О.М. – лучу солнца в пасмурный день.
Арабский, кажется, мы осилили.
Дело за суахили?
Часть 1. Северянка
Глава 1
Нет-нет, дом был совершенно не при чём! Дом очень ей нравился. Пейзаж ранил эстетическое чувство молодой ещё хозяйки поместья. Не весь пейзаж. С центрального балкона открывался прелестный вид на фонтан, подстриженные газоны, дорожки, выложенные красивой дугой. А к окнам с восточной стороны Лаймен Стронберг подходить не любила. Если задержаться у них, под тяжёлыми занавесями, можно увидеть невзначай копошащиеся вдали противными блохами фигурки холопов, крестьян. Лаймен претила сама мысль разглядывать этих людей – людей ли? Не то чтобы приближаться к ним или разговаривать с ними. Что они, как не тени для удовлетворения потребностей своих господ?
Такого предательства от мужа она не ждала.
– Эмиль, вы больно ушиблись головой, если не понимаете, что есть пределы, ниже которых опускаться нельзя. Породниться с крестьянами?
Муж страдал от утреннего похмелья, то и дело прикладывал к голове тряпицу, в которую был завёрнут лёд. Ему явно не хотелось разговаривать с женой.
– Деньги не пахнут, драгоценнейшая, – едва шевеля губами, цедил он. – И почему сразу отбросы? Линтрем – свободный крестьянин, держит лавку, платит налоги. Да, обрабатывает клочок земли, но теперь-то он дочку на пушечный выстрел к бороне не подпустит. Думает, что она станет баронессой.
Эмиль хмыкнул, Лаймен дёрнулась.
– А как же ей ею не стать? Когда родной отец прикупил титул и знатного мужа преподнёс на блюдечке?
– Ой, не шумите, госпожа баронесса! – Эмиль скривился. – Вы же знаете не хуже меня – фамильное состояние Стронбергов растрачено…
– А всё собачьи бега и кости! – гневно вставила женщина.
– И чем же ещё развлечься благородному мужчине в наши дни? Так вот, госпожа моя, денег нет. А у меня два сына. Я обязан был предпринять меры, чтобы не оставить их ни с чем. Договоры о браке не хуже других.
– Вы продали обоих сыновей, Эмиль!
– Я получил деньги, баронесса. И уж поверьте, что кроны Верга Линтрема ничуть не хуже крон Валафреда Рума, такие же полновесные. Можно вкладываться в ремонт этого могильника, – Стронберг с ленивой сентиментальностью похлопал дом по стене.
– Ах! – Лаймен схватилась за горло. – Ваши привычки, муж мой, не доведут семью до добра! Адела Рума – куда ни шло, всё-таки купчиха. Но крестьянская кровь в жилах Стронбергов!
Эмиль посмотрел на супругу тяжёлым взглядом.
– Заканчивайте истерики, госпожа. Мариса своим договором я не обидел. Приданое получил заранее, и хорошее. Подобрал ему жену-красавицу…
– Говорят, что из всех дочерей Верга Линтрема она – наипервейшее чудовище.
– …умницу…
– Пока что ничем особенным девчонка не блеснула.
– Но ведь ей только семь лет. Зато, как подрастёт, она будет точно знать, что стоит дешевле песка под ногами у Мариса, и будет во всём ему подчиняться. Она нарожает ему детей и станет тихо и скромно сидеть дома, поджидая его.
– То-то все девицы Линтрем славятся своей скромностью! Ваш старший сын постоянно милуется на сеновале с их девчонкой, которой ещё и пятнадцать-то не исполнилось. И вторая такая же будет, Раймонд спит и видит, как бы залезть ей под юбку!
– Подбирайте выражения, госпожа! Наилучшим выходом было бы забрать девочку к нам в дом на ваше воспитание…
– Я к ней и пальцем не прикоснусь!
– Или отдать её вообще в город в приличную семью. Но кто за ней там присмотрит? А здесь вашего влияния на Раймонда не хватит, чтобы удержать его от распутства. Нам же нужна невеста девственной.
– А если нет? – внезапно заинтересовалась Лаймен. Муж одобрительно ей улыбнулся.
– О, в этом случае с нас снимаются все обязательства.
– Отец? – постучав в открытую дверь, светловолосый подросток напряжённо шагнул в гостиную. – Вы велели мне зайти…
Лаймен Стронберг подошла к сыну, сжала тонкими пальцами его плечо, и Марис взглянул на неё с обожанием: молодая, изысканная и прекрасная, как снежная королева, она казалась четырнадцатилетнему мальчику воплощением божества.
– Дорогой, ты подслушивал?
– Что вы, мама! – почтительно запротестовал сын. – Я не посмел бы.
– Хорошо. Потому что это было бы недостойно тебя, рождённого править. Ты знаешь, что всегда для тебя будет только два непререкаемых авторитета…
– Господь Бог, мама, и мой отец.
– Да, верно. Их слово – для тебя закон. Мы с отцом призвали тебя, чтобы сообщить новость, которая, возможно, изменит твою жизнь.
– Я слышал, мама, простите меня.
– Слышал, Марис?
– Да. Ведь у Раймонда нет другого брата. Отец желает, чтобы я женился на дочери раба.
– Сейчас в Швеции нет рабов, Марис, – сердитым голосом возразил Эмиль. – Мы цивилизованная страна. В лене есть люди, которые работают на меня…
– Они принадлежат вам, отец, опутанные долговыми обязательствами с ног до головы, – бесстрастно возразил мальчик. – Но, похоже, сейчас вы сами угодили в собственные сети.
– Изволь помолчать, Марис, – холодно прервала его Лаймен. Она могла ругать мужа, сколько ей вздумается, наедине, но не допустила бы попирания его авторитета сыном. – Принимая решение об обручении тебя с Элизой Линтрем, отец ни в коей мере не задумывал твоего позора. Девочке сейчас только семь лет, и в ваших отношениях ещё лет десять ничего не изменится. За это время может произойти очень многое: она может умереть от болезни, погибнуть при несчастном случае, наконец, потерять честь, что приведёт к автоматическому расторжению вашей помолвки. Вергилиус Линтрем гарантировал чистоту и невинность своей дочери в брачную ночь. Ничто не помешает тебе заявить о несоблюдении этого условия, если простыни вовремя поменять.
– Лаймен! – Эмиль с изумлением смотрел на жену.
– Так что помолвка, мой мальчик, это ещё не свадьба. Думаешь, Раймонд так уж хотел обручиться с Аделой Рума? Зато на деньги, полученные как задаток от Вергилиуса и Валафреда, мы восстановим наш дом, – рука Лаймен с гордостью гладила каминную полку с высеченными словами девиза «Побеждаю во всём». – И величие рода Стронбергов опять станет прежним, и даже выше того.
– Хорошо, мама, – подросток выпрямился и стал словно бы выше ростом, окрылённый её словами. – Я женюсь на Лиз Линтрем, – и добавил, как заклинание. – Если она доживёт до такого счастья.
Глава 2
– Я не понимаю, что случилось с тобой, лендлорд, – подбоченясь, она стояла посередине дороги, не давая ему проехать, и выглядела гораздо старше своих лет. – Раньше ты говорил со мной и привозил сладости, а теперь только награждаешь оплеухами да щипками. Вчера ты загнал меня в лесу в болото и бросил пропадать, позавчера натравил собак. Ты хочешь, чтобы я погибла? Это всё из-за того, что мой отец, желая обеспечить мне будущее, договорился с твоими родителями о чёртовой помолвке? Ты надеешься получить все деньги без меня?
Странным для семилетней девчонки образом она попадала своими упрёками прямо в цель. Марис Стронберг на миг смутился: неужели он слишком жесток с нею? Но ему-то совсем не требуется такой довесок к приданому – костлявая, голенастая, с чёрным, как у мавра, лицом, на котором виднелись лишь кривоватые зубы да злые глаза и с жидкими волосёнками, стянутыми сзади в хвостик. Он не замечал всего этого, пока она была лишь очередным крестьянским ребёнком на его землях, слишком уродливой, чтобы другие девчонки хотели играть с ней, и оттого одинокой. Марис жалел её – немного покровительственно и с презрением господина. Но пристрастный взор открывал для себя совсем другое. И вот с этим-то недоношенным монстром он проведёт остаток своих дней до могилы?! Хорошенькая, как игрушка, лошадка протестующе заржала в ответ на туго натянутые поводья и поднялась на дыбы, едва не растоптав своими копытами эту отважную наглую кроху. Тёмное от загара личико Лизы Линтрем даже не дрогнуло.
– Ты совершенно права, маленькое чудовище! – в младшем отпрыске Стронбергов словно сорвалось с цепи что-то опасное. Склонившись с седла, он поднял за шиворот девочку и прокричал ей в лицо. – Ты мне не нужна! Если тебе удастся околеть за время, данное нам до свадьбы, буду очень признателен!
С глухим звуком Элиза упала на дорогу, прибавив парочку синяков и царапин к уже имеющимся. Светлые волосы выскользнули из-под ленты и грязными прядями обрамили покрасневшее личико. Глаза заблестели от сдерживаемых слёз.
– Чтобы ты подох, Марис Стронберг! – прошипела она сквозь стиснутые зубы, вскочила на ноги и, легко уклонившись от плети, обрушившейся в пыль – туда, где секунду назад была её голова, проворно забралась на дерево. – Ты злой, злой, мерзкий! – прокричала она из-за листвы срывающимся голосом.
– А ну-ка слезай, дорогая невеста, – голос хозяина был обманчиво мягок. Марис спешился и ходил вокруг узловатых корней, помахивая плетью.
– Ты такая свинья! – плакала маленькая Лиза. – Я тебе верила… я сама хотела всегда умереть, потому что я уродка, но только ради тебя теперь буду жить. Я дождусь, когда смогу кинуть тебе в лицо твою паршивую помолвку!..
Улучив момент, плеть безошибочно рассекла воздух. Девочка завизжала, красный рубец вздулся на её ногах.
– Я тебя ненавижу, гад ползучий! Я вырасту, вот увидишь, стану красивой, такой красивой, что сам умолять будешь, чтоб за тебя вышла! а я тебе шиш покажу… я тебя до смерти ненавидеть буду…
Глава 3
Одиннадцать лет спустя
Вся деревня встречала его, словно он отсутствовал не пару недель, а дольше Мариса Стронберга, сбежавшего из родительского дома сопливым подростком. Все дёргали его в разные стороны и говорили одновременно: старики хотели узнать новости из столицы, дети требовали подарков и лакомств, Сюзана тыкалась под руку, требуя, чтобы брат приласкал её. Но все звуки словно исчезли, он перестал замечать приветственные толчки и удары, когда солнце её улыбки согрело его мыслью, что скоро они поженятся с этой прекрасной, удивительной и потрясающей девушкой, что она принадлежит только ему одному и одному ему так улыбается, обещая в будущем бесконечное блаженство и скорый топот детских ножек в их доме. Пепельные волосы взметнулись и осыпали её грудь, когда она оторвалась от дерева, ствол которого обнимала в ожидании момента, когда сможет обнять вместо бесчувственной древесины тёплое тело своего мужа. Или почти мужа. От полного счастья их отделяло только две мелочи: святые слова положенного обряда и праздник после того, как закончится строительство их дома; в тот вечер она станет его женой, хозяйкой его чувств, его дома, его постели. Но раньше довести до естественного конца их отношения Мелисса Линтрем позволить не могла. Да и будущий муж Элизы воспитан был правильно – сначала клятвы, потом брачная ночь с молодой женой, с Лиз.
– Ах, Андрес, душа моя! – Элиза шептала ему в потную шею, обжигая жаром преисподней. – Я ждала… я скучала… как долго ты не приезжал!
Ресья чувствовал себя польщённым. Покорить сердце такой девушки – не поле картофеля проборонить. Откровенная, страстная, но скромная. Много девчонок в деревне вздыхали по первому красавцу, многое и обещали ему, только кто знает, чьи дети в итоге окажутся на его лавке? А про Лизу Линтрем самые гнусные сплетники не могли сказать ничего. Хорошая девушка, будет отличной матерью и хозяйкой.
Лиза плакала, что-то бормоча. Андрес Ресья плотнее прижал невесту к себе, прислушался.
– Зачем же мы ждали со свадьбой до сбора урожая? Надо было жениться раньше…
Парень хмыкнул.
– Ну что ты, любимая? Это мне полагается гореть в нетерпении, не тебе.
– При чём здесь нетерпение?! – обожаемая блондинка топнула ногой. – Ты разве не понимаешь, какие неприятности он привёз нам?
Повеяло холодком.
– Кто «он»?
– Да разве никто не сказал ещё, Андрес? Марис Стронберг вернулся…
Марис Стронберг вернулся после одиннадцатилетнего отсутствия в свой дом. Он вошёл с чёрного хода в гостиную, где скучала в ожидании вечерней прохлады вся семья – Эмиль лениво потягивал эль, Лаймен читала, а с застеклённой террасы доносились сердитые голоса как всегда ссорящихся Раймонда и Аделаиды.
– Уве, я уже отпустила вас… – начала, не поднимая головы, Лаймен.
Светловолосый мужчина в дверях ухмыльнулся:
– Дом, милый дом, тихая гавань, приют спокойствия и мира…
Лаймен застыла на миг, а глаза Эмиля Стронберга широко раскрылись:
– Сын?
– Марис! – отчаянно закричала, срываясь с места, Лаймен. Она упала у ног вновьприбывшего и обняла их руками. – Марис, сынок, мы думали, что потеряли тебя… но ты стал мужчиной, ты вернулся… – она осмелилась приподнять голову и осторожно взглянула на человека, в которого превратился её маленький мальчик, её сын. Он изменился больше, чем она ожидала; муж подошёл сзади, помог ей встать. На крик Лаймен в гостиную ворвался Раймонд, с удивлением разглядывая незнакомца, недоверчиво произнёс:
– Маак?
Насквозь прокалённый далёким солнцем смуглолицый мужчина откинул назад длинные светлые волосы, улыбнулся, задержав на миг внимательный карий взгляд на поражённом лице Лаймен. Тонкие тёмные пальцы нежно скользнули по щеке матери.
– Здравствуй, мама. God dag, брат, – рука протянулась Раймонду для пожатия.
– Ты вернулся! – неверяще прошептал тот.
Ироничная улыбка Мариса хлестнула всех огненной плетью:
– А что, мне требовалось для этого согласие риксдага?
Из-за спины Раймонда показалась рыжеволосая женщина со злыми зелёными глазами. Её руки взметнулись в воздух, чтобы сомкнуться на шее гостя:
– Брат Рея, какой сюрприз! Мой дорогой деверь, – по-кошачьи промурлыкала она, всем тонким телом прижавшись к Марису, и потёрлась животом о его пах, – я рада приветствовать тебя в нашем доме.
Алые губы выпятились, чтобы поцеловать его.
– Дорогая невестка, – так же сладко улыбнулся в ответ ей мужчина.
Этот номер всегда проходил гладко, и Аделаида не поняла, что случилось на этот раз такое, отчего, не успев почувствовать на своих губах его губы, она оказалась в метре от Мариса с болезненно пульсирующим запястьем.
– О, чёрт! – она восхищённо уставилась на нового героя.
Раймонд побагровел:
– Тоже мне, блудный сын нашёлся! Что, надоело в Стокгольме по девкам шляться?
– Рей! – ужаснулась Лаймен.
Но Марису не требовалась защита: тяжёлым взглядом он прибил брата к полу и каждое слово было словно камень на голову Раймонда:
– Я побывал в Персии и во Франции, в Китае и на Британских островах. Я плавал за чаем в Индию и искал сокровища на Мальорке, я разводил лошадей в Альпах и прожигал в Америке жизнь. Я был удачлив. Теперь я могу купить эту страну за сотую долю моего состояния. Но ты прав, Рей, у меня нет дома. Есть жилища, виллы, дома и дворцы в разных концах света, но нет сына и нет женщины, которая родит его мне. На вершине своей жизни, когда я мог выбирать среди первых красавиц Вселенной, я оказался последним дураком, я вспомнил об обещании. Я вернулся, чтобы отдать долг своих родителей. Я вернулся, чтобы жениться на Элизе Линтрем.
Сдавленно охнув, Лаймен упала в обморок. Аде коротко и зло рассмеялась.
– А с чего ты решил, милый деверь, что тупая крестьянка всё ещё ждёт тебя? Всем было понятно, что это обман, розыгрыш…
– Она умерла? – Марис смотрел только на отца.
– Лучше бы она это сделала, – хмыкнул, вступая в беседу, Рей. – После праздника урожая Лиза Линтрем выходит замуж за Андреса Ресья. Люди почти закончили строить их новый дом…
Аделаида внимательно наблюдала за лицом Мариса.
– Не совсем то, на что ты надеялся, да? – издевательски прокомментировала она. – Девчонка первая ухитрилась нарушить ваше давнее соглашение и даже не позаботилась спросить твоего позволения.
Марис отвернулся от злобной невестки к брату.
– Какая она, Рей? – тихо спросил он. – Почему она собирается замуж так рано, в семнадцать лет? Может быть, она слишком распутна и понесла от своего жениха? Или научилась прятать своё уродство? А может, её отец, поняв, что первая помолвка не слишком надёжна, предложил денег первому попавшемуся, чтобы избавиться поскорее от любимой дочурки?
– Её отец умер, – ворвался в молчание голос Эмиля. – Лавка осталась без хозяина, и семья Линтрем теперь разорена. Тебе не принесёт выгоды эта женитьба.
Младший сын широкими шагами обходил гостиную, касался богатых занавесей, смотрел на заново установленные окна, террасу, ухоженный сад за ней.
– Вижу, отец, что ты деньги Линтрема выгодно вложил, не спустил на кости, как раньше.
Что-то в его интонации насторожило отца. Тот подался вперёд.
– Дом приведён в хорошее состояние. И что же?
– Ты собираешься эти деньги возвращать вдове Линтрема?
Отец и мать шокированно переглянулись. О чём говорит этот человек, похожий лицом на их сына?
– Разве вы не заключили одиннадцать лет назад договор? – настаивал Марис. – Как я понимаю, Линтрем выполнил свою часть, хотя и оставил при этом семью без куска хлеба. А что тебе подсказывает сделать твоя честь?
– Линтрем был только крестьянином! – взвыл Эмиль. – Пусть свободным, но человеком без рода, без чести – какая честь у раба?
– Так мы говорим о твоей чести, отец. Ладно, не будем тратить слов. Значит, семья Линтрем живёт впроголодь?
– После смерти отца они не смогли выплачивать налоги. Потеряли статус свободных. Теперь эта семья – одна из беднейших в моих владениях. Их домишко, участок земли и сами они принадлежат мне. Пользы от этого никакой, надо признаться. Хотя девчонки хорошенькие. Да больно малы.
– Какие девчонки? – уточнил Марис.
– Ну как же, дочери. В семье семь девок по лавкам. В брачном возрасте пока старшие три. Самую старшую… м-м, – Эмиль метнул странный взгляд на Раймонда, – ну, ей брак не светит.
Почуяв несказанное, Марис отложил выяснение на потом.
– Потом есть ещё одна, не помню, как зовут. Если надумает замуж – заплатит мне налог. Или в любовницы кому подарю. Ну и Лиза теперь выходит замуж. Ты говоришь о договоре – а я его не забыл. Освободил её от налога и даже денег чуток добавил на новый дом.
Сын усмехнулся.
– В общем, не Линтрем её поторопился спихнуть в новый брак, а ты. Подстраховался. А вдруг я не погиб и надумаю вернуться в родной край?
– Да она сама, как кошка, влюблена в этого Ресья!
– Значит, купил ей жениха. Жалко стало уродину…
Раймонд Стронберг наконец не выдержал несправедливости:
– Да девка чертовски хорошенькая! Сочный плод, куколка! Ух, я бы её… если бы не… – он покосился на полыхающую яростью жену.
– Когда тебе это «не» мешало? – ядовито-сладко пропела та.
Марис перевёл взгляд на отца.
– Да, правда, хорошенькая. Что там, настоящая красавица. Но я люблю вашу мать! – спешно открестился Эмиль. Лаймен ласково улыбнулась мужу, в этой улыбке было обещание клубка змей в постель.
Младший сын встал, потянулся.
– Ну ничего. Отосплюсь с дороги – сам проверю. Мама, можно занять мою прежнюю комнату?
Глава 4
Дом семьи Линтрем был построен ещё их прадедом на землях баронского рода. За сто лет он обветшал – сколько шумной ребятни видели его стены… Все потом уезжали, кого-то в армию короля, а кого и продавали. Свободным крестьянином был только отец Элизы, с ним вместе и его семья, но денег на дом Вергилиус почти не тратил, он всё мечтал разбогатеть да уехать куда подальше к сытой жизни. Хорошо, хоть не пожалел платы за то, чтоб Георга взял кузнец в подмастерья. Старый Хуго теперь не в силе, а кузней его заправляет Георг. Кузнец-то – человек нужный в деревне, без него ни лошадь подковать, ни соху починить. Сам барон заезжает к Георгу в кузню, бывает, что и беседует с ним. Георг и женился на дочке старого Хуго, Миле, у них уже двое ребят. Вот только разрывается брат между своей семьёй и помощью матери. Девчонки совсем ещё маленькие, Линета после случившегося с ней замуж не пойдёт. Селена о городе толкует, всё про какие-то фабрики, тоже не хочет задерживаться в деревне. Лиза говорила брату, что они с Андресом заберут мать к себе, когда сестрёнки вырастут и разлетятся по домам мужей. Вот только с Андресом она этот вопрос не обсуждала. Захочет ли? Но нет, он добрый, ласковый, не бросит старуху голодной смертью умирать.
Лиза знала – ей достался лучший из мужчин. И как первый красавец деревни углядел её за подружками? Тряпьё не украшает молодую девушку, да и питались Линтремы плохо. Всё-таки четверо младших в семье, и мать сильно сдала в последнее время. Вся еда – со своего огорода, мясо Георг покупает раз в месяц или два, бывает, что рыбу кушают. Мать картофель не любит, не привыкла к нему, это поветрие только распространилось. Хорошо, хоть сестрёнки понимают – не до капризов. За Андреса замуж очень хочется, да как же она бросит их одних? Андрес-то тоже заботы о себе будет требовать…
Солнце стояло высоко и припекало спину. Лиз с трудом выпрямилась от грядки, даже, кажется, застонала. На землю упала длиннющая тень. Лиз подняла голову и обомлела – в пяти шагах от неё, у ограды ему по пояс, стоял мужчина, высокий, широкоплечий, как сказочный великан.
– Ну здравствуй, Элиза Линтрем, – процедил он. Лиз охнула и провалилась в тёмный омут воспоминаний своего детства. Баронский отпрыск гонит её на лошади, толкает в лужу, травит собаками…
Марис вовремя подхватил падающую девушку. С неудовольствием уставился на её лицо. Перегрелась на солнце, дурочка. Разве же можно в полдень работать на огороде без шляпы? Пусть шведское солнце – не чета пустынному светилу, а всё же нельзя. Надо водой её обрызгать, где бы взять воду? Взгляд Стронберга обратился к стоящему неподалёку ведру.
Струйки текли по её лицу, по губам, убегали в волосы и под платье. Лиз хлопнула глазами раз, другой… немедленно возжелала вернуться в спасительную тьму. Она лежала на коленях Мариса Стронберга, он сидел на траве под деревом, и было это уже не на огороде, а вроде бы в лесу. Стронберг жевал травинку и с острым интересом разглядывал свою наречённую невесту.
– Что же ты сразу, Лиза, хлоп – и в обморок? – насмешливо потянулись его слова. – Так только благородные дамы поступают, а ты разве ж из благородного сословия?
Губы Лиз Линтрем плотно сжались. Хватило минуты, чтобы она возненавидела Мариса Стронберга с прежней недетской силой. Господин барон вернулся позабавиться? Какая жалость, зверушка теперь кусается, знаете ли!
– Что ты молчишь?
Огрубляя произношение, девушка противным голосом пропищала:
– Какие ж мы благородные, ваша милость, откуда? А всё же не умеют знатные дамы так? – выбросив вверх руку, она вцепилась Марису Стронбергу в нос. Смертельной хваткой зажала кончик между вторым и третьим пальцами. Слёзы мелькнули в обращённых на неё карих глазах.
– Ах, ведьма…
Не теряя времени, Лиз отпустила его нос и сноровисто скатилась с мужских колен. Встала поодаль на четвереньки. Оценила ситуацию. Вроде бы Стронберг не собирается бросаться на неё. Блондин задумчиво тёр свой нос.
– А я жениться на ней хотел…
Глаза Лиз блеснули ликованием. Будем надеяться, что сплетничать о личной жизни поместной крестьянки никому из его высокоблагородной семьи и в голову не пришло.
– Какая жалость, ваша милость! – она покачала головой. – Опоздали вы, господин барон. Мужняя жена я теперь.
Стронберг окинул её таким взглядом, что Лиз замерла – перестаралась! По его виду было понятно, что завалить в траву замужнюю он не считает за грех.
– Неужто опоздал? – блондинчик поцокал языком. – Ай-яй, фру Элизабетта, что ж вы морочите голову некоему Андресу Ресья, обещая ему свадьбу по осени?
Лиз вмиг растеряла желание играть. Дикой кошкой вскочила на ноги:
– Не тронь Андреса!
Мужчина тоже поднялся. Вроде и охнул для вида, и ухватился за дерево – а было ощущение, что всё это игра, не нужны ему никакие подпорки. Лиз огляделась – точно, окраина леса.
– Зачем вы притащили меня сюда? Деревня не пустая, кто-то ведь видел, обязательно донесут Андресу.
– А ваша речь улучшается на глазах, – похвалил Стронберг. – Так где правда, ты – девушка или женщина?
– Du kan dra dit pepparn växer1, – чуть слышно пробормотала злючка. Марис даже восхитился – характер есть, охота будет преинтереснейшей. И плевать, что раньше он не связывался с девственницами.
Осторожный шаг к ней – девушка отпрыгивает на три назад. Бежать не решается, знает, что в его власти продать в другие земли и сестёр.
– Постой спокойно, дай рассмотреть тебя, – выброшенная вперёд рука цепко хватает белую косу. Некоторое время Марис вертит, разглядывает её. Красивый цвет волос, то ли серый, то ли розовый. Похож на морские перлы. А глаза, вот странность, чёрные-чёрные, такие же ресницы и брови вокруг. На загорелых под солнцем щёчках – тёмный румянец. Смущения? Гнева? Под ветхим платьем – немалые холмики, обхватом в его ладонь, даром что только семнадцать лет. На мягкой коже – солёные капельки, но даже потная она пахнет свежестью. И страхом загнанного зверя.
Время ползёт медленнее капли сахарного варенья. Рука Стронберга покидает шею девушки, двигается к груди. Баронский сын явно намерен развлечься с ней прямо здесь, лишив её и Андреса будущего. Кому нужна подержанная жена? Пелена безмолвия со звоном лопается в ушах Лиз, девушка даже глохнет на миг от шума листьев, звона птичьих голосов. Рука Стронберга быстра, а Лиз ещё быстрее, брат научил её, куда бить. Ах! Марис не пал на колени, но стоял, согнувшись, пока дрянная девчонка, сверкая пятками, удирала от него. Беги, беги до поры, милая. Сочтёмся.