Buch lesen: «Сага о каджитах: Скрытая угроза», Seite 28
За городскими воротами расположен главный Каменный квартал, в котором находятся большая таверна под названием «Очаг и свеча», а также торговая площадь, магазины и гостиницы.
Сам Королевский дворец окружён высокими стенами. Перед его воротами расположена вечно пустующая площадь, на которой снуют в основном стражники, да пара попрошаек, что порой поднимаются с низовий города погреться возле горящего в каменном сооружении в стальном сплаве огня, ибо в таверну они практически не забредают.
В самом дворце, вопреки ожиданиям каджитов, было не так тепло. Огромный тронный зал, расположенный в центральном помещении дворца, идущий во всю его длину, продувался сквозняками, что выли сквозь щели и узкие окна. От входа по центру расположен огромный стол. За ним, на возвышающихся ступенях, находился каменный трон. По обеим сторонам расположены двери, ведущие в казармы и верхние этажи дворца. В противоположном конце зала находятся ещё две двери, через которые можно было попасть в штаб командования и на дворцовую кухню.
Сейчас здесь собрались представители из окружения ярла. Сам Ульфрик восседал на своём троне перед склонившимися на одном колене каджитами, что сидели в ряд, опустив свои глаза вниз и прижав сжатые в кулак лапы к своим грудям.
– Клянусь честью и кровью служить Ульфрику Буревестнику, ярлу Виндхельма и истинному Верховному королю Скайрима, – все как один повторяли свою клятву Тхингалл, Нисаба, Кейт и Джи’Зирр. Ахаз’ир и Старейшина стояли в стороне, наблюдая за проведением этой церемонии. – Да будет Талос мне свидетелем, да свяжет меня эта клятва до смерти и после неё. С моим господином и с моими братьями и сёстрами по оружию. Слава Братству Бури, истинным сынам и дочерям Скайрима!
– Превосходно, – сказал Галмар, стоя рядом с троном, после того, как каджиты произнесли свою клятву. – Встаньте же. Теперь вы в рядах Сопротивления, а значит, должны носить наши цвета, чтобы все знали – вы из Братьев Бури. Снаряжение вам выдадут в казарме, ступайте туда после нашей аудиенции.
Ярл Ульфрик, ожидавший молча произнесения клятвы, после слов Галмара встал, осмотрел всех каджитов, что стояли перед ним в ряд.
Ульфрик был моложе Галмара, но так же закалён, суров и непоколебим в своих убеждениях. Русоволосый норд некогда являлся ветераном армии Империи. Участие в войне он сопровождал победами в битвах, пролитой кровью своих врагов. До тех пор, пока его не пленили талморцы. Пробыв в их темнице, Ульфрик смог сбежать. Никто не знает, как ему удалось это сделать. Некоторые из приближённых императору считают, что Ульфрика отпустили, перед этим заключив с ним тайный договор о сотрудничестве. Другие же полагают, что ярл Истмарка прорубил себе путь на свободу по телам убитых эльфов. Никто не знает истинной правды, но Ульфрик во всю показывает свою ненависть к представителям высших эльфов, к Талмору.
– Мы выбили имперцев из Вайтрана. Это хорошо, очень хорошо, – сказал он, не спеша спускаясь по ступеням вниз. – Теперь центр страны под нашим контролем. Это сильная позиция. И я её удержу.
Ульфрик подошёл к ним, осмотрел каждого.
– Молот страха, – сказал он, посмотрев на Кейт.
– Пламенное сердце, – сказал он, посмотрев на Нисабу.
– Ледяные жилы, – сказал он, посмотрев на Джи’Зирра.
– Клинок Бури, – посмотрел он на Тхингалла и произнёс его прозвище. – Густая кровь нашей земли просочилась в ваши горящие сердца. Но нежиться в лучах славы некогда. Война, требующая от нас решительности в действиях, только началась. Теперь наша цель – взятие Фолкрита, однако в Рифтене засели предатели, с ними надо разобраться так же.
Ульфрик не спеша прошёл к трону, медленно взошёл на него, сел, облокотив подбородок на руку.
– Вы будете делать то, что вам прикажет Галмар. И постарайтесь как следует осложнить жизнь имперцам и любому ярлу, что поддерживает их, – сказал Ульфрик уже сидя на своём троне. – Да направит вас всех Талос!
– Отправляйтесь в казармы. Отдохните, ибо вскоре вы снова отправитесь в бой, – сказал Галмар.
Джи’Зирр и Кейт слегка поклонились, после чего развернулись и не спеша покинули тронный зал. Пройдя мимо Ахаз’ира, Кейт посмотрела на него. Ахаз’ир проводил каджитку взглядом.
– Ярл Ульфрик, – сказал Старейшина, ступая ближе к ярлу. – Мы хотим сказать Вам, что рады тому, что Вы приняли и нас.
– Вы друзья тех, кто оказал нам непомерную помощь в борьбе против Империи, а значит вы и наши друзья. Виндхельм открыт для вас, – сказал Ульфрик, посмотрев на Старейшину.
– Слова Ваши греют мне душу в столь холодных землях. Действительно велики Ваши владения. Красоту севера Скайрима описать словами простыми невозможно. Она манит всех своей необычностью волшебной, порой тайной и интригующей, заставляющей тех, чья душа к югу прикована, к пескам тёплым и ярким морям, увлечься её красотой и забыться, – улыбнувшись, сказал старый каджит.
– Видели бы Вы его в рассвете сил, – сказал Ульфрик, слабо улыбаясь. – Виндхельм некогда был столицей нашей страны, очень процветающим и богатым городом. До тех пор, пока сюда не явились имперцы.
– Всегда война оставляет за собой разруху и хаос, и порой трудно восстановить прежнее благоденствие в стране. На это и нужны правители столь мудрые и дальновидные, способные принимать важнейшие решения в тяжёлые времена.
– Я согласен с Вами. На целомудрии строится величие любого государства, и правитель обязан принимать важнейшие, правильные решения, которые будут играть только во благо стране, – сказал Ульфрик. – И сейчас настали именно такие времена. Тяжёлые, требующие полной отдачи и не прощающие даже самых маленьких оступов.
– Такие времена настали, ярл Ульфрик. И нужно именно сейчас проявить целомудрие и решимость, ибо проблемы, истинные проблемы за завесой лесов и гор скрываются, но неуклонно наступают на земли эти, – сказал Старейшина, подойдя ещё ближе. Ахаз’ир стоял позади него, наблюдая за их беседой. Тхингалл остановился у выхода и обернулся назад, посмотрев в сторону возвышающегося трона, возле которого стояли каджиты, Галмар, управитель и советник. Последний показался каджиту крайне холодной и закрытой личностью.
– Вижу, Вы хотите мне что-то сказать. Что-то, что считаете важным, ведь ваше появление здесь неспроста, верно? Так начните говорить открыто и прямо. Я ценю это больше, нежели сотни хорошо построенных красивых слов, скрывающих за собой истинный смысл, – сказал Ульфрик.
Старейшина глянул на Ульфрика, потом на Галмара, после чего начал:
– Истинный враг, для Скайрима и всего Тамриэля в целом, притаился в тени и выжидает момента, дабы нанести свой роковой удар. Скайрим долгое время в войне пребывает, тонет в смертях и хаосе, разрывается на части, ибо это война не столько меж людьми, сколько между идеями и ценностями, которые порой меняются столь радикально, что вчерашний враг, коего презирали вы, может стать наиближайшим другом вашим. Такие войны отбирают больше, чем несут и не имеют смысла.
– То есть, Вы хотите сказать, что борьба за независимость Скайрима не имеет смысла? – спросил Ульфрик.
– Борьба за независимость всегда смысл имеет, коли направлена она супротив истинного врага, – ответил Старейшина.
– И кто же наш истинный враг, если не имперцы? – спросил ярл.
– Тот, кто несёт за собой смерти семена и разруху. Кто гонится вперёд под ударами плетей своих тёмных хозяев. Кто убивает не ради восторжествования своих ценностей, а ради восторжествования Тьмы, что поглотит весь Скайрим, если не остановить движение туч тёмных, идущих со стороны гор и лесов. Долгое время вы убивали людей и близких теряли, опустошали свои ресурсы в войне, которой избежать можно было. Это было бы трудно, это ясно, но возможно. Но надвигающуюся бурю не избежать. Она каждого накроет, как глубоки не были бы укрытия, как не были бы прочны стены Виндхельма или Вайтрана. Нигде не найти спасения, ибо спасение есть лишь борьба с этой Тьмой, но вы воюете против мнимых врагов, пытаетесь достичь иллюзий, что столь желанными являются для вас, но и столь погибельными, ибо реальность не сможет оправдать ваши ожидания.
– Реальность такова, мой каджитский друг, что наша свобода подломлена, наши традиции, на которых держатся и Скайрим и Империя – преданы. Преданы Империей, что заточает в оковы саму нашу историю, делая это с оглядкой на своих хозяев – талморцев. И реальность такова, что мы боремся против этого, боремся за тех, кто сейчас страдает под кнутами талморских юстициаров в темницах как в Скайриме, так и по всему Тамриэлю. И реальность такова, что мы не имеем права предать их, сложив оружие лишь уняв словам о неистовстве некой тёмной стороны, которая подступает к нашим порогам, чтобы пожечь наши конюшни, фермы, хлев, уничтожить всё, что мы создавали. Мы не видели этого, но мы видели Империю, что предательски уничтожает свои корни. И мы хотим вернуть всё восвояси. Вот какова реальность.
Ахаз’ир поник головой. Слова Ульфрика звучали убедительно и внушали доверие в сердце. Галмар, посмотрев на своего ярла, улыбнулся. Старейшина слегка помотал головой, закрыв глаза.
– Истина всегда едина, – сказал он, посмотрев на Ульфрика. – Она окружена множествами правд, которые по-разному видятся в различных глазах, но сама истина одна. И она не исходит от опасности со стороны Империи, воюете с которой вы. Пока ваши солдаты кровь проливают на большаках и у стен фортов давно разрушенных, в лесах и горах орудуют исчадия магии чёрной, гонимые хозяином своим, для которого чувство сострадания и боли неведомы и не могут быть ведомы. Это и отличает истинного врага от того, кого врагом считаете вы.
– Твой язык очень остр, каджит, – сказал Ульфрик, слегка подавшись вперёд. – Ты стараешься запасть глубоко в душу, вызвать чувство сопереживания, обратить разум к своей стороне. Но я, каджит, прошёл через многое, чтобы податься на все эти уловки, – после этих слов ярл вновь откинулся назад, прижав палец к своей щеке. – Для меня истина то, что я вижу, а не то, что я слышу из уст бродяг, кои считают себя мудрецами. Может, это и так. Может, ты мудр, но ты не убедишь меня, как бы не старался. Я видел отряды империи, видел, как они пленят всех, кто скрывается от несправедливости и беспредела. Но я не видел этого зла, о котором Вы, господин каджит, так печётесь. Вы пытаетесь отвести мой взор от насущных проблем, и я мог бы приказать заковать вас в цепи, приняв вас за коллаборационистов. Но поступки ваших друзей, с коими вы явились сюда, доказали мне свою преданность нашему делу. А всех по одному не судят. И поэтому, я дам Вам шанс добровольно отречься от попыток поменять моё видение в эти тяжёлые для нас времена и гнаться за иллюзиями, фантазиями, бредом сумасшедшего, не сочтите это грубостью.
– Ярл, – сказал Ахаз’ир, выйдя вперёд. Старейшина глянул назад через плечо. Ульфрик обратил свой взгляд на выступившего каджита. – Фантазии это или нет – решать можете Вы, но не мы. Ибо мы сражались со злом, что сейчас набирает свою мощь и выжидает. И ударит в тот момент, когда страна окажется слабой, ибо ослабит свою бдительность и взор. Мы видели горящие багровым пламенем глаза и раскрытые пасти, что издают ужасный рёв. Эти исчадия, облачённые в чёрную броню, уничтожили наш лагерь в фолкритском лесу, преследовали нас до самих владений Вайтрана, убили одного из наших. Сейчас их не так много, но уверяю Вас, что с каждым днём эта туча растёт, их становится всё больше и вскоре они заполонят леса и тогда их оттуда выкурить будет уже невозможно. Нужны сейчас правильные решения, основанные на холодном рассудке, а не на горячих эмоциях. Понимаю, что Вы, ярл Ульфрик, считаете, что политическая ситуация сейчас деликатная, что Вы не можете проявлять слабость перед теми, кого вы считаете врагом, но уверяю Вас, что с ними вы можете сесть за стол переговоров. Исчадия Тьмы зарубят вас при первой же встрече, игнорируя любые попытки усадить их за этот самый стол…
– Дерзкие слова, каджит, – сказал Галмар, понизив свой тон. – Говорить такие слова Верховному королю в лицо – это наглость. В лучшем случае лишишься языка.
– Спокойно, Галмар, – ответил Ульфрик, посмотрев на норда. – Он говорит открыто, без страха и стоит на своём мнении. Я закрываю глаза на всякие мелочи, которых высокомерных выскочек могут и обидеть. Я не из таких, – после этих слов ярл посмотрел на Ахаз’ира. – Допустим, ты и твой спутник говорите правду, и что-то действительно притаилось в тени и угрожает нам. Хоть это и слухи, но они звучали убедительно от обоих из вас. То, что ты решился выступить, может говорить об их подлинности. По крайней мере давать основания думать, что это не выдумка. Однако и я не сдаю свои позиции. Хотите помочь этой стране, помогите нам в войне. Сейчас мы стоим на её периферии. Хоть мы и взяли центр, но в Скайриме ещё много врагов, кто воспрянет против нас, как только им прикажет имперский генерал, засевший в Мрачном замке в Солитьюде, кто курирует боевые полки легиона, что топчут нашу многострадальную землю. И крыса засела в Рифтене, прямо у нас под боком. Надо что-то с этим делать.
– Раз другого выхода нет, и вы не примете наших слов сейчас, то мы предлагаем компромисс, – сказал Ахаз’ир, встав рядом со Старейшиной. Старый каджит внимательно смотрел на него.
– И какой же? – спросил ярл.
– Мы вам поможем завершить эту войну. Наверняка вы подготовили операцию в Рифтене. Позвольте мне помочь вам. Я родился в этом городе, там же и вырос. Я знаю все его балки, закоулки и гвозди, что прибиты к домам города. Знаю каждый, покрытый плотной паутиной, тамошний уголок. Знаю весь этот город.
– Ты не дал клятву, а значит не можешь сражаться вместе с нами, – сказал Галмар, скрестив руки на груди. – А наёмников мы не привечаем.
– Я не предлагаю себя в качестве наёмника, что будет ожидать платы за своё дело, – ответил Ахаз’ир. – С другой стороны, я не предлагаю себя в ряды Сопротивления. Но я предлагаю вам свою помощь, безвозмездную, если ярл пообещает ещё раз обдумать наши слова и принять правильное, мудрое решение. Этого будет достаточно. И это всего лишь просьба.
В тронном зале нависла тишина. Советник, что сидел по левую руку от ярла, рядом с управителем, скрестил руки на груди, изучая каджита. Тот взглянул на него. Советник не был похож на норда. У него были тёмные коротко стриженые волосы, тёмные глаза и слегка скрюченный нос. На вид ему было не более сорока лет. Физиономия показалась каджиту наисквернейшей. «И зачем ярл держит такой фрукт рядом с собой?» – подумал он про себя после того, как снова перевёл взгляд на ярла.
Ульфрик пал в раздумья. Это было видно по его лицу, по которому он водил ладонью.
– Что думаешь, Сигурд? – спросил он человека, что посмотрел на него, встал со своего места и медленно прошёл вперёд.
– Мой ярл, – сказал советник не очень приятным, слегка писклявым и хриплым голосом, – идёт война и мы в нескольких шагах от победы в ней. Мы взяли Вайтран и нужно сосредоточить все свои силы на освобождении других владений в Скайриме. Нужно заострить внимание на тех вещах, что подвластны нашему взору и на тех проблемах, что терзают нашу страну. А не на словах пришлых неизвестно откуда двоих хвостатых, которых мы толком и не знаем. Они назвались друзьями наших героев, что отличились в бою у стен Вайтрана, но действительно ли это так?
– Не могу не согласиться с ним, Ульфрик. – сказал Галмар, посмотрев на ярла.
– Мой ярл, – сказал управитель, что всё это время изучал каджитов, стоя молча в стороне, – видно, что этот каджит воин. По нему видно, воина всегда видно. Думаю, его помощь не помешает нам. Тем более добродушная, так сказать. Он лишь просит Вас подумать над их предостережениями, ведь по глазам их видно, что они столкнулись с чем-то, что действительно вселяет ужас.
– Или выпили очередную порцию своей скуумы, – прохрипел Сигурд, косо глядя на двоих каджитов.
– Мы не оскорбляем наших гостей у нас в нашем доме, Сигурд, – сказал управитель, грозно посмотрев на него.
– Я соглашусь с Йорлейфом, – сказал наконец ярл после долгих раздумий, посмотрев на своего управителя. – Он редко ошибается в людях… Не только в них. Да и помощь нам сейчас действительно не помешала бы. Рифтен запечатан со всех сторон и тратить свои силы на лобовую атаку города я не хочу. Нам нужен хитрый манёвр, ибо Мавен Чёрный Вереск изворотливее самой лисы и в случае опасности, в случае запаха палёным, она сбежит. Её нужно захватить и предать суду вместе со всеми предателями-ярлами. – Ульфрик посмотрел на Ахаз’ира: – Я принимаю твоё предложение. Если ты справишься, я даю честное слово истинного норда, что обдумаю твоё решение. По крайней мере скажу сразу: пока мы не захватим Солитьюд, тратить свои силы на поиски кота в тёмной комнате я не буду. Мы начнём готовиться к чему-то, к чему и сами пока не знаем. Но ваши предостережения обойдут каждый город, каждый уголок нашей страны, который мы освободим. Это моё окончательное слово. А сейчас, пора удалиться. Галмар, – ярл встал, спустился с трона, – идём, обдумаем наши дальнейшие действия. Сигурд, ты мне нужен тоже.
– Да, мой ярл, – советник поклонился и пошёл следом за нордами. Он встретился взглядом со Старейшиной. Старый каджит сузил глаза. Сигурд хладнокровно улыбнулся, после чего спрятал своё бледное лицо, отвернувшись.
– Ох, и не нравится мне эта змея… – прошипел Ахаз’ир, подойдя ближе к Старейшине.
– Не чист он, – сказал старый каджит, скрестив лапы на груди. – Чую мрак в его сознании я. Итак, – сказал Старейшина, посмотрев на Ахаз’ира, – теперь и ты вступил в войну эту.
– Другого выбора у нас нет, – сказал Ахаз’ир, скрестив лапы на груди. – Заслужить расположение ярла можно только делами. К тому же, чем раньше закончится эта война, тем скорее все обратят взор на реальную проблему.
– К тому времени, как видение прозрится у всего народа в Скайриме, может быть поздно. Похоже, судьба распоряжается так, как сама того хочет, отдаляя каждого друг от друга. Возможно, именно в этом и смысл борьбы нашей. Так или иначе, и я без дела сидеть не буду. Я отправляюсь в Винтерхолд. Есть вопросы, на которые нужны ответы.
– Понял тебя. Я подготовлюсь к военной операции в Рифте. Ох, чую будет ещё то. «Тёплые» воспоминания по родному дому, в который я, вопреки своему желанию, возвращаюсь, – сказал Ахаз’ир.
– Будь осторожен, Ахаз’ир. Да прибудет с тобой благословение всех богов. Ну а я побеседую с управителем. Вижу, человек чистый он. Возможно, дадут мне припасов в путь, ибо путь неблизкий.
Они пожали друг другу лапы, столь крепко и с большой горечью в их сердцах. После чего, накинув свой чёрный капюшон, Ахаз’ир пошёл по длинному залу в сторону выхода. Старейшина проводил его взглядом, после чего подошёл к управителю. Долго они вели беседу. Йорлейф оказался весьма открытым собеседником. К делу Старейшина подошёл лишь после обсуждения множества других тем.
На улицы Виндхельма опустилась лунная ночь. Небо было чистым, освещённым множеством ночных светил, что заставляли шуршащий под ногами белый снег отблёскивать на себе их отражение.
Северное сияние прорезало ночной небосвод длинной линией зелёных и голубых ярко светящихся полос. Каджит поднял взгляд вверх, любуясь красотой северной природы, что так манила и притягивала, грела душу маленькими снежинками, что падали на морду и тут же таяли.
Спустившись по ступеням от Королевского дворца, каджит завернул за узкий переулок, прошёл по выстроенной из белого камня дороге, спустился по террасе на уровень ниже и вышел к таверне. Здесь было шумно, было много людей и эльфов. Из самой таверны доносились крики, смех, звуки плавной музыки.
На плечо каджита внезапно упала лапа. Ахаз’ир обернулся в пол оборота, внимая на подошедшего сзади из-под капюшона. Им оказался Тхингалл.
– Как тебе в городе? – спросил он, поравнявшись с каджитом. – Мне кажется, что он самый красивый среди всех городов в Скайриме.
– Мы видели с тобой очень мало городов, Тхингалл, – ответил Ахаз’ир, смотря на таверну, что вдвое этажей возвышалась перед ними. – Когда-нибудь я планирую исправить это. Хочу объехать весь Тамриэль. Когда времена будут поспокойнее.
– Хорошо, когда у тебя есть мечта и цель, к которым ты движешься, – сказал Тхингалл, посмотрев на него. – Жизнь начинает обретать хоть какой-то смысл.
– Ты прав, дружище, – ответил коротко Ахаз’ир.
Тхингалл не переставал смотреть на него.
– Ты изменился, – сказал он спустя некоторое время молчаливого выслушивания пьяных голосов, напевающих песни, что доносились из таверны. – Ей богу, ты стал другим каджитом.
– В каком смысле? – чуть улыбнувшись и посмотрев на Тхингалла, спросил Ахаз’ир.
– Стал более рассудительным и закрытым, углубившимся в себя, – ответил ему Тхингалл.
– Здешние земли меняют личность, – сказал каджит спустя непродолжительное молчание. – Меняют душу. Со временем, блуждая по пустошам или заснеженным полям Скайрима, начинаешь по-новому ощущать мир. В конечном итоге ты проникаешься здешней атмосферой, холодной и безжалостной и становишься винтиком в одном большом механизме. Я осознал это, как только мы покинули с тобой Рифтен, в который мне снова надлежит вернуться.
– Зачем? – спросил Тхингалл.
– Оказать помощь в его освобождении силам Сопротивления. Ульфрику были раскрыты проблемы, с которыми наша группа неоднократно сталкивалась, однако, он отрицает всё. Его внимание, его взор пал лишь на эту войну. И чем быстрее она завершится, тем быстрее мы сможем подготовиться к новой, более кровопролитной войне.
– Ты что-то знаешь? – спросил Тхингалл, чуть склонив голову и стараясь поймать взгляд Ахаз’ира, однако каджит смотрел только на таверну, в которой было тепло и шумно.
– Наверняка не знаю, – сказал Ахаз’ир. – Но многое увидел и понял исходя из того, что увидел.
– Тогда расскажи мне, где вы были всё это время, – попросил Тхингалл.
– Что ж, рассказ долгий. Для этого нам понадобится свободный стол, тарелка с едой и кружка тёплого нордского мёда, чтобы смочить горло, а то пить охота, – сказал Ахаз’ир, улыбнувшись и посмотрев на Тхингалла.
