Buch lesen: «Смерть найдёт каждого», Seite 15
Глава 42
Четверг
Герер пришёл в себя оттого, что его сильно трясли за плечо. В затылке отдавалась тупая боль. Он огляделся замутнённым взором, увидел парня из убойного отдела и всё вспомнил.
– Не тряси, – сказал Анатолий, – расплескаешь.
– Очухался? Тогда вылезай.
«Убойщик» вытащил Герера из машины.
– А почему я не в наручниках? – весело улыбаясь, поинтересовался лейтенант. Хотя никакого веселья он не чувствовал и в помине.
– Хочешь, чтобы я их надел?
– Да не очень.
– Тогда заткнись и иди.
– Куда?
– Вперёд! – рявкнул «убойщик».
Второй опер молчал.
«Вот как “умирают” друзья и коллеги», – подумал Герер.
Они прошли по полицейскому участку. По дороге им встретилась пара человек, но никто даже не взглянул на Герера, а если и посмотрел, то не удивился.
«Вести уже распространились», – догадался Анатолий.
Они остановились перед дверью в кабинет генерала Семёнова. Один из «убойщиков» открыл её и ввёл внутрь Герера. Второй опер зашёл следом и закрыл за собой дверь.
– Не вздумай шутить, – предупредил Герера мент, который вытаскивал его из машины.
Затем они рассредоточились: первый опер встал слева от Анатолия, второй – справа. И сделали вид, будто их здесь нет.
Герер смело встретил устремлённый на него взгляд генерала, сидевшего за письменным столом. То, как Семёнов смотрел, совсем Анатолию не понравилось. Гнев? Недовольство? Разочарование?.. Нет, всё не то. Анатолий не мог разгадать эмоции генерала, однако она абсолютно точно не была положительной.
– Оставьте нас, – приказал Семёнов, обращаясь к двум оперативникам.
Те недоумённо уставились на него.
– Не слышали? Идите погуляйте.
Опера переглянулись и, ни слова не говоря, вышли из кабинета.
Когда дверь вновь закрылась, Семёнов встал из-за стола и сказал Гереру:
– Толя, Толя… Благодаря тебе морги скоро будут переполнены. Почему ты меня так расстраиваешь?
Анатолий усмехнулся.
– Чем же это? Не могу понять. Кажется, я всё делал правильно. По уставу. По инструкции.
Семёнов покачал головой.
– Это же надо: убить нескольких людей в приступе безумия.
Глаза Герера округлились: от ярости и непонимания. Что ему пытаются приписать? В чём хотят убедить?!
– В приступе? – рыкнул он. – Безумия?!
– Наверное, перенапряжение, – рассуждал генерал Семёнов. – А может, проявилось психическое заболевание. Внезапно. Такое может случиться с каждым, даже с тем, кто всегда казался здоровым.
– Что вы несёте, господин генерал?
Семёнов перегнулся через стол, пронзил взором глаза Анатолия.
– А ты всегда казался более чем здоровым, – произнёс он. – Очень настораживающий момент. И как я раньше не обратил на него внимание?
Герер решил промолчать. Что скажешь в ответ на подобную околесицу?
– Как ты понимаешь, от дела я тебя отстраняю. Сдай личные вещи. – И генерал указал рукой на свой письменный стол.
Герер выдал лёгкую усмешку.
– Ну, если вы серьёзно…
– Вполне, Толя. И быстрее: меня дела ждут.
Анатолий подошёл к столу и выложил на него пистолет и удостоверение. Прибавил к ним смартфон и развёл руками, как бы говоря: всё.
– Жаль, что ты так заканчиваешь, – проговорил Семёнов, но грусти не слышалось в его голосе.
– Я ещё не заканчиваю, – парировал Герер. – Могу я хотя бы сделать один звонок? Как полагается.
– Адвокату?
– Почти.
– Телефон к твоим услугам. Только не дури.
Герер никак не отреагировал на предупреждение. Взял со стола смартфон и набрал Вольскому.
– Алло, Толя! – немедленно воскликнул тот. – Только что тебя вспоминал. А у меня отличные новости, не терпится поделиться. Ты где?
– В заднице.
– Где-где? Не расслышал.
– В большой волосатой жопе. По адресу моего полицейского участка.
– Ну довольно, – сказал Семёнов и громко окликнул двух оперативников, приведших к нему Герера.
Те явились незамедлительно: естественно, стояли под дверью.
Вольский что-то говорил по телефону, кажется рассказывал хорошие новости, о которых упомянул ранее, но Герер не слушал. Они с Евгением ещё успеют пообщаться. Наверное… Анатолий прервал связь и вернул аппарат на стол.
– Уведите, – отдал приказ Семёнов. Снова сел на стул и, погрузившись в разложенные на столе бумаги, кажется вычеркнул Анатолия из своей жизни.
Опера подошли к Гереру и увели его из кабинета.
Глава 43
– Игорь, – сказал Вольский, – гони к полицейскому участку.
– К тому, где вы работаете?
– Нет, к тому, где работает Анатолий Герер. И чем скорее мы там окажемся, тем лучше.
– Как скажете. Домчу быстрее ракеты.
– Лучше ещё быстрее.
Произнеся это, Вольский погрузился в размышления. Лихачества Игоря его не смущали и не пугали – в конце концов Евгений сам приказал мчать во весь опор. А Игорь, исполнительный малый, взял под козырёк. И правильно сделал.
«Разыскиваемый нами бездомный оказался самим Разумовским. Тем самым Разумовским, которого давно уже похоронили. Ещё одним “ходячим” трупом. Это порождает множество вопросов, но и может дать не меньше ответов. Смотря как мы распорядимся новыми возможностями…
Но всё-таки что случилось с Герером? Почему, когда я позвонил ему, он говорил такие странные вещи? И голос… Герер был очень напряжён. Что-то произошло, пока я ловил Максима Разумовского – только что?!»
Когда они подъехали к полицейскому участку, Евгений выскочил из машины, приказал Игорю отвезти Марину домой и охранять её, вплоть до дальнейших указаний. После чего помчался ко входу в участок.
Забегая внутрь, Вольский едва не столкнулся с каким-то мужчиной с длинными светлыми волосами. Не извинившись перед этим человеком, даже особо не обращая на него внимания – нет на это времени! – Евгений протиснулся боком и побежал к кабинету генерала Семёнова.
Положив голову на руки, Герер сидел в изоляторе временного содержания, на скамейке, в полном одиночестве, когда его кто-то окликнул. Анатолий встрепенулся. Посмотрел, кто зовёт.
За решёткой стоял какой-то неизвестный человек. Мужчина непримечательной внешности, если не считать длинные светлые волосы. Руки в карманах. Смотрит как-то загадочно.
– Мне не нужен адвокат, – сказал Герер.
– Я не ваш адвокат, – произнёс мужчина таким голосом, словно не привык разговаривать. А если и говорил, то очень редко и очень мало. – Но я могу вам помочь.
– Чем же, интересно?
Светловолосый мужчина поманил Герера пальцем.
Тот нехотя встал и подошёл к решётке. Опёрся руками на прутья.
– Кто вы? Что вам надо?
– Я тот, кому всё известно. И кто способен избавить вас от мук.
«Информатор? – подумал Герер. – Нет, голос не тот. Если только этот мужик его не менял, когда говорил по телефону. Да и как-то странно он себя ведёт… даже для информатора».
– От каких мук? – глядя мужчине прямо в глаза, уточнил Анатолий.
Эти игры начинали ему надоедать.
– Ну, от проблем, – произнёс светловолосый. – У вас ведь есть проблемы?
– ПолнО, – согласился Герер. – Трупы. Их убийцы. Работники этого участка. И вы.
– О нет, насчёт меня вы ошибаетесь. Я ваше…
– Я уже понял: избавление.
– Правильно. – Светловолосый закивал. – Избавление для того, кто совершил много зла.
– Вы что, священник?
– Вовсе нет.
– Тогда кто? Назовитесь уже. И объясните толком, что вам надо.
– Ну ладно, можете считать меня святым отцом.
– С каких пор сюда пускают сумасшедших?
Мужчина с внешней стороны решётки напрягся; его взгляд стал жёстким.
– Я не сумасшедший. И не советовал бы так меня называть.
– Почему это? Потому что психам не нравится правда?
– Псих и сумасшедший – не одно и то же. А я не тот и не другой.
– Кто же?
– Ваш спаситель.
– Эй, кто там на дежурстве! – громко закричал Герер. – У меня тут спаситель объявился. С виду, форменный псих. Уведите-ка его, пока ему не стало хуже.
Светловолосый начал задыхаться от злости.
– Ты… Да по какому праву!.. Знаешь, что бы я мог с тобой сделать, если бы захотел?!
– Не кипятись. И разве мы перешли на «ты»?
Светловолосый заревел раненым зверем.
– Ты сгниёшь в тюрьме! – заверещал он. – И хуже того! Я позабочусь, чтобы твоё пребывание там выдалось максимально долгим и неприятным! И ещё…
– И ещё… – сказал Герер и подступил совсем близко к решётке. Его разъярённый взор упёрся в бешеный взгляд светловолосого. Анатолий заговорил полушёпотом, полурыком: – Ещё я бы посоветовал тебе, сукин сын, мне не угрожать. Кто бы ты ни был. Я никогда никого не боялся – не убоюсь и впредь. Если же ты считаешь…
На этот раз светловолосый прервал Анатолия на полуслове:
– Я не считаю, а знаю! Знаю, кто ты и чего заслуживаешь. И ты это получишь!
Лицо Анатолия исказила гримаса ненависти. Он просунул руку между прутьями и схватил светловолосого за грудки. Герер собирался сказать своему нежданному и загадочному визави пару ласковых, таких, чтобы тот на всю жизнь запомнил. Но вместо этого вскрикнул, отпустил лацкан пиджака светловолосого и отступил назад.
В правой руке незнакомец сжимал шприц. Внутри него виднелись остатки какой-то мутной жидкости. Светловолосый убрал шприц обратно в карман и отошёл от решётки.
Герер кинулся к нему.
– Ты! Что ты сделал, тварь!..
И вдруг замер на месте, скрутившись от внезапного чудовищного приступа боли во всём теле.
– Никогда не угрожайте другим, господин Герер, – наставлял светловолосый. – Не угрожайте не подумав. Не зная, кому именно кидаете угрозы. И тем более когда угрозы эти претворить в жизнь не способны. – Мужчина окинул лейтенанта презрительным взглядом. – Ты бы мог сдохнуть в тюрьме, как последний пёс. Но сегодня тебе повезло. Будем считать так.
Светловолосый расхохотался и спешным шагом покинул ИВС.
Герер свалился на пол камеры. Он мучался от диких вспышек боли. Он пытался что-то крикнуть вслед уходящему мерзавцу или хотя бы глубоко вздохнуть, но у него не получалось. Анатолий попробовал встать на ноги, однако пошатнулся при новом «взрыве» боли.
«Что он мне вколол?!»
Снова рухнув на пол, Анатолий забился в судорогах…
– Что значит «для него всё кончено»? – Вольский непонимающе уставился на генерала Семёнова.
– А что это может означать, Евгений? – вопросом на вопрос ответил тот. Очень утомлённым голосом.
– Толя не сделал ничего плохого!
– Пытаешься выгородить товарища? Похвально. Но смотри сам не попади под раздачу.
– Какую раздачу? Вы о чём? Толя никого не трогал!..
– Лейтенант Вольский, – грозно сведя брови, сказал Семёнов, – смею вам напомнить, что вы разговариваете со старшим по званию. Кроме того, вы приписаны не к этому участку. Лейтенант Герер отстранён от дела и помещён в ИВС. Полагаю, та же судьба ждёт и вас.
– Да что за…
– Или хуже, – с нажимом произнёс генерал. – Если вы сейчас же не вспомните о субординации.
– Да пошёл ты! – не сдержавшись, да особо и не пытаясь сдерживаться, бросил Вольский и выбежал из кабинета.
– Считайте, что этим делом вы больше не занимаетесь, лейтенант! – донеслось ему в спину. – И я проинформирую ваше начальство насчёт вашего поведения. Увольнение – это меньшее…
Зычный голос Семёнова затих где-то вдали. Вольский не слушал его и не слышал. Сейчас на уме у Евгения было только одно.
Вольский ворвался в ИВС. Никто его не остановил: может, не решился, может, не успел. Или решил, что, раз прямого приказа пока не было, пусть себе бежит куда хочет.
А Вольскому было всё равно. Если бы кто-нибудь попытался воспрепятствовать ему, он бы познакомил этого человека с очень весомым аргументом: с кулаком – сначала правым, а потом, ежели понадобится, то и левым.
Герера Евгений нашёл лежащим на полу самой дальней камеры. Он находился там один. Приняв позу эмбриона, Анатолий лежал неподвижно; лишь время от времени по его телу пробегали судороги.
Вольский замер перед дверью в камеру. Попробовал её открыть; потом выломать. Безрезультатно.
– Что они с тобой сделали?! – заорал он.
– Женя… – захрипел в ответ Герер. Новая судорога. Анатолий закашлялся, сжался в комок ещё сильнее. – Женя… – бесцветным голосом повторил он. – Помоги…
Глава 44
Четверг
Раиса Медянкина стояла внутри пристройки, располагавшейся справа от особняка. Гараж для машины, стоянка для мотоциклов, огромный сарай, склад старых книг… Всё в одном. Муж любил бывать здесь.
Она не знала, что тут делает. Наверное, причина как раз в Алексее. Его дух незримо витал тут. Вот он осматривает и чинит мотоцикл, а вот берёт из стопки книжку, раскрывает её и читает… Скорее всего, Раиса пришла сюда, чтобы проститься с мужем. Забыть его и отпустить в страну без возврата.
Она обхватила ладонями лицо и тихонько заплакала. Забыть и отпустить оказалось гораздо тяжелее, чем ей представлялось. Она воображала, как это будет, когда Алексей, ещё живой, говорил с ней, целовал её, хвалил… или, напротив, критиковал, обижался… Она внутренне готовилась к этой минуте, но никогда бы не подумала, что всё сложится именно так…
Неожиданно со стороны ворот раздался громкий шум: Карл кому-то что-то кричал. Раиса отняла от лица руки и прислушалась. Она разобрала слово «Стой!». Потом прозвучал выстрел. Раиса вздрогнула.
А затем что-то приблизилось к ней, и она это услышала. Женщина обернулась – и увидела перед собой чудовище, отдалённо напоминающее человека.
Это был он, её муж. И одновременно – нечто совсем иное.
Раиса не сдержалась. Она хотела бы сдержаться, но не смогла. Да и кто бы на её месте сумел? И она закричала, оглушительно громко. Завопила на всю пристройку, на весь участок – и ещё громче.
А пародия на человека протянула к ней пародию на руки и сделала шаг вперёд…
Михаил ехал в машине и рассуждал о том, как всё прошло.
Плохо, конечно, что ему понадобилось лично вмешаться в происходящее. Но всё же закончилось для него благополучно, не так ли? А пришлось очень и очень постараться, чтобы это устроить. Да, его видели – но такое случалось и раньше; в конечном итоге он занимает высокий пост. Его видят и знают. Даже если не подозревают о настоящей его должности, об истинном призвании.
Но оставался нерешённым ещё один вопрос. Не считая Вольского, разумеется, хотя о нём уже не стоило беспокоиться. И, возможно, Разумовского; правда, если Михаил всё рассчитал верно, а обратным он не грешил, скоро следствие лишится столь важного свидетеля. Или обвиняемого. Это как посмотреть… В любом случае, Разумовский никуда не уйдёт. И его показания – сумасшедшего бездомного – не стоит воспринимать всерьёз.
Михаил достал смартфон и набрал номер, чтобы разобраться с задачей, как он полагал, первостепенной важности.
– Сделаешь так… – сказал он без предисловий, когда его соединили с вызываемым абонентом…
Вольский попытался вернуться в кабинет к Семёнову. В душе лейтенанта бушевали эмоции. Он готовился многое сказать генералу и ещё больше сделать, пусть даже поставит этим крест на своей карьере. Или пуще того. Однако перед дверью Семёнова стояла охрана, два дюжих молодца, которые не пустили его внутрь.
– Посторонитесь.
– Тебе тут не проходной двор. Вали давай. Приказ генерала.
– А то быстренько хотелки обломаем.
Тогда Вольский пошёл обратно в ИВС. Но и тут его ждала неудача. Вооружённый мент наставил на Евгения автомат и недвусмысленно, в ярких и понятных выражениях, приказал ему уходить, не то продырявит. И снова – «приказ генерала».
К Вольскому подошёл какой-то полицейский и намекнул, что здесь Евгения не ждут. Вольский послал «советчика» подальше и быстрой походкой направился к выходу, сетуя вполголоса, причём неизвестно, на кого больше: на себя или на злой рок.
Оказавшись на улице, лейтенант позвонил Игорю.
– Я еду сменить тебя. Но машины у меня нет, так что это займёт какое-то время.
– Как скажете, лейтенант.
Вольский повесил трубку и, понуро опустив голову, пошёл к метро. Однако в этот самый миг его занимали отнюдь не упаднические мысли. Злые, яростные, метущиеся, да – но отнюдь не похоронные. Если только в отношении других…
Карим вёл личный автомобиль Константина Вильсона. Политик находился внутри, как всегда на заднем сиденье. Работал водитель, по обыкновению, уверенно и с некоторой ленцой.
Вильсон думал о разговорах, которые пришлось провести сначала с теми двумя «убойщиками», а после – с их начальником, генералом Семёновым. И не находил изъянов в своей логике, своём плане. Довольно ухмыляясь, Вильсон размышлял, куда поедет праздновать победу.
Раздался звонок.
– Тебе не повезло, – прозвучал в смартфоне бесцветный голос.
После чего Михаил тут же повесил трубку.
Вильсон задрожал. Он смотрел на зажатое в руке устройство, силился понять и не мог.
– Карим, – срывающимся голосом обратился он к водителю, – езжай кратчайшей дорогой домой.
Карим молча кивнул и развернул машину.
Они проехали пару кварталов и вдруг остановились.
«Что такое?!»
Вильсон посмотрел в лобовое стекло и увидел стоящую впереди, на безлюдной улице, долговязую фигуру. Под ложечкой засосало.
«Не-эт…» – застонал он, и так и не понял, сказал вслух это слово или только подумал.
Долговязый-раб поднял руку и тут же выстрелил. Вильсон не успел пригнуться. Даже не нажал на свою любимую тревожную кнопку, хотя в сложившихся обстоятельствах от неё было мало толку. Кроме того, долговязый прекрасно знал, где сидит заммэра. Всегда на одном и том же месте. Бесшумный, благодаря глушителю, выстрел пригвоздил Константина к креслу. Потом второй, контрольный. Долговязый стрелял вслепую, но он и так был почти что слеп. Идеальный убийца… который не станет выяснять подробности и никому ничего не расскажет. Только своему непосредственному начальнику. И то при помощи диктофона.
Карим улыбнулся. Он никогда не любил босса. Вильсон помыкал им и недоплачивал. Не очень веские причины, чтобы желать кому-то смерти, и тем не менее Карим был рад, что всё так сложилось. Он кивнул долговязому и взялся за руль, собираясь уехать. Карим заранее распланировал, кому и что сказать, чтобы ему поверили. Чтобы решили, что это было нападение мафии, а он чудом уцелел.
Долговязый никак не отреагировал на его кивок. Он выстрелил – ещё два раза.
Карим осел на водительском кресле.
Долговязый спрятал пистолет и затерялся в лабиринте столичных улочек…
Михаил потирал руки.
Наконец-то с Вильсоном будет покончено. Как же он его раздражал! Тюфяк! Дурак! Ведь о мертвецах либо хорошо, либо ничего, кроме правды, верно?
Нет, подумать только: по вине этого павиана ему пришлось самому вступать в дело. Он потерял терпение, разговаривая с тем олухом, Герером. Однако Вильсону придёт конец. Он был слишком ненадёжен: так Михаил и скажет всем. Плюс подставил и самого Михаила, и всех, когда решил запутать следствие и привлёк к делу того убийцу с таким же пистолетом, как и у рабов. Об этом они тоже должны знать. Ну и, разумеется, на кого-то следовало свалить вину за неудачную организацию операции по сохранению их тайны. А дальше, если повезёт, он сам будет баллотироваться на пост заммэра города С. И в успехе можно не сомневаться: Михаил не слишком доверял удаче и никогда ничего не пускал на самотёк.
Михаил рассмеялся. Всё складывалось даже чересчур хорошо…
Вольский сидел в квартире Анатолия и Марины Герер. Жена его напарника смотрела на Евгения красными от слёз глазами. Перед ней стояла не початая чашка чая. Перед ним – тоже.
– Что же теперь с ним будет? – спросила Марина, имея в виду Анатолия.
Вольский замялся. Он хотел бы сказать ей, что всё будет хорошо, но не смел врать.
– Я со всем разберусь, – пообещал он. И, сам того от себя не ожидая, добавил: – Клянусь.
Он никогда не бросал слов на ветер. Если она ему поверила, у него не останется другого выхода, кроме как сдержать клятву. Если же не поверила, он приложит все усилия, чтобы переубедить её. Но, кажется, она поверила. И, не отрывая от Евгения умоляющего взгляда, пригубила чай.
«Клянусь», – повторил он про себя…
Нечто приближалось к Раисе, вытянув перед собой руки-огрызки.
Женщина застыла на месте, будто парализованная. Она уже не кричала: воздуха в лёгких не осталось, а набрать нового было слишком страшно. Раиса дышала часто и прерывисто. Она видела перед собой его, своего мужа… и не могла в это поверить. Каким-то образом он нашёл её: нечто без разума, да и тела как такового, отыскало дом, где раньше жило, перелезло через стену, миновало охранника и добралось сюда. Слишком много незваных гостей в последнее время…
Сознание отказывалось воспринимать реальность. Раиса не верила, что всё это правда. Ей казалось, сейчас, вот сейчас она сойдёт с ума. Но этого всё не происходило. И оттого ужас ситуации только усиливался.
А затем позади жуткого нечто показался Карл, с автоматом наперевес.
– В сторону, хозяйка! – отчаянно закричал он.
И она поняла, что выбор у неё невелик: спасти Алексея не удастся, а значит, надо подумать о себе.
И она прыгнула вбок. И упала на пол, распласталась на нём.
Охранник нацелился автоматом в голову нечто и дал очередь. Голова монстра взорвалась тошнотворным градом осколков; чудовище даже не успело отреагировать и обернуться. Или – не захотело?.. Отвратительное тело отбросило вглубь пристройки, и оно рухнуло на пол.
Но и с наполовину срубленной автоматной очередью головой нечто трепыхалось, пытаясь подняться.
И ему бы это удалось, если бы Карл, оставив в покое автомат, не бросился к пожарному щитку и не снял с него топор. Не подбежал бы затем к поверженному чудищу и не стал рубить того на куски.
Нечто, когда-то бывшее Алексеем Медянкиным, дёргалось и извивалось – из-за бесплодных попыток подняться – до тех пор, пока окончательно не отсекли голову. Это закончило процесс, начатый очередью из автомата. Чудище затихло. Смерть пришла к нему и забрала туда, где оно и должно находиться, – в свой чёрный, невидимый и беззвучный дом.
С отвращением глядя на дело рук своих, Карл вытер выступивший на лбу пот.
– Всё кончено, хозяйка, – сказал он. – Всё в порядке.
И, лучась довольством, посмотрел на Раису.
Та уже не лежала на полу, а сидела – на коленях. Отвернувшись от Карла, женщина вновь прижала ладони к лицу. Грудь её сотрясали рыдания; изо рта доносились истерические всхлипы.
Кажется, она его всё-таки отпустила. Но, боги милосердные, как же тяжело ей это далось!..
