Buch lesen: «Ловцы кошмаров», Seite 15

Колейра бросилась вперёд. Гархейд, уже успевший осознать, что, стоя на месте, он сильно рискует, ринулся ей навстречу. Их мечи скрестились. Гархейду удался не то чтобы ловкий пируэт – скорее неловкий разворот – но в результате он оказался там, где хотел: за спиной у Колейры. Гархейд быстро нагнулся и сорвал сразу стайку бурых грибов-дождевиков свободной левой рукой.

Колейра развернулась и вновь пошла на противника. Гархейд бросил грибы прямо ей в лицо. Инстинктивно Колейра отмахнулась от бледных кругляшей, летевших в неё, оружием. Удар меча, хоть и в ножнах, разбил грибы на куски и высвободил скрывавшиеся внутри споры. Пыль попала Колейре в лицо. Она закашлялась и часто заморгала. Гархейд, не теряя ни секунды, подбежал к противнице и сделал ей подсечку. Колейра упала и почувствовала, как меч Гархейда упёрся ей в грудь.

– Это нечестно! Кхе-кха!

– Я победил, – ухмыляясь, ответил Гархейд.

– Ты сжульничал! Я бы победила тебя, сражайся ты честно!

– Значит, у меня не было ни одной причины сражаться честно, – Гархейд протянул руку Колейре, но та её отбила и поднялась сама.

– Ты врун и прохиндей, Гархейд! В настоящем бою я бы тебя побила!

– В настоящем бою и мечи были бы настоящие. А там кто выжил, тот и прав, – ответил Гархейд, закладывая в уголок рта свежесорванную соломинку.

Колейра не нашлась, что на это ответить, поэтому возмущённо топнув, развернулась и пошла в ту сторону, где они оставили Ина и Фрельсу с матерью. Гархейд же решил сразу не ходить за ней, чтобы она успела остыть. Вместо этого он не без удовольствия отправился исследовать кусты черники.

***

День за днём Ин и остальные приближались к Хаддельгону. Они уже проехали Лесткерм, впервые за долгое время переночевав под крышей, на кроватях. Но сразу же после этого Фрельса, обыкновенно весёлая и разговорчивая, сделалась более замкнутой и мрачной. Ин, чтобы как-то её развеселить, в пути вырезал для неё свисток из ивовой ветки. Верхом на коне он подъехал к борту телеги, у которого сидела Фрельса и молчаливо вглядывалась в горизонт.

– Смотри, что я для тебя сделал, – сказал Ин, подстраивая шаг лошади под скорость телеги.

– Что это? – спросила Фрельса. – Дудочка?

– Ну, почти. Это свисток. Ты ведь пока так и не научилась ухать, как филин, вот я и подумал, что он тебе понравится.

Фрельса приняла подарок, но, вопреки ожиданию Ина, даже не попробовала посвистеть. Она повертела в руках игрушку и просто кивнула:

– Спасибо.

– Ты чем-то обеспокоена в последние дни.

– А мы уже скоро доедем до дворца?

– Дня через три или четыре. Ты из-за этого переживаешь?

– Нет, не переживаю, – поспешно пробормотала Фрельса.

– Ты можешь поделиться со мной своими мыслями, Фрельса. Ты чего-то боишься? Если так, то знай, что во дворце тебя никто не обидит.

– Нет, я не боюсь, что меня обидят.

– Тогда в чём дело?

Фрельса отвернулась, поджав губы, совсем как мать, и ничего не ответила.

– Ты боишься, что не справишься? – чуть наклонившись, полушёпотом спросил Ин.

– Немножечко, – не сразу ответила Фрельса.

– Я тоже боялся, что не сумею помочь. И много раз. Но больше всего, когда отправлялся искать тебя.

Фрельса с любопытством взглянула на Ина, а тот продолжал:

– Ведь никто тебя не знал. Ни твоего имени, ни где ты живёшь. Я сначала даже не верил, что ты существуешь! Но королева верила. И не просто верила, она знала, что ты есть, что ты поможешь. Правда, я всё равно очень долго думал, что не сумею тебя найти. Но королева Гвелеста верила и в меня. А я доверился ей и, как видишь, справился. Вот она ты.

Ин усмехнулся, и Фрельса слабо улыбнулась ему в ответ.

– Я просто боюсь, что у меня не получится. А что, если мои ловцы не будут работать как надо? Тогда все будут болеть и умирать, и нас захватят враги, потому что солдаты не могут воевать из-за усталости и слабости.

– Вот что я тебе скажу, Фрельса, – вздохнув, заговорил Ин. – О войне тебе не стоит беспокоиться. Даже если твои ловцы не помогут. Я посылал королеве ястреба с письмом, ещё до того как нашёл тебя. У нас есть запасной план. Благодаря одному моему знакомому алхимику, Хаддельгон сможет подготовить войско к обороне, и усталость не помешает воинам сразиться в полную силу за свою родину.

– Правда?

Ин взглянул прямо в чистые зелёные глаза Фрельсы. Удивительно, как легко он солгал. Он всегда считал, что его стезя – говорить людям правду, какой бы неудобной она ни была. Но Фрельсе он солгал, не задумавшись и на мгновение. Почему?

«Правда?» – спросила другая рыжеволосая девочка.

«Не сомневайся!» – ответил Ин, и больше никогда её не увидел.

Правда? Иногда правда может убить. А Ин поклялся сам себе, что защитит Фрельсу от любой опасности.

– Ну, мы же смогли отыскать тебя, несмотря на то, что у нас не было твоих замечательных ловцов, – уклончиво ответил советник.

– Да, смогли.

– Ты не должна переживать. Просто верь в себя. Я не знаю, какое волшебство ты используешь, плетя свои чудные сеточки, но эта магия работает. За весь путь от Винлесфэла досюда мне ещё ни разу не приснился кошмар. Но если ты всё равно собираешься переживать, то помни одно: я верю в тебя и в то, что ты справишься.

– Правда? – спросила Фрельса, и на её лице стали ещё отчётливее заметны проблески улыбки.

– Конечно, – улыбнулся Ин. Теперь он не кривил душой. – Так что пообещай мне, что перестанешь переживать зря, а вместо этого будешь свистеть на всю округу в свой новый свисток. Между прочим, я очень старался, вырезая его.

Фрельса засмеялась.

Глядя на это, Ин испытывал необычное спокойствие и тепло на душе. Он растворился в общении с Фрельсой и впервые за последние месяцы перестал думать о бутылке и желании напиться до беспамятства. Даже дрожь в руках удалось унять.

– Хорошо, я обещаю, – сказала Фрельса. А в знак серьёзности своих намерений тут же изо всех сил дунула в свисток, и по округе разнёсся мелодичный громкий свист.

***

Едва добравшись до королевского замка, Ин Гадарн тут же отправился искать правительницу. Размещение Фрельсы и Грейны в гостевых покоях он доверил слугам и пообещал непременно навестить девочку и её маму после встречи с правительницей. Фрельса немного нервничала, не желая расставаться с Ином в абсолютно чужом, незнакомом ей месте. Но первому советнику надлежало вернуться к своим обязанностям.

Он спешно вышагивал по пустым коридорам замка, неся перед собой ловец снов, который Фрельса заблаговременно сплела специально для королевы. Но, ворвавшись в тронный зал, Ин не обнаружил Гвелесты на привычном месте. Не было здесь и гвардейцев. Растерянный, Ин пошёл в комнату слуг.

– Простите, пожалуйста, а вам не сказали? Королева очень больна и не покидает покоев, – добился он ответа от одной из служанок.

Ин стремглав бросился к покоям правительницы. У дверей его попытался остановить стражник, но, узнав в небритом мужчине, облачённом в пыльную дорожную одежду, первого советника, лишь предупредил того, что у королевы находится лекарь.

Войдя в покои, Ин увидел непроницаемую ширму, установленную перед постелью правительницы. Перегородка скрывала государыню от взгляда всякого, кто входил в её спальню. На звук из-за ширмы показался целитель, седой мужчина уже почтенного возраста.

– Королева не принимает посетителей, – недовольно сообщил он. – Вас должен был предупредить об этом стражник.

– Он предупредил. Я первый советник Ин Гадарн.

– Ин, ты вернулся? – послышался слабый севший голос Гвелесты.

– Да, моя королева, – Ин обошёл ширму и, как и должно, опустился на одно колено.

Затем советник встал и взглянул на королеву. Внешний вид Гвелесты был довольно плох. Глаза запали внутрь черепа, лицо похудело так, что острые скулы сильно выступали над впавшими щеками. Взгляд будто бы помутнел. Губы ссохлись и потрескались. Но, увидев Ина, правительница попыталась выдавить слабое подобие улыбки.

– Что с ней? – обратился Ин к лекарю.

Лекарь отвёл советника в сторону.

– Много чего, – ответил он. – Сердце сбивается с ритма, пищеварительная система не хочет работать как надо, сознание измождено донельзя отсутствием отдыха и сна, а то, что видится ей в кошмарах, угнетает разум. Она не говорит о своих сновидениях, но там явно что-то посерьёзней смерти любимого скакуна.

– Ей можно помочь? – обеспокоенно спросил Ин.

– Ей бы выспаться для начала. Восстановить силы. А дальше, глядишь, организм окрепнет и выправится. Ну а я бы в этом поспособствовал необходимым лечением. Вот только без должного отдыха все мои старания без толку.

– Хорошо, выспаться я ей помогу, – сказал Ин, приподнимая на вытянутой руке ловец снов.

– Что это? – удивился лекарь.

– Панацея от кошмаров, – объяснил Ин и шагнул к королеве.

– Я совсем захирела без твоей компании, Ин, – пошутила Гвелеста, когда советник подошёл. – Тебя долго не было. Ты привёз хорошие вести?

– Да, моя королева, – улыбнулся советник, вставая на колени перед ложем правительницы, чтобы быть ближе, поскольку голос последней был очень слаб. – Я нашёл её, нашёл девочку.

– Девочку? Что ещё за девочку?

– Девочку из пророчества. Ту, что способна побороть проклятие.

– Ах да, припоминаю. Что волосы имеет цвета солнца на закате, но вместе с тем и знак отмеченных луною, – проговорила Гвелеста слова пророчества. – Она здесь?

– Да, моя королева, она в замке. Она сплела для вас вот это, – Ин показал ловец снов. – Эта вещица защитит вас от проклятия и избавит от кошмаров.

– Ох, это хорошо. Я уже не помню, когда мне удавалось поспать в последнее время…

– Я повешу его над вашей постелью, и вы сможете отдохнуть, – Ин начал прилаживать ловец над изголовьем кровати.

– А как же все остальные? У нас ведь война, – резко опомнилась правительница. – Нужно помочь воинам и мирным жителям. Нужно отразить вражескую атаку и защитить королевство.

Гвелеста начала пытаться приподняться на руках, но Ин поспешил её успокоить, не давая встать.

– Нет-нет, моя королева, лежите! Я уже обо всём побеспокоился. Доверенные люди отправились в коллегию. Ард Моир скоро получит такой же ловец. Он сможет его изучить и помочь избавить королевство от кошмаров. А сейчас отдыхайте. Мы соберём совет семи, когда у архимага будут результаты. А пока Фрельса сплетёт столько ловцов, сколько сможет, чтобы защитить людей от проклятия.

– Фрельса? Это имя девочки? – посмотрела на него королева.

– Да.

– Красивое имя. Ин, постой. Прежде чем ты уйдёшь: что это за знак отмеченных луной?

– У девочки есть белоснежная прядь волос.

– Вот оно что… – прошептала Гвелеста. – А знаешь, моя прабабка часто говорила, что белый волос – это отметка ведьм и колдунов…

Королева закончила говорить, и её веки смежились. Неровное дыхание постепенно успокоилось, и правительница погрузилась в спокойный сон без сновидений.

***

Совет семи собрался через три дня. Ин Гадарн снова страдал от недостатка сна. Но теперь в этом были виноваты не кошмары. По крайней мере, не те, что являлись во снах. Потому как в определённой степени было тем ещё кошмаром, сколь глубоко враг вторгся в королевство. За последнюю неделю без боя взяли Ханнер-Форд и Гронвас. Враг захватил уже половину правого берега Эулона. Половину! За то время, что Ин занимался поисками Фрельсы. Случись советнику направиться на юг, как он и хотел, и, быть может, ему не удалось бы вернуться до осады Хаддельгона.

Ин скрупулёзно изучал письма из захваченных городов и отчёты о продвижении вражеской армии. Из них ему становилось ясно, почему враг сумел зайти так далеко. Королева приказала сдаваться без сопротивления. И Ин вынужден был признать, что это решение верное. Отчёт из Кайрога показал, что попытка противостоять столь мощной силе в таком слабом состоянии, в котором пребывало всё население королевства, стоила бы многих жизней, но не замедлила бы продвижения врага.

Ещё одним пострадавшим городом стал Хэтмид. В нём люди были готовы сложить оружие, но напавшие с реки пираты не приняли капитуляцию защитников города. И, в отличие от того же Кайрога, жертв здесь оказалось неисчислимо больше. Пираты не церемонились и не щадили мирное население. А когда грабёж и разбой завершили, город предали огню.

А за несколько недель до этого перестали приходить письма из форта Артаир. Что совпало по времени с нападением на форт Фернаир. По всем признаком выходило, что пираты поддерживают захват королевства с реки.

После каждого нового прочитанного письма или доклада Ин отмечал на карте передвижения вражеской армии. И когда он закончил, то сомнений быть не могло: враги целенаправленно двигались в сторону Хаддельгона. Небольшие отклонения от прямого маршрута, вроде недавнего похода от Ханнер-Форда до Гронваса, были редки и носили исключительно тактический характер. Последним значимым препятствием на пути к столице оставался город Лесткерм.

Ин и сам не заметил, как его главной надеждой на спасение всего королевства сделалась маленькая десятилетняя девочка, которая все эти дни без устали плела всё новые и новые ловцы. Только она могла вернуть воинам Фэранфада способность крепко держать мечи в руках и рубить ими врага.

– Необходимо готовить оборону Лесткерма. Нельзя пускать захватчиков к Хаддельгону безо всяких препятствий, – говорил Ин, и остальные участники совета были согласны с ним.

– Когда они нападут на Лесткерм? – спросил фельдмаршал Хернад Арворн.

– По моим расчётам, примерно через три недели.

– Нужно укрепить гарнизон. Перебросим войска из Хаддельгона, Нарсковена и Опдэри. Но сначала они должны выспаться.

Ин вышагивал вдоль стола, но, почувствовав обращённое к нему внимание дюжины глаз, остановился. В ответ он многозначительно взглянул на архимага. Ард Моир, несмотря на старость, выглядел одним из самых бодрых за столом. Конечно, каждый участник совета уже успел получить ловец от Фрельсы и отдохнуть пару ночей без кошмаров, но старый архимаг вёл себя так, будто был озорным юнцом, которому, хоть неделю он проведи без сна, будет всё нипочём. Ин даже заподозрил старика в приёме каких-нибудь веществ для поддержания здоровья и бодрости, но оставил домыслы при себе. В конце концов, каждый сам решает, что для него лучше.

– Кажется, пришла моя очередь повлиять на всеобщие грандиозные планы, – сказал Ард Моир с лукавой улыбкой.

– Прошу вас, архимаг, – слабым голосом ответила королева Гвелеста. Она была единственной, кого здоровый сон не сумел поставить на ноги. Недели бессонных ночей сильно отразились на её здоровье. Даже в зал совета Гвелеста добралась не без помощи Ина. Требовалось гораздо больше времени, чтобы правительница Фэранфада вновь стала похожа на саму себя.

– Что ж, я изучил полученный мною, как и всеми вами, артефакт, – Ард Моир достал и продемонстрировал ловец, сплетённый Фрельсой. – Но с удивлением обнаружил, что вся эта конструкция не имеет хотя бы мало-мальской магической ауры, характерной для всех зачарованных предметов. Не ощути я на себе её действия, то со всей смелостью заверял бы вас и всех остальных, что это не более чем своеобразный предмет декора. И в то же время я уверен, что создан он с помощью магии, но магии необычной, неизвестной доселе.

– Уважаемый Ард Моир, – подал елейный голос Дау Алланол, – я немного не понимаю, почему вы утверждаете, что сия незатейливая безделушка магическая, если не находите в ней магии. Поясните, пожалуйста, мне, несведущему в таких тонких материях.

– Я наблюдал за девочкой, когда она плела очередной ловец. В её ауре были небольшие магические вспышки. Я поясню на примере, специально для несведущих, – добавил Ард Моир, беззлобно улыбнувшись Дау Алланолу. – Можете представить, что аура – это облако на небе, а магия – это гроза. Аура каждого человека выглядит как пушистое белое облако. Но аура мага, который творит волшбу, превращается в серую тучу, тем более грозную и тёмную, чем сильнее маг. И по этой туче проходят вспышки молний и отблески зарниц. Пример понятен?

– Он красноречив донельзя, – ответил Дау. – Продолжайте.

– Продолжаю. Аура девочки во время плетения ловца – всё то же белое и пушистое облако. Но если на него смотреть подольше, то можно заметить, как это облачко иногда едва заметно искрит. И такое я видел впервые за всю свою жизнь.

– Значит, это совершенно новая, неизвестная до сих пор разновидность магии? – спросил Дау, особенно выделяя интонацией эти две характеристики волшебства.

– В точности, как я сам ранее сказал, да. Ведь недаром никто больше неспособен повторить создание защитных свойств этих ловцов снов. Я пробовал, и у моего подопечного кошмары не прекратились.

– Как интересно, – с лёгкой ехидцей прокомментировал канцлер Алланол. – А самое важное, что-то такое я уже припоминаю.

– К чему ты клонишь, Дау? – нахмурившись, спросил Ин.

– Клоню я, любезный Ин Гадарн, к следующему: несколько месяцев назад, здесь же, наш многоопытный и уважаемый Ард Моир уже признавал, что столкнулся с необычной магией, ауру которой ему не удаётся найти. И в прошлый раз речь шла о проклятии, от которого сейчас маленькая девочка с необычной магией, ауру которой так же не удаётся найти, защищает нас с помощью этих странных ловцов снов.

– Ты хочешь обвинить Фрельсу в том, что она намеренно наслала на королевство сильнейшее проклятие? – Ин едва сдерживал гнев.

– Право слово, господин Алланол, я бы тоже не стал делать таких выводов, – добавил Ард Моир.

– О нет, что вы! Я не обвиняю девочку в злом умысле. Но, как прекрасно заметил Ард Моир: магия, она как гроза. А молния не спрашивает облако, когда и какую цель поразить. Возможно, и девочка, сама того не заметив, не сдержала свои необычные силы. Однако, когда у нас будет достаточно её артефактов, я первый буду настаивать на том, чтобы девочке надели чёрную сталь на запястья и отправили на перевоспитание.

Ин впился пальцами в подлокотники стула и крепко сжал зубы.

– Но ведь за счёт этого проклятия у вражеской армии и получается так легко захватывать наши города. Не могла же девочка наслать проклятие, а потом отправить письмо тридцатитысячному войску, – сказал гильдмейстер Малаирт и единственный посмеялся собственной шутке.

– Мы не знаем до сих пор, кто стоит во главе войска, идущего по нашим землям. И не знаем, связан ли он напрямую с проклятием или просто воспользовался удобным моментом, – снова взял слово Дау.

– Но как кто-то из другой страны и несвязанный с девочкой мог узнать об этом?

– Если вы считаете, что в этом замке нет шпионов других государств, то вы очень заблуждаетесь. Мои, например, есть и в Эдельстене, и в Тиртеасе, и в Таламторе, и даже в некоторых вождествах севера, – сообщил канцлер Алланол. – И это только если говорить о наших ближайших соседях. Но для того чтобы весть о проклятии вышла за пределы королевских границ, не нужно и шпионов. Господин Малаирт, вам, как никому другому, известно, сколько новостей из дальних земель переносят вместе с товарами торговцы.

В комнате совета ненадолго повисло молчание. Дау выглядел самодовольным. Ин смотрел на него с презрением. Остальные размышляли над сказанным. Только Ард Моир выглядел немного отрешённым, водя себе по ладони пером от ловца снов.

– Это всё не решает проблемы моих войск, – вмешался Хернад Арворн. – Вы хотите защитить Лесткерм. Для этого нужна боеспособная армия! А у меня воины от слабости роняют из рук мечи.

– О, Хернад, не беспокойтесь. На этот счёт у меня, кажется, есть решение, – отвлекаясь от своего занятия, сказал Ард Моир.

Все посмотрели на него.

– Я узнал, что один ловец над постелью семейной пары прекрасно справляется с защитой от кошмаров обоих. А раз он может действовать на область одной кровати, то, думаю, станет возможным расширить диапазон его охвата и до целого помещения, а может быть, даже здания.

– В таком случае, господин Моир, мы с вами займёмся этим вопросом немедленно, – сказал Ин. – Хернад, гарнизон получит свою защиту от кошмаров в первую очередь.

– Благодарю!

– Заседание совета окончено.

Глава 7

– Сегодня мы собрались здесь, чтобы по справедливости наказать этих троих мужчин. Их связывают братские узы, но ни один из них не усомнился в дозволенности своих гнусных деяний, ни один не одёрнул ближнего, не увёл его с дороги преступлений.

Глашатай ходил по краю деревянного помоста, сооружённого на главной площади города специально для этого события, зачитывая речь. Перед ним собралась многочисленная толпа, пришедшая разнообразить выходной день. Позади него стояли трое мужчин, облачённых в тюремную одежду из рогожи. Запястья были скованы не простой цепью или верёвкой, а кандалами из чёрной стали – специального сплава металла, зачарованного в процессе ковки умелым магом. Кандалы из чёрной стали не позволяли творить волшбу колдуну, на которого были надеты.

За спинами заключённых высились три виселицы. Петли на них уже были завязаны и теперь мрачно раскачивались на ветру.

– Вся троица, которую вы видите перед собой, – продолжал глашатай, – виновна в преступлениях не против определённого человека, а против всего человечества. Дамы и господа, вы видите магов, что пренебрегли всеми возможными запретами и направили свои способности на то, чтобы нанести вред окружающим. Они использовали запрещённые практики, применяли тёмные заклинания и ритуалы, отравляя ближних, проклиная целые семьи и города. Они отринули поколениями сложившиеся традиции и зашли на пути чернокнижия столь далеко, что представители коллегии магов не смогли понять всех их методов. Но результаты их тёмного колдовства налицо, а потому и приговор был вынесен вполне справедливый. Все трое будут казнены через повешение. И да смилуется над ними создатель, ибо в этой жизни жалости они не заслуживают.

Глашатай закончил говорить и поспешил покинуть помост. Начиналась потеха для зрителей. В заключённых полетели огрызки яблок, грязь, испорченные овощи, даже камни. Те, кто был поближе к помосту, плевались в них. Стоял гомон, в котором каждый старался выкрикнуть слова пообиднее в адрес осуждённых. Троице же оставалось лишь стоять на месте и терпеть удары: цепь от кандалов надёжно крепилась к помосту, не давая сдвинуться с места.

Позволив толпе побесноваться, на помост поднялись стражники в официальном обмундировании.

– Довольно! – пробасил старший из них, и толпа утихла.

Эррудун опустил голову, глядя, как стражник возится с замком, которым заключённый был прикован к своему месту. Звон цепи нервировал его. Признаться по правде, он боялся приближения смерти. Он вытерпел бы ещё удары камнями и плевки, лишь бы хоть на чуть-чуть отодвинуть встречу собственной шеи с верёвкой. Но Эррудун был старшим из братьев и не мог себе позволить выглядеть трусом. Когда он был ещё маленьким, мать говорила, что он должен быть примером для братьев.

– Во всём виноват только я, – донеслись до Эррудуна слова младшего брата. – Это были мои заклятия, мои идеи. Всё спланировал я, и мне нести за это наказание. Отпустите остальных!

Колдун почти срывался на крик в своих мольбах, но отчаяние пересилило его, и последнюю фразу он произнёс едва не плача:

– Хотя бы Эррудуна! Он ни в чём не виноват. Он даже не маг!

Слова эти ранили Эррудуна сильнее, чем острый камень, ранее угодивший ему в скулу. Именно неспособность подчинить себе магию и проложила пропасть между тогда ещё юношей-Эррудуном и остальной семьёй. И с тех пор нынешний момент, пожалуй, был единственным, когда он вновь почувствовал себя частью целого. Эррудун больше не был один. Он был одним из троих. И эта мысль придала ему смелости перед собственной гибелью.

А стражники оставались безучастными к словам того, кого вели на смерть. Они поставили братьев под виселицами. Эррудун смотрел, как на голову его младшего брата надели мешок, а затем на шее затянули петлю. Проверив надёжность узла, стражник отошёл на шаг и кивнул палачу. Каратель дёрнул за рычаг, и двери люка под ногами заключённого раскрылись.

У Эррудуна вырвался крик, при взгляде на то, как в петле повисло тело его младшего брата. Стражники подошли к следующему. Эррудун видел, как его брат что-то неслышно шептал, крепко зажмурив глаза, но слов разобрать не мог. Мешок – на голове, петля – на шее, стражник кивает палачу и… Эррудуну показалось, что он слышал, как хрустнули шейные позвонки, переломанные верёвкой. Но, скорее всего, это было лишь его воображение, потому что толпа восхищённо ахнула в момент, когда люк открылся под ногами его среднего брата, с лёгкостью перекрикивая любые другие звуки.

Стражник наконец подошёл к нему. Голова Эррудуна оказалась в мешке, в котором воняло так, будто в нём хранили сгнившую рыбу. Должно быть, эти мешки использовались множество раз при казнях. Петля туго обхватила шею, неприятно вдавив кадык в горло. Эррудун закрыл глаза и начал считать про себя. Один, два, три, четыре, пять… Он почувствовал, как под ногами резко исчезла опора, и его тело полетело вниз…

Эррудун открыл глаза. Он лежал на спине и глядел в потолок шатра. Главнокомандующий сглотнул комок, который образовался в горле, а затем провёл ладонью по лицу. Оно было мокрым. От слёз. Каждый сон, в котором Эррудун вновь находился с братьями, заканчивался плохо. Но собственную смерть ему довелось увидеть впервые.

Не вставая, Эррудун взглянул на зеркало, что стояло на столе с картами. Ему, как никогда, захотелось, чтобы отражающая поверхность покрылась фиолетовой дымкой и показала изображение его господина – Изугара. Но зеркало безучастно демонстрировало ему лишь убранство шатра.

Эррудун встал, взял полотенце со спинки походной кровати и полил его из кувшина водой. Мокрым полотенцем он отёр лицо, смывая остатки слёз. После чего оделся и вышел наружу. На улице ещё стояла ночь, до рассвета оставался примерно час. По спящему лагерю Эррудун шёл к чужому шатру.

***

Руки едва заметно дрожали, когда он развязывал шнурок, который удерживал полог. Войдя внутрь и присев рядом с походной постелью, он некоторое время давал глазам привыкнуть к ставшей ещё гуще темноте.

– Аглехас, – позвал Эррудун, трогая лекаря за плечо.

– М-м, что? Кто здесь? – целитель испуганно повернулся.

– Аглехас, это я.

– Эррудун? – удивился лекарь.

– Да.

– Что ты здесь делаешь? Что случилось?

– Аглехас, он – мой брат.

– Я не понимаю…

– Ты много спрашивал меня об Изугаре. Ты хотел знать, почему я веду это войско по землям Фэранфада. Изугар – мой брат. Поэтому я здесь.

– Изугар? – сонный целитель медленно соображал, но осознание постепенно начинало приходить. – Родной брат?

– Да.

– Но ты ведь всегда говорил, что он твой господин.

– Так и есть.

– Так ты его слуга или брат?

– Я служу ему. И он мой брат. Просто он не любит, когда я это вспоминаю, потому что я не смог стать магом.

– Что за бред? Магом нельзя стать. Ты либо рождаешься с этой способностью, либо нет.

– Я родился с волшебством в крови. Я умел колдовать в детстве. Но потом… Тот щенок… во время моего первого ритуала… – Эррудун закрыл лицо руками и помотал головой. – Я больше не смог творить магию. Просто не получалось.

Аглехас молчал. Он не находил слов, чтобы ответить.

– Последний раз я пробовал сотворить волшбу на испытании в коллегии. За ту неудачу отец впервые высек меня. А мать объяснила братьям, что человек без способностей к магии достоин лишь участи слуги. И скоро я действительно стал слугой в родном доме. Слугой-невольником.

Снова повисло молчание. Эррудун набирался сил, чтобы продолжить, а Аглехас боялся сказать что-то не то.

– Через несколько лет, может, три, может, пять, я не помню, Изугара изгнали из коллегии. В его ритуале пострадал уже совсем не щенок. Я узнал об этом из разговоров слуг. Изугар вернулся домой не сразу и тайно. Я не помню, было это предложение или это был приказ, но я не думал долго, когда появился шанс уйти вместе с ним. Он сказал, что я нужен ему. А матери с отцом я уже давно был не нужен…

Эррудун сцепил пальцы в замок так крепко, что ногти побелели. Чтобы нижняя губа не дрожала, он закусил её зубами. Взгляд он опустил к полу.

Аглехас подвинулся к Эррудуну сбоку и осторожно обнял того одной рукой за плечи. Он чувствовал, как Эррудуну тяжело даётся этот разговор, но целитель не понимал, что может сказать в ответ. Впрочем, Эррудуну, похоже, и не нужны были слова. Он повернул голову и уткнулся в плечо лекаря. И заплакал. Аглехас понял это по лёгкому вздрагиванию и тихим всхлипам.

И в этом не было неловкости. Эррудун переживал искренние чувства. А Аглехас действительно хотел утешить того, кого в других обстоятельствах он мог бы назвать своим другом.

***

– Какое удивительное стечение обстоятельств! Самому Ину Гадарну, мудрейшему из советников королевы, понадобилась помощь такого низкого и мерзкого типа, как я.

Голос Дау Алланола, вошедшего в зал совета семи, источал желчь, но сам канцлер выставлял дружелюбную улыбку напоказ. Внутри помещения его ждал один лишь Ин, склонившийся над круглым столом, заваленным бумагами и картами.

– Дау, – Ин стиснул зубы, чтобы не послать собеседника к чёрту. – Я не хочу, чтобы этот разговор занял много времени.

– Какая забота! – иронично парировал Дау. – Вот только обо мне ли?.. Чего ты хочешь?

– Мне нужно узнать, что происходит в захваченных городах.

– Хочешь сказать, что тебе нужна помощь моих шпионов? Тех, чьё ремесло ты презираешь.

– Да, – раздражённо процедил первый советник.

– Осторожнее, Ин. Ещё немного, и ты почувствуешь, каково быть в моей шкуре.

– Я никогда не буду таким, как ты! – выпалил Ин, окончательно теряя самообладание.

Дау улыбнулся:

– Но сейчас тобой так сильно овладело желание победить, что ты готов даже поступиться принципами. Это чувство мне хорошо знакомо.

Ин медленно выдохнул. Канцлер, очевидно, провоцировал его.

– Дау, прошу, просто ответь на мои вопросы и избавь меня от своего общества.

– Хорошо. Но только я предпочту не отвечать на твои вопросы, а сам расскажу всё то, что мне известно, – Дау так и не сел за стол вместе с Ином, а лишь опёрся руками на спинку свободного стула. – Итак, полагаю, что могу опустить информацию о численности войска – у тебя должны быть более точные цифры, полученные от разведки.

Дау взглянул на Ина. Тот кивнул, подтверждая его предположение.

– Тогда продолжу. Кто точно стоит во главе вражеского войска, сказать не могу, но чаще других звучат имена Рифенлур и Эррудун. После потери Кайрога королева разослала в остальные города письма, содержащие всего один приказ: не сопротивляться врагу и не вступать в бой. Таким образом, следующие крупные города на пути к Хаддельгону были отданы без боя. Наш враг вёл себя весьма милосердно: сдавшихся воинов не казнили, мирных жителей не попирали. Так было везде, за исключением Хэтмида. Ты знаешь, что произошло там?

– Знаю.

– Чудно! Мне неприятно вспоминать красноречивый отчёт, который я получил. Скажу лишь, что кораблей было две дюжины. И куда они направились после этого нападения, мне неизвестно. Что касается обстановки в захваченных городах, – продолжил Дау, – стоит знать следующее: наш враг оставляет небольшую часть войска в качестве гарнизона и городского ополчения в захваченных крепостях. Командующие крепостями, командиры отрядов, начальники стражи и самые рьяные защитники города: все они отправляются за решётку, дабы не иметь влияния на ту часть населения, что более смиренно принимает новый миропорядок. Наместники и городничие, отказавшиеся присягнуть новому сюзерену, также содержатся в тюрьме. Оружие у солдат и стражи изымается. Почта контролируется, поэтому я надеюсь, ты не стал писать в Ханнер-Форд или Кайрог, что готовится оборона при Лесткерме, иначе ты лишил себя элемента неожиданности.