Buch lesen: «Пять жизней на двоих, с надеждой на продолжение», Seite 25
Филимон-визитер
Вот уже полтора года мы живем без Дигуни. Я пытаюсь заткнуть эту брешь писательскими трудами, поиском нужных книг, разведением квакш и воспитанием богомолов. Но получается плоховато.
Правда, мне по-прежнему интересно следить, как из микро головастиков, которых я наловил в здоровой бочке-цистерне на террасе у Жан-Пьера, потихоньку формируются будущие лягушата. Они живут у меня прямо на террасе в тенечке в примитивном аквариуме, и я их кормлю растительным сухим кормом для рыб и пучками зелени типа салата или шпината. Уничтожают все! А потом начинают вылезать на плавающие островки и привыкают к воздушной среде, готовятся к окончательному превращению. Так и живут потом у нас на террасе, по вечерам собираясь под фонарем на стеклянной двери, по ночам распевая песни. Открытой емкости с водой у нас нет – комары разводятся мгновенно. Так, взрослые квакши приспособились жить в лейках. И когда из горлышка перестает литься вода, надо просто вытряхнуть квартирантку в кустик, а, окончив полив, опять наполнить лейку водой и поставить недалеко. Утром она опять будет сидеть в горлышке, а иногда и не одна.
Показал Марише процесс кормления большой самки богомола. Очень впечатлило, когда она начала запихивать в себя длинную хитиновую ногу кузнеца. Прямо как шпагоглотатель. Я имел с ними дело и раньше, в Тунисе. Но там просто пускал бабочек и прочих насекомых между оконных рам, где они жили. А тут, можно сказать, кормлю из рук. Совсем другое впечатление. Мне даже кажется, что она меня ждет и узнает. По крайней мере, свою фасеточную голову поворачивает в правильную сторону.
Продолжаем поиски новой, хоть сколько-нибудь подходящей квартиры. Пока ничего. Но гораздо хуже, что и на эту что-то совсем претендентов нет. А я прошпаклевал и побелил всю основную несущую стену дома (два месяца нелегкой работы), ранее Мариша разрисовала вокруг двери картину в стиле Матисса. Если бы сам такую красоту в первый раз увидел – сразу бы прельстился! Так нет, что-то никто не хочет. А положение наше отвечает правилу: чтобы что-то купить, надо сначала хоть что-нибудь продать. Ведь именно так советовал поступать мудрый кот Матроскин.
А тут еще Мариша вдруг поставила меня перед фактом. Оказывается, ее русской парикмахерше в Вильфранше, Кристине, которая собиралась на месяц уехать в Питер, не с кем оставить своего кота Филимона. И моя, далеко не всегда сердобольная, супруга уже согласилась на это время приютить его у нас. Я был против, но согласие уже было дано. Я все равно был против:
– Как дала, так и обратно возьмешь. Не хочу я тут больше посторонних котов видеть!
Но у нас в это время еще и ее старая московская подруга обиталась, то есть снимала комнатку недалеко, но постоянно тут торчала. И они начали меня обрабатывать вдвоем. Представьте причитания на два голоса:
– Бедный котик, ну не могут они его с собой взять. Куда же бедолаге податься?! Он же тут точно пропадет, а у нее сын так его любит.
С большой неохотой я в итоге все-таки смирился. Сына я ее видел, его и пожалел. Но зная кошачьи повадки, настоял на том, чтобы Кристина привезла его сюда сама и побыла хотя бы несколько часов со своим Филей. Чтобы он хоть немножко привык к другой обстановке и понял – хозяйка сама его передала в другие руки и условия.
Она приехала с сыном, и увидев, как мальчик искренне любит это поджарое создание, я немного смягчился. А вот посмотрев на кота, опять пожалел, что согласился. Средних размеров, типичной для местных серо-черной окраски, с желтыми глазами и на длинных ногах Филя симпатии не внушал. Ни погладить, ни приласкать его лично мне не хотелось изначально. И как только его выпустили из переноски, он подошел к краю террасы и без малейших колебаний сиганул вниз. Примерно как со второго этажа. Нашему Дигуне такое и в голову не могло прийти!
Кристина забрала его бесплатно на какой-то вилле, по объявлению. Живущая там породистая мамаша-кошка, вроде тоже из кунов, как-то из-под охраны вывернулась и успела согрешить с местным «донжуаном». Ну и выдала на свет совсем нежелательное потомство, от которого хозяевам было необходимо избавиться. Вот он к ним и попал, а когда подрос, ни одной куновской черты в нем не проявилось. Типичный местный бандюган-проходимец наподобие тех, кто приходили к нам под окошко поорать и подраться.
После прыжка мама с сыном побежали вниз его ловить и минут через пятнадцать все-таки притащили своего красавца. Хорошо еще к ним в руки он пошел. Второй раз Филю выпустили в комнате, закрыв предварительно все окна и двери и расставив привычные ему мисочки и лоток. И хозяева начали порциями выдавать Марише информацию о его привычках. Кот фактически дворовый, не кастрирован, не чипирован, гуляет сам по себе целыми днями, вечером забирают его со двора, и он только ночует с ними. Ну еще кормится перед сном, а утром, позавтракав, опять требует продолжения гулянки – выпускайте-ка наружу и без промедлений! Такую жизнь ведет с детства, и пока с ним ничего не случалось.
То есть к нам прикомандировали типичное уличное создание, уже адаптированное к самостоятельной безнадзорной жизни. Это и хорошо, и плохо. Одно дело приютить у себя робкого домашнего котика, которая боится шаг в сторону сделать. Здесь рисков практически никаких, надо просто потерпеть пару недель. И есть шанс, что и он постепенно привыкнет. Другое дело – взять в дом городскую шпану. В первом случае возможен стресс с плачами, который должен рано или поздно пройти, во втором вообще не понятно, чего можно ждать. Да чего угодно! И кто будет отвечать?
Посидев и попив чайку, они засобирались домой. У Илюши, ее сына, даже слезы на глазах появились при прощании с Филимоном. Он очень просил его не обижать и обязательно сохранить до его прилета. Как я его понимал! Когда они ушли, я спросил супругу:
– Ну хрен с ней, с Кристиной, а вот что ты мальчику-то сможешь сказать, если этот уродец куда-нибудь умотается? Ну не могу понять, зачем такую ответственность на себя было брать? Ты же про Илюшу знала, какой он впечатлительный.
А тут и еще одна неожиданная нюанса всплыла. Оказывается, на время отъезда в их квартире спокойно остался ее муж и отец Ильи. И Кристина просто боялась, что он по каким-то ей одной известным причинам их Филечку может забыть вовремя впускать и выпускать.
Маринина бывшая подруга по учебе, а ныне американская опытная заводчица собак и кошек из Флориды, не стесняясь в выражениях, откомментировала эту ситуацию по телефону:
– Развели тебя, подруга, вчистую, как последнюю лохушку. Эбать-копать!
Пока мы это все обсуждали, кот сидел и внимательно, но без эмоций смотрел на нас своими желтыми глазами. Изучал.
– Смотри, смотри, – сказал я ему. – И запомни. Пока тут не приживешься, наружу ни шага! И вам, дамочки сердобольные, самим придется без открытых окон и дверей научиться сидеть. Но за что вы тут вдвоем боролись, на то и напоролись. Такой будет теперь у вас отдых!
И только я кончил свои нравоучения, как кот вдруг скользнул в ванную и с туалетного бачка сиганул в маленькое окошечко наверху, прорвал там сетку – и только его и видели! Такого от него даже я не ожидал. Дигуне даже в голову ни разу не приходило туда соваться и выбирать такой странный маршрут, чтобы выбраться из квартиры.
Я выскочил за угол, когда он уже был на соседнем участке – только хвост мелькнул. За этим забором жил единственный для нас неприятный во всех отношениях сосед. Хорошо, что мы его очень редко видели. Местный старожил и миллионер, он предпочитал находиться большую часть времени в Бельгии, экономя на налогах.
Однажды я пытался договориться с ним о подстрижке его оливковых деревьев, с которых к нам падало много всякого сора и сами оливки, все изъеденные какими-то червяками.
По закону, принять меры, чтобы его деревья, стоящие менее чем в десяти метрах от общей изгороди, не мешали соседям, было его прямой обязанностью. Во время разговора я услышал много рассуждений о том, как он все понимает и как любит оливы, и как важно, чтобы эта дорогостоящая (это для него-то) операция была проведена в самое благоприятное для них время, но не получил внятного ответа. Вообще никакой конкретики, кроме абстрактного обещания обязательно озаботиться этой проблемой, вот жаль только, что подходящее время в этом году только что прошло!
Обещанного я уже три года жду под усмешки Жан-Пьера. Он и сам пробовал с ним договариваться по другим проблемам, но с тем же результатом.
Участок этого господина Мэфрэ совершенно заброшенный, но большой, занимает несколько гектаров. Что там ждет Филимона, предположить было трудно. Вроде ничего особо опасного: собак там нет, змеи разве. Правда, мышей и крыс должно быть много, так это даже хорошо, с голода не пропадет. И вода из крана постоянно капает – это я через забор видел.
Естественно, ни вечером, ни утром он не явился, хотя в три голоса мы его зазывали с трех разных точек нашей территории. Да и ночью я тоже выходил пару раз на террасу, чтобы его позвать и из корма сделать дорожку к нашему балкону. С вечера положил там вкусной еды в его мисочку. Утром все осталось нетронутым.
Я предположил, что он сразу отправился домой. Расстояние между нами было всего-то около пяти километров, и если на дороге Филимон разминется с машинами (а кот-то все-таки городской, должен понимать их опасность), то мог уже и добраться. Таких историй и в литературе, и в интернете полно. Считается, что кошки больше привыкают к своей территории, чем к хозяевам, и первым делом туда стремятся. Но это все до сих пор спорно.
Поехали к ним во двор – никого. Вечером попробовали нанести визит еще раз – тот же результат. Что делать? И надо ли информировать хозяев и портить им пребывание в Питере? Мужа решили совсем не трогать: если Филька в квартиру вернется, то он сам нам позвонит. Знает же, где кота оставили.
Второй вечер – та же знакомая картина. Опять наши бесполезные призывы к беглецу. В конце концов, я плюнул и лег спать, поставив все мисочки у дверей открытого балкона. Утром встали – еды нет. Но Мариша решила, что это ничего не значит – может быть результатом визита Минет. Опять поехали в Вильфранш – во дворе какая-то кошка бродит кругами, но Фили не нашли. Может, и пришел, но от нас прячется. Но если это он съел еду, значит никуда не уходил.
Вечером третьего дня уже без первоначального энтузиазма подруги начали свои призывы: Филечка, Филимон, возвращайся! И вдруг с верхней террасы участка Жан-Пьера кто-то им ответил. Ох, нелегко в темноте искать черно-серого кота. Но поползли наверх, хорошо хоть вдвоем, нашли и принесли. Я, честно, этого уже не ожидал. Уф, прямо камень с души упал. За Илью успокоился.
Дальше все было уже тривиально: он приходил за едой, лопал за двоих и тут же уматывался. Очень, видно, ему этот заброшенный участок пришелся по душе. Простора там было завались, не то, что на забитом машинами дворе и узких улочках Вильфранша. Но территорией миллионера он не ограничился, быстро обследовав все террасы и закоулки нашего участка. Бедная Минет, к концу недели он и ее построил. Меня Аник спрашивает:
– Игор, вы нового кота взяли? Я видела мельком кого-то, только не поняла, городской визитер или ваш новенький? Минет что-то совсем перестала из дома выходить. Сидит на балконе и все кого-то внизу высматривает, похоже, побаивается, хотя до этого никаких проблем с приходящими котами у нее не было. Она их гоняла.
Пришлось рассказать ей про затею сердобольной Марины. И успокоить, что скоро этого бандита заберут, и добровольное заточение Минет кончится. А Филимон уже освоился полностью. Через заборы, которые мы считали непроходимой преградой для Дигуни, этот кот играючи перемахивал. С балкона на террасу, туда и обратно, шастал как будто так и надо. Прыгал с террасы и балкона вниз без колебаний, а однажды я его увидел на крыше домика Жинет. Он важно сидел, обозревая окрестность, поглядывал на балкон Минет, но пока туда не добрался. Никаких видимых сожалений о своих хозяевах Филимон не выражал, а к нам относился совершенно нейтрально. Попытки Марины с подругой как-то его приласкать принимал, но очень холодно и безразлично.
В течение второй недели ситуация практически не изменилась. Я успокоился. Кот болтается рядом, убегать не собирается – дотерпим. Вот только Минет жалко, ей-то за что страдать дома приходится? Даже паштетика ей отнес. А она его уплетая мне пожаловалась.
Но все неприятное когда-нибудь кончается. Когда его наконец забрали, я неожиданно увидел, как они обнимаются с Илюшей. Не такой Филимон оказался и бесчувственный. Даже какие-то мурлыкающе звуки издавал.
А Мариша сказала в раздумьях:
– Да, наверное, такого кота я бы иметь не хотела!
Что и требовалось доказать. А то у нее уже начали звучать мотивы:
– Ой, посмотри, какого котенка по ТВ показывают. Может, все-таки возьмем? Какого-нибудь местного, можно и куна опять, но из здешнего питомника, чтобы с привыканием к климату проблем не было.
А тут наконец-то до нее дошло, что не могут все коты быть как Гуня или Дигуня. Два раза ей повезло, а что будет на третий? Моя статистика говорит, что вероятность нарваться на питомца, который вам глянется сразу и останется в вашей памяти навсегда, не больше 30 %. А мне в такие угадалки играть уже поздно. Лучше я соберу весь, связанный с ним материал и сделаю две вещи: о кошках вообще напишу и главу про встречу с Дигуней из Нового мира закончу.
Наши усилия по смене квартиры, продолжавшиеся около трех лет, наконец-то завершились, и очень удачно. Не буду вдаваться в тонкости, как нам удалось вывернуться с деньгами (продажа дачи в ближнем Подмосковье помогла существенно). Адриану абсолютно случайно удалось найти покупателя в Париже. Он нам здорово нервы помотал, но больше вообще никаких вариантов не было.
В итоге живем сейчас на маленькой тихой улице около самого центра Вильфранша. До моря 10 минут пешком, столько же до Цитадели. А до остановки автобуса на центральной площади вообще пять. Мариша не нарадуется – это, конечно, нормальная городская квартира. Правда, с ремонтом намучались – врагу не пожелаешь. Спасибо нашей русской подруге, собачка которой меня кусала (см. первую книгу). У нее на вилле работала бригада из Италии, большинство которой составляли поляки, ну и начальник тоже был поляк. Эти польско-итальянские «мастера» ей что-то здорово напортачили, что вскрылось только потом, и не хотели переделывать бесплатно. Если бы все было оформлено легально, то им бы не открутиться, но чтобы сэкономить, за часть работ хозяйка платила кэш. И эта простая такая женщина решила, что если она им подбросит новых клиентов, то они ей в благодарность все исправят. Нам их нахвалила, а поскольку начальник по-русски сносно говорил – это тоже было для Мариши удобно. Но и сама промахнулось, и нас подставила. В итоге мы их терпели, терпели, слушали, слушали убогий польский мат, и в результате выгнали в самом конце: вместо месяца делали три, а когда, якобы, окончили, мы сразу затопили нижних соседей. В ванной оказалась полная халтура. И опять долго-долго искали, кто же нам это безобразие сможет к человеческому состоянию приблизить. И вот тут-то нам супер повезло: на конце длинной цепочке связей выловился русский болгарин Иван с золотыми руками. который нам все доделал. Дорого, но очень хорошо.
Тут у меня вместо террасы аж три балкона и пять дверей на них, но с живыми существами плохо совсем. Одни ящеры забегают. И внизу у шотландско-испанской пары живет ужасно симпатичный и умный пес Рокки. Вот после этого злобного овчара у Нины как же все-таки приятно иметь дело с умной собакой. Одного раза ей хватило нас обнюхать, и все. Больше на наши проходы мимо их калитки никакой тревожной реакции. Свои. Только подходит к ограде приветливо хвостом помахать. Ну и получить собачью вкусняшку.
По-видимому, в этой жизни окончательно завершилась моя кошачья эпопея. Уезжаем часто (теперь надо уточнить: уезжали! Карантин нас на два месяца тормознул, загнав в пределы окружности стометрового диаметра. Но, слава богу, диаметр уже до 100 километров удлинили. И мы уже успели даже в горы смотаться) – тут ни на кого не оставишь шерстистого члена семьи.
Да и год наступил 2020. Я родился 02.02. Интересное сочетание получается. Посмотрим, во что выльется. У меня почти случайно вышла первая книжка, небольшой кусочек из моих трудов по местной истории. Называется «Загадки русского Вильфранша». Почитайте – так и хочется отразить ее суть словами Николаича, который любил повторять, «интересные шляпки носила наша буржуазия». Но вместо нашей буржуазии вставить местных краеведов. Похоже я один из их краеугольных исторических камушков сильно раскачал.
И первую книгу из этой серии недавно отправил в ЛитРес.
Такие вот дела. Навещали старых друзей-соседей, отметив с ними сначала тут новоселье. Зашли на Дигунькину могилку, нолили стакан.
Наш парижский покупатель квартиру сдает. А сам на остров Майотт уехал работать по контракту. Только купил, а ему сделали предложение, от которого он не смог отказаться. (В этом заморском департаменте белых французов чуть больше 3 %, и зарплаты у них очень высокие. Да еще и приплачивают за риск: похоже, древний вулкан вот-вот проснется, и тогда никому мало не покажется. Про климат вообще молчу.)
Очень повезло нам с ним, да и ремонт все-таки до карантина закончили. Посмотрим, что дальше в 2020 будет!
Арлик – не кот, а любимый кокер сестры
Выше я уже писал, что, когда нас настигла эта тревожная весть про Гуннара, мы жили с Арликом, любимой Ирочкиной собакой, в доме, который находился внутри большого огороженного участка на берегу Москвы-реки. Называлось все это Ильинское. Таких домов тут было с десяток, причем они были расположены достаточно далеко друг от друга, и никто никому не мешал. Бетонная стена вокруг всей территории и охраняемый вход дополняли картину этого места не для всех. Посторонним по суше сюда было не проникнуть, а любопытных, которые иногда заплывали по речке на лодках, встречала и быстренько разворачивала ведомственная охрана, делающая обход побережья с овчаркой.
Лес в ограде был не особо впечатляющий, но очень грибной. Можете себе представить, гуляя с Арликом два раза в день в основном по асфальтовым дорожкам, мы прямо около них собирали грибы. И на здоровенную сковородку – чтобы поджарить свеженькие – набирали всегда. Да еще и с запасом. Делали это с превеликим удовольствием и практически ежедневно. А когда наступала осенняя настоящая грибная пора, я выходил на серьезную охоту. И без единого конкурента. Не поверите, но белые грузди в удачливые годы собирал ведрами, потом их солили для всех друзей из Москвы и Закавказья.
Белые грузди в Подмосковье – это большая редкость. В Сибири именно эти грибы считают первым номером, и только за ними идут белые. Лучшая закуска под водочку! Их ешь, а они на зубах похрустывают и вкус имеют неповторимый. Соленый огурец отдыхает. В общем, я с сибиряками совершенно согласен. В центральных районах России в качестве грибной закуси еще маринованные маслята или опята популярны, но за Уралом до такой мелочи не опускаются.
Здесь, в Ильинском, я впервые увидел и попробовал огромный белый круглый гриб: «лангермания гигантская» или «гигантский дождевик головач». Они тут в двух местах росли и действительно были слегка похожи на дождевики, только много крупнее. Самый большой из найденных нами и еще не начавших желтеть весил больше семи килограммов! Величиной с голову ребенка. Как и молодые дождевики, они были вкусными, но по-другому. Очистишь от тоненькой кожуры, как картошку, и получается белая головка, похожая на сыр. Ее можно было резать на пласты, и они, чуть обжаренные с обеих сторон, просто таяли во рту. А вот для консервации плохо подходили.
А сейчас расскажу, как мы с Маришиной мамой собирали опята. Вернее, она их собирала и заготавливала сама, поскольку это занятие обожала. А я обеспечивал рабочее место и транспортировал урожай. Когда наступал сезон опят, мы привозили в Ильинское Галинсанну, и я приводил ее на опушку, всю желтую от грибов. Чей-то дом стоял прямо рядом, и она сначала все боялась, что хозяева скажут, вдруг заругаются? Но мы их так никогда и не увидели.
Хитрое было это место – Ильинское. Иногда казалось, что, кроме охраны, вокруг вообще никого нет! Сначала мы вместе очищали от грибов маленькую площадку, где ставили скамеечку, на которой она и устраивалась. Ну а потом, медленно поворачиваясь на ней вокруг оси, надо было их стричь. Пустая площадка медленно увеличивалась, а общее количество опят почти не уменьшалось!
С моей точки зрения, в этом не было никакого спортивного интереса. А ей ужасно нравилось, потому как результат заготовок был налицо. Галинсанна как была всю жизнь, так и сейчас осталась неутомимой труженицей, поэтому я только успевал пластиковые пакеты с грибами на дачу оттаскивать, чтобы завтра вместе с ней отвезти в Москву. Ну а дальше обыденно-знакомые операции: помыть все собранное, потом слегка прижарить или приварить, разложить по пакетам – и в холодильник. На всю зиму хватит!
В свое время мы с Николаичем все эти операции проделывали неоднократно. Целенаправленно за ними ездили осенью со здоровенными пластиковыми мешками. Когда на промывку вываливали такой урожай опят, до половины ванны набиралось! Полоскай да вытаскивай. Но сначала отбирали самые маленькие – для маринования. Жены, как правило, уклонялись от переработки – это, видите ли, было мужское занятие. А вот Галинсанна, которая правильная была во всех отношениях, так не думала.
Вот какой реликтовый участок леса сохранился на берегу Москвы-реки. Правда, с благородными грибами было бедновато, но чтобы набрать на большую сковородку жарехи, нам вполне хватало березовиков, маслят, лисичек и лесных шампиньонов. Это был настоящий грибной рай, поэтому упрашивать меня там пожить не надо было, сам рвался. Хоть один, хоть в нагрузку с Арликом.
А теперь перейдем наконец и к этому, всегда радостному и развеселому созданию. Как и большинство кокер-спаниелей, Арлик был красавцем с выразительными выпуклыми глазами, рыжей волнистой шерстью и с ушами, всегда подметающими землю. Он страстно любил играть – по земле, в воде и в воздухе он ракетой летал в погоне за мячиком. Все, что касалось подвижного отдыха с ним, было прекрасно; все, что касалось ласкового общения и лизания – тоже. Но ведь была еще и повседневная жизнь – тут терпения и еще раз терпения надо было поднабраться.
Он все время хотел только одного – гулять. Желание было настолько сильное, что не мог дождаться, пока дверь наружу откроют, и писался еще внутри квартиры. Когда был маленьким – последнее было постоянное явление, не зависящее от частоты выгулов.
А под гулянием понимал одно: или вылететь, как сумасшедшей, и унестись вдаль с громким лаем, или, если одевали поводок, тащить сопровождающего вперед из всех своих немалых сил. Без устали. Моя сестра – дама достаточно хрупкая – летала за ним по дорожкам Ильинского, как гонимая ветром.
Но даже не это было самой плохой его привычкой. Если бы он просто таскал своего провожатого на поводке, не обращая внимания на окружающую действительность, это было бы еще полбеды. На горе хозяев все встречные собаки немедленно становились его злейшими врагами, и Арлу обязательно надо было на них бросаться. Исключения случались, но очень редко. Щенков или маленьких собачек он не трогал и даже иногда пытался поиграть с ними. Но вот все собаки больше него ростом были точно враги. А уж овчарки вообще расценивались им как самое страшное зло, как исчадие ада!
Не дай бог сопровождающему поздно заметить овчарку. Этот маленький красавец превращался в злобную фурию. Как камикадзе, он несся прямо на нее и всеми четырьмя лапами вперед прыгал прямо в морду. Даже запах овчарки за забором надолго выводил его из себя, просто бесил – пес совсем терял разум и, хрипя, надрывался лаем, пока его не оттаскивали от этого места.
А вот если его просто выпустить из дома или отпустить с поводка, то, как я уже писал, Арл немедленно улетал вдаль, не обращая никакого внимания на крики и команды. Ну и, естественно, потом его надо было найти и поймать. Вариант «набегается, устанет и сам придет» не проходил. Ну и опять же, проблема других собак. Поэтому решаться на такие действия можно было только убедившись, что в радиусе трех километров их нет ни одной. В Ильинском, чтобы его выпустить без поводка из дома, сначала надо было обязательно позвонить в охрану и договориться, чтобы служебную овчарку крепко заперли.
Но дело в том, что кроме нее здесь попадались иногда и другие собачки. Например, приезжающие вместе со своими хозяевами. Доброжелательные они были или нет – не имело никакого значения. Пару раз мне приходилось прыгать в крутящийся клубок, чтобы вместе с хозяевами попавшего под раздачу случайного посетителя-бедолаги растаскивать их в разные стороны. И долго еще на руке оставались следы зубов вошедшего в раж Арла. Кроме того, через маленькие дырки под бетонным забором иногда на территорию пробирались и бродячие экземпляры, но эти хоть сами всех боялись и улепетывали от него, поджав хвост. Вот такой по жизни это был бесстрашный и безбашенный боец!
История его появления в семье моей сестры началась так.
Будучи в гостях в Экибастузе (сопровождала мужа в служебную командировку) у коллеги по работе, она встретила в доме хозяев двух рыжих красавцев. Они у нее тапочки из-под стола утащили, но после вмешательства принесли обратно, потупив глаза и изображая полное смущение и раскаяние. Умилившись, Ирочка неосторожно выразила абстрактное желание «завести и себе такую же прелесть». Но Казахстан – это почти Восток. Желание гостя – закон! Тем более жены одного из руководителей.
Ну и когда у пары появились щеночки, одного из них с оказией доставили на самолете в Москву. Сестры как раз в это время в столице не было, и эта крошка, естественно, попала ко мне. Я видел, что малыша от мамы забрали рановато: ему было страшно, он плакал, пускал лужицы и тут же обслюнявил мне все пальцы. Только наевшись, немножко успокоился и заснул, свернувшись комочком в моей старой зимней шапке. Она и стала потом его любимым дневным прибежищем.
А вот ночью щен вообще не хотел оставаться один, даже в шапке. Кроха жалобно плакал и из шапки постоянно вылезал. Приходилось брать его к себе, укладывать на живот, но и тут он никак не мог угнездиться. Долго ползал по мне, пристраивался на плече, около шеи, но успокоился только на голове – больше нигде не засыпал. Там ему было, наверное, особенно тепло – волос-то уже немного на затылке осталось. Так и приходилось мне спать на диване и по возможности неподвижно, на спине, не вертя головой. А то ведь спросонья щеночек не сильно разбирался, как ему аккуратненько опять туда же забраться, карабкался прямо по лицу и мог запросто в глаз лапой заехать.
Ну и все остальное тоже было нелегким занятием: частое кормление, постоянные игры и туалет. Чтобы проситься на улицу он еще не подрос и не умел, и Татьяна Борисовна только губы поджимала, пытаясь ликвидировать очередные мокрые пятна на паласе. Я очень люблю животных и кого только не держал, начиная с австралийских голубых древесных жаб и до ручной крыски. Да и котят немало вырастил! И возможные проблемы от их содержания нутром чувствую! Вот и в этом случае сразу понял: ох, эта собачка будет очень непростым питомцем – это было у него на узком лобу написано. Только челочкой прикрыто. В отличие от нашего Гуни, с детства эту собаку никто не воспитывал, ни родители, ни прежние хозяева.
Через пару недель его у меня забрали, но за это время он так ничему и не научился. Вообще! Я Ирочке долго пытался внушить между консультациями по кормлению, что необходимо его приучать к прогулкам и обязательно надо правильно дрессировать. И желательно не самим и не дома.
У моего приятеля в Казани был пес такой же породы, и когда я решил с ним посоветоваться по поводу воспитания кокеров, то столько всего услышал. В основном в смеси с матом! Прямо скажем, не радостного. Что он уже проклял тот день, когда поддался на просьбы дочек! Что это урод, тупой мусоросборник, и вся порода у них такая! Он и другие разные эпитеты употреблял, в основном мало цензурные. Было понятно, что мужчину достали!
За чудесную будущую жизнь этого создания я совсем не беспокоился – сестра была очень доброй по натуре. Вся в маму! Арлика (это мы с ней ему такое имя придумали, на букву А – требовалось по родословной) она как увидела, так и полюбила сразу, даже слишком. А все животные это сразу чувствуют! Когда Ирочка год работала в Гвинее на практике языкового перевода, к жуткому удивлению местных она где-то нашла и вырастила щенка гиеновой собаки, которая считается принципиально неприручаемой! А эта за ней бродила как привязанная.
Время от времени ее муж Сергей, так как мы работали почти рядышком (только он в отдельном кабинете, а я на внутреннем балкончике в ячейке за своим компом), иногда просил подъехать к ним днем, чтобы со щеночком прогуляться или забрать его на денек-другой. Это когда Ирочка куда-то уезжала. А у него терпения к щену не было. Но на приличные промежутки времени Арлик ко мне больше не попадал. Но мне и коротких встреч хватало, чтобы понять, что до тренировки руки у хозяев пока не дошли, да и вряд ли дойдут. Зато за эти промежутки я открыл у этого кокера еще одну неприятную черту. Как мне и предсказывал казанский приятель, он действительно был жрун – мусоросборник, решительно настроенный подбирать и тут же заглатывать все, что ему попадалось на дороге. Причем действительно все, от чинариков до совсем непотребных вещей, вылезающих из-под тающего снега. Как хороший пылесос, тротуар чистил. Оставалось только удивляться, как это все на процессах, протекающих в его желудке, не отражалось. По крайней мере, хозяева так заявляли.
А тем временем приближалось лето, и я начал зондировать почву насчет повторной эксплуатации их дачи в Ново-Дашково. За несколько лет до этого, когда Ирочка с Сергеем еще жили в Ярославле, у них образовалась возможность в последний момент вписаться в какой-то дачный кооператив и через него приобрести права на недостроенный домик. Ну и на участок, соответственно. Место было очень хорошее, около спокойной дороги (раньше вела к оживленной паромной переправе в Профинтерн, которая уже не работала – перестройка, однако). И самое главное, совсем недалеко от нормального леса (который я уже подробно и с любовью охарактеризовал выше – в главе про Серого от Ларисы).
Это было время начала моей второй супружеской жизни. Сестра в очередной раз дала свое разрешение, попросив только Арлика на месячишко с собой прихватить. Это было, конечно, посложнее, чем прежняя просьба постараться Серого в дом не пускать, или до этого – с Алексеем пожить, но лучше так, чем просто так. Я согласился, и даже с радостью. Подумал, загородка-то есть, с Серым мы тут в прошлом году два месяца отлично прожили, а, значит, и с собакой разберемся. И даже размечтался, как мы будем с Арлом ходить вдвоем по лесу: я грибы собирать и ягоды, а он вокруг крутиться.
