Buch lesen: «Берегиня Чёрной Поляны», Seite 10

Изнанка

– И что Вы, люди, в бане находите? Мокро, жарко, ещё и этот варварский обычай вениками друг друга лупить, – Базиль сидел на полатях внизу. Рядом раскинулись Лёшка с Никитой, а на верхних полатях лежал дед.

Банник плеснул на каменку кваса, и парилку враз затянуло горячим душистым паром. Базиль закашлялся.

– Ну, всё, с меня хватит, – сказал он и поднялся с лавки.

– Как так хватит? Ты сказал для всех, значит для всех, – Банник макнул в бадейку дубовый веничек, – Или ты своим словам не хозяин, племянничек?

– Хорошего понемножку, – гнул своё кот, – Я попарился уже. Мне больше не надо.

– Отпусти его, пускай идёт. Ты лучше меня попарь, – отозвался с верхней полки дедушка.

Банник с готовностью бросился его веником охаживать, а Базиль скорей в предбанник выскочил. Отдышался малость, водички попил и как есть в простынке, на скамейке между шаек уснул. Дрёма накрыла его мягким покрывалом, потому что даже Хранителям спать изредка нужно. Долго ли дед с внуками парились, сколько раз мимо Базиля в снег нырять бегали, про то вряд ли мы когда-нибудь узнаем. А вот, что ушли они тихо, молча, это точно. Не велел Банник Кота будить. Сказал, что такой сон неспроста и лучшее уж пусть спит Хранитель, чем потом жалеть станет, что не доглядел в нём чего. Дед ребят домой отвёл и опять в баню вернулся. Сел на лавке рядом с Банником, ждут, когда Базиль проснётся. А тот знай себе лежит посапывает.

– Ну, и сколько он так дрыхнуть будет? – наконец не выдержал Егор Гаврилович. – Завтра рано вставать, да ещё и нынче не все дела сделаны. Может, всё-таки разбудим его?

Банник покачал головой, совьими глазами захлопал. Нельзя дескать.

– Пусть спит. Я его потом сам разбужу, когда можно станет.

– Да откуда же ты знаешь, когда можно, а когда нельзя?

– Знаю. Видел такой сон прежде. Ты иди, хозяин в дом. За племянником я сам пригляжу, – Банник снял с гвоздика тулупчик рыженький, накинул на Базиля его, чтоб не застыл, когда баня остынет. – Ступай, хозяин, ступай. Утро вечера мудреней.

Глава 14

Изнанка

Лунный свет струился сквозь отверстия в сводах грота, освещал пятачки круглых столов. Лаборанты тритоны устанавливали на медных пюпитрах папки с заданиями, поправляли свечи, проверяли по списку наличие в кладовой всех предметов, необходимых для испытания водяных дев. Сами девы толпились за дверью. Классным дамам с трудом удавалось умерить волнение юных водяниц. Экзамен был ежемесячным испытанием нервной системы всей школы.

Наконец двери отворились. В полной тишине зашуршали юбки, садящихся на свои места бледных девиц. Каждая перед своим столиком и пюпитром. Руки сложены на коленях, спины прямые на расстоянии ладони от такой же прямой и высокой спинки стула.

Классные дамы заперли двери, отрезая путь к отступлению в светлый, уютный коридор. Тридцать учениц, изъявивших желание испытать себя в эту ночь, уходить отсюда будут иначе. Это тоже часть испытания. И для тех, кто не справился, этот путь будет долог, извилист и, пожалуй, опасен. Трижды Майе пришлось испытать это на себе. Портальный перенос из грота лунных стрел приводил её в разные части школы, и как правило, это были самые непрезентабельные её части. Узкие, еле освещённые туннели под кухней с миллионом дверей, за которыми то ли хранились припасы, то ли гнили утопленники. Покрытые трещинами стены старого артиума, обвалившегося из-за землетрясения три века назад. Часть сводов карстовой пещеры опустились, растирая в пыль колонны сталактитов и случайно задремавшего там ментора Протея. В память о седом тритоне этот дворик восстанавливать не стали и его руинами активно пользуются крабы. Но, как оказалось, самым страшным испытанием было посещение привратницкой у входа в лабиринты человеческой канализации. Тёмная зловонная жижа, текущая по дну каменной трубы, мгновенно пропитала подол юбки Майи, и отстирывать её после этого пришлось очень и очень долго. Словом, те, кто дерзнул попытаться вырваться из лап Кара-дагской змеи, не имея достойной к тому подготовки, были обречены на позор и унижение. Сама фейри тоже присутствовала. Молчаливой тенью она высилась в своём кресле в конце зала. Лунный свет, отражаясь от полированных плиток пола перед ступенями кафедры, падал бликами на её колени. Это всё, что воспитанницы в силах были увидеть, но сама Мадам видела их хорошо. Она читала растерянность и робость на лицах одних девиц и решимость на лицах других. Очень редко встречалось спокойствие, ещё реже надежда. И ни разу ей не встречался интерес.

Ровно в полночь испытание началось, свечи вспыхнули перед пюпитрами сами собой, и водяницы дрожащими руками открыли папки с заданием. Нет, оно не оказалось банально лёгким, как предсказывала Ника. И оно не показалось Майе жутко сложным, как пророчила Влада. В принципе его можно выполнить, если не отвлекаться. И мадмуазель Майорика взяла себя в руки.

Прочитав ещё раз все условия задачи, Майя двинулась в кладовую. Там уже толклись пять водяниц, и вот-вот их должно было стать ещё больше. Майя быстро сняла с полки циркуль, выбрала пачку свечей и огниво. На другом стеллаже отыскала цветы душицы, ландыша и кувшинки, стебли повилики. Всё остальное она внесёт проекциями. Нет не всё, ещё мёртвая и живая вода нужны. У источников было столпотворенье.

– Чёрт с ней возьму позже, – решила она и вернулась к столу. Лунный луч передвинулся, и столешница перестала быть идеально круглой. Майя водрузила на стол свою ношу, развернула пакет с сухоцветами. Аромат заставил её улыбнуться. – Хорошо, что травы свои, лесные. Словно дома ворожить буду.

Она вновь перечитала задание и принялась перетирать в ладонях цветы ландыша, превратив их в пыль, берегиня провела руками по лицу. Хорошо. Чудесно пахнет. Можно за водой идти. В кладовой она столкнулась с Владой.

– Ты опять чудишь, – шепнула ей встревожено подруга. – Будь внимательна, прошу тебя.

Майя не успела ответить, Влада выскользнула за дверь.

– Хорошо, – сказала то ли ей в след, то ли себе самой Майя. Склянки для воды стояли рядом в большой чаше. Отвинтив краны, девушка набрала поочерёдно мёртвой, живой и обычной морской воды. Ну, куда ж без неё в морской-то магии. Запах ландыша перебивал неприятный душок мёртвой воды, и она опять подумала, что задание ей выпало просто чудесное.

За столом Майя снова взялась за цветы. Превратив в труху оставшиеся сухоцветы, она высыпала на столешницу по пригоршне каждого сорта, размешала их и приступила к работе. Ловкие руки замелькали над столом, осыпая отведённую под ворожбу часть лёгкой, душистой пылью. С полуоткрытых губ слетали еле различимые слова.

– Как стою я центре моря-океана, как возьму я камень с острова Буяна, камень круглый, словно плечи мои, камень гладкий, словно руки мои, камень жаркий, словно губы мои, камень синий, словно очи мои, – взор водяницы свидетельствовал, что она пребывает в каком-то другом, если не месте, то измерении, это точно. Тем не менее, даже самый придирчивый наблюдатель не придрался бы к ней в исполнении этой работы. Приворотная магия и предполагала именно такой подход к делу.

– Да как брошу я синий камень в сине море, да пойдут круги тогда в разны стороны, – берегиня взяла в руки циркуль и вывела на цветочной трухе три окружности разного диаметра одна больше другой. Дальше следовало обозначить роль пяти стихий в заклинании, и она, почти не думая, вплела в него готовые структуры пентаграмм. – Да не сдержат их валы каменные, не схоронят их леса тёмные, не впитают их пески жаркие.

Тонкой струйкой полилась вода, образуя сложный узор из звёзд, наложенных друг на друга. На столе творимый лунным светом, морской солью и руками девушки, рождался рисунок: то скалистые горы, чьи вершины покрывают вечные снега, то дремучие леса, полные диких и свирепых хищников, то пустынные и сухие земли, где под каждым камнем вьются гады и аспиды. Вынырнув на миг из забытья, берегиня отыскала на столе связку свечей. Опалив нижний край первой из них, она поставила её в центре созданного рисунка, а затем одну за другой принялась крепить оставшиеся в углах пятиконечных звёзд.

– Тридцать дней, тридцать ночей, тридцать белых свечей, – шептала Майя пересохшими губами. – Тридцать первая – я, зазноба твоя. Тридцать лодок по морю плывут, тридцать костров по берегам жгут. Принесут волны сквозь преграды все тебя любимый ко мне.

Бергиня чиркнула кресалом по огниву над центральной свечой и подняла глаза на Мелюзину. Луна ещё больше сместилась в небесах, и пятно света выхватывало из темноты уже не только бедра и колени наставницы. Пальцы рук морской ведьмы, сжимающие подлокотники кресла, белели словно сухие кости. Глаза вспыхивали отблесками сотни свечей, разожжённых на столах учениц.

«Кое-кто был быстрее», – поняла с досадой Майя, опустила глаза к столу и приступила к завершающей части колдовства, омыла стебли повилики морской водой и поднесла их к горящей свече.

– Как волной морской, как травой земной, как молнией грозовой я тебя скручу, в связку заточу от услад земных, от болей лихих, от забот пустых, от глаз чужих. Будет сердце твоё мягче воска ярого, любовь твоя ярче свечи пламени.

Стебли повилики задымились, во все стороны от центра пентаграммы над свечами заплясали, задрожали огоньки. Берегиня перехватила стебли второй рукой и принялась вывязывать из них наузы⁴⁵ любовные, изо всех сил прося прощение у Лели и у Макоши⁴⁶ за творимое над милым колдовство. Отменить приворот, конечно, можно будет, ну, а как прогневаются Высшие, и забудет о ней суженый. Нет, в такие игры Майя не играет. Для того и прихватила с собой живую и мёртвую воду. Вот сейчас отметят результат экзамена, и она зальёт огонь, чтоб не сбылось ненужное. И без всякой ворожбы Базиль её любит. Любит и ждёт.

Майя выпрямилась, расправила плечи и пошла к тётушке Мелюзине. Протянув перед собой на раскрытых ладонях травяной поясок, она присела перед директрисой. Мелюзина прищурилась, кивнула и подала знак классным дамам. Две из них взяли Майю под локти и повернули к центру зала. Не успела она и слова сказать, как её толкнули в освещённый луной зеркальный круг, и экзаменационный зал перестал быть реальностью. Берегиню окутали, оплели струи лунного света, блики пенных волн, закружили звуки чудной музыки и смеха.

– Ну, и что ты тут стоишь? – Майю дёрнули за рукав. – Отойди в сторонку, освободи другим место.

Совсем юный тритон насмешливо разглядывал растерянную девушку.

– Ну, давай уже, не стой столбом. Наряжаться иди, – мальчишка отодвинул шёлковый занавес, и взгляду Майи открылась комната, где перед зеркалами пели и кружились семь девиц.

– Мне нельзя туда. Мне назад надо, я ещё не всё успела, – Майя принялась трясти мальчишку.

– Спятила? – он оттолкнул её и покрутил у виска пальцем. – Как ты здесь-то очутилась, если там не всё успела. Перенос бы не сработал просто, если б ты в своей работе напортачила. Первый раз экзамен сдаёшь, что ли?

– Нет. Не первый…

В центре комнаты опять возник водоворот из пенных волн и лунных пятен. Тритон подался навстречу появившейся из него девушке.

– Добро пожаловать на бал, мадмуазель. Я – паж Нейрис, к Вашим услугам. Водяная дева оперлась на его руку и улыбнулась, от чего на её щёчках заиграли лукавые ямочки.

– Очень приятно, Нейрис. Я селена Эстер.

Паж проводил водяницу в гардеробную и обернулся снова к Майе.

– Давай попробуем ещё раз. Я – паж Нейрис. Я встречаю всех, прошедших испытание успешно и слежу за тем, чтобы они предстали на балу в лучшем виде.

– Я – Майя. Берегиня. Но мне нужно вернуться в зал. Ты не понимаешь.

Центр комнаты опять осветился, прибыла ещё ученица. У Майи всё плыло перед глазами. Как же так. Как теперь быть? Что ей делать с этом поясом?

– Майя, Майечка! Как я рада! Мы прошли, мы поедем домой, – Ника закружила подружку по комнате и потянула в дверной проём под услужливо приподнятый Нейрисом занавес. Там она усадила подружку на софу и принялась беспечно щебетать и порхать по комнате.

«Мы поедем домой, мы поедем домой, мы поедем домой… А ведь, правда, мы поедем домой, и уж дома-то мы точно придумаем, как от приворота избавиться». – Майя огляделась и удивилась, что количество девиц в комнате намного превзошло её ожидания. Раньше ей казалось, что экзамен за раз проходили три – четыре ученицы, а сейчас их не меньше десятка. Занавес откинулся, пропуская в комнату Владу. Берегини бросились на шею друг другу.

– Вот и ты, сестрица! Что ж так долго-то? – Ника радовалась от души. В глазах её плясали искорки, волосы, свободные от строгой школьной причёски, шелковистым покрывалом окутывали плечи и спину. – Раздевайтесь скорей. Посмотрите, как здесь много чудных платьев. А какие к ним перчатки и туфельки. Даже у Даринки таких в Швеции нет. Париж, Милан, Рим – все лучшие дома высокой моды Европы!

– Что случилось, милая? – шепнула Влада Майе, когда Ника упорхнула к витринам с кольцами и серьгами.

– Ерунда, наверное, просто я не хотела, чтоб всерьёз ворожба была. Думала залить потом свечи, а они меня сразу в круг, – Майя наклонила голову и показала опояску Владе.

– На Базиля, да?

Майя кивнула.

– Так чего же ты печалишься? Крепче любить будет. Что не делается, всё к лучшему. Пойдём скорее одеваться. Глянь, какие все нарядные.

Берегини принялись разглядывать оставшиеся в гардеробе платья. Все они были прелестны, и примерка могла бы затянуться, если бы не появление классных дам.

– Барышни, позвольте вам напомнить, что время выхода дебютанток в зал ровно в час по полуночи. Наводите красоту быстрей. И становитесь парами.

Влада подхватила серебристый наряд в бирюзовых и лазурных разводах. Майя сняла с плечиков классическое белое платье. Они переоделись и застегнули выбранные оплечья, ожерелья.

– Жаль вам косы не переплести уже, – сокрушалась Ника, вкалывая в ученическую, строгую причёску Майи ниточки жемчужин на шпильках.

– Дебютантка, значит дебютантка, – отмахнулась та, – Скромность – вот мой девиз.

Нейрис подал каждой девушке чудесную маленькую книжечку с бальной программой и крошечный карандашик, которым следовало заносить против танцев имена своих партнёров. Майя сунула их в сумочку, туда же последовала заговорённый поясок.

– До выхода тридцать секунд, двадцать девять, двадцать восемь.

Водяные девы бросились занимать свои места в строю. Классные дамы строго оглядывали их, поправляли едва заметные складочки в одежде выпускниц, одобрительно кивали, улыбались.

– Двадцать две, двадцать одна, – Нейрис вёл обратный отсчет, опираясь на ручку двери, что вела в бальный зал одной рукой. В другой он держал канун с лепестками роз и левкоев.

– Серьги! Вы не вдели серьги, разини! – Ника бросилась к кушетке, на которой одевались подружки.

– Восемнадцать…

– Мадмуазель Вероника! – гневный окрик воспитательницы, и нарушительница строя снова на своём месте.

– Десять, девять, восемь…

Синие искрящиеся капельки закачались рядом с кружевом широкого колье, обрамляющего шею Влады. Розовые, крупные жемчужины в причудливой оправе угнездились в мочках ушек Майи. Перстенёк такой же формы проскользнул на тонкий пальчик.

– Три, две, одна, входим!

Двери распахнулись. Нейрис первым вышел в зал. Чинно вышагивая и разбрасывая лепестки, он спускался по широкой полукруглой лестнице, а за ним в такт торжественному полонезу следовали девушки. У подножья лестницы их ждали кавалеры. Молодые и не очень духи воды: тритоны, шелки, моргены⁴⁷, выстроившись в две шеренги, с восхищением смотрели на прелестных выпускниц школы магии Мадам Мелюзины. Их семьи выложили немалые деньжищи за честь первыми встать в пару с дебютантками на этом балу. Полонез не зря зовётся танцем знакомства, его неспешный ритм и рисунок специально создан для того, чтобы участники успели обменяться не только улыбками и взглядами, но и парой приятных фраз.

Водяные девы заняли места перед своими партнёрами и склонились в реверансе. Кавалеры сделали синхронно шаг вправо и отвесили изящный поклон, протянули руки барышням и танец начался. Пары сходились, расходились, лишь едва касаясь друг друга руками, перестраивались в круг и квадрат, рассекали зал на части стройными колоннами и снова сходились в круг. Постепенно музыка и ритм движений, столь памятные девушкам по школьным урокам, успокоили их, и водяницы почувствовали вкус праздника.

Большой зал сверкал огнями. Паркетный пол был натёрт до блеска, и фигуры танцующих отражались в его тёплом глянце. Буфетные столы украшали горы лакомств и яств. Здесь же пенились огромные чаши с пуншем, пирамиды бокалов с шампанским завлекали участников праздника серебристой прохладой. Мелюзина любила цветы, они были повсюду. Гирляндами из розмарина и веточек цветущих плодовых деревьев были увиты колонны, арки. С потолка на шёлковых шнурах тут и там опускались шары из бутонов белых роз, морозника, крокусов. В нишах у диванов розы встретились в высоких вазах с гиацинтами. Зал благоухал весной и любовью. Двенадцать невест на выданье, шутка ли.

Мелюзина оглядела гостей. Многие из них приезжали не в первый раз. Вон рыжий Ниваши⁴⁸ лакомится креветками. Этот хитроглазый цыганский сын приезжает не за тем, чтобы невесту выбрать, или своих сестёр пристроить. У него здесь свои делишки. Где что достать, у кого купить, кому продать, на приёме у Мадам есть, где развернуться. Все подводные дома Старого Света присутствуют, а сегодня вон и азиаты пожаловали. Черепашки– ниндзя, как их в шутку окрестила Лариса, были в полном составе. Семейство японских Капп⁴⁹ пожаловало для рассмотрения возможности обучения в пансионе своих девиц.

– Вечер добрый Мадам, примите поздравления, приём просто роскошный, – перед фейри склонился старый Некки. Они были знакомы сотню лет и порой понимали друг друга с полуслова. Малюзина протянула шведу руку. Он учтиво коснулся её запястья губами и предложил пройтись, пока юнцы танцуют.

– Некки-Юхансон, Вы очень милый собеседник, но сегодня я ещё не свободна. Через пару минут я вручаю аттестаты и девиц их родителям, а потом… Потом мы можем и пройтись.

– Можем и потанцевать, я надеюсь?

– Я давно не танцую, но для Вас я, возможно, сделаю исключение.

Некки низко склонился, показывая, как он ценит расположение устроительницы бала. Сама же мадам лёгким шагом направлялась уже к небольшой трибуне, с которой собиралась произнести речь. Музыка стихла, и кавалеры проводили своих юных дам к подножью лестницы. Выпускницы школы благородных девиц водного происхождения приготовились в последний раз выслушать наставления своей директрисы.

– Дорогие друзья, рада вас приветствовать в своём доме. Этот праздник, как и многие другие, посвящён замечательному событию. Сегодня ученицы нашей школы доказали на практике, что не зря потратили столько сил, познавая секреты древней магии моря. С гордостью могу сказать, что сегодня у нас самый многочисленный выпуск за всю историю школы.

Зал разразился аплодисментами, гости поднимали бокалы, восхищённо кивали и Мадам Мелюзина, выдержав эффектную паузу, им кивала в ответ.

– Да, да, эти милые девочки, только что сдали экзамен по созданию мощнейшего приворота, и теперь берегитесь, любезные господа, – Мелюзина погрозила, шутя в зал пальчиком. – Не играйте с огнём, если кто-то из моих учениц будет вами обманут, они смогут вполне постоять за себя. Мы, как правило, даём шанс каждой девушке, проявить себя в нескольких испытаниях. Все их результаты фиксируются. И сегодня они получат свои аттестаты, где отражены все успехи и достижения.

К трибуне подошёл ментор Мюрич. На широком поставце он держал стопку свитков с восковой печатью на синем шнурке. Рядом с ним встал Алексо. Профессор танцев как главный распорядитель бала сжимал в руке церемониальный жезл. По сигналу директрисы он сделал шаг вперёд, трижды стукнул в пол жезлом и громким мелодичным голосом произнёс.

– Для получения документа об успешном окончании школы морской магии и ворожбы приглашается наяда Лилия и её бабушка нереида Лимнорея.

Кареглазая смешливая Лили бросилась навстречу своей легендарной бабушке. Вечно юная дочь Нерея обняла внучку и вдвоём они подошли к директрисе. Обе нимфы были стройными, гибкими, словно лоза. В гриве пышных волос Лимнореи не светился ни один серебристый волос, видно всё серебро, что нашлось в море, было отдано только ногам нереиды. Мелюзина хвалила Лилию, её ум, мастерство, эрудицию, но, похоже, что в зале мало кто слушал её. Взгляды духов прикованы к старшей гречанке. Вряд ли кто-то решится сегодня предложить вступить в брак бедной девочке. Рядом с бабушкой у наяды нет шансов. Да и обучала Лимнорея внучку здесь не для того, чтоб сбыть с рук, а скорее наоборот. Лили будет работать на бабку до конца своих дней. Мелюзина точно знала об этом, но обряд есть обряд, и достоинства дебютантки были озвучены полной мере. Свиток с печатью и подписью Мелюзины вручён выпускнице. Дальше следовало посвящение.

Мелюзина прикалывала к лифу платья водяницы небольшую брошь, в чьём узоре внимательный наблюдатель вполне мог заметить фигурку дракона. В тот момент, когда руки Мадам отрывались от брошки, змей на несколько секунд оживал. Он топтался, кружился, раскрывал крылья, ловил себя за хвост и вообще творил невесть что. В результате на месте дракона рождался кристалл или жемчуг, а то и янтарь, обрамлённый чешуйчатым кантом. Что появится в лапках рептилии, трудно было сказать заранее. Менторы и классные дамы даже ставки делали на особо приметных воспитанниц.

У Лили вопреки ожиданиям многих появился не жемчуг, а берилл, что символизировал надеждау, счастье, и любовь в браке. «Что ж, девочка, ещё не всё потеряно, – подумала Мелюзина. – Может, и сумеешь ты обойти свою лукавую бабушку».

– Удачи, мадмуазель Лилия, и помните, что у нас в школе Вы всегда можете найти помощь и добрый совет.

Выпускница склоняется и почти сразу, сияя от счастья, отходит. Свиток отправляется в руки бабушки. У Лили бал. Ей сегодня нужно танцевать танцы, она будет кружиться, смеяться, и вся жизнь будет казаться ей ярким праздником.

Ментор Алексо снова занимает свой пост. Удар жезла в пол, несколько секунд тишины и вниманию гостей представляют другую семью. И другая воспитанница так же страстно и жарко расхваливается директрисой.

– Такими темпами до нас очередь как раз к утру дойдёт, – шепнула Ника подружкам. – И зачем тогда Алексо в нас столько па вдалбливал?

– Натанцуешься ещё дома, – улыбнулась уголками губ Влада.

– С кем я буду у нас в омуте фигурный вальс танцевать? Я сейчас хочу, здесь. И конкретно с этим Фоссегримом⁵⁰, – Ника стрельнула глазами сторону одетого в серый камзол златокудрого духа водопада. Юный красавец подмигнул ей и картинно положил руку на пояс, за который была заткнута красная традиционная шапка.

– Ты что с ним знакома? – Майя удивлённо подняла брови.

– Пока нет. Но уверена, что он пригласит меня на танец.

– А, по-моему, когда ты будешь танцевать, он будет снова играть на скрипке, – Влада не успела развить свою мысль.

– Юные леди, вы забыли о светских манерах, – за спинами берегинь появилась массивная фигура дамы Глафиры. Классная дама водворилась рядом с болтушками с намерением пресечь всякие попытки нарушить церемонию ещё раз.

Наконец Алексо стукнул жезлом и огласил.

– Для получения документов об успешном окончании школы морской магии и ворожбы приглашаются: берегиня Майорика, берегиня Вероника и берегиня Владислава, внучки Владыки Донного, Хозяина всех рек, ручьёв и озёр Чёрной Поляны, Дедушки Водяного.

Сестрицы, не сговариваясь, взялись за руки и вышли вперёд из поредевшего строя выпускниц. Дедушка Водяной словно ледокол прокладывал необъятным пузом путь себе и паре Анчиблов сквозь толпу гостей. Дородная фигура Донного была затянута в парадный кафтан, Борода и волосы причёсаны, на голове красуется железный обруч. В отличие от многих, он совсем не боялся сего металла, то ли от того, что долго жил подле людей, то ли от обилия железного лома в окрестностях Чернушки. Водяной, напротив, с увлечением откапывал со дна и выставлял в залах дворца старинные доспехи и вполне-таки современную боевую технику.

Мелюзина дождалась приближения гостя и, учтиво улыбаясь, принялась расхваливать его внучек. По её словам, выходило, что все три берегини чрезвычайно талантливы и при должном усердии их таланты заиграют во всём блеске. За недолгое пребывание в стенах школы им, бесспорно, удалось многое. Мадмуазель Вероника, в частности, прекрасно делает портальные переносы. Они работают без сбоя от одной луны до другой, и любой, кто хочет убедиться в этом, может попросить её о прогулке в класс ботаники и естествознания. Ушки Ники загорелись, о прогулках в ботанический сад с неким симпатичным тритоном знали не многие, вернее только Майя с Владой. Берегини переглянулись и замерли, ожидая, что последует дальше.

– Мадмуазель Владислава очень разумная девушка. Её стремление к знаниям и страсть к чтению не знает границ. Такие качества очень редки в современных девицах, а потому школа дарит Вам, берегиня Влада, энциклопедию морских магических существ и растений в трёх томах.

Тритон библиотекарь вынес стопку толстых книг, перевязанных синей лентой с символами школы на концах. Под дружные аплодисменты зала, книги были переданы одному из анчиблов. Влада, нарушая церемонию, от всей души благодарила директрису за прекрасный и очень ценный подарок. Водяной улыбался и хмурился одновременно. Что-то скажет Мелюзина о его третьей внучке.

– Мадмуазель Майорика, очень смелая, практически бесстрашная девушка. Но она не валькирия. В её сердце есть место и жалости, и любви. Истинная защитница, берегиня, наделённая мощной природной силой и прекрасным аналитическим умом. Это моя лучшая ученица за последние годы и мне жаль отпускать её домой.

Мелюзина подала свитки с оценками берегинь Дедушке Водяному и взяла с бархатной подушечки брошку Майи. Приколов её к кружевам на груди девушки, она с интересом уставилась на дракона. Тот долго кружился то в одну, то в другую сторону, а потом словно прыгнул, пытаясь поймать что-то и застыл. Под крылатой фигуркой сгустился мрак. Чёрная жемчужина, притаилась под пузом у тотема школы. Золотой дракончик, обхвативший её всеми конечностями своего длинного изящного тела, хорошо просматривался во всех деталях.

– Красиво и очень многозначительно. Берегите свой амулет Майорика, он великолепно отражает вашу суть. Вы редкая жемчужина. Работайте над собой, и возможно она станет больше. Помните, жемчуг растёт в морской воде.

Дирекриса взяла следующую брошь и приколола её Владе. Золотой узор ожил и неспешно раздвинулся, словно выдавливая из себя камень. Ящер бережно обвил лапками крупную бирюзу. Трансформация закончилась и выпуклый неогранённый камень замер с четырёх сторон удерживаемый в брошке острыми коготками. Крылья и хвост дракона обрамляли его, словно листья и стебель нераспустившийся цветок.

– Я не ошибусь, если скажу, что у Вас прекрасное будущее. Совершенствуйте свой дар, он раскроется, Владислава. Ваша очередь, мадмуазель Вероника. Чем Вы нас удивите?

Нике очень хотелось ответить, но она прикусила язычок и как все уставилась на руки Мадам. Директриса выбирала место, где на густо расшитом стразами платье прикрепить брошь. Наконец она решилась и вколола булавку в основание тонкой бретельки над грудью девушки.

– Вы строптивы во всём, Вероника, – усмехнулась Мадам, глядя, как рассерженный дракончик шипит и плюётся огнём, – Но возможно в этом Ваш плюс. Из огня драконов рождаются прекрасные фейри.

– Я не фейри, Мадам, – не сдержалась Ника.

– Но, возможно, ты станешь ей. Хотя да, ты права, берегиней быть лучше. Сидишь себе в сельской тиши и нисколько не помышляешь о роскоши и славе, – Мелюзина повернулась к гостям, так и не досмотрев, что за камень появится в брошке Ники. А дракончик ещё раз раздул лёгкие и пустил-таки вполне приличную струйку огня. Из него то и появился чёрный агат. Многогранной каплей камень качался под золотым бантиком, и если не знать, как смотреть ни за что не догадаешься, что в него свернулось довольно строптивое существо.

Берегини под руки с дедом и его спутниками присоединились к толпе гостей, из которой к Алексо уже спешила родня следующей выпускницы.

– Ну, вот и всё, можно домой, – Майя рассеяно огляделась, словно раздумывала, брать ей с собой чемоданы или так вот сразу в бальном платье домой рвануть.

– Эй, и не думай! Я сегодня намерена праздновать. Дедушка, скажи ей, – Ника дёрнула легонько деда за бороду, требуя внимания к своей персоне. Водяной и не думал отвечать. Он радушно улыбался небольшому старичку с длинной шеей и огненно рыжей бородой. Старичок пробирался к ним через толпу, прижимая к груди тонкими руками светлую соломенную шляпу.

– Господин Жевжик⁵¹, рад Вас видеть в прекрасном здравии. Позвольте представить Вам моих милых девочек.

– Весьма польщён, Господин Донный, выглядите отменно, – Жевжик раскланялся, шаркая тоненькими ножками. Он поочерёдно поцеловал ручки всем берегиням и впился жадным взглядом в рубиновую брошь Ники.

– Господин Жевжик, Вы прибыли, чтобы устроить в пансион ваших дочек? – Влада учтиво улыбнулась рыжебородому старцу.

– Нет, милая, я прибыл с другой целью. Вы позволите мне пригласить Вас на танец, мадмуазель Вероника?

– Охотно, она только что изъявляла желание танцевать, – Водяной усмехнулся в усы.

– Я не знаю, есть ли в моей книжечке место, – Вероника полезла в ридикюль и принялась там шуршать листочками.

– Ну, конечно, там будет место для любезного господина Жевжика, – дед накрыл своей мощной ладонью, руки внучки и сумочку, прекращая дальнейшие споры и поиски. – Предлагаю пойти всем в буфет и немножечко подкрепиться до танцев.

Удручённая Ника подала руку взявшемуся на её голову кавалеру и Жевжик, пританцовывая, повёл её к столу. Водяной подхватил под локти двух оставшихся внучек и поплыл важно за ним следом.

Танцы всё-таки были. И они были чудесны. Майя кружилась, меняя партнёров. В бальной книжечке её не осталось страничек, где не было бы записано мелким почерком имя, тех, кто изъявил желание с ней танцевать, а поток кавалеров всё не кончался. Берегиня разводила руками, просила прощения и опять ускользала в водоворот пенных кружев и шарфов кружащихся пар. Наконец танцы кончились.

Наступила пора обеда, или завтрака, может быть. Оживлённо беседуя, гости потянулись в смежную бальным залом трапезную. Вместо круглых привычных для учениц столиков здесь поставили семь больших круглых столов, в центре каждого бил фонтанчик с прозрачной водой. Их струи омывали живые цветы, фрукты, ягоды, на одних столах и моллюсков, креветок и водоросли на других. «Телепорты», – подумала Майя и попробовала отыскать взглядом дедушку. Водяной со своей свитой угнездился за стол у одной из дверей. Рядом с ним рыжий сполох волос. – «А, Жевжик тоже там. Очень настырный старик». Майя улыбнулась.