа обрела покой. Нёс девушку на руках, шёл между армий, а она шептала мне тихо, нежно, умиритворительно и так легко и ласково, мне показалось, держалась за мою шею. Думал, что она умирала, но остановила она меня, ибо пожелала сойти. Отпустил, и её рука нежно скользнула с моей шеи, так, что оторвалась у меня от сердца, и она встала сама. Но не пошла, а затряслась и взбухла, как клубок тучных тканей, и столпообразные ноги выросли в разных местах под ней, и перекосилась она ассимметрично. Развалилась предо мной её женственность, красота и человечность – шея исчезла, лоб надвис, волосы выпадали клоками, рот растянулся в пасть, которая разошлась на две вытянутые отделившиеся челюсти, и слабый шёпот, словно стон, раздался во всех сердцах, и ясноувидели сие происходящее лидеры двух сторон: генерал-солдат и древний о четырёх ногах, и подались вперёд. Всё происходило так, что не сосчитать было времени, так как не было никакого времени в сердце моём. А превращение продолжалось – преображался комок в чудовищную дыру, смотрящую на нас бездной.

Ответили ей на глас о свободе, и пронеслись к месту тёмному сначала главные, а затем их последователи. Всосались все из армий в дыру, и не осталось никого, кроме меня, на земле бурой, земле иссохшейся и рассыпающейся. И вдруг – прояснение и жар, неистерпимый жар временно обволакивает моё существо. Не стало больше тёмной планеты «места встречи»; двойник земли вернулся в туманность. Чёрный червь со многими отчленениями, выросшими от ненасытного поедания, которое погубило его, висел в облаке пыли, и расходились голые материи в неприютном хладе выкуума.

Ясновижу землю сине-зелёную вдалеке и тропу туда ведущую, и иду по этой тропе с томящимся сердцем ожидающим. Войдёт в него да получит то, чего ищет… чего сердце моё искало, но не нашло…

32. Кровь и слава

32.1

Она бежала с грудным младенцем от преследователей по тёмным коридорам, сколоченным из разных блочных материалов, словно разноцветная, бросающаяся в глаза одежонка, заношенная и залатанная. Холод настолько глубоко пробирал до костей и так молниеносно, что надолго нельзя было останавливаться, чтобы уцелеть. Но она бежала не для того, чтобы уцелеть, а чтобы спасти свою душу и душу своего ребёнка. Между заставленными блоками, она прижалась, но передвигалась, чтобы не замерзнуть. Её искали, чтобы вернуть – она это знала. Она слышала тяжёлый топот ног, который впоследствии не повторялся. Может она оторвалась? Нет, она не должна доверяться интуиции, не может рисковать. Где-то здесь должно быть отверстие, в которое она собиралась прыгнуть со своим отпрыском, чтобы навсегда сгинуть из этого проклятого места.

Вокруг изредка шипели струи подаваемого кислорода для работников на внешней станции, но они отсутствовали в этот день. Сегодня была очередная битва, и большинство, если не все, были на стадионе – следили за очередным происходящим боем из никогда, казалось, не заканчивающейся их череды. Как ей это всё надоело! Её муж мёртв, и она осталась последней из своей семьи. Но она не должна позволить им достать её сына для этих кровожадных боёв.

У мальчика она держала на рту ладонь, на случай если он заплачет или закричит, но к её счастью, он был тихим – её маленький сыночек. Она снова встала и побежала вдоль ещё одной развилки меж разрозненных гор хлама. Впереди силовое поле, а за ним проём пустоты между секциями склада. Она нашла путь! Но за ней снова застучали шаги, уже совсем близко, но ещё ближе был выход отсюда. Она первым кидает мальчика, а затем прыгает сама…

Младенец пролетел силовые поля и попал в другой грузовой отсек, но мать споткнулась перед прыжком, и попав в отверстие, полетела в холодный вакуум. У грудного младенца был тяжёлый вакуумный ожог. Сразу, как его нашли на полу отсека, за грудой железных пластин, его накрыли и отправили в безопасное место. Его выходят, а про его мать скажут, что её выбросило в открытый космос.

Потерянный когда-то, третий челнок маточного корабля коалиции теперь стал городом грабителей, мародёров, мятежных баронов, – в общем, криминалов и других галактических отбросов, которые верят только в вечную борьбу.

32.2

Держу в ладони горсть земли. Нагнулся, чтобы посмотреть на эту землю, привезённую с других миров. Никогда не был на настоящей, живой планете – только мечтал и никому об этом не рассказывал, не открывал моей мечтательной грусти. Всегда думал, что мои родители сейчас счастливы там – на одной из прекрасных планет. Думал о матери, которая погибла прежде моей души, об отце, который погиб в славном бою. Было некогда, так как здесь усердная работа, но этот момент отдыха не помешает.

В кошмарах ясновижу мать. Она летит. Её лицо изъедено льдом, истрескавшееся и изжёванное. Она оборачивается ко мне и смотрит такими печальными от недовольства, зовущими к себе глазами. Вот она летит одна, а теперь её нет. Некогда об этом думать. Весь занят подготовкой к бою.

Расскажу тебе о том, где мы находимся: стою в просторном помещении, пятьсот кубических метров, с прямыми, затуманенными стенами и землистым потолком-полом. Мы называем его «кубом». Он находится в открытом космосе, и сюда ведёт только один проход по выдвижному туннелю из базы. Стены мутные, чтобы не видеть окружающих кораблей-зрителей, которые здесь во время проведения битв. Это межмировая арена. Здесь сражаются все расы с разными оружиями, техниками боя, пси-силами – здесь нет правил боя, так как бьются насмерть и во славу своих рас.

Давай проведу тебя по правилам – ты ведь новичок. Меня считают одним из лучших, если не самым лучшим бойцом межмирового ринга. Выиграл шестнадцать прямых боёв, которые считаются самыми трудными, так как подготовка может занять до одного года, в зависимости от сложности техник сходящихся. Начинал, как и все – с групповых битв, с восьми на восемь, но потом дошёл до пары на пару и потом отправился на эти прямые бои, то есть один на один. Всё происходит по желанию бойца – он здесь сам себе господин. Главное продолжать сражаться, а то потеряешь свою волю и тебя тут могут прикончить и без боя. Нужно вызывать у других уважение и зависть – иначе никак. Меня устраивают прямые бои, хоть их многие остерегаются.

Через месяц предстоит мой семнадцатый поединок. Досконально выучил жизнь, способности, техники боя и другую информацию из видео-досье моего противника из системы пояса «пастуха небес» – великого пояса, как они его гордо называют. Всю информацию обязывают высылать своим противникам группы, подготавливающие своих бойцов. Тут проходит всё честно и по правилам, так как никто не хочет, чтобы их раса упала в глазах болельщиков, если обнаружат что-либо неладное или бой будет слишком быстрым и не понравится зрителям. У настоящего воина не должно быть секретов – он должен постоянно расти и меняться, не зацикливаясь на неважно как успешной тактике или умении. Настоящий воин также должен познавать всё – все тактики боя.

Здесь отрабатываю свою практику, включая удары по слабым местам моего противника и угадываю обхождения возможной защиты противника. Он высокий пси-гигант с планеты с песчаным, жарким климатом. Его избранное оружие – глефа со светящимися концами. Но мне и не с такими доводилось драться. Кого убивал, а кого оставлял в бою против или по восклицаниям публики.

Ты хочешь услышать об областях боя? Обычно победить своего противника невозможно. Нужно его переиграть-перехитрить, используя алгоритмику боя, основа которой лежит в четырёх областях поля боя. Первая область – «битва», где начинается схватка. Считается правильным её обозначать от левого верхнего угла. Затем, «кровь», где проливается первая кровь – располагается от нижнего левого угла. Третье поле – «победа», где решается жить твоему противнику или умереть – от нижнего правого угла. И наконец, последнее – «слава», где схватка обостряется, становится непредсказуемой, от верхнего правого угла.

А секреты куба ты знаешь уже? Это мы так шутим, называя их «секретами». На самом деле их должен знать каждый новый боец. Нахождение в кубе зависит от действий на поле сражения. Хоть мы боремся вне гравитационной атмосферы с магнитными приспособлениями для борьбы на одной из поверхностей, куб вращается и меняет наше расположение, подстраиваясь под нас и наших болельщиков. Кажется, что толкает стена, будто бы куб переворачивается, но на самом деле, это действуют гравитационные поля внутри куба. Изменения в этих полях принято называть переворотами куба. Бой не может затянуться по времени и не станет скучным по динамике. Каждое действие фиксируется датчиками, и если оно исполнено в связи с условиями области, то появляется вспомогающая или, наоборот, противодействующая аура. Например, в «крови», первая и редкая последующая кровь противника ускоряет движения или повышает защиту. В «славе», помутняется зрение или обездвиживающее давление замедляет движение. Диагонали очень интересны для поворотов боя и используются многими бойцами, и в том числе мной. Главное предугадать ход боя и подстроиться под движения куба, чтобы нанести удар, сокрушающее действие которого усилится в связи с областью боя.

Иногда использовал такой трюк и так побеждал в первых боях: убегал от противника. Старался прочувствовать каждый его шаг и каждое движение. В это время, когда он концентрировался над тем, чтобы догнать меня и только затем атаковать, или чтобы предугадать мои движения, находясь на одном месте, и этим дегенерируя зависимую стремительность и силу выпадов, его мысли уже загнал в психическую ловушку, так как мне оставалось только его атаковать и выбить из привычной позиции. Свобода была за преследуемым, но не за преследователем.

У нас нет учителей – до всего должен доходить сам. Есть ассистенты, помощники, такие же начинающие бойцы, которые также выполняют необходимые административные обязанности по нарядам. В крайнем случае можешь попросить совета у знаменитых и опытных бойцов, но ничего не гарантирую. Обычно за такое могут вызвать на дуэль. Поэтому зал советов иногда называют залом дуэлей. Ха-ха. Но ты не беспокойся – мне всё равно. Мы просто общаемся с другими бойцами, спорим. Вот прохожу по главному, синему коридору, и в одном из левых залов советов, сейчас говорят об алгоритмике – популярной науке. Вот группа философствует о мире, один малый зачитывает написанные отрывки. Когда только у них хватает времени? Умереть может каждый в любой день, но это никого не волнует – все принимают это, потому что такова реальность.

– Когда начнётся сокращение и все измерения должны будут интегрироваться, наше измерение закроется. А что станет с теми, кто не захочет туда идти, не последует законам всевышних – то есть мы? Мы умрём, потому что мы обречены. Не ощущая, что чувствуют другие, но ясно и глубоко чувствуя в себе, мы одиноко, осознанно несём трагедию человеческой истории, провал нашей расы, к неизбежному концу. Тогда зачем жить так, как другие общества? Мы будем жить, как последние, чтобы умереть в последнем бою. Лучше погибнуть в сражении, чем от роковой судьбы. Наша миссия здесь, чтобы умереть победно, так как мы не принимаем другой жизни.

С ним никто не спорит. Все это знают; все смирились с этим с рождения. Все молчат и склоняют взгляды вниз, так как терпение свято. Так мы и живём.