Buch lesen: «His name is Anny (Его зовут Энни)», Seite 3

20 мая

 Я побрился и поздно вечером пришел к Анне. По пути я смотрел на темнеющее небо и размышлял о том, что у меня сейчас, на удивленье, все чудесно. Затишье перед бурей. Меня ждет что-то ужасное. Ужасное именно для меня.

 Чтобы кого-то любить, нужно что-то ненавидеть.

 В мире, который я зову <<Ненавистью>>, существует много вещей. Я храню их там, складываю, запоминаю, словно выписываю длинный, бесконечный список. И мне иногда приходится спускаться в этот мир ненависти.

 Я ненавижу беспомощность. У кого-то она вызывает жалость, у кого-то возбуждение, а у меня лишь раздражение. Ненавижу неоправданную наглость, унижения, пустые обещания (лучше не давать их вовсе) и несбывшиеся ожидания. Когда все идет не так, как хотелось. Когда карточный домик может разрушиться из-за простого взмаха руки. Когда за тебя все решают. Когда высказывают все гадости мне, а не тому человеку, которому они предназначаются. Не люблю что-то просить – легче сделать самому. Терпеть не могу рыбу, наручные часы и омлеты.

 Но это еще не все. Мои страхи я тоже презираю, поэтому в том мире бегают тараканы, сороконожки, клопы, мыши; в глубоком море обитают кракены, по лесу бродит слендермен, а на небесах постоянные молнии и ураганы.

 Ненависть вызывает не только злобу и раздражение, но и страх. Это то, с чем я никогда не смогу смириться, иначе изменю себе.

 Что-то ненавистное мне предстояло встретить в ближайшее время. Я покорно ждал.

  Когда я пришел к ней, она сидела за столом с раскрытой книгой и отрешенно смотрела в окно. Спокойный и равнодушный взгляд медленно перешел на меня. Она еще не была такой холодной. При рыжих лучах уходящего солнца Анна освещалась наполовину, а часть волос блестела красным оттенком. Глаза просвечивались до полупрозрачности.

 -Скажи, – заговорила она бесстрастным тоном, закрывая плавным движением красную книгу, – мы бы встретились в другой жизни?

 Я уверенно кивнул ей в ответ, усаживаясь на диванчик. Нет никаких сомнений, что мы бы встретились. Мы были связаны с самого начала.

 -Наверно, мы бы были простыми студентами Питерского университета, которые устраивают вечеринки каждые выходные, – ее усталый голос настораживал. – Ты бы был полуголым, сидел бы так же, с самоуверенным видом, совсем один во время очередной вечеринки и…

 -Подожди, такого быть не может! – я прервал ее, хмурясь. – Я бы был таким же красавчиком и меня бы окружали самые симпатичные девушки.

 -Нет, все правильно, – вздохнула Анна, шумно вставая с места и приближаясь ко мне. – Ты бы тогда устал от всех девиц, что липли к тебе. И тогда бы появилась я, серая мышка, решившая тебя привлечь своей тайною. Ты бы заинтересовался, а я бы боялась раскрыть тайну, что я всего лишь обычная девчонка. Как тебе?

 -Так себе сценарий.

 Анна наклонилась ко мне, коленом упираясь в диван, руки положила на плечи и заставила смотреть ей прямо в глаза, глубокие как озеро, пожирающие душу и плоть. У меня перехватило дыхание; тело перестало слушаться. От ее сдержанности не осталось и следа. Я застыл, ожидая от нее все, что угодно.

 Ее пухлые губы приоткрылись и зашептали:

 -Что же ты во мне хорошего нашел?

  На опасном расстоянии друг от друга, я вдруг почувствовал, помимо желания прикоснуться к ней, злобу. Я с отвращением отвернул голову в сторону.

 -Ненавижу, когда люди себя унижают ради похвалы.

 Анна осеклась; ее лицо исказилось печалью.

 -Я тебе так противна?

 -Ты меня взбесила. Я не говорил, что противна. И хватит выворачивать мои слова наизнанку, я же их специально правильно подбираю!

 -Опять со своим правильно-неправильно! – она поморщилась в ответ моему сверлящему взгляду. – Ты бы подумал, как будет лучше!

  Я фыркнул и получил от нее толчок. Как же она меня жутко бесит! Но я не давал ей уйти, хотя она и вырывалась. Ее руки отталкивали и дрались, а я лишь прижимал ее к себе сильнее. Мы орали друг на друга, кричали все, что в голову придет. Все недостатки выплывали наружу. Мне уже становилось мерзко от самого себя. И все кипело внутри, испаряясь в горячий пар. Больно. Гадко. Слишком понимаем друг друга. Мы слишком легко можем ранить друг друга. Проще всего обидеть близкого тебе человека. Он вам доверяет.

 Мы устали бороться и просто остались на прежних местах, тяжело дыша. Только я уже держал ее в своих объятьях и не желал отпускать. Даже если она меня так разозлила, я бы не хотел ее терять. Это самый правильный выбор.

  Мы успокоились. И вдруг я заметил слезы Анны…

 -Анна… -выдохнул обеспокоенно я. Сердце заныло от боли, будто копье воткнули. А ведь я, покинув семью, пообещал себе не сочувствовать другим. От этого одни проблемы и беспокойства, стрессы. А еще никогда не любил группы или коллективы. Там нельзя думать только о себе.

 Я отдалился от всех ради сохранения себя любимого. Одним словом – эгоист.

 -У меня не получается, – прошептала сдавлено Анна.

 Она не моргала, чтобы не проронить драгоценные слезы. Но их копилось все больше. После криков ее голос почти совсем охрип.

 -Я ведь тебя совсем не заинтересовала, да?

 Тонкие пальцы дотронулись до моей гладкой щеки, и я все понял. Какой же я подонок. Причина этих слез…

  Я на миг закрыл глаза и выдохнул. Потом резко, схватив ее за руки, повалил ее на диван, оказываясь сверху. От удивления она даже вскрикнула. Запястья были сильно прижаты. Наши ноги касались. Ее футболка чуть задралась над шортами, лицо удивилось и даже покраснело. Грустные слезы тут же испарились; я не мог сдержать улыбки. Причина этих слез я.

  Она хотела, чтобы я на нее смотрел. Только я. Хотела, чтобы такой красавчик поцеловал ее и сделал своей. Никто другой.

 Разглядывая ее, я начинал возбуждаться сильнее. Ее шелковистые волосы распластались по всему дивану, а один локон прилип к ее приоткрытым губам. Грудь высоко вздымалась. Осознавая ситуацию, она лишь заводилась еще больше и от смущения делала слишком сексуальное лицо. Мое терпение лопнуло.

 Я убрал с лица волосы, приблизился и поцеловал. Несдержанно, со всей страстью и как можно глубже. Сердце замирало – настолько мягки ее губы. А после ее мычания я совершенно потерял голову и полез рукой под футболку. Одного поцелуя было мало: короткий вдох, и я впивался ей в губы снова. Теплые, влажные, захватывающие. Я хотел еще. Еще. Она не успевала произнести мое имя, как я прерывал ее губами. И я даже не заметил, как сжал ее божественно мягкую грудь. Она сладко простонала, оторвавшись от поцелуя.

 Звонок. Гребанный звонок ВСЕ ИСПОРТИЛ! Телефон звенел на полную громкость на столе, сбив весь страстный настрой. Я вздохнул, убирая свои руки и отстраняясь. Анна, задыхаясь, еле как пришла в себя и поплелась за телефоном. У нее подкашивались ноги, я не мог ни о чем думать и просто откинулся на диван. Я мог только слышать, как она говорит со своим отцом.

 -Нет, все хорошо, просто была в ванне и пришлось быстро собираться и отвечать на звонок, – с передышками придумывала она. Речь шла о том, что ей надо кого-то ждать в гости. Эта весть ее очень взволновала.

 -Да, я поняла. Все сделаю. Давай, спокойной ночи.

 Пока она разговаривала я пришел в себя и подошел к ней сзади. Оборачиваясь, она тут же наткнулась на меня. Я словил еще один легкий поцелуй.

 -Уже поздно, мне пора.

 Она смотрела на меня затуманено:

 -Не хочешь остаться?

 -Боюсь, одним поцелуем здесь не ограничится, – хитро подмигнул я ей, быстрее уходя, пока не передумал. Анна глупо улыбнулась, отворачивая красное лицо.

 Я вышел на улицу и проорал:

 -Да! Я сделал это! Красава!

 Прохожие странно на меня смотрели – на этот раз мне было плевать. Это был один из самых лучших вечеров в моей жизни. Я пару раз сжал свою правую руку и засунул ее в карман. Но мне стоит больше сдерживать свои желания. Я ведь хочу сделать все правильно.

20 мая – 21 мая. Поздно ночью

Мне не спалось. Воображения хоть отбавляй… Самое время, чтобы в порыве чувств писать что-то восхитительное.

<<По двум сторонам дороги стали появляться необычные новостройки, многоэтажные, высокие, как мельницы в поле. Только здесь их было намного больше. Вскоре вся зелень уступила место домам и росла только на своих участках, отведенных для нее. Грузовичок стал ехать еще с несколькими машинами, вливаясь в строгий поток. 

 Он уже бывал однажды в городе, поэтому не удивлялся так, как Мальчик, который выпучил глаза и так высовывался из кузова, что мог упасть в любой момент. Мальчик громко ахнул, когда увидел городских жителей, идущих по специально отведенной им дорожке – тротуару.

 Грузовичок остановился, водитель опустил оконное стекло и выглянул:

 -Вам где остановиться?

 -Остановите здесь, дальше мы сами пойдем, – попросил Он, боясь за жизнь Мальчика. Чем дальше в город, тем больше всего интересного и необычного будет. Мальчик может просто выпрыгнуть от такого восторга.

 Они высадились, поблагодарив водителя, и направились к центру, попутно спрашивая у прохожих дорогу.

 -Ну придем мы в центр, а дальше что? – Мальчик возмущался и параллельно разглядывал другую растительность. – Как-то скудно у них все растет…– он оторвал одну травинку и сунул в рот. Он уже видел, как прохожие странно на них озираются, поэтому убрал у мальчика травинку изо рта. Он был очень смущен и пытался как можно мягче намекнуть на то, что они сейчас в городе, а не в селе, и здесь люди ведут себя по-другому. Мальчик лишь фыркнул:

 -Раз ты такой умный, расскажи-ка, что делают сельчане в городе.

 Он задумался.

 -Гостиница? Они снимают жилье на несколько дней и гуляют по своим делам, а спят в гостинице…

 -А еда? Как городские тут едят? У них не полей, не коров!

 -Для этого есть магазины, кафе, столовые и рестораны. Они покупают или заказывают готовую еду.

 -А чо, так можно что ли?!

 У Мальчика чуть челюсть не отвалилась. Он всю свою жизнь, все свои 13 лет сам выращивал и готовил пищу. И тогда его посетили мысли, что сестренка ушла сюда по этой причине. Здесь жилось лучше. Мальчик помрачнел, грустно смотря на все новое.

 Когда они пришли в центр города, вокруг собралось очень много народа под вечер. Посреди площади стоял шумящий водой фонтан, люди сидели на скамейках, в кафе, гуляли и смеялись. Веселье затронуло и настроение Мальчика. И тут у них громко заурчал живот. А в рюкзаке еды уже не было.

 Мальчик скривился, расстраиваясь еще больше. Парень поморщился, ведь смотрел на кислую мину Мальчика и не знал толком, как ему помочь.  Но услышав голос мороженщика, Он воодушевился и полез в рюкзак. Около помятой шляпы оказались деньги.

 -О, деньги…

 -Ты же сразу пошел со мной, ничего не взяв, откуда они у тебя? Да и не помогут они тут. На ни только мебель и одежду покупают! – Мальчик выпрямился, принимая свой голод за должное. Парень вздохнул:

 -Наверно, старуха положила… – и ушел к синей лавке. Мальчик удивился и не двигался, следя за Ним, который вернулся с мороженным в руках. Мальчик учуял молочный и сладкий запах, обрадовался и отобрал одно себе, жадно откусывая половину. 

 Он снова испугался:

 -Ешь потихоньку, он же холодный!

 Мальчик кашлял, пытаясь дыханием согреть рот. Парень расслабленно рассмеялся – Ее младший брат был очень забавным. Мальчик тоже не смог сдержать смеха и даже хлопнул по спине Его:

 -Вот дурак, а раньше сказать?! Балбес!

 Они присели на скамейку, наслаждаясь вкусным и холодным мороженным. На улице было тепло и даже душно, так что это было в самый раз. 

 Положив рюкзак рядом с собой, Он пил воду из последней бутылки. Денег было мало, им не хватит надолго…

 Кто-то прошел мимо и схватил рюкзак, бросаясь в бега! Мальчик вскочил и заорал:

 -А ну стоять, воришка!!! – и быстро догнал его, ввязываясь в драку и отбирая свой рюкзак. Воришка не хотел сдаваться и махал кулаками, а Мальчику было просто обидно и хотелось выместить всю злость. Парень испугался лишней шумихи и поторопился их разъединить. Оба тяжело дышали и с ненавистью смотрели друг на друга. Мальчик с разбитой губой, а Воришка с носом…>>

  Я замер и не стал печатать дальше. Назвать ли мне как-то этого Вора или оставить так? Если бы появились имена, было бы проще… Три часа ночи – за окном светлело. Я позвонил Анне.

 После пятого звонка она ответила очень сонным и замученным голосом:

 -Чего тебе надо!?

 -Как думаешь, можно ли Воришке найти имя? Или все и так понятно и ничего не нужно придумывать?

 -Да мне вообще без разницы. Думаю, всем тоже будет фиолетово, им главное запомнить кто есть кто. А теперь отстань от меня. Я сплю! – и она бросила трубку, оставляя меня наедине с рассветным светом и гудками.

 Спасибо, Анна.

 <<Он холодно одарил их строгим взглядом и вытащил аптечку из рюкзака, ухаживая за обоими. 

 -Больше так не делай, иначе в полицию заявим, – твердо говорил Он молчаливому Воришке, хмурясь, – а ты не накидывайся на людей! Вдруг они намного сильнее тебя, ты что, не боишься проиграть?

 -Я не проиграю. Потому что я живу, чтобы защищать свою Сестру. Я должен быть сильным, – Мальчик злился и дулся. Но слова были для него целью всей жизни и причиной жить. Качая головой, Он пытался переубедить Мальчика:

 -Она ведь заботилась о тебе не для того, чтобы ты подвергал себя опасности. Она любила детей… детей…– Он задумался и ему в голову пришла идея. – Приют! Нам нужен приют для детей, Она должна быть там.

 Мальчик поддержал эту идею, видя в ней смысл. Они оба поняли, что им делать дальше и обернулись на Воришку, которого не отпускали:

 -Ты проведешь нас в приют, и мы тебя отпустим! – хитро улыбнулся Мальчик, дергая Воришку за руку. Тот цокнул и повел их, потому что и не пытался сбежать…>>

21 мая. Утро

 Светлое и спокойное утро. Я лениво лежал в полудреме на кровати и чувствовал теплые и ослепляющие лучи солнца, от которых не мог сбежать. Я не двигался. Это то состояние, когда ты всю ночь напрягал свой мозг, а под утро не смог уснуть из-за бессонницы. Неподвижно лежишь, щурясь, и думаешь о написанном, о том, что напишешь дальше и что будешь делать потом. И никогда о настоящем, тянущимся на протяжении всего утра. В такие моменты я не чувствую ровным счетом ничего.

 На телефон пришла смс-ка, звонко сообщив о себе. Тело пришло в движение; я просмотрел свой мобильный. И улыбнулся, когда высветилось ее имя. Анна. Может она уже соскучилась по мне и…

 <<Не приходи ко мне сегодня>>

 Мой телефон выпал из рук. Он перекатился с кровати и грохнулся на пол. Я просто окаменел от шока и ярости. Как это не приходи? Взять и сказать такому красавчику! Это как отказать пицце или тортику в голодный день. Что-то здесь не так.

 Я позвонил, но она не брала трубку. Параллельно я обдумывал ее сообщение и то, что собираюсь от нее услышать. Не сегодня – значит, можно завтра? Не приходи – звучит как угроза или предостережение. К ней? Она знала, что я должен был прийти, но не захотела этого. Она могла мне и не писать, значит, именно я не должен быть у нее по ее желанию. Здесь нет никакого намека на то, что у нее есть кто-то еще в гостях или она вся в делах. Иначе она бы сказала сегодня я занята. Или вообще позвонила. Заранее.

 С ней что-то случилось? Что-то прямо сейчас и не отложное? Ей нужно уйти? Я взялся за голову и покачал ей. Как же раскалывается!

 Я вздохнул. Надо успокоиться. У меня было предостаточно времени продумать все возможные варианты событий, связанные с Анной (даже тот, где мы живем счастливо в браке с тремя детьми). Проанализировав все отношения с тремя девушками, их отношение ко мне и свою привлекательность, я изучил понятие девушек полностью. Анна тоже девушка. Я могу предсказать все, что может ей прийти в голову, кроме, конечно, ее поведения. Иногда то, что твориться внутри нас, разительно отличается от наших действий.

 Несмотря на смс-ку Анны, я пришел к ней. Странно, дверь была не заперта. Это пугает. Она не закрывает ее, если точно знает о моем прибытии.

 Я зашел и просто застыл во второй раз за сегодня. Вся квартира перевернута вверх дном! Вдруг раздался бешеный крик, принадлежащий ей. Я охладел от страха.

 Мать моя женщина!

 Такого я точно не ожидал. Она неслась по всей квартире, душераздирающе кричала и навзрыд рушила все на своем пути. А потом она увидела меня и свалилась на колени, громко завывая:

 -Зачем ты пришел?! Зачем?!

 Я не ответил на ее вопрос. Я молча стоял перед выбором. У меня была мысль об этом, но я не знал, что ей настолько больно.

 Месячные.

 Когда девушкам было больно, я не мог на них смотреть. И уходил. Чтобы прекратить собственные страдания. От этого я не чувствовал себя лучше. Я потянулся рукой к сердцу, разрывающимся от душевной боли. Если мне снова будет так паршиво – смогу ли я вынести?

 Анна снова вскочила на ноги, рыдая и отбивая себе синяки об стенку. Потом она растеряла все свои силы и свалилась на пол, вся бледная и тяжело дышащая. Я осторожно и безмолвно взял ее на руки, и положил на кровать, которая оказалась на середине комнаты. Она выла и вертелась, не зная, куда девать свою боль. А потом я тихо ушел.

 Она хотела прожить эту боль в одиночестве, все вынести самой. Она не хотела, чтобы я оказался в такой ситуации, знала меня, как никто лучше, и боялась увидеть, как я ее бросаю. Анна так старается, так мучается… Она скоро сойдет с ума, но решила поступить так, как считает правильным. Однако дело в том, что я с ней совершенно не согласен. Я не собираюсь изображать из себя монстра. Пора действовать настоящему эгоисту.

 Я вернулся с таблетками из аптеки, налил стакан в воду и приготовился к самому худшему – сопротивлению. На моем лице невольно появилась нервная улыбка. Я заставлю ее понять, что я еще тот эгоист.

 У нее снова начались приступы бешенства. Она вцепилась в постель и задыхалась, дрожа всем телом. Стакан пришлось оставить на пол, я залез к ней на кровать, схватил за руки и прижал. Она начала царапаться и рычать. Мне пришлось заставить ее открыть рот и положить туда таблетку, но теперь ее надо было запить. Воду она всплескивала и не желала пить, поэтому я наполнил свой рот водой и поцеловал ее, передавая всю воду. Несколько струек воды вытекли, но она проглотила, продолжая страдать. Анна корчилась так, словно ей прострелили живот, но на самом деле никакого ранения не было и она даже не могла что-то сделать с этим. Ее разрывало изнутри.

 Я обнял ее и прижал к себе, приговаривая:

 -Терпи. Все пройдет. Терпи. Ты справишься, потерпи еще.

 Чем больше я ее понимал, тем больнее было быть рядом. Она кусала меня до крови, содрогалась в конвульсиях и обливалась слезами, изнывая охрипшим голосом. Зажмурившись, я прижимал ее к себе. Было страшно. Но я делал это не только ради себя, но и ради прекращения ее невыносимых мучений.

 Когда она начала успокаиваться и засыпать, я выдохнул, готовый расплакаться сам. Наконец этот кошмар закончился. Я думал, что сдохну тут вместе с ней. Но это стоило того. Удовлетворение посетило меня при первом тихом сопении. Уставшая, заплаканная и изможденная Анна уснула в моих объятьях. Какое облегчение!

 А потом я подумал о том, что никогда такого еще не было. Я смог пересилить себя. потому что она была мне дорога и я не хотел ее терять. Или бросать. Я бы все равно целыми днями думал бы о ней. Я просто хотел быть рядом.

 Неужели я.…влюбился?

22 мая

 Днем было еще два приступа. Она резко просыпалась и плакала без конца, цепляясь своими ногтями за меня и просто раздирая на части. <<Больно. Больно!>> – ныла она и тяжело дышала. У меня не хватало терпения все это выслушивать. Самого словно на растерзание волкам отдали.

 -Заткнись и спи, – раздраженно приказывал я, прижимая ее к себе еще крепче. Она пыталась уснуть, но через час снова проснулась. А я ведь только дремать начал!

 Потянувшись за таблеткой, я хотел положить ее ей в рот, но она отворачивалась.

 -Капризничаем? Я тебя заставлю.

 Пришлось передать таблетку через изо рта в рот. Наши языки сплелись, и я еле как воздержался от продолжения поцелуя, отстраняясь и вздыхая. Анна мычала, но сдалась и добровольна выпила воду. Видимо, устала.

 Я поглаживал ее по спине, успокаивая. Я сам стал вспоминать колыбельную, которая она мне пела. И мы наконец провалились в сон, просыпаясь где-то в 11 часов ночи.

В темноте не было видно наших лиц, окружения. Слышно только дыхание и голоса, звучащие полушепотом.

 -Энни…-позвала она меня тихо, – почему ты остался?

 -Мне нужна здоровая ты.

 -Я не смогу быть такой вечно. А если я надолго заболею, ты меня бросишь?

 -Совсем дурочка? Что я по-твоему сейчас делаю? Я жду, пока вернешься прежняя ты. И всегда буду так делать. Нельзя принимать такую ужасную боль. С ней нужно бороться.

 Кажется, на этот раз я довел ее до слез. Она шмыгала, бурчала что-то вроде спасибо. Не надо мне такое говорить. Для себя же стараюсь.

 -Утром хочу блинов. И хвостики. Сделаешь?

 Анна была так близко, что ее взволнованное дыхание я чувствовал на своей щеке. Ее желания были настолько детскими и невинными – невозможно не растрогаться.

 -Я сделаю порцию только для себя, – надменно сообщил я, напоминая о своем эгоизме. Ожидал возмущения с ее стороны. Но вместо этого она как-то умудрилась чмокнуть меня в губы и весело ответить:

 -Значит будем есть из одной тарелки, а блины поделим пополам!

 Хорошо, что было темно и не видно моего покрасневшего лица, и горящих щек. Она просто прелесть.