Buch lesen: «Штабс-капитан Скосырев»

© Игорь Петрович Воронин, 2023

ISBN 978-5-0059-9648-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ШТАБС-КАПИТАН СКОСЫРЕВ
Киноповесть

Молодой человек, изысканно одетый, с усами, испанской бородкой и зачесанными назад вьющимися волосами, остановил автомобиль, открыл дверцу и вышел подышать горным воздухом. Внизу, в пиренейской долине, живописно раскинулись постройки. Сквозь монокль, приятно щурясь, он рассматривал свои будущие владения.

– Так-так. Неплохо для начала. – подумал франт. – Примерно, как в справочниках пишут: южный склон восточных Пиренеев, долина реки Балира, между Испанией и Францией.

Гористая поверхность, опушенная лесом, а особенно альпийские луга производили самое приятное впечатление, давали какое-то ощущение умиротворенности, близости к небу и даже неизбежности счастья.

– Основное население – крестьяне, занимающиеся овцеводством, земледелием, разведением фруктовых деревьев и виноградарством. Регулярно собирается большой урожай помидоров, – вспоминал молодой человек небольшую статью из четырнадцатого, 1929 года, издания «Британики», авторитетной английской энциклопедии.

Там упоминалась и добыча железных руд, и вывоз их, а также леса, шерсти и молочных продуктов в соседние страны. А граничит карликовая Андорра, самая маленькая европейская республика, с Испанией и Францией. Президент последней и епископ Урхельский и являются соправителями этого оазиса, почти полностью населенного пейзанами.

– И эту несправедливость, конечно, пора устранить, – уже вслух произнес наш герой, доставая из внутреннего кармана пиджака сигару и закуривая.

Поправив монокль, он патетически воскликнул, словно находясь на трибуне общественного собрания:

– Почему эти милые люди, эти пять с чем-то тысяч человек, должны платить дань? Они имеют право на независимость! И у них должен быть свой правитель, а не эти чужеродные лицемеры. У крестьянского государства размером в 450 примерно квадратных километров должен быть крестьянский царь! Ну, ладно, по-европейски – король.

Достав из кармана жилета брегет на золотой цепочке, он сказал что-то вроде «о-ля-ля» и решил, что пора отправляться в путь. С мыслями о конституционной реформе (а конституции в Андорре как раз и не было никогда за всю ее более чем вековую историю) он и сел в свой автомобиль и всю дорогу до Барселоны, почти двести километров, около трех часов, думал о других путях – путях экономического роста маленькой страны, почти уже овладевшей его сердцем.

– Лозунг дня? «Долой революцию – да здравствует монархия!» А что, если так: «Хватит жить на задворках истории!» Неплохо, совсем неплохо. Ну что ж, надо подтянуть каталанский и готовиться к визиту в генеральный совет, как это у них, долин. Прелестно! Политическая ситуация, кажется, благоприятствует, недавние волнения по поводу – это последнее, что пришло ему в голову, когда он припарковал свое авто у фешенебельного Majestic Hotel Inglaterra на бульваре Грасия, в самом центре Барселоны.

Звали молодого человека Борис Михайлович Скосырев, но теперь он предпочитал именоваться «барон де Скосырефф, принц Оранский». Когда мы говорим «молодой человек», то имеем в виду исключительно его внешность и физическую форму, а вовсе не возраст. Сколько ему было лет осенью 1933 года, когда начинается наше повествование, доподлинно не известно, не то 33, не то все 37. Тут уж каждый волен сам судить о молодости. Впрочем, возраст – это не единственная загадка бурной биографии нашего героя. У яркой личности почти всегда бывают враги или хотя бы недоброжелатели. Борис Михайлович, несомненно, был личностью яркой, а потому про него говорили очень много нехороших вещей. Якобы он авантюрист, мошенник, самозванец и вообще альфонс, соблазняющий одиноких миллионерш. Подделывает банковские чеки. Неоднократно подвергался суду. Изготавливает фальшивые документы, пускает пыль в глаза на великосветских мероприятиях, где с этими немолодыми и небедными дамами он и знакомится, чтобы потом склонить к сожительству.

Кое-что из этого, наверное, все-таки правда. Как минимум, что касается миллионерш. Вот и сейчас его пассией, или спутницей, или фавориткой – конечно, фавориткой! ведь он же собрался стать Королем, – была разведенная американка Флоренс Мармон, старше его лет этак на «-дцать», ведь у дамы неприлично спрашивать возраст. Так или иначе, но еще более тридцати лет назад она вышла замуж за автопромышленника Говарда Карпентера Мармона, владельца Marmon Motor Car Company. В их браке родилась единственная дочь Кэрол, которая после развода в 1911 году осталась с отцом. Инициатором развода стал муж, который в том же году женился второй раз. Флоренс получила отступные, которые позволяли ей безбедно существовать до конца своих дней. Миллионершей она, впрочем, не была.

Борис Михайлович родился в Лиде, хотя потом часто говорил, что в Вильно, так иностранцам было немного понятнее. В любом случае это северо-западная часть Российской Империи, Белоруссия. Дворянское происхождение способствовало получению хорошего образования, манер, знанию языков. В Первую Мировую войну он дослужился до чина штабс-капитана, будучи прикомандирован к британскому бронедивизиону. После войны некоторое время жил в Англии, потом получил нидерландское подданство. Во Франции женился на Марии Луизе Пара де Гасье, но вскоре оставил ее, для ловли счастья и чинов или просто в поисках приключений.

Авантюристы – они бывают разные, есть и такие, как наш Борис Михайлович, которые сами обманываться рады. Придумав какую-то красивую историю, они начинают верить в нее даже больше, чем все окружающие, и этим не заражают их, но и распаляют себя.

С Флоренс Мармон Скосырев познакомился на каком-то великосветском парижском рауте. И это еще надо подумать: она привлекла его внимание, или он, статный мужчина во всей своей красе, стал объектом ее вожделения.

Именно так с ним обычно и случалось, выбирал не он, а его.

За бокалом шампанского, выйдя на балкон, они как-то очень быстро перешли на ты.

– Можно, я буду называть тебя Флори? – спросил Борис. – В этом есть что-то весеннее, цветочное.

– Лучше Флосси, – ответила она. – Мне так больше нравится.

– А я тебя Борис? – спросила, делая ударения на первый слог, как принято у англосаксов.

– Знаешь, мне больше бы понравилось, если бы ты обращалась ко мне Бобби.

Удивленный домик бровей и вопрос:

– Но ведь Бобби – это Роберт?

– Я знаю, – невозмутимо ответил он, сверкнув моноклем. – Но меня так называли в детстве, и мне было бы приятно.