Buch lesen: «Сага о каджитах: Скрытая угроза», Seite 29
Нечто большее
К тому времени, как Ахаз’ир и Старейшина миновали большак и свернули с тракта на тропинку, что расстилалась вверх над возвышенностью, извилисто сворачивая своей узкой линией, создавая собой спираль, поднимаясь над многочисленными кронами высоких деревьев, солнце стояло в зените. На небе не было ни единой тучки, оно было чистым и ярким. Всадники решили ехать не по тракту, а свернуть с него, дабы не привлекать к себе ненужное внимание от возможных встречных путников. Каджиты намеревались добраться до Айварстеда к вечеру, а этот выбранный ими путь хоть и неудобен тем, что весьма крут и вздымался высоко, возвышаясь над местной окрестностью, зато не предвещал ничего такого, что могло бы задержать их. По этой узенькой тропинке мало кто ехал или ходил, ибо она была заросшая травой и кустами. И если бы Старейшина не знал о её местонахождении, Ахаз’ир и вовсе не взглянул бы в ту сторону.
Долго каджиты поднимались по склону, огибая извилистые повороты. На возвышении росли сосны, было много кустов. Пение птиц переливалось с шелестом ветвей, были слышны стрекотания маленьких насекомых, что летали вокруг плотных кустов. Раз на тропу выбежала маленькая лиса. Увидев коней, она мигом помчала вверх, изредка осматриваясь назад, в конечном итоге зверёк скрылся за стенами кустарника и больше не показывался.
Ехали молча. Ещё с лагеря каджиты ни проронили ни слова. Ахаз’ир весь путь молча мотал головой, осматривал местность, что окружала их, а когда конь вступил на тропинку, поднимаясь, каджит разглядывал распластавшийся под ними горизонт из многочисленных деревьев, за которыми текла бурно река. За всем этим в дали возвышались скалы и горы, некоторые из которых были покрыты снегом. Белизна виднелась даже отсюда. Каджита заворожил данный пейзаж. Он видел уже некогда подобное, когда путешествовал с Тхингаллом, однако каждый раз глаза словно заманивали в эти яркие краски одной большой картины, привлекая к себе всё внимание и красуясь перед резво бегающими глазами своими необъятными просторами.
Когда путники уже поднялись достаточно высоко, послышался шум воды. Река, что текла от самого Айварстеда, была близко.
– Кхм… – вдруг произнёс Ахаз’ир, поравнявшись со Старейшиной. До Айварстеда старый каджит дорогу знал, поэтому Ахаз’ир всё время ехал позади. – В лагере Вы упомянули, что уже сталкивались с этим. Ну, с превращением с помощью заклинания, трансформацией физической оболочки, так сказать.
– Чтоо? – переспросил Старейшина, посмотрев на каджита и в миг прильнув к реальности, освободившись от дум и мыслей, что затянули его до этого глубоко в себя.
– Ну, Вы волшебник. И уже, как говорили, имели дело с подобной проблемой, когда кого-то заколдовали и превратили во что-то, – повторил Ахаз’ир.
– А… – сказал Старейшина, переведя взор вперёд. – Дело было такое. Было давно весьма. Уж и не помню я, как давно. Наверное, настолько давно, когда я в молодости пребывал ещё.
– Расскажите, как это произошло? Что случилось? – спросил Ахаз’ир.
– Как-то раз мы проходили экспедицией учебной. Нас было пятеро магов, новобранцев, учеников, что проходили практику по заданиям наших наставников в ордене магов анеквинского королевства. Стар этот орден был, но процветал, ибо к магии всегда востребованы были те, кто боялся неизведанности и хаоса. Не то что сейчас. Сейчас магию презирают, боятся её, из щита от зла и сглаза она превращается в орудие страха и всё от того, что невежество помутило разумы тех, кто её практикует. Магия тогда была мудрости оплотом, а сейчас ненависти и злобы. Раньше это была наука, сейчас уничтожения методика, – они свернули на очередном крутом повороте. Ахаз’ир пропустил Старейшину вперёд, так как тропинка была узкой и сразу двое на ней развернуться не смогли бы. – Отправили нас в руины древние, сплошь песком засыпанные. Руины некогда величественного храма, пантеона наших богов. Коридоры и ступени вглубь уводили нас и мы, не предвещая ничего опасного, самонадеянные, смело ступали вниз, во тьму, ведомые рукой любопытства познать, что же скрывается за многочисленными колонами, вверх уходящими, за стенами с записями руническими, древними текстами покрытыми. В таких местах неподготовленному искателю приключений сулит беда и несчастье. Защитные заклинания сработали, когда ступали мы по большим коридорам, вынесенным из гранита, с обеих сторон возвышались колоны, что уходили во мрак. Защиту выставить успели лишь четверо из нас, пятый же попал под воздействие чар. Мы не сразу поняли, куда делся он, ибо думали, что он исчез попросту, но потом оказалось, он рядом. Метался резво меж ног наших, ведя за собой длинный и узкий голый мышиный хвост. Его ряса валялась на полу, а сам он трусливо слонялся от стены к стене, жалобно издавая писк. Тогда решил я, так как старшим был в группе нашей, испробовать заклинание, что намедни в книге прочитал одной я, запылённой, переплёт которой был золотистым, из-за чего и пало на неё моё внимание. Я стащил незаметно книгу эту из библиотеки нашей, ночь целую провёл, изучая тексты и картинки в ней. Казалось мне, наивному ученику, к знаниям стремившемуся, понятны были трактовки авторов многочисленных теорий и парадигм о магии, заклинаниях и всего, что за рамки сверхъестественного выходит. Наивно полагал я, что познал нечто недоступное ранее мне, но всегда практика нужна, дабы теорию отточить и применять знания наяву можно было. В одной из глав книги той рассказывались особенности заклинания, позволяющего трансформировать тело в различные формы. Я попробовал применить это, выручить бедолагу, однако опыт неудачным оказался. Заместо результата ожидаемого, у мыши появилась вторая голова, а хвост превратился в длиннющий кожаный шланг. Кстати, позже такие шланги, когда мы принесли нашего несчастного соученика к учителям, стали использовать в нашем королевстве. Ученика расколдовали, и он долгое время не выходил из своей комнаты, ибо стыд его не знал границ. Нас же наказали за нерасторопность и невнимательность, однако смягчили наказание за открытие, что в быту в итоге распространённой вещью стало. Шланги, которые делать начали из кожи убитых зверей, использовали в садах и городских площадях, где фонтаны обустроили. Таким образом, преобразился город наш новшеством небольшим. Однако, больше нас на такие задания не посылали, ибо неопытны были мы, так было решено нашими мастерами. А те руины я преодолел уже будучи юношей, более опытным, в сопровождении учителя моего. Ну и выдалось же приключение тогда.
– На любых ошибках учатся, – сказал Ахаз’ир, посмотрев на Старейшину, вновь выровнявшись с ним. – Такие знания более дорогие, чем наставления учителя, ведь это ошибка собственная.
– Прав ты, безусловно, – ответил Старейшина. – Куда более богат опыт, коли на ошибках своих он выращен был.
– Более с этим не сталкивались Вы? – спросил каджит.
– Нет, не попадалось мне, однако долгое время думал я над этим, практиковался на предметах. Один раз превратил стул свой в корзину из-под яблок, хотя планировал всего лишь преобразить его в нормальный стул. У него одна ножка сломана была. А магия – ленивых удел. С помощью заклинания пытался починить его я, в итоге сейчас в ней лежит множество яблок, которые мы собирали, шествуя по нашему лесу. Ошибка, но зато с пользой пошла.
– Хотел бы я на это взглянуть, – сказал Ахаз’ир. – Никогда я в своей жизни не сталкивался с магией. Я слышал о ней рассказы, истории забредших к нам в наш портовый город путешественников и искателей приключений. Однако, никогда не видел мага в живую и не знаю, как это всё происходит, как это видится… Как ощущается, когда тебя самого превращают, например, в какой-нибудь маленький замочек. Я бы не хотел этого испытать на себе, конечно. Но вот взглянуть со стороны…
– Магия – штука сложная, – сказал Старейшина, ведя коня по уже расширенной каменистой тропе, протекающей рядом с текущей по наклонной в противоположную сторону речкой. – Чтобы заклинание постичь одно, уйти годы могут. Ошибка любая может выйти боком всему, что окружает тебя, изменить жизнь твою может. Вот поэтому многие считают магию наукой, которую постигать нужно. Другие же склоняются к тому, что это искусство. Подобно тому, как художник опытный холстом свои творения создаёт. Магией добиваются вещей необычных и порой заклинания, придуманные некогда давними мастерами, являются оплотом их искусства, яркого креатива, ибо они создаются ими руками, являются оплотом их творчества. Они создаются, создают их художники, а потом им обучают магов. Третьи же считают, что магия – это воплощение Хаоса. Само это понятие необъятно, не физическое, лишь одно слово. Магию же считают её воплощением в этом мире. И стараются обходить стороной её, ибо боятся Хаоса, что стоит за ней. Неопытные чародеи способны похоронить мир этот в небытие, не обуздав природной силы, не обуздав Хаос в самих себе. Поэтому, данная теория, которой я, к сожалению, придерживаюсь сейчас, актуальна наиболее, ибо Хаос вышел за рамки допустимого и царит во всём Тамриэле. Все забыли про науку и искусство. Все боятся магии. И правильно делают.
Пологая тропа, изрезанная выпуклыми камнями, свернула влево, возвышаясь над огромным каменистым навесом. Ещё у его подступов Ахаз’ир увидел линии крови, что змеились за широкий куст, росший подле углубления в невысокий овраг, который издали можно было сравнить со входом в огромную пещеру. Недалеко от него валялись трупы убитых животных, ощущался неприятных запах гнилой плоти и крови.
– Тролличья нора это, – спокойно сказал Старейшина, проезжая по свернувшей тропе. – Не будем тревожить того, кто сейчас находится там.
Ахаз’ир услышал рык, скрежет и стук твёрдого предмета. Неуклюжий топот огромных лап по рыхлой почве, звук тащащейся по ней туши. Каджит увидел, как лежащий мёртвый олень поволочился вглубь этого углубления. Там был чей-то кровавый обед и лучше этому процессу не воспрепятствовать, если не хочешь оказаться его непосредственным участником.
Тролль, что засел там, расправлявшийся с очередной тушью, своими когтями разрывая её брюхо, был в высоту более двух метров. Его тёмно-коричневого оттенка шерсть покрывала всё тело. На ужасной, обезьяноподобной непропорциональной морде находилось три глаза. Это был пещерный тролль, уже явно старый, израненный от многочисленных схваток с другими опасными хищниками, что порой пытались отобрать у него куски мяса. Однако он всё ещё был весьма опасен.
Даже опытнейшие бойцы, не подготовившись предварительно, гибли под его мощнейшими лохматыми лапами, что без особого труда могли разделить его тело пополам, словно ткань, и даже стальные доспехи не всегда защищают. Пещерный тролль является распространённой тварью в Скайриме, обитающей как в пещерах, так и в глубоких обрывах и углублениях в холмах. В заснеженных горах обитают также представители этого вида. Их шерсть бела, как снег. Они более высоки, сильны и злобны, нежели их пещерные сородичи.
Эти твари коварны и опасны, а наличие небольшого интеллекта делает этих созданий весьма неуклюжими. Встретившись с ними – надеяться на переговоры бессмысленно. Лучший аргумент в споре с такой тварью – это огонь. Тролли весьма восприимчивы к нему. Но даже с ним стоит проявлять осторожность во время поединка с этими тварями, ибо обладают они отличной регенерацией: их раны способны исцелиться в одно мгновение, если дать твари громко зарычать.
Айварстед показался на горизонте. Ещё на подступах к поселению были слышны многочисленные стуки молотков, грохот падающих брёвен, звук пилящейся древесины. Вокруг города выстраивали забор из частокола. Весь город являлся одним большим поселением, что в это время погрязло в суете. Жители метались по улице, перенося от одной части в другую строительные балки. На деревянных лесах, что стояли возле выхода из города, к которому подъезжали каджиты, орудовали молотками рабочие. Всю тяжёлую работу выполняли норды, нордки оказывали им помощь, перетаскивая необходимые материалы. Айварстед строил оборону, но только от чего или кого? Этим вопросом каджиты возбудились сразу же, как пересекли сторожевые ворота. Караульные, конечно же, остановили и допросили их. Вся процедура прошла быстро и вот спустя минуту всадники ехали по главной дороге города-поселения.
Ахаз’иру Айварстед был хорошо знаком. Правда, что-то он увидел и нового, ведь в прошлый раз, когда он проезжал по этому городу вместе с каджитами на повозке, Айварстед томился в покое. Была ночь и на улицах кроме самой стражи, которой здесь не так много, не было никого. Сейчас же даже дети сновали меж домов, кричали и бегали, кто играл, а кто помогал взрослым в работе. Мешающих тут же прогоняли, показывая им кулак и обещая надрать им зады за то, что лезут куда не надо. А те убегали с криком и смехом, прятались за домами и огородами. Те, что были старше, приспособились к работе и до ребяческих забав им времени не было. Айварстед готовился. К чему-то.
– Сколько себя помню, а даже одного маленького отрядика ни разу не посылали сюда, в Айварстед, – сказал Ахаз’ир, проезжая по шумной улице и осматриваясь. – Рифтен пренебрежительно относится к этому поселению, а оно ведь большое. Такое поселение надобно охранять, здесь очень много огородов, я смотрю, таверна есть, путников множество. Хорошие деньги в общую казну рифтенского ярла приносит этот маленький городок. А Рифтен не заботится о его защите. Видимо, жители плюнули и взяли всё в свои руки.
– Не думаю, что лишь хладнокровие ярла рифтенского подтолкнуло народ славный на строительство стен этих, – сказал Старейшина, спокойно ведя коня по каменистой центральной дороге. – Боятся чего-то жители Айварстеда. Забеспокоились сильно они, вон как суетятся от угла к углу. Видимо, неспокойные времена настали и для этих земель. Они всегда были, но Айварстед чудом ли, везением обычным удалялся от всех треволнений мира этого. Видимо, меняются времена и для него.
Всадники отъехали в сторону, пропуская мимо большой воз, что вёл бородатый норд в сторону строительных лесов. На возе том лежали большие брёвна. Ахаз’ир осматривался. От выезда, откуда они приехали, в правую сторону уходил через текущую реку мост, обнесённый крышей. Этот мост вёл к ступеням, что уходили по тропе через горный перевал, возвышаясь зигзагом. На каждом повороте в землю были вкопаны каменные таблички, на которых выбиты были различные слова, соединённые в предложения, сложно читаемые и носящие в себе какой-то скрытый, не просто познаваемый смысл. Паломники часто ходили по этим ступеням вверх, что вели к Высокому Хротгару – обители Седобродых. По пути обращали внимания на эти таблички, читали письмена на них, размышляли.
Поехали каджиты дальше. Справа от них, чуть поодаль, находилась таверна «Вайлмир». Ахаз’ир посмотрел в противоположную от неё сторону. На странный курган, обнесённый древними нордскими руинами. Это место и сейчас, при свете яркого солнца, внушало в сердце каджита мрак и тревогу.
– Туда нам надо, – сказал Старейшина и повёл коня по извилистой, заросшей неестественно серого цвета травой, тропинке, прямиком к тому кургану.
– А это обязательно? – сглотнув, спросил Ахаз’ир, выпрямившись в седле.
Старейшина не ответил. Подъехав к руинам, он остановился, осмотрел их, изучая древние наскребённые символы и руны на пожелтевших камнях. Ахаз’ир остановился рядом. Позади шум, голоса, звон молотков. Впереди – мрачные руины.
– И зачем мы приехали сюда? Так близко к этому месту? Чует мой хвост, что это место проклято, – сказал Ахаз’ир, сжав поводья.
– Таит множество тайн курган этот, ведь внутри гробница древняя заложена, – спокойно ответил старый каджит, держа на весу свой посох и не переставая изучать руины. – Место скопления смертей силы. Аурой отгоняющей окружена земля эта. Никто бы не совал нос свой сюда без надобности необходимой.
– А мы зачем сунули сюда его? – спросил Ахаз’ир, съёжившись. – Вот лично мне сюда не нужно вообще было ехать.
– Хорошее пристанище для тех, кто в отшельники подался. Именно в таких местах и живут они, – после этих слов Старейшина посмотрел вправо. Ахаз’ир и не заметил сперва, что рядом с курганом этим был ещё один, но поменьше, окружённый кривым и чёрным, будто погоревшим, деревянным заборчиком, за которым росли кустарники и дикие травы, среди которых рос и странный цветок, издававший алое свечение и странный звук, вибрирующий в ушах.
– Ведьма живёт здесь. Отшельница Айварстеда, – сказал Старейшина.
Ахаз’ир сразу понял, о ком идёт речь. Уже смелее выпрямившись, каджит слегка пнул коня и повёл его в сторону второго кургана.
Две деревянные полугнилые двери перекрывали вход внутрь. Рядом с ними росло небольшое деревце с очень кривым чёрным стволом, такими же ветвями, голыми и безлиственными. На одной из ветвей сидела чёрная ворона. Её чёрные глаза пали на каджитов, лишь те подъехали к заборчику и остановились.
– Чувствуешь, Ахаз’ир? – спросил Старейшина, посмотрев на ворону, что изредка каркала в сторону всадников.
– Да, неприятное местечко, – ответил каджит, снова съёжившись и осмотревшись. – Плохое предчувствие прямо-таки хлыщет во мне вулканом.
– Следит она за нами, – сказал Старейшина, осмотрев небольшое подобие огорода, только в котором всё, что росло, казалось мёртвым. Выделялся лишь странный цветок алого цвета. – Чары наложены здесь, защитные, отгоняющие желание ступать сюда у всяких ненужных особей. Похоже, ведьма брезгует обществом и всячески отгораживает себя от него, но предпочитает жить в безопасности, в пещеры тёмные не сбежала, но тут осталась, не далеко от поселения.
– Умная ведьма значит, – сказал Ахаз’ир.
– Не спорю. Все ведьмы умны и недурственны, поэтому не дай лишний раз обмануть чутьё своё, Ахаз’ир. Ведьмы собьют с толку тебя, обманут зрительно, но ты знать должен, что умны и хитры они, и не попасться должен на ловушки их.
– Приму это к сведению, если в будущем по «счастливой» случайности забреду в подобное место и встречу там какую-нибудь ведьму, – ответил Ахаз’ир.
Старейшина перевёл взгляд на ворону. Долго старый каджит обменивался с ней молчаливым взглядом. Казалось всё это какой-то игрой в гляделки, казалось так Ахаз’иру, который после долгого молчаливого глазения изрядно утомился. Однако, сейчас между старым каджитом и вороной была связь телепатического характера.
– Не желаем мы хлопот тебе, с чего взяла ты? – вдруг сказал Старейшина, не сводя взгляда с птицы. – Проездом мы тут… Ох, и грубо то как посылать… Так, обойдёмся без святотатства давай… Подвешенный язык твой не внемлет благоразумию… Нет, сама ты такая…
Ворона лишь каркала в ответ, а Старейшина ещё долго трепался с птицей, словно эта ворона была неким проводником и сейчас со старым каджитом говорила та, что пряталась в глуби этого невысокого кургана.
– О тебе мы слышали многое и приехали вот лично побывать в гостях у тебя. Как поняла ты, оба мы обладаем восприятием тонким к миру окружающему, так почему бы нам время не провести в беседе любознательной?
Ворона громко каркнула два раза. Лицо Старейшины чуть озлобилось. Потом птица каркнула ещё раз и старый каджит слегка улыбнулся.
– Знал я, что не откажешься ты. Верное решение приняла, – после этих слов он медленно слез с коня, не спеша подошёл к заборчику. Ворона каркнула. – Куда же старику без палки то? – спросил каджит, посмотрев на ворону и ухватившись за свой кремовый посох обеими лапами. – Кости ныне не те уже, болят малость. – ворона каркнула снова. Старейшина вздохнул, подошёл к своему коню, просунул свой посох через ремень. Ахаз’ир спрыгнул.
Старый каджит отворил маленькую калиточку, прошёл по заплесневелой каменистой тропинке через огород. Ахаз’ир шёл следом. Подойдя к дверям, Старейшина посмотрел на вновь каркающую ворону.
– Конечно, конечно. Чистоту соблюдать надобно, – сказал он, вытерев свои подошвы о коврик, что лежал рядом. Потом посмотрел на Ахаз’ира, взглядом указал, чтобы тот последовал его примеру. Ахаз’ир вытер свои сапоги, которые и не были грязными, но нервировать хозяйку дома, доказывая ей обратное, желания не было.
После проявления почтительной процедуры, уваживающей отношение хозяйки к чистоте и порядку, каджиты открыли двери и вошли внутрь, во мрак, в конце которого, за спускающимися вниз ступенями виднелось странное свечение.
Тёмный коридор, ведущий во внутрь помещения, по наклонной спускался вниз параллельно широким ступеням. Он был длинным, с полно отсутствующим освещением, ибо окружали его выпуклые толстые камни. Это был настоящий туннель, который словно вёл в никуда. В котором была кромешная тьма. Человек бы несколько раз оступился, ибо смог видеть лишь на расстоянии своего носа, однако каджиты видели ступени превосходно. Единственным просветом в этом продольном и, как казалось Ахаз’иру по мере спуска вниз, бесконечном настоящем туннеле, было фиолетовое свечение, очень странное и, с другой стороны, манящее к себе своими загадками и тайнами.
Когда они спустились, то оказались в большом зале. И сказать, что этот зал был просто большим – сказать ничего. Он был огромным, округлой формы. В центре находилось скопление положенных друг на друга грунтовых камней, что образовали собой некое подобие колодца, из которого вверх, в высоченный потолок уходила линия фиолетового луча. Луч этот интенсивно дёргался, порой обрываясь в некоторых местах, издавая звук шипения.
Старейшина с удивлением осмотрел распластавшийся перед ними большой зал. Ахаз’ир и вовсе открыл рот. Таинственный магический луч – не единственное, что удивило его.
Справа от них, стоя в линию, у стен находились большие полки и стеллажи, шкафы без дверей, все как один чёрного цвета. На их многочисленных полках стояли различные чаши, углубленные с резными рисунками кубки, в которых находились различные ингредиенты, пригодные для алхимии: бесовские грибы, ветки чертополоха, голубые горноцветы, крылья лунного мотылька, цветки лаванды, медовые соты, медвежьи когти, множество мухоморов, паслён, изогнутые и засохшие корни ползучей лозы, светящаяся пыль в маленькой углубленной чаше, собачьи корни, хвосты злокрысов и многое другое. Богатый алхимический арсенал заставил обратить на себя внимание старого каджита. Старейшина не спеша прошёл от центра к навесным полкам и шкафам, взглядом осмотрел ингредиенты практически на каждой полке.
Ахаз’ир прошёл в противоположную сторону, где в каменных сооружениях был смастерён настоящий сад из множества цветов. Над ними на стенах на железных подвесах в стеклянных фонарях тихо шумели светлячки. Каджит осмотрел все цветы, которых было неисчислимое множество. Он и не думал, что рядом с заколдованными нордскими руинами, в маленьком и с виду ничего не примечательном кургане находится место, полное загадок и необъяснимых вещей.
Хозяйка появилась спустя длительное время. Каджиты успели обойти весь зал. С обеих сторон уходили ещё комнаты, однако двери были закрыты.
За необычным магическим «колодцем» стоял большой продольный стол, за которым на стеллажах, только другого, бордового цвета, стояли сосуды, наполненные различной жидкостью. Все разного цвета, на всех пробирках разного цвета ленточки и различные формулы, обозначения, названия зелий.
Ведьма появилась у них за спиной, выйдя из одной комнаты, что была слева, бесшумно открыв дверь. Каджиты и не заметили её.
– Всё не налюбуемся никак? – сказала она хрипловатым голосом. Каджиты обернулись.
За ними стояла седая старуха, чуть сгорбленная, в серой выцветшей, в некоторых местах зашитой, мантии. На голове сидел кривоватый и зауженный колпак. Полное зрительное подобие настоящей ведьмы.
Старейшина учтиво поклонился.
– Приветствую ещё раз, Катания. Хоть и перекинулись парочкой слов выхода возле, сейчас глаза мои теперь лицезрят Вас и чувства ради приличия и такта приветствую Вас я снова, – сказал старый каджит, чуть склонившись.
– Можно обойтись было и без всех этих культурных прелюдий, но Ваши манеры, господин каджит, весьма приличны, что является огромной редкостью в этих холодных, полных бестактности краях, – ответила ведьма. – Да, давно я не встречала гостей в своём доме. Очень давно, наверное, с тех пор, как поселилась здесь, в Айварстеде. Наверное, вы уже изучили мой интерьер?
– Конечно. Внимание притягивает он ещё у входа. Весьма богатый интерьер, много ингредиентов разных, вижу я, в углу стоит и пентаграмма душ. Следовало заметить, что Ваши познания в магии весьма обширны и многовекторны, – сказал Старейшина. Ахаз’ир молча стоял рядом, глядя то на ведьму, то на потолок, то осматривая огромный зал.
– Времени предостаточно, чтобы изучить все тонкости магии. Развиваться лишь в одном направлении, конечно же, лучше всего, я бы сказала качественнее, но со временем это наскучает. – Катания не спеша пошла к столу, зашла за него, отодвинула табурет и села, сложив руки на столе. – Знания всегда притягивают. Это своего рода ключи ко множеству дверей и если ты ими владеешь, то сможешь открыть их. Ну, отойдём от вступительного обобщения. Скажите, господа каджиты, чем я заслужила ваше внимание к себе?
– Мы проездом через Айварстед, – сказал Старейшина, подойдя ко столу и оперевшись о него. – Движемся в Рифтен, по делам бытовым, – соврал старый каджит. – Решили здесь остановиться, ибо долгой дорога была наша. Устали мы и пришвартовались здесь. Слухи расходятся не только по Айварстеду. В рифтенских владениях, где мы неоднократно были, о ведьме говаривают, что в уединении живёт, огромными силами обладает. Мне, как магии приверженцу, интересны стали слухи эти и решил непосредственно посетить обитель Ваш, ощутить присутствие силы и энергии, что исходит от места этого.
– Ну и как ощущается, дорогой «коллега» по предназначению? – Катания ехидно усмехнулась, изучая физиономию старого каджита.
– Воистину, вибрационные поля окутали здешние владения. Воздух пропитан энергией, огромной весьма. Чувствуется силы прилив. И, как я вижу, большое скопление чар защитных, – ответил Старейшина, оглядывая помещение.
– Без этого никак, – сказала ведьма. – Знаете сами, господин каджит, какое предрасположение к магии сейчас со стороны местных жителей. Её боятся и презирают, ну а мы должны защитить себя от их ненависти и страха. Этот луч, что видите вы за спинами у себя, исходит из магического сооружения. Внутри вода, источающая звёздный свет и луч этот от неё исходит. Чем выше, тем больше звёздное свечение переливается в фиолетовый оттенок, создавая, так сказать, вокруг этого места и поодаль от него защитную ауру. Наверняка, когда вы прибыли сюда, в Айварстед, слышали, как люди с оглядкой проходят мимо кургана, боясь приблизиться к нему, пичкая свою голову различными придуманными суевериями, выстраивая себе предлоги, дабы оправдать свой страх, банальный страх.
– Несомненно, – ответил Старейшина, посмотрев на Катанию. – Очень грамотно выстроена стратегия. Ведь суеверны норды по натуре своей и это роль огромную играет.
– Суеверия правят этими землями. Все думают, что во главе Скайрима стоял ярлы, каждый из которых сидит во владении своём. Однако, выше всего стоят суеверия, вера нордов в сверхъестественное. Боги, есть они или нет, это своего рода идеал, который заставляет их конструировать свою жизнь согласно правилам божества, которому они поклоняются. Боги сверхъестественны, как и магия, однако последнее норды презирают. И знаете, почему? – Катания выдержала небольшую паузу, Старейшина запланировано молчал, ведьма продолжила: – Они не видят того, во что верят. Своего рода этот идеал коренится в их сознании, они сами внушают себе эту веру. А магия материальна, более чем их предрассудки по отношению к высшим силам. Вот поэтому они и боятся её, так как их предрассудки являются контролируемые ими, для этого учиться не нужно. Но магию контролировать очень сложно, поэтому обучение здесь просто необходимо.
– Неужели Вы в богов не веруете, не имеете в своём доме пантеонов? Ведь множество магических сообществ, тайных и нет, крупные ордены основывают учение своё на служение богам различным.
– Это стереотипы, заложенные теми, кто старается с помощью религии взять контроль не только над простыми людьми, но и над магией. Не обязательно относить себя к определённому культу, чтобы научиться контролировать природные силы и подчинять их своей воле, – ответила Катания.
– Природные силы значит, ммм, – сказал Старейшина, улыбнувшись. – Так значит вы характеризуете магию. Это проявление воли природы самой, а не богов?
– Именно. Всё, что нас окружает, это жизненная энергия. Кто-то способен уловить её тонкие вибрации, настраиваться на их волну и впускать их в себя, заставлять тело пронизываться ими. Такие люди и обучаются магии в школах, коллегиях, находятся в орденах. Правда, в последнее время орденов магов крайне маловато, – сказала Катания. – Я практически не выхожу из своего кургана и много десятков лет пробыла здесь. О вестях из мира я узнаю лишь с помощью магических манипуляций. Например, перевоплощаюсь в ворону и парю в небесах Скайрима.
– И на сколько далеко улететь Вы можете, не разорвав связь при этом? – спросил Старейшина.
– Это зависит от множества факторов. Как высплюсь, какое настроение, как позавтракала, – усмехнувшись, ответила старая ведьма. – К таким приёмам я прибегаю довольно редко. В основном новости я узнаю от помощника моего, что по миру рыскает по моим поручениям.
– Не одна живёте Вы здесь, значит? – спросил Старейшина.
– Вы видели ингредиенты на полках? Конечно же. Их очень много, но сами по себе они не появляются. Каким сильным бы магом я не была, но единственная слабость магии – это неспособность воссоздавать физические копии различных элементов природы. Она, магия, ограничивается лишь на создании иллюзий, обмана. А на иллюзиях не сваришь зелий, верно? Вот поэтому я и посылаю своего помощника, дабы он не заставлял мои запасы пустеть. А деньги вполне можно наколдовать, я имею в виду ненастоящие, иллюзию, что быстро расплывётся, если того захочет маг. Или же можно околдовать торговца и вовсе не платить ему. Власть тут наша велика, но всё же ограничена. Магия не всесильна. И об этом я сожалею. – Катания протёрла серой тряпкой по дубовому столу, стряхнула её на пол. Пол здесь был деревянным и удивительно гладким. Так же, что отметили для себя каджиты, зал был чистым.
– Считаю я, что в жизни нашей всё имеет границу свою, – сказал спустя минутное молчание Старейшина. – Время ограничено, ограничены наши силы. Ничто не вечно и магия не вечна во владениях своих, какими бы масштабными не были они.
– Кто знает? – сказала Катания, положив тряпку обратно и посмотрев на каджита. – Вампиры живут достаточно долго. Они бессмертны.
