Buch lesen: «Просто жизнь… Сборник рассказов»

Schriftart:

ISBN 978-5-0051-6906-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Представляю вашему вниманию сборник рассказов. Разных по времени написания и даже по странам, в которых они были написаны. Мои герои – это просто Жизнь, которая «кипит, бурлит, протекает» вокруг нас с вами. Герои – самые обычные люди, такие, как и мы. Они живут, радуются и огорчаются, ищут и находят, любят и ненавидят. И в моих рассказах есть еще один герой – это сама госпожа Жизнь…

И если вам взгрустнется или вы улыбнетесь, буду рада, значит, рассказы не оставили равнодушными.

Вместо биографии

Моя биография тесно связана с морем. Начиналась она в Мариуполе, в городе у самого ласкового на свете Азовского моря. Какой там народ проживал… А греческие села вокруг с их хороводами, песнями, красивыми и неземными, хотя уже сотни лет прошло с тех пор, как они поселились на этой земле. А все равно поют, плачут и радуются на своем языке. А Мариупольский привоз… Азовские бычки, сладкие да вкусные. А сказочным город становился тогда, когда цвели вишни, яблони, абрикосы и сливы. А потом цветочный снег усыпал улицы… Земля там была настолько плодородная, что мариупольцы шутили: брось косточку – вырастет дерево. И оно росло на радость людям…

С учительницей мы еще детьми побывали на Черном море. В Крыму. Черное море потрясло меня своей прозрачностью и чистотой. Ляжешь на надувной матрас, наденешь маску и смотришь вниз: как в телевизоре, открывается удивительный и сказочный подводный мир. Там впервые я увидела дельфинов не в кино, а прямо возле тебя. Один подплыл ко мне, позволил себя погладить и что-то урчал, видимо, хотел чем-то важным поделиться. Ребенком мне показалось, что я поняла его язык, он очень хотел со мной подружиться.

Затем – Махачкала – Каспийское море, непоседливое и грозное. Горы и море сформировали характер людей, суровый, но открытый и приветливый, где каждому гостю рады. Кто не бывал на восточном базаре, трудно понять его прелесть и неповторимость. Но главное – рыба: нежнейшая осетрина, вкуснейшие белужка и севрюжка. А селедка – каспийский залом, а соленый кутум? И каспийские бычки, и черная икра ложками…

Через много лет произошла моя встреча с Мертвым морем. Там очень красиво, но отношения у нас не сложились. Видимо, не сошлись характерами.

А теперь Ашдод и Ашкелон, города, которые не всегда обозначают на карте мира, хотя им исполнилось больше пяти тысяч лет, – Средиземное море, веками непостижимое и хранящее свои тайны. Это как шаг в совершенно другую реальность, в другой мир, в котором выросли дети и уже растут внуки. Земля, которая подарила радость творчества. Из окна вижу море, в нем столько цветов и оттенков, что не хватает слов и красок. На этой земле вечная весна… Леонид Финкель пишет, что эта земля его узнала. Когда я сошла по трапу самолета, эта земля просто вошла в меня, с тех пор я живу здесь – как будто так было всегда… Как писал Ханан Токаревич: «Я вернулся домой через бездну столетий…»

Я утром и вечером гуляю по набережной. Вдыхаю морской воздух, подставляю лицо прохладному морскому бризу… После такой прогулки легко думается и пишется…

А вот плавать в жизненном море так и не научилась…

Раздел первый. В той жизни…

Призрачная грань

Бывают в жизни ситуации, когда очень зыбка грань между мистикой и реальной жизнью, и иногда очень трудно бывает отделить одно от другого, понять, где проходит граница, где та дверь из реального мира в, как сейчас модно называть, виртуальный.

Много лет прошло с тех пор, как это случилось, но я до сих пор не знаю сама, что в этой истории правда, а что мистика.

Обычно существует тесная связь ребенка с матерью, но иногда такое единение на энергетическом уровне существует между отцом и ребенком. Папа был для меня всем, он настолько любил нас с сестрой, что, казалось, совсем забывал о себе. Он жил нашими заботами, радостями, печалями. Вместе с ним мы учились готовить, убирать, стирать. Нет, не потому, что мы не любили маму, мы ее и сейчас очень любим, а потому что она все время работала, и мы ее почти не видели.

С папой я впервые в жизни приехала в Москву. Побывала в Ленинграде, плавала по Волге на теплоходе. Уже выйдя замуж, уехав далеко от дома, я каждый год приезжала сначала одна, затем с детьми к родителям в гости. Папа много лет болел, каждые весну и осень он ложился в больницу для профилактического лечения. Так было и в этот раз. Ничто не предвещало беды. Мне снились плохие сны, но, когда я дозванивалась домой (а тогда это было проблемой), то мама говорила, что ничего страшного, это обычная профилактика.

Скоро у меня начинался летний отпуск, я собиралась к родителям, как обычно.

Однажды днем я задремала, сидя в кресле, и проснулась от кошмара, который мне приснился. В тот же момент услышала, что в дверь звонят.

– Вам телеграмма, – ее сунули мне в руки. – Распишитесь.

Даже не читая, я уже знала, что папы больше нет.

Я срочно вылетела в город детства. Затем похороны. Все, как в тумане.

Но жизнь продолжается. Вернувшись домой, в первую же ночь я увидела странный сон. Напротив диван-кровати в комнате стоял стол, а вокруг – стулья. На стуле рядом со мной сидел папа и смотрел на меня, как будто что-то хотел сказать.

Сначала я решила, что это кошмар после всего пережитого, но, когда сон стал повторяться каждую ночь, я задумалась. Может быть, мы что-то не так сделали, поэтому дух его не может покинуть Землю?! Что мне только ни советовали родные, друзья и просто знакомые: давала деньги, чтобы читали молитвы в синагоге, пекла и раздавала пирожки и печенье, конфеты… Ничего не помогало.

Следующим летом я снова была у него на могиле, поставила памятник вместе с мамой и сестрой, но все было напрасно. Каждую ночь, как только я закрывала глаза, мне снился папа, который пытался мне что-то сказать.

Самое интересное, что это происходило только со мной: ни к маме, ни к сестре он «не приходил». Так продолжалось больше четырех лет. И вдруг в одну из ночей я, как это бывает только во сне, наконец-то смогла спросить:

– Папа, что происходит? Что мы сделали не так?

На что он мне ответил:

– Доченька, я не хочу уходить, не могу без вас, хочу вернуться к вам.

– Папа, родной, мы тоже этого хотим, но это невозможно. Это еще никому не удавалось. Я очень люблю тебя и скучаю, но не знаю, чем я могу тебе помочь.

– Конечно, можешь! Ты беременна, родишь мальчика, назовешь его моим именем, и я буду рядом с вами.

– О чем ты, папа? Мне уже сорок лет. Какой ребенок, какая беременность?

– Ты ведь хочешь, чтобы я вернулся или нет?

Тут будильник разбудил меня. Однако я помнила каждое слово, как будто это было наяву. Прошло немного времени, и я перестала видеть папу. Он больше «не приходил». Все было хорошо.

Но вдруг у меня резко стало подниматься давление, шла носом кровь. Врачи разводили руками: возраст, ранний климакс… Только мне вдруг стало очень беспокойно. А вдруг папа прав? Я пошла к своей знакомой – гинекологу – и рассказала о своих смутных подозрениях, на что она просто рассмеялась:

– Вам уже за сорок, у вас просто начинаются возрастные проблемы.

Однако с каждым днем мое беспокойство все увеличивалось. Теперь мне снился другой сон: малыш, которого я уже люблю, хотя еще ничего о нем не знаю.

Чтобы успокоиться и развеять последние сомнения, я упросила врача достать мне направление на «узи» в новый диагностический центр, который только что открылся у нас в городе. Направление достать не удалось, так как все было забито обкомовским, горкомовским и другим начальством на многие месяцы вперед. Поэтому она сделала проще: дала мне записку к врачам, которые там работали, на консультацию, тогда это называлось «по блату». С этим волшебным клочком бумаги я благополучно и добралась на «узи». Там, не успев прикоснуться к моему животу, радостно сообщили:

– У вас мальчик. Хотите посмотреть?

– Конечно, – машинально ответила я, переваривая услышанное. – А какой срок?

– Недель двадцать.

Я была потрясена – вот и не верь снам. Дома я отсчитала 20 недель и поняла, что папа не обманул меня.

Обсудив все с мужем, решила, что уже поздно заводить ребенка и, сдав все анализы, отправилась на аборт. Придя в больницу, с удивлением узнала, что отключили воду на сутки из-за крупной аварии, поэтому сегодня приема не будет. Такого не помнили даже те, кто давно работал здесь. Очередь перенесли на другой день. Но в этот день врач, к которому я была записана, попал в дорожную аварию, правда, пострадал не сильно, но нас снова отодвинули на другой срок. Все это стало казаться мне странным. А вам?

В тот день, когда я должна была сделать третью попытку, муж гулял с сыном, тот потянулся за виноградной кистью, упал вниз головой, сильно ударился, оказалось – сотрясение мозга. Мы на «скорой помощи» доставили его в больницу в тяжелом состоянии. Он не реагировал ни на что. Я очень испугалась. Мало того, когда его подняли в отделение, то оказалось, а тогда это был такой период в жизни страны, нет лекарств. Я позвонила друзьям, и они доставили их несмотря на то, что была уже глубокая ночь.

Позже, сидя у постели сына, выкрикивающего что-то бессознательно, я почувствовала чью-то руку на своем плече, вздрогнула и обернулась: рядом со мной стоял папа.

– Вот видишь, что ты наделала, – с горечью сказал он.

– Что ты имеешь в виду?

– Я же сказал тебе, что хочу вернуться. Разве ты не любишь меня?!

– Папа (ерунда какая-то!), у меня есть двое детей, нам очень трудно материально, да и в моем возрасте выносить ребенка просто невозможно.

– Скажи, что не хочешь, а не ищи причину, – обиделся он. – Что ж, но знай, если ты все-таки будешь еще пытаться избавиться от дитя, могут произойти страшные вещи. Я не хочу никому плохого, но от меня это уже не зависит. Я только хочу к вам вернуться, что здесь такого?

– Папа…

Но он уже исчез.

Странно то, что в эту ночь в палате были только мы с сыном, хотя в других все места были заняты, больные лежали даже в коридоре.

Я долго сидела, пытаясь осознать все, что произошло. Наконец твердо решила, что оставлю этого ребенка и положусь на судьбу: выношу, значит, так тому и быть.

Утром сын внезапно проснулся бодрым и веселым, а врачи на утреннем обходе недоумевали: зачем его положили в больницу? Куда так быстро исчезли симптомы сотрясения мозга?

Следующие месяцы стали для меня тяжелейшим испытанием. К концу седьмого месяца я чувствовала себя ужасно. Эта беременность выявила у меня множество болезней, о которых я даже не подозревала. К тому же, дети у меня рождались с большим весом, видимо, и этот не отставал.

И вот однажды вечером я вдруг отчетливо поняла, что должна родить. Пошла к своему врачу и сказала ей, что мне уже пора. Она рассмеялась и ответила, что все это глупости, велела потерпеть, так как еще не время, и отправила меня домой. Ночь я не спала, папа снова сказал мне, что малыш немедленно должен родиться.

– Но, почему, папа? Ведь врачи говорят, что в таком сроке это очень опасно. Надо подождать.

– Нет, – рассердился он, а ведь мой папа никогда в жизни не сердился на меня.

Утром я еле заставила себя встать с постели, опять пошла к врачу и сказала, что, если она у меня не примет роды, то я рожу прямо здесь!

– Ну, что за упрямство? Такое я вижу впервые. Ладно, давай я тебя посмотрю.

Закончив осмотр, она с удивлением сказала:

– Да, пожалуй, пора, – и отправила меня в приемный покой оформляться.

Когда я туда вошла, медсестра, прочитав мою историю болезни, удивленно посмотрела на меня и, глядя поверх очков, спросила:

– Как, вы еще и беременны?

Затем она заполнила карточку и дала мне градусник, чтобы померить температуру, но тут я уже не выдержала. Адская боль разрывала меня изнутри. Родив двоих детей, я даже не знала, что такое схватки, так как их у меня попросту не было. Медсестра, увидев выражение моего лица, закричала:

– Сюда!

Я побежала, она за мной, схватив мои тапочки. Так мы и ворвались с ней в родзал, где меня уже ждала моя знакомая. Не успела я лечь на кресло, как вдруг все поплыло у меня перед глазами…

– Нет сердцебиения!.. Стой, куда ты??

Затем темнота, но только на мгновение, так как врач, не растерявшись, вылила на меня ушат холодной воды в буквальном смысле слова. Надо сказать, что в то время наши роддома были в плачевном состоянии. Необходимо было брать с собой все: белье постельное, рубашки, бинты, лекарства и даже шприцы.

И вот, я, вынырнув из темноты, услышала:

– Вы одноразовые шприцы принесли? – вопрос молоденькой сестрички.

– Сейчас сбегаю, – пошутила я.

– Ну, раз шутит, все в порядке, – измученно констатировала врач.

Вдруг врач воскликнула:

– А вот и малыш!

Все произошло так быстро, что все растерялись. И вдруг – тишина, странная, зловещая. Все почему-то, бросив меня, склонились над ребенком.

– Что случилось? Он жив? – с замиранием сердца спросила я.

Уже потом, в палате, врач объяснила мне, что очень редко, при начальном зачатии ребенка пуповина закручивается в узел вокруг плода, и когда ребенок подрастает, да еще и вертится внутри живота, узел затягивается, и тогда огромная вероятность, что ребенок задохнется. Так и мой малыш родился с затянутой вокруг шейки пуповиной, только мастерство и мгновенная реакция врача спасли от беды.

– Как ты узнала, что рожать надо сегодня, что завтра будет уже поздно?

«Это не я, это папа», – хотелось ответить мне, но я боялась, что меня не поймут.

Малыш заплакал, плакали от счастья все: врач, медсестры. Я их понимаю, ведь так прекрасно спасти чью-то жизнь.

Его тут же дали мне подержать, и, вы не поверите, он вдруг посмотрел на меня папиными глазами.

Малышу было четыре с половиной месяца, когда вдруг тяжело заболела мама. Я с детьми поехала, чтобы забрать ее к себе. Она взяла внука на руки, и больше они не расставались, как будто стали единым целым.

Прошло много лет, но иногда в дни, когда мне особенно трудно и плохо, мой сын вдруг улыбнется, посмотрит на меня, и я чувствую папину нежность, папину поддержку. И точно знаю, что папа рядом, он вернулся. Пусть даже в это никто не верит.

Жизнь неизбежна…

Жизнь – кудесница. Чудеса, которые она дарит миру, не напишет ни один сценарист.

Была у меня подруга, молодая, красивая. Отбою от женихов не было. Но… Она всех отвергала.

– Почему? – однажды решилась спросить я.

– Когда-то в детстве я упала и сильно расшиблась, мне сделали несколько неудачных операций. Я хожу, но… детей у меня никогда не будет. А выходить замуж, чтобы муж и свекровь упрекали меня, не хочу.

Но я не могла поверить, что такая красавица бесплодна. И договорилась с одним очень известным профессором, чтобы он посмотрел ее, снимки и вынес свой профессорский вердикт. Уговорила подругу. Она нехотя пошла. Профессор, маленький и лысенький, долго демонстрировал снимки студентам, осматривал подругу, наконец, изрек:

– Дитя мое, ты видишь мою лысину? – для пущей убедительности он наклонил к ней свою голову, и его лысина засверкала в неоновом свете. – Как ты думаешь, на ней могут снова вырасти волосы?

Это сейчас на лысой голове вполне могут прорастить волосы, взятые напрокат из других… интимных частей тела, а тогда этого не знали.

– Конечно, нет, – ответила моя подруга.

– Вот видишь, к сожалению, хотя я тоже мечтаю о шевелюре. Так и у тебя не может быть детей.

В присутствии группы студентов это прозвучало как приговор, который обжалованию не подлежит. Она вернулась расстроенная, потерявшая всякую надежду.

Но однажды в нее влюбился красивый парень. Да так влюбился, как в романах мыльных. Мыла было много, пузырей тоже, но… как красиво!

И я решила помочь подруге, ну, не пропадать же такой красавице! И говорю ей:

– Ты знаешь, прабабка у меня была потомственной цыганкой, хочешь, я тебе погадаю? Никому никогда не гадаю, только тебе, случай у тебя исключительный! Решайся!

– А ты действительно умеешь?

– Конечно! Карты скажут правду и ответят на твои вопросы.

Она согласилась. Я зажгла свечи, чтобы было натурально, разложила карты… Даже сама удивилась… Карты обещали быструю беременность и роды. А они ведь никогда не врут.

– Мальчик… – задумчиво произнесла я.

– Где, где мальчик? – пыталась заглянуть в карты подруга.

– Да вот же он! Слушай, выходи замуж и не думай! Все у тебя получится!

Это сработало! Свадьбу сыграли пышную. Прошло время… Каждый был занят своими делами, я не хотела мешать подруге, все-таки, медовый месяц… Так пролетело полгода… Она неожиданно зашла ко мне попросить что-то от головной боли. А жили мы – я на первом этаже, она – на восьмом. Я, как ее увидела, сразу поняла, что она беременна, и даже немного обиделась.

– Послушай, поздравляю тебя! Но почему ты мне не сказала, я была бы счастлива.

– Ты о чем? – уставилась на меня подруга. По-моему, у нее сразу головная боль прошла.

– Как о чем? Тихушница! Скрываешь свою беременность, а могла бы и поделиться с подругой такой радостью!

– Ты что, с ума сошла! О чем ты?

Она мне не поверила, решила, что я помешалась на этой идее фикс. Но к гинекологу помчалась. Та долго искала что-то внутри, затем делала узи, наконец, изрекла радостно, дескать, нашла:

– Мальчик, двадцать недель!

Подруга потеряла сознание. Пришла в себя, они ее водой поливают.

– Мамаша, – сурово сказала медсестра. – Дети – это радость!

– Да, да, – глотая слезы, согласилась подруга.

Но, как оказалось, испытания ждали нас впереди. Подходил срок родов. Муж приятельницы от радости договорился об отдельной палате, самых лучших врачах, и… спокойно улетел в командировку. Вообще, настоящие мужчины всегда, когда особо нужны, улетают в командировку. И в жизни, и в кино. Через неделю прибегаю домой на перерыв. Времени мало, надо все успеть. Вдруг стук в дверь такой, что сейчас дверь снесет.

– Кто? – спрашиваю.

– Откройте! Соседка! Роды! – тарабанит в дверь со всей силы тетя Валя, соседка моей приятельницы, полная пожилая женщина с больными ногами.

Я распахиваю дверь, она врывается в комнату, падает на диван. Говорить не может, раскрывает рот, как рыба… Приношу стакан воды, наконец-то понимаю, что у подружки начались роды, а дома никого нет… Что делать? Звоню в «скорую», обещают приехать…

– Бежим! – тянет меня за подол халата тетя Валя.

– Куда?

– Роды принимать!

– Но как? – понимаю, что вопрос бесполезен в данной ситуации.

Тетя Валя вскакивает и выбегает на лестничную площадку, я за ней. Она бежит по лестнице впереди меня так резво, что я вдруг вспоминаю про ее больные ноги.

– А лифт?

– Лифт не работает!

Ничего удивительного! Лифт был украшением нашего дома и работал только тогда, когда хотел, как и мусоропровод.

Тетя Валя мчится на восьмой этаж так лихо, что я диву даюсь, как это у нее получается. На пятом этаже дверь открывает Светка, студентка мединститута. Я быстро соображаю:

– Свет, бежим с нами! Подруга рожает! – хватаю ее за руку и тащу за собой.

– Да мы ж еще акушерство не проходили, только в общих чертах… – жалобно скулит она.

– А мы и вовсе не проходили, будет тебе практика!

Мы продолжаем нестись по лестницам втроем, от нашего топота на лестничные клетки выскакивают бабушки и дедушки, интересуются, что случилось и… мчатся вслед за нами! Наконец, запыхавшиеся, как будто сдававшие стометровку, влетаем в квартиру. Роженица стонет и мечется на кровати с выпадающими от боли глазами.

– Что делать? – кричу я Светке.

– Откуда я знаю!

В этот момент природа лучше нас понимает, что делать. Ребенок, разрывая роженицу буквально на части, с огромной скоростью выпадает на белый свет. Все замерли… Тишина… Я осторожно подхожу к роженице и смотрю на малыша. Он дышит, открывает глазки и смотрит на меня.

– Жив! – радостно кричу я.

– Жив! – повторяют, как эхо соседи, заполнившие квартиру.

Теперь надо отрезать пуповину. Ищу глазами Светку. Она прячется. Тащу ее к ребенку, сую в руки ножницы.

– Сколько сантиметров надо оставить?

– Не… знаю… – дрожащими руками берет она ножницы. – Мы это еще не проходили.

– Ладно, оставим побольше, медики разберутся, троечница несчастная. Режь!

– Б… Боюсь!

Хватаю ее руку с ножницами, и мы, дрожа в такт, все-таки такая ответственность, трясущимися руками обрезаем пуповину. Народ радостно созерцает и награждает нас аплодисментами. Я бегу в детскую, где уже все приготовлено, стягиваю простыню с кровати и заворачиваю малыша, как получается. Он смотрит на меня глазами ангела, сопит и вдруг начинает сосать пальчик, видимо, ему здесь понравилось.

В этот момент открывается входная дверь и в квартиру вваливаются уставшие, запыхавшиеся медики. Ура! «Скорая» приехала, не прошло и сорока минут!

Врач с огромным животом, запыхавшись от подъема на восьмой этаж, плюхается на диван и выдыхает:

– Уф! Сейчас рожу!

Я, представив себе вторые роды, кричу:

– Только не это! Умоляю!

Она, умиленно глядя на малыша, спрашивает:

– Это ребенок? Уже родился? Чудненько! А где мамаша? А у ребенка вы слизь убрали? – все это, сидя на диване.

– Какая слизь! Он уже пальчик сосет, есть хочет! Мамаша в спальне! Забирайте ее в больницу!

– А как же мы ее унесем? Ведь лифт не работает?

– Молча! – говорю прописную истину.

Подругу погрузили на носилки и стали спорить, как выносить, вперед ногами или головой. Бабушки и дедушки воют, что вперед ногами не хорошо, а вперед головой она у них сваливается. Минут через сорок из дверей подъезда появляется цепочка: носилки с роженицей, докторша с животом, я с ребенком, остальные за нами. Подругу грузят в «скорую», врача заталкивают на переднее сиденье, ей тоже пора рожать, захлопывают двери и… уезжают. Мы машем им вслед, пока до меня не доходит, что ребенок-то у меня на руках. Я начинаю бежать за «скорой», за мной – весь народ. Зрелище – обхохочешься!

– Стойте, – кричу я, – ребенка забыли!

Но куда там! «Скорая» мчится так быстро, что… ребенок остается мне.

Тут на машине, как всегда вовремя, во двор въезжает муж подруги, еще не знающий, что он уже папаша. Я сую ему в руки малыша и кричу:

– Поздравляю! Твой! Едем в больницу!

Так и закончилась эта счастливая история. А подруге я предложила пойти и… плюнуть тому профессору на лысину… Хотя, говорят, человек предполагает, а Бог располагает.