Buch lesen: "Убийство в санатории «Таёжный»", Seite 4

– У меня ведь муж и оба сына ушли добровольцами, я для себя решила – не буду сидеть дома, стены охранять, не имею такого права. И тоже пошла в военкомат.

Никто из её мужчин домой не вернулся. Пелагея и ранена была, и контузило её во время взрыва на складе оборонного завода, но тем не менее она выжила, а когда вернулась домой, поняла, что не сможет больше там жить, одна. И уехала в Сибирь. Семьи у неё больше не случилось, но было много друзей, общения хватало с избытком.

Однажды Лена выполняла поручения Пелагеи и вернулась в контору уже под конец рабочего дня. Из кабинета нотариуса, на ходу надевая кепку, выскочил высокий мужчина в коричневом клетчатом пиджаке и белом шейном платке. Он со всей дури толкнул вошедшую девушку. Даже не думая извиняться, ринулся к выходу и так сильно хлопнул дверью, что косяки издали жалобный стон. Лена едва удержалась на ногах. В её лицо практически впечатались крупные тяжёлые пуговицы, совсем не подходившие к одежде нахала.

– Шило, валим! – скомандовал высокий кому-то за дверью.

– Что это было? – испуганно спросила девушка у своей наставницы.

– Ничего особенного, рабочие моменты, – расплывчато ответила та, убирая куда-то в недра своего рабочего стола тоненькую зеленоватую папку из картона. – Домой пора собираться. Проверь, всё ли закрыто, через десять минут на охрану нужно будет ставить контору. Удобная вещь, скажу я тебе! Раньше тут по ночам сидел сторож с винтовкой, а теперь, пожалуйста, – технический прогресс. Да и отделение милиции рядом, случись что, через минуту будут на месте.

Единственное окно в их конторе прикрывалось с улицы решёткой, а к стеклу крепились датчики, реагирующие на разбитие.

– И всё же я больше доверяю моим маленьким защитникам, они-то уж точно никакого хулигана внутрь не пропустят, – посмеялась Пелагея.

На широком подоконнике у неё прекрасно чувствовали себя полтора десятка самых разнообразных кактусов. Женщина самолично ухаживала за колючками, поливала по графику, подкармливала, не доверяя эту миссию никому. Зимой жильцы импровизированной оранжереи дружно уходили в спячку, спрятавшись на самой нижней полке стеллажа, а весной, набравшись сил, возвращались на свой подоконник, чтобы порадовать заботливую хозяйку парой-тройкой нежных цветков.

Происшествие того дня казалось таким незначительным, что Лена быстро забыла о нём. Практика вот-вот должна была подойти к концу, Пелагея уже готовила отчёт и характеристику для своей подопечной. Девушка мечтала, что, как только документы будут сданы в деканат, она купит билеты на поезд и съездит к родным в деревню. Надо помочь с огородом и сеном для коровы, искупаться в речке, сходить в лес на любимую грибную поляну и просто надышаться пряным деревенским воздухом, набраться сил. Впереди самый ответственный год…

– Сбегай, пожалуйста, на почту. Нужно отправить несколько заказных писем и купить пачку конвертов. Не забудь взять приходник, его потом надо будет подклеить в амбарную книгу. – Пелагея посмотрела на Лену поверх очков, чудесным образом державшихся на самом кончике носа. Она с самого утра, не отрываясь, молотила что-то на печатной машинке со скоростью пулемёта. – У меня посетители через час намечаются, не могу оторваться. Так что вся ответственность на тебе.

– Да я и не против.

Девушка забрала со стола приготовленные для отправки конверты. За её спиной снова застрекотали клавиши «Рейнметалла».

До почтового отделения ходу примерно двадцать минут в одну сторону. Лена уже почти дошла до входной двери, как вдруг почувствовала, что один из капроновых чулок осторожно крадётся с бедра вниз. Вот ведь, зараза! Опять застёжка на поясе расстегнулась! Надо в крепление вставить монетку, так надёжнее будет.

Она зашла в туалетную комнату, подняла подол модной клетчатой юбки в складках и со вздохом облегчения обнаружила, что чулок в целости и сохранности, стрелка «не поползла». Через минуту одежда была приведена в порядок, и девушка выскочила на улицу, звонко стуча по ступенькам каблучками новеньких туфелек. Погода чудесная, на небе ни облачка, прогуляться в такой день – настоящее удовольствие. Она так радовалась возможности вырваться из душного кабинета, пропахшего чернилами и бумагой, что не заметила, как буквально следом за ней на крыльцо поднялись двое – давешний посетитель в клетчатом пиджаке и ещё один, коренастый, в рабочей спецовке. Высокий зашёл в контору нотариуса, а коренастый остался на улице, дымя папиросой.

Немец и Пелагея

Лена вернулась на работу примерно через час – слишком много народу толпилось в почтовом отделении. Машинка уже не тарабанила, значит, Пелагея закончила свою срочную работу и сейчас, наверное, копошится в архиве, подшивая в папку очередную бумагу. Девушка открыла дверь кабинета и в ужасе замерла на пороге.

Казалось, что здесь пронёсся ураган: пол был буквально усеян исписанными листами. Стеллаж с папками практически опустел, его содержимое валялось под ногами. Дверца железного сейфа открыта, в ней торчит ключ, на подоконнике не видно привычных кактусов.

– Пелагея Прокладиевна, где вы? – Голос Лены невольно задрожал.

Ей никто не ответил, и тогда она осторожно шагнула вовнутрь. Сначала заглянула в импровизированную кухоньку. Никого. Там даже относительный порядок. Ещё несколько шагов – и вот она, Пелагея. Пожилая женщина лежала у окна. Практикантка бросилась к своей наставнице.

– Что с вами? Пелагея Прокладиевна, это я, Лена, посмотрите на меня!

Красивая высокая причёска Пелагеи растрепалась, волосы были измазаны кровью. Только сейчас девушка обратила внимание на пресс-папье, оно лежало тут же и было сплошь в бурых пятнах. Пелагея чуть заметно пошевелилась и попыталась поднять руку, крепко сжатую в кулак. Лена едва успела перехватить её, как та обмякла. В ладони осталась лежать крупная тяжёлая коричневая пуговица.

Через несколько минут в конторе работала милиция. Пелагею с тяжёлой травмой головы увезли в больницу, врачи не давали никаких прогнозов. Лена изо всех сил пыталась взять себя в руки и вдумчиво отвечать на вопросы, которые ей задавали. Оказалось, это гораздо труднее, чем самому кого-то опрашивать. Она заставляла себя вспомнить всё, чему её учили в университете, сопоставляла отдельные слова, моменты, но в голове так шумело, что она даже не всегда понимала, что ей говорят.

– Идите-ка вы домой, девушка, хватит с вас на сегодня, – сказал ей пожилой седовласый мужчина в синем кителе.

Значит, этим делом занялась прокуратура. Хорошо, очень хорошо.

– Потапов! Андрей. – Это уже вон тому молодому мужчине в белой рубашке с закатанными до локтей рукавами. – Проводи свидетельницу домой, вручи ей повестку на завтра. Ну и поговори – может, ещё что вспомнит.

Лена сидела в комнате Зойки в полном одиночестве. Подруга в последнее время приходила домой поздно, ссылаясь на загруженность по работе, но там всё было понятно: Виленор Кошечкин, по-видимому, вот-вот поведёт свою практикантку в ЗАГС. Что теперь будет с её, Елены Борисовой, практикой, непонятно. Ей рекомендовали всё закончить под руководством Кошечкина, он теперь остался единственным в городе и районе нотариусом. Зойке это точно не придётся по вкусу… Контору Пелагеи Руденко опечатали, целую кипу бумаг вывезли для изучения, даже пишущую машинку забрали.

Завтра снова предстоит визит в милицию, и кто знает, сколько этих визитов ещё впереди. Следователь оформил подписку о невыезде, что очень не обрадовало мать Зойки. Женщина теперь зыркала на постоялицу такими же чёрными, как у дочери, глазами и, демонстративно гремя посудой, рассказывала домашним «случаи из жизни». Вроде тех, когда у людей вдруг, совершенно неожиданно, всплывало какое-нибудь родовое проклятье и они начинали сеять вокруг себя смерть, разрушение и прочие катаклизмы вселенского масштаба.

Лена поняла, что ей придётся срочно искать комнату и переезжать, пока гостеприимная хозяйка лично не вышвырнула её на улицу посреди ночи.

Девушка собрала нехитрые пожитки в небольшой чемоданчик и решила немного почистить пиджак, в котором была сегодня. Неожиданно из кармана что-то выпало и запрыгало по деревянному полу. Лена наклонилась. Это была та самая пуговица, переданная ей Пелагеей. По-видимому, на эмоциях она просто автоматически положила пластиковый кругляш в карман и забыла о нём. Как и то, где она уже могла его видеть. А ведь видела, точно видела!

Рано утром, пока в доме все спали, Лена с чемоданчиком в руках тихонько вышла и направилась в сторону рынка, где к этому времени собирались бабульки, торговавшие парным молоком, сметаной и творогом домашнего производства. Продукты девушку не интересовали, она надеялась, что бойкие торговки помогут ей решить квартирный вопрос. И не ошиблась. К началу нового рабочего дня она уже праздновала новоселье: одна из бабулек согласилась выделить угол «такой гарной дивчине» на ближайший месяц и за символическую плату – десять рублей.

По повестке Лена должна была явиться в отделение милиции к одиннадцати часам, она пришла чуть раньше и застала в кабинете только того самого молодого мужчину, что провожал её накануне. Андрей Потапов, кажется.

– Здравствуйте. – Она нерешительно топталась у двери. – Я узнать хотела: как там Пелагея Прокладиевна и когда её можно будет навестить?

– Скорее всего – никогда. – Он смотрел на неё покрасневшими от бессонной ночи глазами. – Ваша наставница умерла сегодня ночью, не приходя в сознание. Для пожилой женщины удар по голове оказался не совместим с жизнью. Вам водички налить?

Лена неожиданно для себя расплакалась. Настолько ей было жаль Пелагею, с её высокой причёской, очками на самом кончике носа и кактусами на подоконнике.

– Спасибо, воды мне не нужно. Я пришла сказать, что у меня поменялся адрес, хозяевам не очень понравилась возможность жить бок о бок с человеком, хоть как-то причастным к убийству. И ещё. Мне нужно передать следователю одну вещь, вчера я забыла о ней. Это пуговица, она была в руке Пелагеи, когда я нашла её.

– И куда я теперь должен пришить вашу пуговицу? – сердито заговорил мужчина. – Вы же юрист, хоть и не доучившийся пока. Вам должны были объяснить элементарное правило поведения на месте преступления – ничего не трогать! Или у вас «неуд» по криминалистике?

– Вообще-то, я не криминалист, – возразила Лена, – и ничего я там не трогала. Пелагея, перед тем как потерять сознание, пыталась мне это передать. Я засуетилась и положила эту проклятую пуговицу в карман, а вечером нашла. Что же мне теперь, застрелиться?

– Ладно, не шумите, – поморщился он, – сейчас что-нибудь придумаем. Подождите меня здесь.

Оказалось, что ничего сложного нет: опер составил акт передачи вещдока свидетелем, истребовал подпись гражданки Борисовой Елены Валерьевны и двух понятых из числа граждан, сидевших у двери паспортного стола. Пуговица была приобщена к делу.

Лена уже собиралась выходить из кабинета, как натолкнулась на входившего в него мужчину. Она едва успела остановиться, чтобы не удариться лбом о металлическую форменную пуговицу на его кителе. В её голове произошёл взрыв.

– Святой бороды клок! – вырвалось вдруг на волю любимое выражение бабушки. – Я вспомнила! Вспомнила! – закричала Лена.

– Что ещё вы вспомнили?

Андрей Потапов от неожиданности подскочил на месте.

– Где я видела эту пуговицу!

Глаза девушки загорелись от возбуждения, и Андрей против своей воли залюбовался её милым личиком.

Она в подробностях рассказала о событиях того дня, когда в кабинет Пелагеи заходил мужчина в клетчатом пиджаке. Да, девушка не видела его лица, но хорошо описала рост, телосложение и одежду.

– С ним был ещё один человек. Он ждал на улице, я слышала, как этот высокий сказал что-то вроде: «Идём отсюда, Шило».

– Шило?

– Да, именно так. Я спросила у Пелагеи, что случилось. Видела, что этот длинный не в духе, даже зол, я бы сказала, но она ответила, что просто рабочие моменты.

– Вам этот посетитель попадался ещё где-нибудь?

– Нет, – уверенно ответила Лена. – Я видела его в первый и последний раз.

– Я думаю, эту историю вам нужно будет повторить Сидорову, Михаилу Тимофеевичу, – следователю, который ведёт дело об убийстве Руденко. И полистать нашу картотеку, вдруг всплывёт знакомое лицо. Что ж поделать, город у нас молодой, только начал строиться, а ведь здесь не только комсомольские отряды трудятся. Первые поселенцы за колючей проволокой территории осваивали. Кто-то уехал потом, после окончания срока или по амнистии, а кто-то и остался. И не всегда с добрыми намерениями. Понимаете, о чём я?

Андрей внимательно посмотрел на неё и снова потёр лицо ладонями.

Конечно, она понимала. Междугорск с момента своего рождения был буквально окружён лагерями и поселениями. Большинство были расформированы ещё в конце пятидесятых, но в тайге грибники и охотники часто натыкались на обрывки колючей проволоки, разрушенные огневые точки и безымянные кладбища с номерами на крестах. Людей с синими рисунками на руках и специфической манерой речи встретить можно было везде – в магазинах, клубах, за рулём грузовика или в забое шахты. Они не вызывали у местного населения страха или предубеждения, просто жили и работали, как все. Да, не обходилось без мелких краж или «гоп-стопа», случались и более серьёзные происшествия, однако нападение на сотрудников правоохранительных органов – событие из ряда вон выходящее. Вот и приходится теперь милиции ломать голову, решая, кто осмелился бросить вызов судьбе и высшей мере – местное уголовное сообщество или залётные молодцы.

– Гастролёров искать – самое тухлое занятие, – поделился размышлениями опер, – приехали, сделали своё дело, и ищи их потом на бескрайних просторах необъятной страны.

– Не согласна, – возразила Лена. – Я понимаю, когда гастролёры сберкассу обнесут, ювелирный магазин или продуктовый склад, но напасть на нотариуса… Смысл? Больших денег в конторе не бывает, драгоценностей тоже. Документы, печать? Кому могут быть интересны всякие справки? Это явно что-то личное и связано с кем-то из местных. Знать бы только что…

– Проверяем сейчас всех, кто побывал на приёме у Руденко за последние полгода, может быть, там что-нибудь обнаружится.

Лена вернулась в рабочий кабинет нотариуса Кошечкина только к трём часам дня. Зойки на месте не было, сам Виленор Иванович не высказал никакого недовольства по поводу долгого отсутствия своей второй практикантки, тем более что оправдательный документ в виде отмеченной следователем повестки она предоставила.

У девушки сильно болела голова. Душное прокуренное помещение здоровья не добавляло, Лена считала минуты, когда можно будет выйти на свежий воздух и добежать до ближайшей аптеки. В глазах до сих пор рябило от просмотренных фотографий. Она вглядывалась в чёрно-белые лица, изо всех сил стараясь найти знакомые черты, но эти люди казались ей близнецами. Картотеку приходилось перебирать заново, поэтому было ощущение, что этих фотографий она пересмотрела несколько тысяч. И всё безрезультатно. Никого хоть отдалённо напомнившего бы ей того длинного мужика здесь не было.

– Вы хорошо себя чувствуете?

Виленор Иванович внимательно всмотрелся в бледное лицо своей практикантки.

– Честно говоря, не очень, – призналась она. – День выдался слишком тяжёлым.

– Ну вот что, идите-ка вы сегодня домой. Поручений у меня для вас никаких, а завтра будет видно. И ложитесь спать пораньше, вам действительно нужно выспаться. Идите, Леночка, идите.

В аптеку всё же решено было зайти. Та, что находилась в одном доме с нотариальной конторой Кошечкина, не работала – учёт. Придётся пройти дальше по улице. Таблетка от головной боли совсем бы сейчас не помешала, как и бутылочка брома. Скорее всего, по-другому уснуть просто-напросто не получится – слишком много вертится в голове картинок и информации. Надо бы разложить этот винегрет по полочкам, чтобы легче было проанализировать, да вот не получается, пока не отдохнёшь. Просто замкнутый круг.

Погружённая в свои мысли, Лена поднялась по деревянным ступенькам к двери с вывеской «Аптека». В помещении, полностью занимавшем щитовой финский домик, пахло мятой, йодом и хлоркой. Народу практически не было, лишь несколько чумазых пацанов подсчитывали мелочь для покупки гематогена да мужчина, наклонившись через прилавок, тихо беседовал с девушкой в накрахмаленном белом халате и круглой белой шапочке. Лена подошла ближе и встала в очередь.

Наконец посетитель простился с фармацевтом. По дороге к выходу он положил в карман рабочей куртки бумажный свёрток и опустил на глаза козырёк кепки. Девушку словно окатили с головы до ног ледяной водой: это был он, тот самый высокий, приходивший в контору Пелагеи. Забыв о головной боли, Лена решила действовать. Необходимо проследить за этим типом, узнать, где он обосновался, и тогда уже сообщить в милицию. А там уже профессионалы выяснят, что связывало его с нотариусом Руденко и причастен ли он к её гибели. Лена сняла с шеи лёгкий шарфик, повязала им голову и повесила на сумку тонкий жакетик, только что покрывавший её плечи. Всё это напоминало ей сцену из фильма про шпионов, недавно просмотренного в клубе вместе с Зойкой. Там тоже разведчик менял обличье, чтобы выследить врага на улицах города. Насколько это сложно и опасно, ей предстоит узнать.

Мужчина неспешно шёл по обочине грунтовой дороги, девушка держалась позади него в нескольких десятках метров. Вот он закурил на ходу, махнул рукой паре встречных грузовиков и направился через пустырь по узкой путаной тропинке к домикам частного сектора. Лена оглянулась по сторонам. В этой части городка ей ещё не приходилось бывать. Пустырь заканчивался мелководной курьёй, заросшей камышами и раскидистыми ивами. Здесь тропинка выходила к самодельному мостику из двух перекинутых между бережками шпал и разбегалась сразу на три стороны, как раз по числу улиц. Высокого не было видно, но его преследовательница не теряла надежды. Она заглянула сначала в один проулок, потом во второй и практически в конце улицы заметила человека, входившего в калитку неказистого рубленого домишки. Осторожно, стараясь не выдать своего присутствия, девушка подобралась ближе. Она не рискнула подойти вплотную к заветной калитке, но зато прочитала на соседних воротах название улицы и номер дома. «Снеговая, 18» было выведено краской на почтовом ящике. Лена постояла ещё несколько минут, прислушиваясь к звукам вокруг, но ничего, кроме лая собак, не разносилось по округе. Она повернула обратно. Нужно срочно связаться с «важняком» Сидоровым либо на крайний случай с Андреем Потаповым. Пока высокий не догадался, что его ищут, и не скрылся в неизвестном направлении.

Лена быстро перешла мостик из шпал и скрылась в зарослях ивы. Через пару сотен метров покажется телефонная будка, девушка обратила на неё внимание, пока шла по дороге. В дежурной части в помощи не откажут.

Вдруг за спиной громко хрустнула ветка. Лена вздрогнула и оглянулась. Он стоял к ней вплотную. Высокий, со сжатыми в узкую полоску губами и пронзительными серыми глазами. Они смотрели друг на друга и не двигались с места. А потом резкая боль пронзила левый бок. Лена начала медленно оседать на землю, лицо мужчины расплылось в мутной дымке. Проваливаясь в небытие, она услышала: «Готова! Немец, канаем прочь!»

Глаза нестерпимо резал свет. Хотелось встать и наглухо задёрнуть шторы, но не было сил даже пошевелиться. А ещё эта иссушающая жажда… На стуле рядом с кроватью всегда стоял стакан воды, надо только протянуть руку. Она сделала над собой усилие и вытащила руку из-под одеяла. Так, чуть правее, немного дальше, но стакан никак не попадался. Девушка с трудом разлепила веки. Странно, где это она? Высокие белые потолки, широкое окно с белыми занавесками-задергушками, металлическая стойка капельницы… Она в больнице! Но что случилось? И тут дала о себе знать резкая боль в левом боку. Лена всё вспомнила! Нужно позвать врача или медсестру, пусть позвонят в милицию!

Дверь открылась. В палату вошла высокая стройная девушка в белом халате. Её сопровождал мужчина в милицейской форме. Присмотревшись, Лена узнала в вошедшем Андрея Потапова.

– С возвращением! – широко улыбнулся мужчина. – Расскажите, каково это – через пять дней проснуться героем?

Девушка махнула рукой, пытаясь остановить поток красноречия, а он уже усаживался на стул возле её кровати.

– Этот человек… Улица Снеговая… Немец… – пыталась как можно громче и внятнее говорить она, но из губ вырывался лишь свистящий шёпот.

Тем не менее Андрей услышал её.

– Тише-тише, вам нельзя ни нервничать, ни разговаривать. – Он взял её за руку. – Всё позади, они у нас. Оба. Тимофеич настоял, чтобы за вами присматривали наши ребята, беспокоился, вдруг преступники захотят «подчистить хвосты». Как оказалось, не зря переживал старик. Мы вас потеряли буквально на несколько минут, и вот…

– Кто эти люди? За что они напали на Пелагею?

– Это длинная история. Расскажу лишь вкратце. Этот самый Немец – «крестник» нотариуса Руденко. В войну она служила в спецотряде НКВД и участвовала в ликвидации диверсионно-разведывательных групп в тылу. Немец, он же Арно Лацис, был руководителем одной такой группы. Ему тогда помогли бежать, но, как оказалось, земля не просто круглая, у неё своя, особая память. Лацису удалось раздобыть чужие документы, по ним стал он Иваном Колесниковым, мотался по стране, даже отсидел за кражу со взломом. На зоне он познакомился с Егором Шиловым по кличке «Шило», и после освобождения приятели подались в Сибирь на золотые прииски. Так их занесло в наши края. А тут совершенно неожиданно выяснилось, что у Колесникова, настоящего, чьи документы были присвоены, скончался дальний родственник и, за неимением других наследников, к Ивану переходит дом и коллекция старинных книг. Новоявленный наследничек с радостью спешит в нотариальную контору, где нос к носу сталкивается с Пелагеей Руденко, той, что едва не подвела его к «вышке». Она тоже, спустя много лет, узнала нашего героя. Он успел стремглав ускакать прочь, но его новое имя бывший сотрудник органов срисовала «на раз». Пелагея составила бумаги в местные отделы милиции и КГБ, вот только отправить их не успела – Лацис с Шиловым добрались до неё раньше.

Вам, девушка, повезло, что в тот день у Пелагеи нашлось для вас задание, иначе… В общем, благодаря вам удалось выйти на след Немца и его подельника. Вы, Елена, поступили смело, но безрассудно. Таким людям, как Лацис, терять нечего. Он сразу понял, что за ним следят, и поспешил избавиться от «хвоста». Благо наши ребята были рядом, а врачи смогли совершить настоящее чудо – вытащить вас с того света на этот. При обыске у Лациса нашли тоненькую такую зелёную папочку, а в ней бумаги, которые составила Руденко, и документы на открытие наследственного дела. Почему он не уничтожил это всё – непонятно. Пожадничал, наверное, или просто ступил. Решил выждать и повторить заход с получением наследства уже у другого нотариуса, которому передадут архив погибшей Руденко? Об этом мы пока не знаем, но само наличие этой зелёной папочки и плюсом запрошенные копии документов из военного архива поставят на судьбе Лациса жирный крест. Это нам обещали в местном отделе КГБ.

– Хорошо, всё хорошо, – прошептала Лена и закрыла глаза.

Она провалилась в сон уже через минуту, а Андрей продолжал сидеть возле кровати и держать её за руку.