Buch lesen: «Капитали$т. Часть 1. 1987», Seite 10
Глава 17
– В общем, я сам тебе помочь не могу, – сказал Николай Петрович. – А сделаем так. Отправлю я тебя к Ольге Валентиновне. Она у нас культурный сектор. И человек очень деловой, сразу тебе все объяснит – чего можно, а чего нельзя. Понял?
– Спасибо вам, Николай Петрович, – сказал я с огромным облегчением.
– Вот и дуй. В триста двадцать третью комнату. Я ей позвоню сейчас.
Николай Петрович снял трубку:
– Ольга Валентиновна? Приветствую! Тут такое дело… Да! Сейчас паренек к тебе подойдет, ты пообщайся. Да, нужно! – Николай Петрович махнул мне рукой – иди уже!
Закрывая дверь, я услышал:
– Петрова сын… Из горкома который.
Ольга Валентиновна оказалась полной грустной женщиной неопределяемого возраста. На столе перед ней стояла чашка остывающего кофе и почти пустая пачка печенья.
– Здравствуй, здравствуй, – гостеприимно поприветствовала она меня. – Звонил Николай. Алексей?
– Алексей! – подтвердил я. – Очень приятно.
– А мне-то как приятно, – вздохнула Ольга Валентиновна. – Значит, кинолюбители?
– Так точно! – отчеканил я.
– И аппарат этот есть… как его… видик-шмидик?
– Имеется аппарат. И фильмы имеются, – подтвердил я. И почему-то добавил: – Классика жанров! Хотим нести в народ искусство!
– И почем искусство для народа предполагается? – прищурилась Ольга Валентиновна.
– Недорого, – сказал я, потупив глаза. – По рублю с человека. Разве для настоящего искусства это цена?
Ольга Валентиновна задумчиво покивала головой:
– Да, для настоящего искусства по рублю – недорого. Ну ладно, Алексей… Поступим мы вот как. Вы же кинолюбители?
– Кинолюбители, – согласился я.
– Вот и прекрасно. Тогда припишем вас к клубу кинолюбителей, что в доме культуры медработников. И показывайте там свое кино сколько душе угодно. Как тебе такое решение?
– Полностью устраивает!
– Вот и отлично. Я позвоню там кому следует – выделят вам какой-нибудь закуток. Только один уговор… Чтобы никаких там… ну, ты понимаешь? Запретных тем. Антисоветчины чтобы и близко не было. И разврата всякого. Понимаешь?
– Все понял! – сказал я с комсомольским задором. – Я не подведу, Ольга Валентиновна, ничего подобного мы не допустим!
– А вот мультики там… или кинокомедии… это всегда пожалуйста, сколько угодно!
– Хорошо, – сказал я, подумав, что те же «Зубастики» вполне пройдут за кинокомедию.
– Ну и с руководителем клуба нужно будет… понимаешь?
Уж в чем наши чиновники не изменились, так это в манере говорить. Передавать информацию с помощью недосказанностей, намеков и интонаций.
– Я все понял! – заверил я хозяйку кабинета.
– Ну вот и отлично. Сегодня уже поздно, а завтра дуй в ДК, в клуб кинолюбителей. Там будет их руководитель – Кузьмич. Он тебя в курс введет. Еще есть вопросы?
– Вопросов нет. Спасибо вам огромное, Ольга Валентиновна!
– Да ладно, – улыбнулась хозяйка кабинета. – По всему видно, что парень ты хороший, порядочный. Отцу привет передавай.
– Обязательно! – заверил я ее, а про себя подумал, что навряд ли отец дождется переданного привета.
Из здания облисполкома я вышел окрыленный. Решил такой сложный вопрос, да еще практически своими силами. Хоть тень папеньки и маячила за моей спиной, но разговаривал и договаривался я сам. В общем, я был на позитиве. Не терпелось рассказать товарищам о том, как удачно все срослось. ДК медработников – это не подвал в общаге, это очень приличное место, практически в центре, мы о таком фарте и не мечтали.
Из ближайшего автомата я набрал Витька, который выслушал мою победную речь и срочно потребовал зайти к нему.
Дома Витя выглядел усталым и хмурым.
– А я телек в ателье возил, – сказал он мрачно, – и вот что я тебе скажу, дорогой друг… Не тем мы занимаемся! Не тем!
– Рассказывай! – потребовал я.
– Знаешь, сколько мне мастер в ателье зарядил за работу? Вот угадай! – Витя кипел негодованием.
– Неужто четвертной потребовал, гад?
Витя грустно рассмеялся.
– Четвертной?! Полторы сотни, Лёша! Сто пятьдесят рублей! Как тебе?
– Не хило, – сказал я.
– И ведь что самое обидное – мы за свои бабки хоть минимально, но рискуем – при плохом раскладе и закрыть могут и грабануть. А этот хмырь в ателье делает по пятьсот колов в день, и ничем не рискует вообще!
– Так телек сделали или нет?
– Хрен там, – ухмыльнулся Витек, – у него очередь. Очередь, мать его, на три дня! Через три дня будет готово, но бабки вперед!
– Ну а что ты хотел? – сказал я примирительно. – Он же знает, что видик минимум две штуки тянет. Если две штуки нашел, то и еще полтораста найдешь, не развалишься. У них, Витя, своя логика.
– Ладно, хрен с ним. – Витя начал потихоньку остывать. – А ты, я так понимаю, удачно сходил?
– Удачно! – подтвердил я. – Теперь мы члены клуба кинолюбителей. Все официально. Завтра пойдем оформляться.
– Да, – сказал Витёк довольно. – ДК медиков это тема! Это то, что нужно. Сейчас бы отметить это дело. Но не будем. Некогда.
– А что, – удивился я, – у нас еще какие-то планы на сегодня.
– Вот у тебя точно планы, – отвечал Витёк. – Сейчас дуй в «Софию» и договаривайся со Щербатым, чтобы по его линии все было ровно. Бабки есть?
– Где-то полтинник остался, – развел руками я.
Витёк тяжело вздохнул, куда-то ушел и принес купюры.
– Вот тебе сто пятьдесят. Полтинник свой доложишь, как раз двести будет. Дашь Щербатому и расскажешь, что к чему. Скажешь, что каждый месяц будем столько давать, а нужно только одно – чтобы все было тихо и спокойно. Больше двухсот рублей не предлагай. Неизвестно, как там еще дела пойдут. Разберешься, короче.
– Разберусь, – сказал я. В «Софию» идти не хотелось. И общаться с уголовниками тоже. Хотелось завалиться на кровать и забыться с книжкой. И вообще – я выпускник. Мне полагается думать о вступительных экзаменах и будущей профессии. Мне полагается думать о девушках, а не об этом всем…
– Чего сидим? – требовательный голос Витька привел меня в чувство. Порой меня удивляла настойчивость и целеустремленность моего товарища.
В «Софию» я приперся уже в начале девятого вечера. Там, как всегда, был аншлаг – шумно, людно и дымно. Я, не теряя времени, поднялся на второй этаж и отправился в уже знакомый мне укромный уголок у пальмы, где обычно заседала честная компания.
Компания оказалась в сборе, но в немного расширенном составе. Кроме уже знакомых мне Щербатого, Швили и Магадана, сидел еще один мужчина – худощавый коротко стриженный брюнет лет тридцати. Компанию джентльменам составляли три девушки.
– О, пацанчик! – узнал меня Магадан. – Ну чего ты не подходишь, давай-давай, за стол!
– Добрый вечер, – поприветствовал я присутствующих.
– Привет, – улыбнулся Саша. Он, похоже, был слегка выпивши. – Ну рассказывай, вернул тебе этот балбес часы?
– Вернул все, как договаривались, – сказал я. – На следующий же день. Благодарю!
– Да ладно… – Саша махнул рукой. – Этого Кузю закрыли уже менты. А у нас праздник сегодня! Товарищ вернулся… Из дальней и продолжительной командировки. Толян, прошу любить и жаловать.
– Алексей, – кивнул я коротко стриженному. Тот улыбнулся, продемонстрировав золотые фиксы.
– Мне бы поговорить с вами пару минут, – в полголоса обратился я к Щербатому, – по делу.
– По делу? – усмехнулся тот. – Ладно. Пойдем, покурим тогда.
Мы пошли в сторону бара.
– Ну рассказывай, что там у тебя за дело, – сказал Саша. – Опять, что ли, хулиганье обижает?
– Мы с друзьями видеосалон открываем, – сказал я. – В ДК медработников.
– Это как в общаге на востоке? – спросил Саша и в голосе его явно сквозила заинтересованность.
– Да. Только у нас все почти официально будет. Типа кружок кинолюбителей.
– Ну нормально, – улыбнулся Саша. – А от меня что нужно?
– Нужно, чтобы там порядок был, когда откроемся. Чтобы все было тихо, вы же понимаете…
– Чего ж непонятного, – сказал Саша, закуривая, – набежит шпана со всех окрестностей. Бабки платить не захотят, захотят на халяву смотреть видики ваши. А если слово против скажете, то… сам понимаешь. А нормальных зрителей распугают.
– Вот нам как раз нужно, чтобы этого не было. – Я протянул Щербатому конверт с деньгами. – Мы готовы каждый месяц десять процентов отдавать. Вам или кому скажете…
Щербатый спрятал конверт в карман пиджака и как-то грустно усмехнулся.
– Ну вы чего, пацаны? Проценты какие-то… Я ж не бухгалтер и не коммерсант. Не мое это. Вот ты пришел, внимание уделил, попросил помочь – мы помогли. Вот это наше. А чтобы охранять кого-то – мы не милиция. Но помочь вам нужно… – Щербатый задумался. Я выжидающе молчал.
– Сделаем так, – сказал Саша, – пришлю вам кого-нибудь из наших молодых, кому делать нечего. Пусть первое время посидит у вас на сеансах. Неделю-другую. Фильмы там посмотрит, а заодно и за порядком приглядит. А я скажу шпане, чтобы в вашем кинотеатре вели себя прилично, что люди вы нормальные, с нами общаетесь. Устраивает тебя такой расклад?
– Полностью устраивает, – сказал я с плохо скрываемой радостью. Ну вот сегодня прямо мой день, все получается!
– Тогда добазарились, – сказал Саша. – Только ты учти. Кое-что мы, конечно, можем. Но не все. Сейчас шпаны много, старших не слушают, понятия не имеют. Моего близкого отлупили недавно на танцах, хороший парень, на больничке теперь, сотрясение мозга, ребра поломаны. Ну отловили их, поступили по заслугам… но кому оно надо? Так что, никто ничего вам гарантировать не может, сам понимаешь. Тем более, у вас там бабло нормальное, много желающих найдется. Сколько поднимать собираетесь? Пару штук в месяц?
– Примерно так, – ответил я, отмечая, что Щербатый вычислил нашу потенциальную прибыль очень точно. Не бухгалтер вообще, ага!
– Ну вот. А большинство пацанов столько бабок и не видели никогда. Ходят, мелочь на пузырь сшибают. С кого кроссовки снимут, с кого штаны. Ну, короче, ты понял. А за проценты забудь. Захотите уделить по возможности – знаешь, где меня найти.
– Спасибо вам! – от души поблагодарил я Сашу.
– Спасибо скажешь прокурору, – пошутил он. – Все, расход. Пусть фартит вам в вашем бизнесе.
Из «Софии» я вышел радостный, но и слегка озадаченный. Получается, что не все так просто и Щербатый с его друзьями не гарантируют безопасность.
Придя домой, я отзвонился Вите. Тот очень обрадовался, что жулики не запросили процентов, но удовлетворились «благотворительными взносами».
– И так уже почти все деньги ухнули, – сетовал Витя. – Все, что нажито непосильным трудом… А ну как не взлетит наш видеосалон? Стремно чего-то…
– Взлетит, Витя, не может не взлететь! – говорил я. – Завтра всей честной компанией пойдем в ДК к Кузьмичу – записываться в кинолюбители.
– Еще как пойдем! – Настроение у Вити было боевое. – Только вот вопрос – нужно ли ему будет бабок давать? У нас почти ничего не осталось.
– Нахрен! – сказал я решительно. – За нас влиятельные люди звонили, сама Ольга Валентиновна! Я, правда, не знаю, кто она по должности, но тетка серьезная – сто процентов. Перетопчется Кузьмич. Максимум может рассчитывать на пару пузырей. Пару пузырей-то мы найдем, я надеюсь?
– Я батин бар разоряю потихоньку, – посетовал Витёк. – Хорошо, что у него память плохая – не помнит, чего у него там и сколько. Найдем пару пузырей, не проблема. Проблема в другом.
– Что еще за проблема? – насторожился я.
– С кассетами, елки-палки! Кассет у нас пять штук всего! И на неделю не хватит!
– Так подожди… – сказал я удивленно, – нам же Артур давал номер телефона какого-то чувака, который может с этим делом помочь?
– Давал! Завтра уже буду звонить! Тут дел столько, что не знаешь, за что хвататься. Крыша едет!
– А если хочешь, чтобы крыша не ехала – иди на завод, Витюша, – съязвил я.
– Иди на фиг, – сказал мне Витя и повесил трубку.
Я совсем было собрался спать, когда в коридоре зазвонил телефон. И почти сразу после этого в комнате появилась маменька:
– Тебя к телефону. Девушка.
Ну конечно, это была она. Марина.
– Привет, – сказала она, – не спишь еще?
– Не сплю, – ответил я. Ответил совсем не то, что нужно было. Но в этот вечер я уже почти ничего не соображал. Слишком много всего – переговоров, нервов и планов.
– Как у тебя дела? – спросила она.
Вопрос непраздный. Я, например, понятия не имею, как у меня на самом деле дела. Наверное, хорошо. Но это не точно.
– Очень занят, наверное? Не звонишь… – Упрека в ее голосе не было. Была констатация факта.
– Я собирался, – соврал я (или не соврал? вполне возможно, что я действительно собирался), – но у нас тут кое-что намечается.
– По коммерческой части? – спросила она, и в голосе ее мне почудилась ирония. Вот почему такое несерьезное отношение к представителям малого бизнеса? Это, в конце концов, обидно.
– И по этой тоже, – сухо ответил я.
– А-а-а… Ну хорошо. Рада, что у тебя все в порядке.
– Марина, – сказал я в каком-то отчаянии, – подожди…
– Как будешь посвободнее – звони, – сказала она. И все. Короткие гудки.
Да что ж такое-то, воскликнул я про себя. То чувство, что возникло на даче у Вадика, слегка приглушенное в начавшейся суете, вновь навалилось и захлестнуло.
Нет, так нельзя, думал я. Нельзя мне сейчас лезть в отношения. Тем более, с девочкой… сколько ей там? Семнадцать?.. Ни в коем случае. Другие задачи стоят, масштабные и важные. Нужно как-то отвлечься… как-то… Здесь даже компьютерных игр нету! В отчаянии я включил радиоприемник.
«Hе мечтал о счастье я таком, я о нем не знал.
Даже целый век вдвоем с тобой мне, наверно, мал.
Благодарен я судьбе своей за любовь, что нам дана.
Знаю, будешь мне нужна всегда одна лишь ты,
Лишь ты одна…», – пел Юрий Антонов.
Я выругался и выключил радио. Спал я в ту ночь на редкость крепко, без сновидений.
На следующий день после школы, при полном параде, при галстуках и комсомольских значках, направились мы в ДК медработников, искать Кузьмича и его клуб кинолюбителей.
Нашли быстро. Клуб оказался небольшой комнаткой, оклеенной несметным количеством киноафиш, от которых рябило в глазах. Там сильно пахло табаком и перегаром, на старинном письменном столе лежала охапка журналов «Советское кино», а под столом я заметил целую батарею пустых бутылок.
Кузьмич, главный кинолюбитель, оказался сонным похмельным пенсионером, который долго не мог понять, кто мы такие и чего хотим. Оживился он только тогда, когда Витя показал ему бутылку «Столичной». Память его волшебным образом прояснилась.
– О, ребята! – воскликнул Кузьмич. – От Вали? Валя звонила, да. Сейчас мы все организуем!
Он лихо выписал нам три членских билета – мы официально влились в кинолюбительское сообщество – и убежал куда-то.
– Закусь искать, – предположил Валерик. И ошибся. Через несколько минут Кузьмич вернулся с еще одним пенсионером – Васильичем, командирский голос и остатки выправки которого выдавали в нем бывшего то ли военного, то ли сотрудника каких-то органов.
– Сейчас выделим вам место под солнцем, – сказал Васильич. – Что там у вас, кино? По идеологической линии все в порядке?
Мы с Витей переглянулись, и Витя протянул Васильичу пакет с двумя поллитровками.
– Вот, – сказал Васильич удовлетворенно, – вижу, что все в порядке у вас по идеологической линии. Понимающие ребята.
– Славные ребята, – подтвердил Кузьмич. – Будут просвещать молодежь в плане культурных угроз имп… имп… империализма! – Сложное слово Кузьмич смог взять только с третьей попытки.
– Чтобы бить врага, нужно знать его оружие! – назидательно сказал Васильич. И вдруг неожиданно спросил: – Сколько за впуск будете брать?
– Рупь, – сказал Валерик.
– Недорого, – заметил Васильич, одарив Валерика косым взглядом. – Хозрасчет, значит. Это хорошо, это правильно.
– В духе новых веяний, – подтвердил Кузьмич. – Получается, ребята будут демонстрировать образцы зарубежного синематографа с последующей лекцией-разъяснением. Все понятно, ребята?
– Понятно, – сказали мы хором. Правда, мне было сомнительно, насчет лекций.
– В кассу ДК будете вносить полста рублей в месяц, – сказал Васильич. – Ну и магарыч, сами понимаете. Вопросы есть?
Вопросов у нас не было.
– А если вопросов нет, – сказал командирским тоном Васильич, то и пойдемте обустраиваться потихоньку. Дело не ждет, – он кинул красноречивый взгляд на пакет с двумя поллитрами.
И мы пошли обустраиваться.
Глава 18
Мы начали обустраиваться. Васильич отвел нас по лабиринтам ДК в какой-то аппендикс, где с помощью громадного ключа и нецензурной лексики открыл заедающий замок.
– Вот вам и место под солнцем! – торжественно объявил Васильич. Место под солнцем было чем-то вроде небольшого склада. Здесь хранились какие-то стенды, ведра, дворницкие метлы, бумаги, картины, фотографии, похвальные грамоты – чего там только не было. Пыли и паутины там тоже было в изобилии.
Я прикинул предстоящий объем работы и подумал, что нетрудовые доходы не такие уж и нетрудовые. Огромны плюсом был отдельный вход в наш видеозал – он располагался с торца здания, так что мы были практически автономны. Ключ от входной двери нам торжественно выдал Васильич.
– А стулья? Нам штук двадцать нужно. И тумбочку еще, – обнаглел Витя.
Васильич провел нас в какое-то мрачное полуподвальное помещение в недрах ДК, служившее свалкой мебели – поломанной и не очень, и сказал коротко, по-командирски:
– Выбирайте!
Тот вечер мы провели в праведных трудах. Тягали стулья, разбирали и выносили из нашего помещения хлам, мыли и чистили…
Обратно шли усталые, но довольные, в целом помещение было готово к приему зрителей.
– Значит, телек через два дня будет, – говорил Витёк с энтузиазмом. – Теперь самое главное – репертуар. Нашего только на неделю хватит. Нужно звонить этому Иванычу.
– Нужно еще будет родителям что-то говорить, – сказал я. – В видеосалоне все вечера торчать придется, какая-то отмазка нужна.
– А чего? – сказал Валерка. – Отмазка уже есть, нам ее Кузьмич выписал.
– В смысле? – не понял Витя.
– Да в том смысле, что мы теперь лекторы клуба кинолюбителей. На хозрасчетной основе. А чего? Школа считай закончилась. Вот, мы, как порядочные и ответственные молодые люди, нашли себе небольшую подработку. Для родителей прокатит.
Мы согласились с тем, что в словах Валерика есть резон.
Вечером у меня с родителями состоялся разговор на эту тему. Все прошло без проблем, даже более того – папенька был растроган.
– Это хорошо, что ты о работе задумался. Очень хорошо. Я сам, когда учился, вечерами вагоны разгружать ходил. Но только уговор – все это не за счет учебы!
Я торжественно пообещал, что учеба ни в коем случае не пострадает. Папенька милостиво кивнул и отпустил меня восвояси. При этом, он выглядел настолько устало и как-то пришибленно, что я не удержался и спросил, как у него на работе дела. Папеньку немного удивило мое внимание.
– Не все просто, сын, – сказал папенька задумчиво, – большие сдвиги идут… Тектонические! Он там пытается всем понравиться… а так не бывает. Его сегодня превозносят, а завтра будут проклинать. Не глава, а какой-то артист разговорного жанра. Болтает, болтает… Никто на следующий день и не вспомнит, чего он там наболтал. Он и сам не помнит. Болтовня ради болтовни.
Я спросил мнение папеньки о кооперативах.
– Если они будут взаимодействовать с госсектором, то это будет катастрофа, – сказал папенька скорбно. – Ничего они не спасут, только быстрей всё угробят. Нам, старым большевикам, смотреть больно на все эти потуги… Мы жизнь положили на то, чтобы страну из говна и руин вытянуть…
Получилось не очень, отметил я про себя, но вслух, естественно, ничего не сказал. Вслух я осторожно сказал:
– Так может быть, если все изменится в ближайшее время, нужно присмотреться к этому всему? Кооперативам и прочему?
Папенька усмехнулся и безнадежно махнул рукой. Из чего я сделал вывод о том, что в целом мой папенька оценивает ситуацию верно, но при этом адаптироваться к ситуации нормально не может. То ли слишком сильны убеждения, то ли еще что-то… Так что, действовать мне придется без высочайшей поддержки. Вместе с моими товарищами, которые хоть и сообразительные (особенно Витя), но все же пацаны семнадцати лет отроду, с ветром в голове и почти без жизненного опыта.
На следующий день мы встретились с Иванычем – человеком, контролировавшем оборот видеокассет. Встреча длилась не больше двух минут, но Иваныч сумел произвести на нас впечатление. Это был крупный мужик средних лет, судя по телосложению – бывший спортсмен. Он подъехал на новенькой бежевой «восьмерке» и быстро ввел нас в курс дела.
– Вот список фильмов, пацаны. – Иваныч извлек из портфеля несколько соединенных скрепкой листов и протянул мне. – Только учтите, что конкретный фильм лучше заказывать за пару дней. В наличии может не быть. Условия такие: залог – двести пятьдесят, вносите сразу, он у меня остается. И день проката – чирик. Все ясно?
– Ясно… – выдохнули мы.
– Тогда все. Как надумаете – звоните, кассету вам привезут, куда скажете.
Я бегло просмотрел список. Там было… если не все, то очень многое. Начиная от лютого трэша «Мафия против ниндзя» и «Нашествия помидоров-убийц» до вполне пристойных «Однажды в Америке», «Крестный отец» и «Апокалипсис сегодня». Всего фильмов было две с половиной сотни. Мои друзья смотрели на список с каким-то религиозным чувством.
– Это сколько же у него кассет? – задумчиво проговорил Витёк.
– Больше сотни, – сказал я. – Ну вот, Витя, ассортиментом мы обеспечены.
– По чирику в день… – вздохнул Витёк. – Вот где наши главные расходы.
Еще несколько дней ушло на организацию и подготовку. Мы распродали остатки товара – импортные сигареты, зажигалки, часы и прочее барахло, и пока решили с перепродажей завязать, сосредоточившись на видеосалоне. Витёк забрал из телемастерской телек, который был благополучно переделан под импортный формат изображения.
И вот, момент истины наступил. Мы вывесили самодельную афишу, которая гласила:
«Видеозал "Мир кино" представляет: 18-00 – "Путь Дракона" (Брюс Ли, единоборства), 20-00 – "Кошмар на улице Вязов" (ужасы)». Вот такой незамысловатый креатив.
Само собой, никакой другой рекламы мы дать не могли. Но, о чудо! В первый же вечер набился полный зал. Вот она, волшебная сила сарафанного радио! Двадцати стульев нам не хватило, пришлось впихнуть еще четыре штуки и отказывать оставшимся желающим. Зрители заняли места, отдали по рублю и жадно окунулись в мир восточных единоборств.
Пришла в основном молодежь. Пацаны, примерно нашего возраста с горящими глазами, забыв обо всем смотрели на скверное изображение и ловили каждое слово кустарного перевода. Было и несколько парочек – парни и девушки лет по двадцать-пять – тридцать. Все, затаив дыхание, смотрели за игрушечной финальной битвой Брюса Ли и Чака Норриса. Черт побери, в мое время снимали куда как натуралистичней! Жестче! На такой танец в двадцать первом веке никто и смотреть не стал бы! Но в восемьдесят седьмом смотрели, еще и как. Наша советская молодежь была до такой степени задолбана правильным, качественным и идеологически выверенным контентом, что готова была смотреть что угодно.
– Витя, – тихонько сказал я, – а ведь мы получаемся идеологические диверсанты. Чуждые советскому человеку ценности транслируем. Тебя как, совесть комсомольца не мучает?
Витя на мой троллинг отреагировал слабо.
– Иди на фиг, – просто сказал он, – ты видишь, как смотрят?
Я видел. Смотрели, позабыв обо всем на свете.
– А воспитывать их уже поздно, – сказал Витёк. – Их родители нихрена не воспитали, школа и комсомол тоже. Вот это, – Витя кивнул в сторону экрана, – другая жизнь, понимаешь? Другая. Они такой не видели никогда. И сейчас вот сидят, смотрят, за рубль. На эту другую жизнь, которую у них увидеть своими глазами шансов вообще нет. Ты понимаешь, какое говно вокруг? Как все всем надоело? До тошноты, до одури.
– Брюс Ли крутой, конечно, – сказал я невпопад, – но фильм отстойный. Сюжета нет. Драки, как танец. Но народ прется. И еще, Витёк… Народ не ценит то, что имеет.
– Ты что, гонишь? – сказал Витя. – Если тебя всю дорогу одной манной кашей кормить – вкусной кашей, очень хорошей! – то ты взвоешь через месяц! А через год на кусок соленого огурца молиться будешь. Так и здесь. Это, ясный перец, не шедевр, фильм с Брюсом. Не Феллини и не Гринуэй. – Витя блеснул киношными своими познаниями. – Но этим ребятам, – Витя указал на зрителей, – впечатлений на неделю хватит, не меньше. И вот у меня законный вопрос, – глаза Вити зло блеснули. – Какого хера нельзя было сделать такого типа фильмов, но своих?
– Никак нельзя, – вздохнул я, – потому что пропаганда насилия. Воспитательной ценности нету, есть только вред.
– Не, ты знаешь, Лёха… – Витёк был зол и серьезен. – А люди вот не хотят, чтобы их воспитывали. Люди хотят вредного кино. Вредных книг. Знаешь, почем у наших коллег на рынке центральном Дюма продают?
– Почем?
– Тридцать рубликов. Тридцать! При госцене в три сорок. А Гарри Гаррисон вообще полтинник! А хрень, которая в книжном лежит, так она и даром никому не нужна.
– Тут ты прав, – согласился я с товарищем. – Вот если в нашем «Комсомольце» запустить хотя бы и этот фильм с Брюсом, то… чего там сейчас идет, не знаешь?
– «Забытая мелодия для флейты», – сказал Витя и начал потихоньку ржать.
– Вот! – торжественно объявил я. – Фильм-то хороший, не знаешь?
– Предки ходили, говорят, что хороший!
– Так я и говорю – если «Путь дракона» и эту «Мелодию…» одновременно запустить, то на нее хрен кто пойдет. А значит, одновременно нельзя. И вообще «Путь дракона» запускать нельзя, а нужно запрещать, потому что нам с ним конкурировать нечем.
Витя не успел мне ответить, потому что фильм закончился. Публика потянулась к выходу, но не вся – человек десять осталось, чтобы приобщиться к похождениям Фредди Крюгера. Зрители были под впечатлением, недовольных не было, все всем понравилось. Тех, кто не попал на сеанс, мы успокоили, объявив, что оба фильма завтра в это же время будут повторяться.
Валерик переставил кассету и началось легендарное и ужасное: «Раз-два, Фредди заберет тебя…».
В общем, первый день прошел успешно и нас сильно воодушевил. Заработали мы в тот вечер чуть больше пятидесяти рублей. Конечно, на троих это было не так уж и много, но ведь главное – перспектива. По выходным мы решили делать три сеанса, по будним дням – два, а работать – все семь дней в неделю. При полном зале в месяц мы заработали бы около тысячи шестисот рублей. Десять зарплат обычного советского инженера.
– Минус расходы, – сказал Витёк. – Кассеты будем брать напрокат, Сане Щербатому давать рублей двести, в кассу ДК полтинник и по мелочи еще набежит. Уборщицу нужно пригласить, елки-палки, не самим же полы мыть! Но в общем, примерно больше штуки нам останется. Не так и много, но лиха беда начало.
– А всей работы – собрать бабки, да кассеты переставить, – сказал радостно Валерик.
– Не факт еще, что каждый день полный зал будет, – сказал я осторожно.
– Нормально все будет! – Витя дышал оптимизмом. – Вот пару месяцев поработаем и еще один видик купим! Можно даже зал не открывать, просто по колхозам ездить, кино крутить…
Деньги договорились делить так – половину откладывать на будущее развитие, а оставшуюся половину делить на троих.
– Это рублей двести в месяц, – сказал Валерик. – У моей матери в архиве зарплата – девяносто.
– И это только начало, – сказал я.
По домам мы расходились радостные, не столько деньгам, сколько открывающимся перспективам.
На следующий день перед первым сеансом в салоне появился паренек – чуть старше нас, в линялой светлой кепке, с набитыми на пальцах перстнями.
– Привет, пацаны, – поздоровался он, – меня Федя зовут. Саша просил присмотреть за вашим хозяйством. Как у вас вообще? Все спокойно?
– Пока да, – сказал я, поприветствовав гостя, – да мы только открылись, еще не успели проблем нажить.
– Дурное дело не хитрое, – улыбаясь сказал Федя. – Район у нас сложный, всяких придурков хватает. Вы, если что, обращайтесь. Девятнадцатый дом, там у нас в подвале «контора», мы с пацанами почти все время там гасимся.
Федя по прозвищу Комар был интересным парнем. Всегда на позитиве, всегда улыбчив и приветлив. За все время нашего общения, я ни разу не слышал, чтобы Федя на кого-нибудь повысил голос, даже пьяным – а выпить Федя любил. Его услуги понадобились нам буквально через пару дней.
Да, спокойно проработать нам удалось всего четыре дня. За это время слава об открывшемся новом видеозале облетела все окрестности, а народ шел в таком количестве, что меркантильный Витя заговорил о том, чтобы поднять цену просмотра. Хотя бы на полтинник.
Я призвал Витю включить здравый смысл. Рубль – стандартная такса за просмотр. Ни у кого вопросов не вызывает. А если цену поднять, люди могут и возмутиться. Какой-нибудь обиженный фанат Шварценеггера напишет, например, в газету. Одним словом, нужно придерживаться золотого правила «работает – не лезь». Убедить Витю удалось с трудом – когда речь шла о прибыли, он полностью терял чувство меры. В общем, все было хорошо, прибыль стабильной, а перспективы – радужными.
В тот день я пришел в видеозал первым – нужно было помыть полы, протереть пыль и вообще – подготовиться к сеансам. У нас был анонсирован «Терминатор» и «Полицейский из Беверли-Хиллз», так что полный зал был обеспечен. Но убраться мне спокойно не дали. В зал ввалилась толпа – человек семь-восемь – парней, примерно моего возраста и старше.
– У нас сеанс в шесть часов начинается, пацаны, – сказал я, стараясь говорить по возможности спокойно и доброжелательно. Швабру, которой я только что мыл пол, выпускать из рук не стал.
– Слышь, ты, черт, – обратился ко мне один из пришельцев – малорослый наглый гоблин с прыщавой физиономией, – твой, походу, салон?
– Мой и друзей.
– Нормально, – заржал прыщавый. – У нас на районе открылся, пацанов в курс не поставил. Работает тут, бабло снимает. Вы оборзели вообще?
– Мы кого нужно в курс поставили, – сказал я, сжимая швабру. Сейчас нужно осторожно. Без резких движений.
– Это блатных, что ли, из «Софии»? – насмешливо сказал один из парней, самый здоровый на вид. – Так мы на них болт ложили. Район наш и всегда был наш. На блатной педали у нас не проедешь. У нас здесь своя движуха. Понял, нет?
– А чего ты мне это говоришь? – спросил я здоровяка. – Вот прям сейчас поехали, сам им все расскажешь.
– Ты не борзей, – повысил тон здоровяк, – мы, если что, быстро обломаем.
В голове у меня щелкнуло. Похоже, выбило предохранитель, отвечающий за безопасность и дипломатию. Страх, который возник при появлении незваных гостей, прошел. Вместо него появился какой-то веселый интерес.
– А вы смелые парни, – сказал я с саркастической улыбкой, – вдесятером одного не боитесь! Там еще, наверное, на улице резерв стоит?
– Чего-о? – возмутился прыщавый. – Да я тебя сейчас сам обломаю…
– Погоди, – сказал один из парней, до этого молчавший. – Нужно по справедливости решить. А то он, – парень кивнул на меня, – потом скажет, что пришли и толпой отбуцали. Тебя как звать?
