Buch lesen: «Ветер над пропастью», Seite 26

На следующее утро Ника отправилась в городскую управу, чтоб подать просьбу на розыск своей подруги, однако, на фоне происходящих революционных преобразований и без слов было понятно, что розыском реально будут заниматься только частные сыщики. Зато за небольшую мзду она раздобыла довольно подробную карту окрестностей Южнобельска, где был обозначен и Старо-Никольск, и Светлогорское. Внимательно рассматривая старую карту, она обнаружила, что когда-то все три населенных пункта были соединены линиями, образующими треугольник, а из его вершины в точке Светлогорское был опущен перпендикуляр, а затем продолжен выше Светлогорского довольно далеко, и там была обозначена точка.

Пока этот рисунок, на приобретенной карте, ничего не говорил Нике, и она стала ждать известий от Сергея.

Плен

На станции Петрищево Вера вышла в тамбур из душного купе, оставив свою подругу дремать в полусидячем положении на жесткой скамье. Внезапно она ощутила легкий укол в ягодицу, и все поплыло у нее перед глазами. Чьи-то сильные руки вывели ее на перрон, а дальше все ощущения пропали.

Очнулась она в большом полутемном помещении. Девушка лежала на скамье, покрытой толстым войлочным матрасом. Двухметровая легкая, но прочная цепь приковывала ее к стене за левое запястье. За лежанкой стоял небольшой стол, на котором стояло ведро с водой, а рядом лежал ковш. У стены стояло пустое ведро, понятно для чего. Высота помещения чуть ниже трех метров, у самого потолка небольшое окно, забранное решеткой. В центре большой комнаты стоял стул, однако сесть на него пленница не могла, не хватало длины цепи. Дверь в помещение располагалась в противоположной от окна стене и, судя по всему, была довольно массивной.

Через несколько часов в комнату вошел мужчина, одетый в серые штаны, такую же рубаху с закатанными рукавами на голове у него был колпак с прорезями для глаз. Он поставил на пол дощечку, на которой лежали хлеб, овощи и кусок отваренного мяса. После чего, ни слова не говоря, он вышел, закрыв за собой дверь. Пища лежала в пределах досягаемости цепи. Ничего не оставалось, кроме как взять ее и перенести на стол.

Вера уже догадалась, что ее захватила та самая секта, о которой ей говорил незнакомец в Светлогорском. Но что им от нее нужно, она пока понять не могла. Судя по тому, как грамотно ее взяли, эта очень неплохо организованная группа, к тому же, судя по словам Марии Федоровны, довольно многочисленная. Пираты с острова по сравнению с ними, просто дети, играющие в казаки-разбойники. Убивать ее, похоже, не собираются. Это можно было сделать проще. Значит от нее что-то надо. Вера понимала, что сейчас с ней проводят психологическую обработку, с целью сломить волю. Через два, три дня пребывания в таких условиях человек согласится на все. В пансионате перед выпуском у воспитанниц был курс психологии, где им рассказывали вещи удивительные, но малоприятные: как вести себя в плену, как разговаривать с похитителями, в каких случаях можно и нужно уступить требованиям, как ввести в заблуждение тех, кто допрашивает. Но предусмотреть все невозможно.

Девушка понимала серьезность намерений похитителей, однако у нее была надежда на подругу. В то, что Ника ее не оставит, она не сомневалась. Только найти ее будет не просто, а вытащить на свободу еще сложней. Прошел день, затем другой, ей по-прежнему доставляли еду, меняли ведро с отходами, но человек, приходивший к ней два раза в день, постоянно находился вне досягаемости, с учетом длины цепи. Кстати, саму цепь Вера исследовала очень внимательно. Сломать ее, конечно, можно, но нужен хоть какой-то инструмент, голыми руками ничего сделать нельзя. Прошло еще два дня, но никакой дополнительной информации Вера не получила, а вот ее нервная система явно начала сдавать. Она понимала, что таким образом ее могут держать сколько угодно, но и общение с ней руководителя секты обязательно должно состоятся. Иначе, зачем ее здесь держать. От нее им что-то нужно и она пыталась догадаться, что именно. А, самое главное, должна подать какой-то знак Ника. Этого она ждала больше всего, и, наконец, дождалась.

Однажды ночью послышался звон стекла, и утром она обнаружила, что ее маленькое окошко под потолком разбито. Вместо одного служителя, в этот раз вошли пять здоровых мужчин, лица которых были закрыты колпаками с прорезями для глаз. Один из них начал убирать стекла, а четверо расположились полукругом вокруг Веры, готовые вступить в рукопашную схватку. Амазонка сразу поняла, что схватка будет не в ее пользу, поскольку ее стерегут тренированные бойцы, а огнестрельного оружия у них нет. Убрав стекла с пола, мужчины ушли. Затем ей обычным образом доставили пищу, но девушка уже знала, что Ника пришла за ней и черная тоска, сжимавшая ее сердце последние дни, отступила.

Прошло еще несколько дней, отчаяние снова подступило к Вере. Она понимала, что Нику могли поймать или уничтожить, ведь она-то была им не нужна. Но вот однажды дверь открылась в неурочное время, вошел высокий худой мужчина с гладко зачесанными назад волосами. Его сопровождали два телохранителями с палашами наголо. Все они были без колпаков. Мужчина сел на стул, а телохранители встали по бокам.

– Я принц ордена «Черный кристалл», – представился он. – Мне известно кто вы. Пришлось продержать вас здесь две недели, чтоб определить ваши сверхвозможности. Должен сказать, что они весьма ограничены, или вы еще не знаете о них. Но суть не в этом. Вы нам нужны. Дело в том, что ваши предки оставили на земле аппарат перемещения во времени. Доступ в прошлое через этот аппарат ограничен. С вашей помощью он может быть значительно расширен. Но для этого вы должны влиться в наши ряды и принять наш устав. Наш орден преследует благородную цель. В мире должно установиться одно правительство, для всех государств и это правительство будет работать под контролем нашего ордена. Все события, которые будут мешать ходу истории, то есть наносить вред человечеству, мы будем устранять. Управляя событиями в прошлом, можно формировать будущее. Вот, вкратце, общая идея создания нашего ордена.

– У вас странный метод вербовать своих сторонников. Пока я не испытываю желания вступить в ваш орден, а то желание, которое я испытываю, вам лучше не знать. Что касается путешествия во времени, то я в этом сильно сомневаюсь, хотя последнее события поколебали эти сомнения.

– Вы должны понимать, что в случае вашего отказа, мы не можем оставить вас в живых. Я не опереточный злодей, но помните, у вас три дня. После истечения срока, я снова приду к вам, если вы согласитесь, то дадите нам гарантии вашей верности. В случае отказа, вы легко и быстро перейдете в небытие. Мы прибегаем к этому только в крайних случаях, к сожалению, ваш случай как раз такой. Да, вот еще что, ваша подруга пытается вас освободить, с этого момента я отдам приказ перестать ее щадить. Миссия нашего ордена слишком серьезна, и все препятствия должны быть устранены.

Делегация ушла, а Вера задумалась. Даже если то, что сказал принц, правда, ей совсем не хотелось выполнять чью-то волю. Если ее предки оставили какой-то аппарат, то она должна быть его хозяйкой, а не прислугой у какого-то самозванца. Что касается Ники, то едва ли ее просто щадили. Слишком много о себе воображает этот принц. Если бы нас было семь, как в шестнадцатом году, разогнали бы эту шайку как дворовую шпану.

Однако к концу второго дня ее мысли приняли более мрачный оборот. Ночью сна не было, мучила одна мысль, какие гарантии могут свидетельствовать о ее верности ордену и не дадут ей возможности перестать выполнять распоряжения этого самозваного принца.

Из-за двери раздался слабый шум, затем донеслось слабое шуршание открывающейся двери, и дохнул ветерок, донося незнакомые запахи.

– Вера, это я, – раздался громкий шепот Ники.

– Ох, заждалась я тебя, – шепотом ответила Вера. – Я прикована к стене на цепь.

– Сейчас освобожу… – ответила Ника.

Все происходило в кромешной тьме. Орудуя каким-то инструментом, Ника быстро вырвала цепь из стены, затем взяла подругу за руку и повела за собой. За дверью находился стол, на котором стояла керосиновая лампа. В ее свете на полу лежало тело охранника с перерезанным горлом. Ника знаком приказала подруге следовать за ней. Они прошли по коридору, свернули направо, там перешагнули через труп еще одного охранника. Ника открыла дверь, амазонки вошли в комнату, закрыли дверь и снова оказались в полной темноте. Дальше Ника вела подругу на ощупь, открыла какой-то лаз, куда проползла сначала сама, затем втащила подругу. Вокруг была кромешная тьма, но тут Ника зажгла керосиновую лампу, затем плотно закрыла лаз большой деревянной чуркой. Девушки находились в большом помещении, похожем на склад.

– Нам придется пожить здесь недели две, – сказала Ника. – Нас обязательно будут искать, но здесь нас не найдут. Я, когда пробиралась сюда оставила много следов, чтоб эти мерзавцы, начали искать нас снаружи своего особняка. А мы будем в их гнезде. Здесь есть бочка с водой и достаточно еды.

На другой день началась суета и беготня, доносились отдаленные крики. Над головами амазонок слышался топот множества ног, но за стенкой все было тихо. Ника хорошо подготовилась к вынужденному затворничеству и, конечно, запаслась напильником, которым теперь освободила от цепи свою подругу. Обе они продолжили заниматься каждое утро физическими упражнениями, чтоб не потерять свои навыки, которые теперь очень им понадобятся. Ника рассказала, о своих приключениях при поиске подруги, а заодно и некоторую информацию, ставшую причиной похищения Веры.

– Эта шайка, которая называет себя орденом, каким-то образом завладела кабиной перемещения во времени. Этот аппарат остался от твоих предков. Принц, завладевший им, решил вершить судьбы всего мира, иначе говоря, стать властелином всего и вся. Очевидно, он уже пользовался им, поскольку члены его банды верят ему безгранично. У этого самозванца есть одна проблема, когда он перемещается в прошлое, то теряет память о тех событиях, которые произошли после его появления в прошлом. Он уже переживал их, но вернувшись в прошлое, он о них не знает. Остается какое-то дежавю, но весьма неопределенное… Тебе это ни о чем не напоминает? Он эту проблему хочет решить с твоей помощью и потому тебя похитил. Я тебя нашла довольно быстро, но очень трудно сюда было попасть. У этого принца около трех десятков бойцов, в основном мужчины. Они прекрасно обучены рукопашному бою и неплохо стреляют, имей это в виду, когда будем выбираться отсюда. Однако, они очень плохо владеют холодным оружием.

– Три десятка обученных бойцов, для двоих многовато, – сказала Вера.

– В этом особняке их сейчас около двадцати, остальные находятся в других местах. У них есть точки базирования в Южнобельске и Старо-Никольском. Мне удалось найти карту, где указано место кабины перемещения. Я думаю, что этот самозванец разошлет своих людей на наши поиски, и здесь останется не больше десятка его бойцов. Одного я допросила с пристрастием, когда шла сюда и у меня есть план этого особняка. Мы сейчас находимся в Светлогорском, если ты не в курсе.

– Я так и думала. Иначе, как бы они нас выследили. Помощи нам ждать неоткуда, значит, будем выбираться самостоятельно, – ответила Вера. – Но мне бы не хотелось оставлять свое наследство этому принцу.

– Я тоже так думаю. Надо забрать у него ключ. Никто не вправе вмешиваться в ход истории. Перед уходом мы навестим его кабинет. А пока придется побыть здесь.

Ника подготовилась хорошо и не забыла боевую форму амазонок, в которую и нарядились обе девушки. Каждую ночь она выбиралась на разведку и осматривала особняк с превеликими предосторожностями, но поскольку адепты ордена считали амазонок сбежавшими, то внутри особняка вели себя беспечно. Тем не менее, ворота охранялись круглосуточно, и во дворе и дворовых постройках ходил часовой, во избежание появления непрошенных гостей. Этот особняк, по сути, являлся штаб квартирой ордена, именно здесь самозваный принц и планировал операции.

Время шло, и это заточение начало надоедать. Хотя в пище и воде недостатка не было, но отсутствие дневного света и свежего воздуха толкало амазонок на завершение своего добровольного заточения. Ника запланировала уничтожить всех адептов ордена, находящихся в доме, и самозваного принца, а, главное, забрать у него ключ.

– Не мы начали эту войну, – сказала она Вере. – Если мы просто сбежим, он не оставит нас в покое. Вспомни записку, найденную в моем медальоне.

– Да согласна я. Давай уже скорее начинать, сил больше нет сидеть в темноте и ждать.

Наконец, вернувшись из очередной разведки Ника сказала, что в доме осталось не больше десяти человек, включая принца. В три часа утра амазонки вышли из своего укрытия.

– Сначала часовые на улице, – сказала она и вывела подругу во двор. – Стрелять только в крайнем случае.

Прохладный сентябрьский воздух едва не лишил их чувств, несколько минут они приходили в себя и едва не пропустили часового, который ходил во дворе. Бородатый здоровый мужик оторопело смотрел на Веру, машинально снимая с плеча винтовку. Ника бросила нож и мужик мешком свалился на землю.

– Давай быстрее приходи в себя, – прошептала она Вере, – там, у ворот еще один.

Луна была скрыта облаками, но привыкшие к темноте девушки видели хорошо. Они медленно подошли к сторожке, Ника стукнула один раз рукоятью ножа. Из сторожки выглянул невысокий мужик, Вера тотчас схватила его за голову: одна рука на затылке, другая на подбородке, и сильно дернула на себя. Больше во дворе живых не осталось.

– Идем быстрее в дом, я не знаю, во сколько у них смена часовых, – прошептала Ника.

Открыв дверь в дом, амазонки столкнулись сразу с двумя адептами. Эффект неожиданности работал по полной программе, оба они не успели даже пикнуть. Вера нанесла своему противнику смертельный удар ногой, а Ника ударила ножом в горло.

– Осталось шестеро, – подытожила Вера.

– Наверное, – ответила Ника. – Сейчас идем в комнату, где спят рядовые члены ордена.

Девушки прекрасно видели в полумраке, а Ника держала в голове план здания. Заглянув в одну из дверей, они увидели четверых спящих мужчин, сквозь окно, забранное решеткой, струился слабый свет со двора. Ника закрыла дверь и задвинула засов.

– Пусть пока посидят, – сказала она. – Идем теперь к принцу.

Она уверенно поднялась на второй этаж, и прошла в конец коридора.

– Тут могут быть сюрпризы, действуем быстро и жестко. Будь готова стрелять. Сейчас ты открываешь дверь, и я вхожу первой. Ты входишь через пять секунд. В любом случае мы не должны упустить его.

Ника подошла к двери и стукнула два раза, затем, через интервал, еще три раза. За дверью послышалось ворчание, затем лязгнул засов. Вера рванула за ручку, а Ника нанесла стоящему за дверью мужику смертельный удар ногой и тотчас вбежала в комнату. Взяв с маленького столика керосиновую лампу, она выкрутила фитиль побольше, чтоб лампа засветилась ярче и поставила ее на большой стол, стоявший посреди комнаты. На большой кровати в дальнем углу, просыпался мужчина, ошарашено глядя на амазонку.

– Вставайте принц! Королева пришла! – насмешливо сказала та.

Принц, тотчас, выхватил револьвер из под подушки, но он был выбит у него из рук. Ника бдительности не теряла. В этот момент вошла Вера. Мужчина в длинной ночной рубахе делано зевнул и, нагло ухмыляясь, снова лег на кровать.

– Королева значит, – делая вид, что засыпает, пробормотал он.

– Причем не самозванка, как ты, а коронована! – зло сказала Вера. – Да, я королева Матильда четвертая, пусть даже в пиратском королевстве. А у тебя просто кличка жулика средней руки.

Принц вдруг резко перестал изображать спящего и, буквально взлетев с кровати, обрушил на Нику страшный удар ногой. Однако ночная рубаха не позволила поднять ногу на нужную высоту, да и амазонка была начеку. В результате принц в скрюченном положении оказался на полу. Вера села на стоящий у кровати стул и участливо спросила:

– Звать-то тебя как? На принца ты не тянешь, – слабоват и глуповат.

Мужик встал на четвереньки и вдруг заорал благим матом. Амазонки безучастно смотрели на эту картину, затем Ника равнодушно сказала.

– Зря надрываешься, сердешный. Никто не придет. Скажи-ка лучше, где ключ, да мы пойдем. А то загостились тут у тебя…

– Отвернитесь, мне надо одеться, – властным тоном сказал он.

– Потом тебя помоют и переоденут. Так как насчет ключа?

– А ключа здесь нет!

– Что-то мне подсказывает, что ты врешь, – сказала Вера. – И мне кажется: я знаю, где он. Отойди от кровати.

Мужик затравлено заозирался и, вдруг молнией метнулся к двери. Но ночная рубаха снова подвела его. Но в этот раз догонять его не стали, Вера просто выстрелила ему в затылок.

– Ты поторопилась, подруга, – удивленно сказала Ника. – Как мы теперь найдем ключ?

– Он должен быть здесь! – ответила Вера указывая на кровать.

И, действительно, разворошив ложе самозваного принца, амазонки обнаружили шкатулку, в которой лежал предмет, похожий на приплюснутое яйцо и крестик Веры. Увидев свой крестик девушка обрадовалась, а Ника стала обследовать яйцо. Повозившись некоторое время, амазонки смогли его открыть с помощью крестика и обнаружили ключ. Теперь осталось найти дверь, которую тот открывает.

Амазонки быстро покинули дом, оседлали лошадей, стоявших в конюшне, и отправились в Южнобельск, где Ника снимала комнату. Несмотря на долгое отсутствие, хозяева жилья явно обрадовались появлению амазонок и даже их странные наряды не смутили их.

– Мы уж думали заявить в полицию, – сказала хозяйка, – слишком долго вас не было, а вещи остались.

Но больше всех обрадовался Сергей, который не сводил с Ники восхищенного взгляда. Был конец сентября, на улице заметно похолодало, а перед девушками возникла дилемма: продолжать ли путь в Петроград, что было весьма далеко, и путь обещал быть долгим, или отправиться, согласно карте, к кабине перемещения во времени, что было гораздо ближе, но путь по тайге сулил немалые трудности. Наконец выбор был сделан, – Вере очень хотелось узнать тайну своего рождения, а Ника хотела спасти свой капитал, лежавший в банке, обратив его в недвижимость или золото. Таким образом, прожив в Южнобельске еще неделю, отдохнув и подготовившись к дальней дороге, они отправились на станцию.

Нити судьбы

До Петрограда добирались целый месяц, если бы не их боевые навыки, могли бы и не добраться, поскольку железная дорога была забита войсками, разнообразным торговым людом, беспризорниками, уголовниками и просто бродягами, которых на Руси хватало во все времена.

Совершилась еще одна революция, Великая Октябрьская Социалистическая, а в политической жизни страны появились новые партии: большевики меньшевики. Крестьяне начали делить помещичьи земли и приветствовали новую власть. Рабочие изгнали хозяев своих предприятий, но особой радости не возникло, поскольку заводы почему-то перестали работать, а рабочие, чтоб как-то прожить начали делать зажигалки. Они пользовались спросом.

А вот у Ники сразу возникли проблемы, поскольку в банке, где у нее хранились немаленькие деньги, хозяйничали матросы с красными повязками на рукавах и маузерами на поясе. Ни о какой выдаче денег они слушать не хотели, а всех банкиров и прочих эксплуататоров трудового народа, пообещали расстреливать на месте. Ника пыталась объяснить, что она не банкир и не эксплуататор, ей просто деньги нужны, которые ей оставили родители.

– Вот что, дамочка, идите-ка вы отсюда подальше, – сказал ей свирепого вида матрос, положив руку на деревянную кабуру. – И молите бога, за то, что он создал вас женщиной, иначе шлепнул бы тут же без всяких разговоров.

Ника не стала вступать в пререкания, и отправилась восвояси. Они с Верой снимали комнату на окраине города. Деньги у них еще были и не маленькие, просто, видя надвигающийся хаос, хотелось спасти все, что можно. Прочитав декрет о земле, со своими земельными угодьями Ника уже попрощалась, правда без особых сожалений. К тому же у нее оставались фамильные драгоценности, припрятанные в надежном месте.

Поначалу подруги не собирались задерживаться в Петрограде, а отправиться сразу в Павловск, но жизнь внесла свои коррективы. Быть в самом центре революционных событий и не участвовать в них – невозможно. Впрочем, Левитины, которых амазонки не без труда отыскали в немаленьком городе, именно решили не участвовать ни в каких политических течениях. И их можно понять, ведь полуторагодовалый малыш, требовал постоянной заботы. Илья Иванович потеряв должность в морской разведке, нашел работу в порту, которая приносила небольшой, но стабильный, даже по тем временам заработок. Обе девушки стали частыми гостями в этой семье. Там они узнали адреса своих подруг.

Таня буквально только что вышла замуж за капитана второго ранга, и пребывала на седьмом небе, крайне редко спускаясь оттуда для общения с подругами. Зато Света сразу же взяла их в оборот, взахлеб рассказывая о великих преобразованиях, которые грядут во всем мире, а в России уже начались. Они начали ходить на занятия социал-демократического кружка, где большевики вели разъяснительную работу среди молодежи. Ника начала проникаться идеями всеобщего равенства и братства, стараясь понять экономическую сущность нового устройства общества, а Вера этими занятиями откровенно тяготилась, ей нравилось прошлое устройство: блестящие морские офицеры, балы, театры; а в промежутках опасные задания, которые они выполняли в морской разведке. Вскоре она начала посещать совсем другие собрания, где бывшие офицеры, морские и сухопутные тоже обсуждали новый миропорядок. Впрочем, они бывшими себя не считали, и хотя не носили погон, обращались друг к другу по званиям.

Дома они делились друг с дружкой новостями и некоторыми личными впечатлениями. За Верой начал ухаживать пехотный капитан: красавчик и умница, как она сама его охарактеризовала. На этих же собраниях присутствовал и муж Тани, хотя сама она не появилась там ни разу. А Ника тоже не осталась без внимания: ее начал обхаживать молодой парень, рабочий с Путиловского завода, который, впрочем, рабочим-то быть уже перестал, поскольку завод почти не работал. Зато Дмитрий, так он представился Нике, активно занимался военной подготовкой, собираясь вступить в красногвардейский батальон и оборонять город от контры. Дмитрий рисовал перед Никой себя героем – борцом за народное счастье, постоянно намекая, что перед героической гибелью на поле боя, хотелось бы ощутить небольшое взаимопонимание от женского пола, в частности от Никандры Александровны, которая тоже состоит в рядах борцов за светлое будущее, хоть и не рискует своей жизнью.

Нике поначалу парень понравился, и она даже начала поощрять его ухаживания, но поняв, что все его помыслы сосредоточены только на физиологических взаимоотношениях, нормальные семейные узы просто страшат его, она просто и без затей объявила ему:

– Вот что, Митя, я девушка хоть и политически подкована, но просто так вступать в отношения, чтоб потом одной воспитывать ребенка, не собираюсь. Это просто неприлично в любом обществе, даже в социалистическом. Я считаю, что у ребенка должны быть и мать и отец. А взаимопонимание ты можешь найти в заведении у мадам. Больше можешь меня не провожать.

После этого Митя перестал строить свои намеки, но провожать ее не перестал, наоборот начал отгонять от нее других кавалеров, и даже пару раз подрался. А в глазах у него появился другой оттенок, какой бывает у собак, когда она смотрит на своего хозяина.

Между тем наступила зима, за ней пришел новый год. Вера твердо объявила о своем желании навестить Павловск и узнать, наконец, все тайны, связанные с ее рождением.

– Я тебя полностью поддерживаю, – сказала ей Ника, – но прошу подождать до лета. Я хочу навестить наш пансионат, да и тебе, наверное, придется это сделать. Кроме того, мне надо навестить мою усадьбу. Хотя, теперь уже не мою, но все равно, мне надо там забрать кое-что. Да и тебе не мешает побывать в усадьбе Фингертов.

Вера, поразмыслив, согласилась с доводами подруги. А на другой день Света им объявила, что открыты курсы боевой подготовки молодого бойца, и они приглашены туда в качестве преподавателей по рукопашному бою.

Молодые бойцы встретили своих преподавательниц поначалу со смешками и шуточками, но после первой же тренировки в спортзале, смешки поутихли и шуточки пропали. Конечно, задирать ноги вертикально ни у кого не получалось, однако, броски через голову, подсечки и удары руками через несколько занятий стали получаться. Некоторые бойцы, правда, на занятия ходить перестали, зато другие стали просить позаниматься с ними дополнительно. Вера, разумеется, стала вести занятия по огневой подготовке, а Ника обучала владению холодным оружием.

В начале мая Дмитрий, вдруг сделал Нике предложение, объявив, что готов вступить в законный брак зарегистрировав его как положено в органах власти, а если она того пожелает, он готов даже обвенчаться, хотя в бога не верит.

– Митя, как же так с бухты барахты, не познакомившись с родителями…

– Сейчас, – ответил он, – мы пойдем к моей матушке, ты ей понравишься. Я уже говорил о тебе. А у тебя родителей нет, насколько я знаю. Так что считай, что я тебя сватаю. Жить будем у меня, домик у нас небольшой, но пока нам хватит, а когда победим мировую контру, заживем так, как тебе и не снилось.

– Откуда тебе знать, Митя, что мне снилось. Только пока ты не сказал главного… Зачем нам жениться?

– Ну, дак это… Понятно зачем, чтоб семья была, чтоб ты ждала меня с фронта… чтоб все было как положено, чтоб у детей были мать и отец…

– Погоди, Дмитрий! Да ты никак на фронт уходишь?

– Ну, да.

– А перед этим решил меня обрюхатить на законных основаниях, и сдать на попечение своей матушке? Вот радости-то у нее будет!

– Она и вправду согласна.

– А мое согласие…

– Так я тебе уже битый час об этом толкую…

– Нет, Митя, я не согласна. А знаешь почему? Потому что сначала должны быть чувства, и они должны быть взаимны. Я понимаю, что чаще всего родители девушек, выдают их замуж, не спрашивая согласия, но со мной случай особый. У меня родителей нет, и этот вопрос я решаю сама.

– Значит, нет? – понуро спросил Дмитрий.

– Вот вернешься с фронта, начнем строить мирную жизнь, тогда и о семье можно подумать. Но только все равно, начинать надо не с этого. Должны быть чувства.

– Так они есть, иначе, зачем бы я тебя замуж звал.

– А у меня они есть?

Дмитрий молча вздыхал.

– Ну а ждать меня будешь?

– Вот опять за свое. Если у меня нет к тебе чувств, как я буду тебя ждать? Для чего.

Дмитрий молча проводил Нику до дома, а потом еще долго стоял, глядя на ее окна.

Вера, глядя на вернувшуюся Нику, сразу сказала:

– Тебе, кажется, только что сделали предложение.

– Точно. Как ты догадалась?

– Да видно по твоему лицу. Отказала?

– Конечно. Вариант был тот же, что и у тебя с Андреем. Обвенчаться и он сразу на фронт. Да и не питаю я к нему никакого влечения, даже чисто физического. А если честно, то и в новом устройстве мира мне не все понятно. Света вот во все уверовала и готова сражаться с врагами революции. А враги то, ведь, не немцы, а такие же русские люди, как и мы. И не все они кровопийцы и эксплуататоры, у них есть своя правда.

– Кстати, ты тоже относишься к эксплуататорам, поскольку помещица, хоть и бывшая.

– Ну, мне-то отнятого добра не жалко, поскольку я толком и не владела ничем, а в пансионате нас не баловали, сама знаешь. Да и потеряла я далеко не все.

Поздно ночью к ним в дверь постучали. На пороге стояла Таня с распухшим лицом.

– Владика расстреляли… – всхлипывая сказала она.

– Все к этому шло, – хмуро сказала Вера. – Говорили ему, что уходить нужно. Формируется добровольческая армия… Что делать думаешь?

– Не знаю. Я нашла тех матросов, которые его увели… Домой мне нельзя…

– Зря ты так… Этим дело не исправишь. Теперь тебя искать будут и найдут. А давайте-ка подруги, навестим наш пансионат, а потом решим, как дальше быть. Что-то неуютно мне стало в этом городе, да и дело у меня есть незаконченное. Ника, как ты на это смотришь?

– Согласна! Утром и отправимся, сначала в Павловск, а потом…

Утром Ника отправилась вокзал, чтоб узнать, когда отправиться поезд на Павловск. На обратном пути она собиралась зайти в зал проведения занятий с курсантами, чтоб предупредить Свету, но вдруг она увидела ее с огромной вещевой сумкой на плече, идущей в обратном направлении.

– Света, стой! – крикнула Ника.

Света обернулась. Ника, увидев ее, поразилась. Настолько сосредоточенным и даже злым, было ее лицо.

– Ты куда?

– Да хоть куда, только подальше отсюда!

Поняв, что произошло нечто неординарное, Ника не стала расспрашивать, а просто рассказала, что произошло с Таней и, что они сегодня все вместе уезжают в Павловск, а ее Ника как раз хотела предупредить, что пока занятий не будет, а, может, и совсем не будет.

Света сразу объявила, что готова ехать вместе с ними, и они отправились домой к Вере и Нике, чтоб забрать вещи и отправиться на вокзал. Пока Ники не было, Вера запаслась продуктами, собрала вещи и нашла извозчика. Увидев Свету, амазонки поначалу обрадовались, но потом ее вид несколько смутил их. Ее не расспрашивали, но, усевшись в вагон, она сама рассказала о насилии, которое учинила над ней группа курсантов вчера в раздевалке, и о том, как она, опознав одного из них сегодня утром, отправила его к господу богу держать ответ за содеянное.

Поезд шел восемь часов, все это время девушки строили планы на дальнейшую жизнь. У Светы от ее идейной убежденности в справедливости революционных преобразований, не осталось ничего. И она, придя в себя, начала убеждать подруг вступить в добровольческую армию, чтоб вернуть прежний строй и неважно с царем или без царя. Татьяне было все равно, куда ехать дальше, лишь бы не остаться одной. У Веры была цель узнать тайны, связанные с ее рождением, а Ника решила, что пора забрать фамильные ценности из тайника, пока кто-нибудь не нашел их. Но все они пришли к одному мнению, что первым делом надо навестить их пансионат.

Прибыв в Павловск, амазонки поселились в гостинице, заняв два номера. После некоторых споров, они решили ехать в пансионат верхом и Света с Таней отправились покупать лошадей, а Ника и Вера отправились в городской приют, куда младенцем была подброшена Вера. Настоятельница приюта встретила их почему-то неприветливо и сразу ответила, что экономка Тамара Ильинична отправлена в Петроград и когда вернется не знает.

– А потому, что маленьких детей кормить надо! – почти выкрикнула она. – А господа революционеры об этом не знают! Если старшие дети пошли беспризорничать и побираться по вокзалам, то груднички-то ходить не умеют! А молоко денег стоит…