Buch lesen: «Ветер над пропастью», Seite 16
Вадим находился рядом и имел очень бледный вид. Слепцов посмотрел на обоих и сказал:
– Завтра поговорим, а сейчас идите оба с глаз долой!
Липкины отправились домой, но не рядом, как раньше, а друг за другом. Вернувшись домой, Ника стала собирать свои вещи в огромный баул, туда же отправилась и шкатулка с фамильными драгоценностями. Вадим молча наблюдал, не пытаясь вмешаться, временами выходил курить во двор. Наконец, все было уложено.
– Я переночую в ангаре, в мастерской, – сказала Ника. – Завтра с утра улетаю в Питер. Со своим начальником объясняйся сам, как хочешь, но я должна получить и развод и увольнение. Если ты этого не сделаешь, то я вернусь и раскрою ваши шашни.
– Он тебе не поверит, – хмуро ответил Вадим. – Для него Нина – непогрешимое божество.
– Я же поверила, ты тоже был для меня ангелом безгрешным, – ответила Ника, затем взвалила на плечо баул и направилась к двери.
Вдруг дверь открылась, и на пороге возник дежурный по управлению.
– Начальник застрелился! – выпалил он.
Ника сбросила баул на пол, а Вадим сел на стул.
– Как это произошло? – спросила Ника.
– В обед к нему пришла жена, они закрылись в кабинете. Потом жена ушла, и раздался выстрел. Борис лежал головой на столе, весь в крови, пистолет на полу… Вам надо вернуться в управление…
Прошло четыре дня. Слепцова похоронили, следователь прокуратуры диагностировал самоубийство на бытовой почве. Вадим Липкин стал исполняющим обязанности начальника управления городской милиции. Нина Слепцова надела траур по мужу. Никто из сослуживцев Бориса не обсуждал происшедшее. Ника получила развод, увольнение со службы, и улетела в Питер.
Исправлять будущее оказалось труднее, чем представлялось в начале. Вместо одного человека умер другой. Вместо коварного Вадима, погиб хороший человек, Борис Слепцов, а Вадим получил повышение по службе. Любовники получили карт-бланш, и наверняка этим воспользуются. Ника больше не испытывала никаких чувств к Вадиму: ни любви, ни ненависти, ни обиды, ни злости. Только фамилия, которую она не стала менять, напоминала о его существовании. Она понимала, что проживает этот год второй раз, но в памяти ничего не сохранилось. Только во сне иногда являлся молодой офицер с протезом кисти правой руки. Однако в реальной жизни у нее не было таких знакомых.
Ника начала работать инструктором в летной школе, свою ласточку, как и обещала, отдала в хорошие руки школьных механиков. Отношения с руководством стали налаживаться, поскольку она не чуралась грязной работы, а летать умела, как никто другой, да и новые летательные аппараты осваивала быстро. Ника сняла комнату недалеко от аэродрома. Она, конечно, рассказал Вере, как решила свою проблему, но та отнеслась к этому весьма легкомысленно, ведь Вадима она давно знала, а Слепцов был ей совершенно не знаком.
За прошедшие две недели Вера собрала об Игоре Садовском отзывы сослуживцев. Характеристика могла уложиться в два слова: самовлюбленный карьерист. Сама она старалась на глаза ему не попадаться, но Нике его показала на улице, проходя мимо.
Наружность приятная, значит, будет не так противно, если далеко зайдет, отметила та про себя. Но далеко заходить она не собиралась, и вообще, вспоминая, как решилась ее проблема, она склонялась к первому варианту их плана, но время еще было, и Ника решила попробовать решить дело мирным путем.
Представился первый случай, Александр получил приглашение на встречу московских товарищей, приехавших по обмену опытом. Встреча должна была завершиться вечерним застольем с женами товарищей принимающей стороны или дамами их заменяющих. Вера, сославшись на нездоровье, отказалась и предложила взять Нику, которая была свободна во всех смыслах. Александр категорически отказался. Тогда Ника стала напрашиваться, намекая, что ей после развода просто необходимо отвлечься. Тогда Александр, понимая, что подруги действуют заодно, согласился и первая встреча Ники с Садовским состоялась. Во время банкета он с неодобрением смотрел на ее откровенный флирт с Игорем, которого терпеть не мог. Нику он представил, как кузину своей жены, недавно разведенную, и многие мужчины пытались привлечь ее внимание, однако, ее выбор был очевиден. Садовский просто лоснился от самодовольства и щедро подливал в бокал красотки, запавшей на него. Ника, с ловкостью циркового фокусника, ухитрялась заменять алкоголь водой и при этом мастерски имитировала легкое опьянение. Игорь, сочтя, что дама уже созрела, попытался зажать ее в укромном уголке, однако Ника ловко ускользнула, шепнув ему: «Только не здесь…». Садовский задумался, и начал прикидывать варианты. Но банкет закончился и Ника, повиснув на руке Александра, махнула ему на прощанье, отправляясь к автомобилю. Александр, еще за столом увидел ее манипуляции бокалами с алкоголем, понял, что она играет спектакль, и не стал читать нотаций.
Теперь, оставалось проверить, заглотил Игорь наживку или нет. Ника ждала приглашения с его стороны, не важно куда: в ресторан, в гостиницу, в съемную квартиру. На другое, он вряд ли сподобится. И приглашение последовало через посыльного, который доставил записку на дом. В ней, не называя имен, было приглашение явиться по некоторому адресу в указанное время. Все было написано достаточно учтиво и бесцеремонно одновременно. Ника, убедилась, что наживка проглочена и записку выбросила. В ее планы не входило удовлетворять страсть клиента, на каком-нибудь продавленном диване, демонстрируя свои вокально-акробатические способности. Планы были прямо противоположные. Надо было разжечь страсть до максимально возможных пределов, а для этого надо было ждать следующего шага. И этот шаг последовал. Садовский лично встретил ее на выходе из здания летной школы и церемонно раскланявшись, предложил довезти до дома на служебном автомобиле. Ника согласилась на предложение подвезти, а по поводу его записки сказала, чтоб он больше таких приглашений не присылал, поскольку она не шалава какая-нибудь, а порядочная женщина, хоть и в разводе. Игорь пообещал не ущемлять ее честь и достоинство и даже не стал напрашиваться в гости, но приглашение в ресторан все-таки сделал. Ника, изобразив мучительные колебания, приглашение приняла, а Садовский, решив, что игра стоит свеч, приготовился к длительному обхаживанию предмета вожделения. Он уже знал, что красотка работает инструктором в летной школе и знал ее адрес.
Время шло, Ника уже с трудом удерживала Садовского на поводке. Подошел праздник нового года, когда должно было состояться знакомство Игоря и Веры. Ника готовилась к банкету, будучи приглашенной Садовским, и собиралась предстать во всем своем блеске, что было нетрудно, поскольку природная красота не требует больших затрат. Вера тоже готовилась, но у нее была другая задача, как можно меньше привлекать к себе внимания, но для нее это оказалось совсем не просто по той же самой причине. Встреча нового года прошла вполне успешно во всех смыслах, Садовский увивался вокруг Ники, отгоняя от нее других кавалеров, и без интереса отнесся к Вере, которая, поняв это, успокоилась и радовалась жизни от души. Однако сама Ника теперь не знала, что делать. Игорь был ей совершенно не нужен, мало того, он до чертиков надоел. В конце банкета, она вдруг исчезла с каким-то офицером из летного состава гарнизонного полка, чем повергла в ярость своего ухажера. Вера, заметив это, задумалась. Ситуация могла перевернуться с ног на голову. Как бы теперь ей не пришлось спасать свою подругу, отправляясь в путь неблизкий и опасный. На всякий случай она проверила медальон, который, к счастью, был пуст.
Офицер, на руку которого опиралась Ника, шагая по пустынной зимней улице, улыбался какой-то смутно знакомой улыбкой.
– Вы меня не помните, Никандра Александровна? – спросил он.
– Извините… – ответила она, вглядываясь в его лицо.
– Понятно, столько лет прошло… А вот я никогда не забуду, как ловко вы меня уложили на лопатки в том учебном поединке на полигоне морской разведки. Кажется, это было в пятнадцатом году?
– Николай Долин! – воскликнула Ника.
– Так точно! – ответил Николай.
– Но как вы оказались в авиации?
– Да так же, как и вы. Управление морской разведки перестало существовать. А я увлекся воздухоплаванием, стал летать на военных самолетах и не жалею. Кстати, я давно за вами наблюдаю, знаю, что вы работаете в летной школе. Я даже знаю, что вы в разводе, только новый ваш кавалер, не внушает мне никакого доверия.
– Буду с вами откровенна, он мне тоже ничего не внушает. А вы женаты?
– Да, женат, и у меня две дочери, прекрасные девчонки.
– Это хорошо, а я вот одна, с Садовским покончено, а других кавалеров нет.
– Ну, я думаю, это ненадолго. Вы прекрасно выглядите и стоит только пожелать… А с Садовским поосторожнее, говорят он мстителен и без царя в голове.
– Ну, вы же знаете, я девушка не простая, кое-чему обучена, – усмехнулась Ника.
– Я-то знаю, а вот он нет, – ответил Николай, – обольет грязью, трудно отмыться будет. Говорят, он мастер по таким делам.
– Ладно, Николай, я женщина одинокая, как-нибудь переживу.
– Я вам вот, что хотел предложить, Никандра Александровна, переходили бы вы в военную авиацию. У вас прекрасные летные навыки и владение рукопашным боем. Подумайте. Военная авиация развивается, появляются новые летательные аппараты, а опытных пилотов мало.
– Я подумаю, – ответила Ника, – а сейчас, давайте найдем извозчика и отвезите меня домой.
– Извольте, – сказал Николай и махнул стоящей невдалеке пролетке.
Прошел месяц, после демарша Ники на новогоднем вечере. Садовский предпринял несколько попыток встретиться с предметом своей страсти, но тщетно. Ника уклонялась от встреч и не отвечала на его записки. Она поняла, что отвела удар от подруги, а о себе она не заботилась, ее просто нечем было зацепить. Однако она плохо знала своего ухажера. На глубокую страсть он не был способен, зато на связь чисто физическую, способностей было хоть отбавляй. И вот однажды, вернувшись домой из летной школы, Ника обнаружила дверь незапертой. Она осторожно вошла в дом и тотчас была сбита с ног, на голову ей накинули мешок и начали пеленать веревками. Сначала она чисто на автомате попыталась дать отпор и, даже ушибла одного из нападавших, но вдруг сообразила, чьи это проделки и прекратила активное сопротивление. Она немного подергалась, жалобно попискивая, и затихла. Ее спеленали, погрузили в пролетку и куда-то повезли, затем выгрузили и внесли в помещение.
Два здоровых амбала сняли мешок с головы, размотали веревки и бесцеремонно стащили пальто и шаль. Ника находилась в большой комнате, обставленной довольно скудно: два стула, небольшой столик и диван. Увидев продавленный диван, Ника чуть не захохотала, но сдержалась и продолжила играть роль испуганной жертвы.
– Дергаться не будешь, будет не больно, – сказал один из них и повесил ее пальто в прихожей.
Сами тоже разделись. Ника была в летном комбинезоне и ботинках.
– Может, разденем ее? – с сомнением в голосе сказал второй.
– Нет, сам пусть раздевает, а то еще платить откажется…
В этот момент дверь открылась, и возник Садовский.
– Не ждали? А вот и я! – довольно улыбаясь, проворковал он, снимая пальто.
Затем, он достал из кармана бутылку портвейна, поставил на стол и ухарски подмигнул Нике.
– Сначала выпьем или сразу приступим?
Ника тотчас отвесила ему пощечину. Садовский отлетел в угол. Затем встал, потирая щеку.
– Ну, как хочешь. Я хотел по-хорошему…
И он кивнул амбалам. Те схватили женщину за руки и повалили на пол, растянув руки в стороны. Садовский достал нож намереваясь разрезать комбинезон.
– Черт знает что за одежда, – проворчал он. – Не дергайся, а то порежу нечаянно…
Пора заканчивать представление, решила Ника, а то и вправду испортит робу. Она резко крутнулась направо и ударила ногой в голову одного громилу, освободив правую руку, затем крутнулась налево, ударив ногой другого, и тотчас вскочила на ноги. Все это не заняло и трех секунд. Садовский стоял с ножом в руке, раскрыв рот. Реакции ему явно не хватало. Оба громилы были в отключке.
– Ах, так! – завопил он, и попытался ударить Нику ножом.
Но вместо этого вновь улетел в угол комнаты, одновременно расставшись с ножом, который она тотчас подобрала.
– А я ведь тоже хотела по-хорошему, – с сожалением сказала Ника.
– Думаешь, победила? – вдруг торжествующе завопил Садовский и вытащил из кармана револьвер.
Однако выстелить он не успел, Ника была быстрее. Он захрипел и повалился с ножом в горле. Затем она вынула у него из руки револьвер и без всякого сожаления застрелила обоих громил, которые уже начали подавать признаки жизни. После этого она снова вложила оружие в руку Садовскому.
– Пусть милиция разбирается в этом безобразии, – пробормотала она, покидая негостеприимное жилище. – А проблему Веры, я, кажется, решила вполне успешно.
Милиция разобралась довольно быстро с этим происшествием и в местной прессе появилась статья, где довольно подробно описывалось: как кристально честный коммунист Игорь Садовский, героически сражался с заманившими его в ловушку врагами. Несмотря на их численное превосходство, героически застрелил нескольких, но и сам погиб. Автор статьи предлагал назвать его именем улицу. Однако, улицы подходящей не нашлось, зато нашлись какие-то темные дела нашего героя, и пресса забыла об этой истории.
Легенды и были дальнего востока
К лету тридцатого года Ника решилась перейти в военную авиацию. Долин замолвил свое слово и, получив звание лейтенанта, она вошла в состав эскадрильи, которая базировалась под Ленинградом. Имея довольно большой опыт, она легко освоила только что появившийся истребитель И5. Она была единственной женщиной пилотом в полку. Естественно, что от кавалеров отбоя не было, но Ника смотрела куда-то сквозь них, ей мерещился молодой капитан с затянутой в черную перчатку правой рукой, под которой угадывался протез. Откуда взялся этот образ, она не могла объяснить. Впрочем, объяснение-то как раз было, только проку от него никакого. Ника знала, что она прожила уже этот год и осенью, которая еще не наступила, она добралась до убежища, чтоб изменить реальность этого года и спасти подругу. А офицер, очевидно, сопровождал ее. Память не сохранила его имени, вообще ничего не сохранила, кроме несколько образов в дождливом мареве тайги. Поделится своими мыслями, она могла только с Верой, но та была поглощена семейными делами, воспитанием дочери.
Однако, у Ники всегда был еще один благодарный слушатель, это ее маленькая тезка. Она слушала, раскрыв глаза все истории, которые ей рассказывала подруга ее матери. Ей не надо было объяснять, где правда, а где выдумка. Она безусловно верила, что существует тайное убежище потомков великой цивилизации, волею случая оказавшихся на земле, что в этом убежище есть кабина перемещения во времени, которой можно воспользоваться для спасения хороших людей. Мама тоже рассказывала ей истории о двух девочках, у которых не было родителей, и они воспитывались в пансионате, а когда они выросли, стали сильными и смелыми и вместе со своими подругами совершили множество подвигов. Но для этого им приходилось неустанно тренироваться. Ника росла девочкой спортивной и с удовольствием выполняла упражнения, которые ей показывала мать. Ее тезка проводила с ней почти все свое свободное время, правда его было немного, но и она старалась научить ее всему, что доступно в этом возрасте.
Время бежало быстро, положение семьи Сычевых опасений не вызывало, да и Ника была на хорошем счету в полку, правда ее начальник намекал ей, что пора бы ей определится с семейной жизнью, а то дисциплина в полку начала хромать. Ника и сама понимала, что дальше оставаться разведенкой уже неприлично. Поскольку неженатых молодых офицеров хватало. О Вадиме она начала забывать, он, естественно, тоже не напоминал о себе. Если бы не досадное самоубийство Бориса Слепцова, можно было считать, что первый временной прыжок прошел успешно.
В конце ноября Ника по служебным делам забежала в летную школу. В коридоре ее перехватил бывший начальник, Андрей Петрович, и попросил зайти к нему в кабинет.
– Послушай, Никандра Александровна, ты знакома с Сергеем Одинцовым? – спросил он с порога.
– Впервые слышу эту фамилию, – удивленно ответила Ника.
– Он твоей фамилии тоже не знает, да и имя, похоже, забыл. Хотя твое имя забыть не просто. Короче, он довольно точно описал твою внешность, и сказал, что ты как то связана с самолетами. Я на всякий случай твой адрес ему давать не стал. Но он оставил свои данные: прибыл сюда в командировку и поселился в гостинице Нева.
– Не знаю, что ему от меня нужно.
– Может по службе, какое-то дело? Он ведь тоже военный, правда, с одной рукой военных я не видел, обычно таких демобилизуют.
Нику словно током ударило. Она вспыхнула, и даже чмокнула своего бывшего начальника в щеку.
– Спасибо вам большое, Андрей Петрович! – крикнула, выбегая из кабинета.
Подъезжая на пролетке к гостинице, она уже знала, кто это, и что она ему скажет. Их встреча состоялась буквально на пороге.
– Я, Ника, – сказала она, протягивая руку.
– Я уже знаю, – ответил он, обнял ее здоровой рукой и поцеловал в щеку.
– Я так ждала тебя, Сергей, – произнесла она имя, вдруг всплывшее из ниоткуда.
Они долго молча стояли на ступеньках гостиницы, наконец, Сергей сказал:
– Идем ко мне.
– Нет, пойдем домой, – ответила Ника, и они отправились на ее квартиру.
После ночи, проведенной вместе, их воспоминания объединились в целостную картину. Они восстановили в памяти все путешествие от Южнобельска до убежища, но свой путь от Ленинграда до Хабаровска Ника так и не вспомнила. Сергей рассказал ей, как съездил в отпуск к родителям, навестил семью брата, но никто не помнил его похода в тайгу с молодой красивой женщиной. А когда он рассказал своему другу, что покупал у него лошадей, тот долго хохотал и присоветовал натощак не пить.
Сергей приехал в Ленинград на полгода на обучение. Ему предстояло пройти курс радиотехники, изучить радиостанции, поступающие в войска и вернуться в расположение своего полка. Он продолжал жить у Ники, а брак они зарегистрировали на следующей неделе, правда фамилию она менять не стала. О своем будущем Ника пока не думала, ходила на службу как обычно, но мужа своему начальству представила. Комполка выбору Ники не обрадовался, поскольку однорукий офицер, пусть даже хороший специалист, доставит определенные проблемы, а отпускать Нику, – пилота высшей квалификации, – совсем не хотелось.
Свободное время новобрачные проводили у Левитиных или Сычевых. Ника подробно объясняла Сергею, как они познакомились и переместились во времени, но так и не поняла, верит он ее рассказу или нет. Сергей смотрел на нее влюбленными глазами, и готов был верить во все, что она скажет, даже в джина из бутылки и сказки Шахерезады. Единственная, кто безусловно верил в кабину перемещения во времени, – Ника Сычева. Однажды Одинцов, будучи в гостях, увидел медальон на шее у Веры, который сильно удивил его. Вера, по его просьбе дала его ему в руки.
– Я уже видел такой, и знак этот тоже видел, – задумчиво сказал он. – Только тот медальон не открывался.
– Наверное, ты видел его на мне, – сказала Ника.
– Нет, это было гораздо раньше, я еще пацаном был…
– Тогда расскажи, что помнишь.
– Да в том-то и дело, что ничего не помню, только сам медальон в своих руках, а дальше как отрезало…
Сергей вернул медальон хозяйке и задумался. Те невероятные события, о которых рассказала ему жена, начали обретать реальный смысл. Между тем время шло, наступил 1931 год, заканчивалась зима. Надо было задуматься о будущем. Ника сразу объявила, что отправится за мужем куда угодно. Хотя для этого нужна демобилизация, иначе это будет побег и, соответственно, трибунал. Сергею демобилизоваться было проще, сославшись на свое увечье, но в этом случае, он практически лишался средств к существованию, поскольку найти работу на гражданке без правой руки было практически невозможно. А жить на попечении жены… Об этом даже думать не хотелось.
Проблема решилась неожиданно просто, поскольку пару месяцев назад образовалось небольшое предприятие по сборке и наладке армейских радиостанций, там остро встал вопрос с кадрами. И один из лучших курсантов радиотехнических курсов, Сергей Одинцов, был приглашен для работы, а поскольку предприятие работало для армии, то вопрос о его переводе решился на самом высоком уровне.
И потекла жизнь размеренная и плавная. Шли годы. В 1935 в авиацию начали поступать новые истребители, сначала И15, затем И16. Ника одна из первых освоила пилотирование этих машин. Они были быстрее бипланов, но намного сложнее в управлении. На них стали устанавливать приемники. Это еще не была полноценная связь, но возможность принимать команды с земли уже позволяла во многих случаях избегать аварий при посадке.
Семейная жизнь Ники и Сергея также текла без особых размолвок и конфликтов, они продолжали нежно любить друг друга, может быть потому, что зарождение этой любви было скрыто от них петлей временного переноса. Между тем подрастала дочь Веры и сыновья Левитиных, старший из них уже проходил службу на флоте, а младший готовился к поступлению в училище. Ника Сычева продолжала заниматься физическими упражнениями под руководством матери, и ее спортивные успехи превосходили все мыслимые пределы, но самые высокие достижения были в пулевой стрельбе. Вера, которая сразу поняла, чем вызваны такие достижения, пыталась притормозить дочь. Однако подростки в этих делах слабо прислушиваются к мнению родителей.
У Одинцовых детей не было, Ника не стала скрывать от Сергея свои проблемы, а тот воспринял это как факт и не донимал жену ненужными вопросами. Она по-прежнему все свободное время отдавала своей подрастающей тезке. Как это ни странно, обе Ники даже внешне становились похожи. Только пронзительно зеленый взгляд Ники Сычевой сразу выдавал, чья она дочь.
В это неспокойное время в Германии набирал силу фашизм, а на дальневосточных рубежах Советского Союза начала свои провокации японская армия. В районе озера Хасан небольшие отряды японцев нападали на наши заставы, а японские самолеты в открытую вели разведку местности. Красная армия пока успешно отбивала немногочисленные атаки. Однако авиацию, дабы не провоцировать японцев, не использовала. Но всему есть предел и в конце 1936 года было принято решение отправить из Ленинграда на дальний восток небольшой авиаотряд, в составе которого была Ника Липкина, как самый опытный пилот, виртуозно владевшая пилотированием нового истребителя И16. Командировка не предполагалась быть длительной, поэтому Одинцов оставался пока в Ленинграде. Но, поскольку он уже не находился на действительной службе, то в любое время мог последовать к месту службы жены.
Собственно, авиаотряд состоял из двух истребителей И16, один из которых пилотировала Ника, а второй Николай Долин. Недалеко от Забайкальска, возле поселка Луговое, был оборудован аэродром, туда прибыли четверо авиамехаников и узел связи со связистами. Радиосвязи, к сожалению, пока не было.
Самолеты прибыли в конце января. Приземлились на лыжи, стояла зимняя холодная погода, машины сразу отогнали в ангар. Механики сразу начали переоборудование одного истребителя под двухместную машину, для этого сняли вооружение. Весь февраль полеты были невозможны из-за сильного ледяного ветра. Несмотря на закрытую кабину, на таком ветру за десять минут пилот замерзал так, что об управлении самолетом нечего было и думать.
В марте погода улучшилась, и начались первые разведывательные полеты. Ника и Николай летали на разведку на одноместном вооруженном истребителе, второй истребитель, переоборудованный под двухместный, предназначался для других целей. Однажды, выполняя очередное задание, Ника заметила тройку японских истребителей, вступать в бой было категорически запрещено, но у японцев такого запрета не было, и они напали как ястребы. Ника стала уходить, прижимаясь к земле и выжимая максимальную скорость. К счастью, наш истребитель по скорости превосходил японские машины, хотя сильно уступал в маневренности. Пулеметные очереди японцев Нику не достали, и она ушла, скрываясь за сопками, на свою территорию. В апреле из-за распутицы полеты снова приостановили.
Поскольку командировка Ники затягивалась на неопределенный срок, Одинцов решил перебраться поближе к жене в Забайкальск, теперь он уже знал, что со своей специальностью найдет работу везде, несмотря на свое увечье. Но он работал на предприятии армейской направленности, руководство которого получило приказ подготовить компактные радиостанции для установки на самолеты. В результате некоторых переговоров в высоких кабинетах, Одинцов получил командировку в расположение авиаотряда, где находилась его жена. Туда же были отправлены опытные образцы радиостанций.
В мае полеты возобновились, но и увеличилось количество провокаций с японской стороны. Сергей Одинцов оборудовал опытной радиостанцией один истребитель и установил вторую радиостанцию на узле связи. Однако связь в полете была неустойчивой, и работы в этом направлении был непочатый край. Если Ника с Сергеем были вполне довольны жизнью, занимаясь любимой работой, и наладили свой быт в избе поселка Луговое, то Николай Долин откровенно скучал по семье, вызвать которую пока не мог из-за учебы дочерей. На разведку пилоты летали по очереди, иногда возили наблюдателя в двухместном истребителе, от японских самолетов пока удавалось уходить, благодаря скорости И16.
Но везение не бывает вечным. Был яркий июльский день, в полдень стояла невыносимая жара, даже вездесущие мухи попрятались, а дурманящий запах степных трав потерял свою остроту. Из штаба округа прибыл наблюдатель с приказом провести разведку в районе сопки «Безымянной». Лететь была очередь Долина, из ангара выкатили двухместный «ишак», – так стали называть И16, – наблюдатель забрался на пассажирское место и вооружился биноклем, кроме того у него был планшет с картой местности, на которой он собирался делать пометки. Вооружения на этом самолете не было, зато была радиостанция. А на другом «ишаке» вооружение было, но вместо радиостанции был только приемник. Причем приемник работал устойчиво на любых высотах. Одинцов забрался в кабину пилота и проверил работу радиостанции, после чего в кабине его сменил Долин. Самолет взлетел и ушел в сторону сопки, набирая высоту, а Сергей ушел на узел связи.
Летнаб, в распоряжении которого была рация, вышел на связь, сообщил о нормальной работе полетного оборудования. Через двадцать минут он заметил большую группу японских военных двигающихся к сопке. Еще через несколько минут он сообщил, что дал пилоту команду изменить маршрут следования и обогнуть сопку с западной стороны, где должен быть пост красноармейцев. А еще через пять минут связь пропала. Прошло два часа, связи не было, и самолет не возвращался.
Начальник авиаотряда, майор Кузнецов, находился в штабе полка, за старшего оставался майор Долин, но он пилотировал самолет разведчик, который не вернулся из полета. Старшим по званию оставалась капитан Липкина, именно ей нужно было принять решение, от которого могла зависеть судьба экипажа самолета разведчика. Согласно разработанной кем-то инструкции, поиски пропавшего экипажа следовало начинать не ранее, чем через двадцать четыре часа, после вылета.
– Горючее должно закончится, – сказал Сергей, глядя Нике в глаза.
– Возможно, он сел на поле за сопкой, – ответила она. – По инструкции, я не имею права начинать поиски сейчас.
– Это верно, – ответил Сергей, – но там, кроме Долина, еще летнаб из штаба.
Нике на летнаба было наплевать, но мысль, что ее боевого товарища Николая Долина могут захватить японцы, или он сидит раненный в самолете, не в силах выбраться, была невыносима.
– Готовьте самолет, – крикнула она механикам, – полный боекомплект, я вылетаю.
– Если что, я скажу, что испытывали новую радиостанцию, – сказал ей Одинцов.
Ника вылетела по маршруту Долина, а через двадцать минут появился самолет Долина, и он сам вместе с летнабом после приземления отправился на узел связи. Узнав, что Ника вылетела на его поиски, он пожал плечами.
– Не стоило, конечно, нарушать инструкцию, но ничего страшного не произошло, – сказал он Сергею. – Мы сделали посадку возле нашего поста, предупредили бойцов и вызвали подкрепление по телефонной связи.
В этот момент из динамика радиостанции раздался голос Ники:
– Самолет не обнаружила, на меня нападают три японских истребителя.
Долин выхватил микрофон и закричал:
– Немедленно возвращайся! В бой не вступать!
– Тогда они меня прикончат…
В динамиках сквозь гул двигателя, послышались пулеметные очереди. В бинокли было видно, как из-за сопки вылетел «ишак», а на него как коршуны кинулись два японских истребителя.
– А где третий? – удивленно спросил Сергей.
– Угадай с трех раз, – ответил Долин.
Тут «ишак» совершил невероятный пируэт и выровнялся над самой землей. Очереди японцев прошли мимо, зато ответная очередь нашего истребителя, свечей рванувшегося вверх, нашла цель. Японец вздрогнул, задымил и развернулся в обратную сторону. Его товарищ последовал за ним. Через несколько минут Ника приземлилась на аэродроме.
Последствия первого воздушного боя не замедлили сказаться. Уже к вечеру из штаба полка прибыл газик, в котором сидел лейтенант НКВД и два сержанта из этого же ведомства.
– Кто сбил японца, – хмуро спросил лейтенант.
– Я, – четко ответила Ника, – капитан Липкина!
– В машину! – скомандовал лейтенант. – Едете с нами!
После отъезда газика, личный состав летного отряда пребывал в задумчивости.
– Как думаешь, – спросил Сергей Николая, – орден дадут или в звании повысят?
– Если бы хотели наградить, НКВД бы не прислали. Будут разборки в штабе полка, и дай бог, чтоб все обошлось. На какой черт она вообще полетела!
– Угадай с трех раз, – усмехнулся Одинцов. – Женщины полны неожиданностей.
Нику ввели в помещение, где находился стол, три стула и скамья и сказали ждать. Чего ждать не сказали, но дверь закрыли на ключ. Через два часа ожидания она начала стучать в дверь. Открыл сержант, который сопровождал ее из расположения авиаотряда.
– Чего надо! – грубо спросил он.
– Сколько можно ждать! – возмутилась Ника.
– Сколько нужно, столько и будешь ждать, – последовал ответ. – Для надобностей, вон ведро в углу. Вода в графине на столе.
Дверь снова закрылась, а Ника, поняв, что до утра к ней никто не придет, улеглась спать на лавке.
Утром вошли лейтенант и сержант, но не тот, с которым она разговаривала вчера. Лейтенант сел за стол, предложил Нике сесть за стол перед ним, а сержант сел за стол с торца, взял листок бумаги и приготовился писать.
