Buch lesen: «Последние спички зимы»

© Елизавета Сорока, 2023

ISBN 978-5-0060-9374-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

СОРОКА ЕЛИЗАВЕТА Е.

«  Последние спички зимы». (нач 19.11.23г – 22.11.23г.)

Памяти Ф. Кафки. и с благодарностью Х.Л.Борхесу.

Предисловие.

Я решила написать это предисловие, только потому, что после моих первых опубликованных книг, от меня ждут только фантастики. Через “ Письма пепла “ я пыталась объяснить – что то что я писала в “ Служебном входе», в «Беззаветном» – это не фантастический взгляд на мир, а метафизический. Сейчас он развился в уже иную, более серьезную форму.

Мой новый рассказ “ За спичками» относится именно к этой категории. Я долго шла к нему. Еще в прошлом (2022 году) я погрузившись в мир Борхеса, альтернативную литературу и размышления, я выбрала для себя этих собеседников «первого ряда», те кто всегда со мной, лучших философов – метафизиков современности- И. Бродского, Ч. Буковски и Х.-Л. Борхеса. С их помощью, читая, размышляя, ведя свой собственный внутренний диалог, я создала Вселенную свой души запертую в ограниченности Вавилонской Библиотеки. До конца осознать человеческое право и стремление к свободе и независимости, мне помог осознать уже этот год, который я посвятила изучению философии Античности, Возрождения и экзистенции ХХ века.

Если кто то прочитав мой новый рассказ спросит почему же в нем нет Борхеса, я отвечу так :– Борхес основатель стиля Вавилонской Библиотеки, формы мистификации, он единственное связующее звено с кораблем Библиотеки, частью которого ему пришлось стать. Он, думаю, не испытывает такого разочарования от потерянной свободы смысла, о которой скорбят мои собеседники.

Дали я взяла в тайные «собеседники “, он слишком богат для того чтобы сидеть с метафизиками на продавленных диванах. Он очень «шоу», он очень «медиа», но он так стебется над правильностью буржуа, что я не могла не пригласить его. Пророк абсурда и мира сюр, «мира над миром» принимает метафизику как тайное учение о котором не должен знать продюсер. Поэтому я поместила его за ширму.

Переписчики- переводчики Немцов и Медведко перестали быть забавными. Они сгорбились и «погасли» под скрежет шестигранника.

В мой абсурдно- метафизический мир антики и гуманисты прорвались как свежий ветер- в затхлый мир предсказанности жребия Вавилона. Именно после знакомства с ними я окончательно отказалась от выбранного для меня жребия.

Даже в мире экзистенциалистов нет такой свободы, какую открывают, (как дверь ногой) гуманисты и писатели Возрождения. Все они, как писал А. Вознесенский – «ренессансно одарены», не останавливаясь ни на одном жанре, ни на одном искусстве, ни на одном разделе науки.

Мой взгляд на мир так и остался метафизическим и я никогда не напишу реалистичного романа или повести. Я, как та самая «Третья сущность» “ Изумрудной скрижали», буду ткать свои произведения соединяя Небо с низкой природой, спускаясь и поднимаясь по этой лестнице бесконечного движения жизни.

С уважением автор., – Сорока Елизавета.

*******

«И из земли забил источник. Он вырывался в поток, бурлил и все, что только было на Агоре, все засияло цветами небесного моста, цветами божьего присутствия именем семь. Сам жезл, что кинула она в землю покрылся плодами. ТО была олива -символ вечной мудрости мира.– “ Да будет здесь великий город моей воли, силы и мудрости, крикнула она вопреки грому Отца. Змея спустилась с ее золотого щита и влилась в поток мудрости».

Немцов бросил перо, закрыл книгу и встал. За окном вьюжило, зима приходила ранняя. Он подошел к окну и прислонился разгоряченным лбом к стеклу. От его дыхания стекло запотело маленьким островком. «Окна надо бы заклеить» – подумал он, почувствовав тонкий, свистящий сквознячок из щелей деревянной рамы. Он так и не поставил пластиковые, хотя Библиотека и лично Инквизитор готовы были все оплатить. Лучший переводчик Вавилона должен жить в комфорте, чтобы ничто не отвлекало его от долга искажений. Искажения Немцова были настолько правдоподобны, что не вызывали подозрений даже у долгожителей., а для искателей жребия вовсе не было никаких сомнений. Все его переводы можно было выдавать за истину и форма никак не противоречила содержанию.