Buch lesen: «Принцесса и Куртизанка. Эволюция любви»

Интерес человека к половой любви не случаен. Чувство любви уходит своими корнями в наиболее древние слои человеческой природы и психологии и вместе с тем озарено светом высших нравственно-эстетических идеалов. Двойственность любви, сочетание в ней духовных и физиологических начал сама по себе была загадкой и проблемой для науки и философии.

Видимо, прав Фридрих Энгельс утверждая: «Половая любовь была той осью, вокруг которой вращались все человеческие судьбы и мировая культура (живопись, поэзия, музыка) на протяжении тысячелетий» – это с нравствен- но-эстетической точки зрения.

А вот «психо-физиологический» взгляд на проблему:

«Любовная страсть не что иное, как голос рода, инстинкт, а сила страсти – просто уловка, выдуманная природой для того, чтобы заставить человека служить интересам рода, за- быв на время о покое и комфорте» (З. Фрейд).

«Чем мужественней ты как воин, тем слаще любишь, а чем крепче любишь, тем лучше будешь воевать» (148).

Воистину так! «Чем крепче любишь, тем лучше будешь воевать».

И не только воевать, но и созидать, но и творить. Лучшие произведения искусства, литературы, музыки, научные открытия сделаны людьми любящими – примеров тому тьма. Но люди нелюбящие – кастраты жизни, – ничего они после себя не оставили – ни космических кораблей, ни атомных электростанций и ледоколов, ни симфоний, ни полотен, ни прекрасных стихов, ни мудрых книг…. Они евнухи жизни – сами лишенные божественного чувства любви, они лишь охраняют покой любящих творцов.

И руководство для жизни настоящего мужчины:

«Чем мужественней ты как воин, тем слаще любишь, а чем крепче любишь, тем лучше будешь воевать». Здесь и мужество, и любовь, и патриотизм – все в одной лаконичной фразе! Умен и мудр автор: и в осмысливании, и в написании!

Как четко и глубоко сформулировано правило мужского поведения: «Чем мужественней ты как воин, тем слаще любишь, а чем крепче любишь, тем лучше будешь воевать».

Я бы хотел превратить эту фразу в формулу «Чем мужественней ты как воин (созидатель-творец-мужчина), тем слаще любишь, а чем крепче любишь, тем лучше будешь воевать-созидать-творить-защищать».

Невероятной силой наделила Библия слово «муж», ведь и производные от этого корня: мужчина, мужество наделены мощью созидательной – ведь никому и в голову не при- дет произнести «мужественный убийца», «мужественный разрушитель» и, наконец, «мужественный насильник». Это слово издревле сочетается только со словами созидатель, творец, заступник….

«Но поверь, только разлука научит тебя любить по- настоящему. Ты научишься видеть голубизну долины, карабкаясь по скалистому склону к вершине. Ты научишься чувствовать Бога, безответно Ему молясь. Только так наполнишься ты, не изнашиваясь, не расплескав

полноту в потоке дней, и она останется с тобой, когда дни твои кончатся, и тебе позволено будет быть, ибо ты сбылся» (148-149).

Чтобы познать вкус хлеба – нужно испытать чувство голода, чтобы познать вкус воды – нужно испытать жажду, чтобы познать вкус любви – нужно испытать ее разлукой. Вдали от возлюбленной чувства твои обострятся, ты по-новому оценишь и глубину её души, и нежные прикосновения её ладоней, и неповторимый запах её волос, её молочное дыхание; волнующие изгибы её тела ты будешь ощущать въявь, – ладони твои помимо воли твоей будут блуждать в пространстве, огибая мысленные контуры любимого тела, и ты ощутишь жажду, величайшую из жажд, – жажду любви…. И утолить её можно только из одного источника – из возлюбленной. Нет любви в том, кто возникшую жажду удовлетворяет из первой попавшийся лужи – нет в нем света любви, есть простая животная потребность. А жажда по возлюбленной наполнит тебя силой и ты, не размениваясь на мелкие лужи и болотца, достигнешь своего хрустального родника и прильнешь к нему любящими губами, утоляя многодневную жажду – жажду по любимой душе и любимому телу. Таковы неписанные законы Любви. Жизнь их пишет, а влюбленные исполняют.

«Разлука только усиливает власть тех, кого мы любим. В сердце сохраняются самые дорогие, самые лучшие воспоминания, отзвук каждого слова, доносящегося сквозь пространство от далекого друга, воспринимается в тишине с благоговейным трепетом» (Р. Роллан).

«Если любишь ту, что принадлежит твоему дому, ту, что зовешь своей женой, а она согрешила, никогда не смешаешься с толпой осуждающих. Она твоя, и суди сперва самого себя, ты за нее в ответе» (408).