Buch lesen: «Дороги домой больше нет», Seite 5

Глава седьмая. От школы и в параллельном мире нет спасения

Какого это проснуться, когда на тебя прыгает эдак килограммов пятнадцать? Я вот честно скажу: не очень! Особенно, если это сопровождается невнятным воплем.

– Вставай, соня, ну! Кто уберёт чердак мой? – голос незнакомый… Промычав нечто нечленораздельное, я даже не утруждаю себя открыть глаза и спихиваю груз на пол. – Эй! Творишь ты чего?

– Это к-кто? – невнятно спрашиваю я. Любопытство пересиливает желание ещё поспать, поэтому я сажусь на диване и сонным, не очень понимающим взглядом обвожу гостиную. Ничего интересного не нахожу и начинаю усердно тереть глаза, в попытках найти источник шума.

– Кузька-Кусака, – следует гордый ответ. Снизу.

А эта фраза интригует. Кажется, теперь мне понятно, почему Фёдор обозвал его Кусака – вредина та ещё!

– Кто? – зачем-то переспрашиваю я, хотя чётко расслышала, что сказал… Кузька-Кусака! – Домовой что ли?

– Ага! Он самый! – теперь всё встаёт на свои места, а Кузька-Кусака опять залезает на меня, видимо, будить.

– Никогда домового не видела! – радостно восклицаю я, без всякого смущения отрывая существо от земли и держа на вытянутых руках, внимательно рассматриваю. В общем-то, можно догадаться, что домовой. Весь в меху, на ногах плетёные лапти, рубаха с поясом, небольшие ручки и ножки. Не думала, что если когда-нибудь и встречу домового, его будут звать «Кузька-Кусака»!

На меня в упор глядят два зелёных огонька.

– Точно это ты, – неожиданно глубокомысленно заявляет Кузька-Кусака.

– Что? О чём речь? – спрашиваю я, на сей раз больше с недоумением, чем с восторгом, но по-прежнему заинтересованно разглядывая его, но уже не держу на весу, ибо он тяжёлый как-никак.

– О своём, так, – отмахивается домовёнок и спрашивает. – Отпустишь ты меня, а. И, быть может, займёмся мы дельцем уже?

– И то верно… – бормочу я, оставляя Кузю на диване, а сама иду переодеваться и затем на кухню завтракать. Алисы там нет, поэтому я сама нахожу, чем поживиться.

Я уже собираюсь уходить из комнаты, не особо беспокоясь об отсутствие хозяев, как замечаю на столе записку. Соблазн заглянуть в неё велик, и я ему не противлюсь. Какого же моё удивление, когда понимаю, что это адресовано мне.

Алиса пишет, что ушли они по делу и просит меня не волноваться по этому поводу, а также о том, что завтрак оставлен на столе. Я бегло оглядываю стол и только теперь обращаю внимание на то, что тарелка не случайно забыта на столе, а, видимо, предназначается мне. А ведь правда, кто станет оставлять нетронутую кашу и чашку с ещё теплым чаем, а рядом аккуратно класть с ними ложку?

Как это понимать? Забота? Или хитрый умысел?

С чего такое дружелюбие? Это заговор такой или полёт моей и без того безумной фантазии? Ещё пару дней назад, я никого, кто находился в пределах целого мира дела не интересовала, а сейчас… все с кем я встречаюсь, ведут себя, по меньшей мере, дружелюбно! Так как не могу найти реальных причин, почему вдруг все подобрели, не стоит расслабляться.

Советник Илья сказал, что они меня для чего-то искали… Это такой способ меня задобрить и легче заставить сотрудничать? Неясно.

Слишком много «позитива» и вопросов, на которые надо бы ответить. Думаю, пока нельзя ничего сказать «наверняка», но стоит быть поосторожнее: вон как мне голову вчера вскружило! Крапива крапивой, а потом вдруг почему-то не жгётся (да-да, это я себя с крапивой сравниваю).

Раньше я не была падка на всяких единорогов и других фантастических зверюшек. Моя отрешённость всегда работала хорошо, а сейчас глючит как «обычная техника китайского производства». Надо бы себя вернуть, пока опять беда не пришла. Хотя, если я её и навлеку, то здравомыслие хотя бы поможет из неё выбраться, а вот эмоции (тем более доброта и нежность) – нет.

Неожиданно посещает мысль, что мои размышления какие-то странные.

Это колдуны странные или я загоняюсь? Может, я просто везучая, и меня только поджидает встреча с «не особо приятными личностями». Неужели мир в моём понимании настолько плох и низок?

Уборка помогает вернуться прежнему спокойствию в душе, особенно намывание полов вручную. Алиса возвращается домой где-то около двух часов дня и предлагает мне обратиться за помощью к духам. И заодно с ними познакомиться.

Подумав, я отказываюсь и решаю, что надо не только чем-то себя занять, но и побыть одной, поразмыслить над прошлым, настоящим и будущим-грядущим.

Я сдираю паутину с углов и потолка, оттираю окна, избавляю от пыли практически все горизонтальные поверхности в комнате, вымываю полы, и всё без помощи колдовства, которым меня уговаривают воспользоваться Алиса, а затем и Кузька-Кусака. Видя, что я их не слушаю, меня очень скоро все оставляют и дают, наконец-то, побыть одной и подумать.

Радует. Но не слишком.

Сижу я, значит, на полу, сижу, оттираю небольшое зеркальце, справа от меня кучка уже «чистых» вещей из шкафа, слева – ещё грязных, спереди – ведро с водой. Открытое окно проветривает комнату и служит одновременно лампочкой: сейчас светит солнце, после ночного дождя.

Тишина, прохлада, уединение, и всё это прерывает внезапно возникший на пороге Фёдор.

– Аня? – окликает колдун пространство комнаты, очевидно, не видя меня из-за накрытого не то скатертью, не то простынёй стола, и восхищённо присвистывает. – Ну, ты и постаралась! Здесь так чисто не было последний век точно! Ань, ты вообще здесь?

– Здесь нет ни души, – насмешливо отвечаю я и встаю на ноги, отбросив зеркальце в кучу «чистых» вещей. Фёдор усмехается и сообщает неожиданную новость:

– Там, внизу, Димка с сыном пришёл. Они хотят тебя увидеть.

– Зачем? – тотчас переспрашиваю я, мгновенно вспомнив всё передуманное мною за сегодняшний день, в том числе и о Дмитрии с Васей.

– Узнаешь, – говорит колдун, опять улыбаясь. Это действует на нервы: сколько можно улыбаться?

– Мне не интересно, – спокойным, даже ледяным тоном отвечаю я, вновь садясь на пол. Не хочет говорить – пусть молчит, какое мне дело?

– Ладно, разговор пойдёт о школе, – решает не спорить Фёдор, а я невольно переспрашиваю:

– О школе? Какой школе? – за всем этим новым миром я практически забываю об обещание научить меня колдовать. Нет, я помню об этом, но не особенно задумываюсь над тем, как именно эта фраза обретёт смысл.

– Пошли! – командует Фёдор, скрывая из вида.

– Иду я, иду… – тихонько бормочу себе под нос я, усилием воли заставляя себя выглядеть невозмутимо и спокойно: во-первых, им не обязательно знать, о чём я думала весь день, во-вторых, они не виноваты, что пришли, когда у меня плохое настроение.

Пока мы спускаемся по лестнице, я мысленно раздумываю, выдержат ли перила, если по ним скатиться или, что будет, если их перепрыгнуть.

Фёдор степенно и неторопливо шагает первым, а я плетусь следом, подпрыгивая на каждой ступеньке, потому что, по моему скромному и никому неинтересному мнению, колдун идёт слишком медленно и слишком степенно. В какой-то миг мимо нас проносится с диким ором кот, периодически обитающий в этом тереме… и разрушает идиллию.

На первом этаже мы видим смущённого Дмитрия, который извиняется перед всеми подряд за то, что не заметил кота и случайно наступил ему на хвост, когда зверёк сидел под диваном. Я ему охотно верю: коты такие хитрые!

– Привет, давно не виделись. – Да это заговор! И этот улыбается… Я в ужасе!

– Да, очень давно не виделись. Я даже соскучилась! – насмешливо замечаю я, но почему-то ощущаю, будто краснею. Странно. Я себя так часто веду с другими, но такого обычно не происходит.

– Добрый вечер, Аня, – приветствует Дмитрий великую и почему-то краснеющую меня.

– Здравствуйте, что вас привело в уголок грязи и дождей? – интересуюсь я, наверное, ехидным тоном.

– Я пришёл по важному вопросу, а Вася с тобой решил увидеть, вот и пришли мы вдвоём, – серьёзно начинает он, а я сразу думаю, что последует зануднейшая речь на тему важности образования или что-то в этом роде, но колдун меня удивляет. Хотя длинный монолог всё-таки присутствует.

Рассказ даже можно назвать интересным, правда свои «пять копеек» любит вставить в рассказ отца Вася. Дмитрий говорит о том, что существует для колдунов существует только одна школы, поскольку народ они очень малочисленный; что я тоже должна через пару дней начать учиться и что двое из его детей уже учатся там. Потом Фёдор с Дмитрием отправляются на кухню – обсуждать вопросы о моём зачислении в школу, а я остаюсь один на один с Васей.

– Я тоже там учусь, только в девятом классе, – говорит парень, а я вдруг понимаю, что мне нечего ответить.

– Хм… ясно, – киваю я, прохожусь по комнате, раздумывая, чем бы заняться, и бросаю на стоящего в проходе гостя косые взгляды. Я поднимаю книгу, оставленную на подоконнике, открываю её на первой попавшейся странице и делаю вид, что читаю.

На самом деле я не в силах понять, о чём там спорит король со своим слугой. Точнее, буквы, предложения и абзацы мелькают перед глазами, не оставляя после себя и тени воспоминания. Я прикладываю немало усилий, чтобы не смотреть на Васю, стоящего теперь в центре комнаты и, кажется, не знающего, куда себя деть.

Вопреки всем силам, я то и дело бросаю на него короткие взгляды, но не беспокоюсь, что он их заметит. Какая разница?

Я вновь утыкаюсь взглядом в слово и перечитываю его раз пять, прежде чем раздражённо захлопнуть книгу.

– Что такое! – восклицаю я и вскакиваю на ноги, оставив том лежать на диване. Вася недоумённо смотрит на меня, а я в ответ чуть приподнимаю брови мол, что-то не нравиться?

– А какого это? – неожиданно спрашивает мальчик, а его глаза горят любопытством. – Ну, жить в Неизведанных Землях… – добавляет Вася, видя моё недоумение.

Я долго над ответом не думаю:

– Совсем не так как здесь; люди – гении, – первый порыв: нахмуриться и бросить короткое «ужасно», но на то он и «первый», а вместо этого я мило улыбаюсь и говорю совсем другое.

Я не вру и мои слова не лицемерие. Это лишь часть правды. Я люблю и любила тот мир, но не тех, кто окружал меня всю сознательную жизнь. С ними можно бесконечно ругаться, они нарочно, – но не всегда, – действуют на нервы, что будет здесь, но к людям я привыкла, а колдуны – что-то новое и интересно. Мир колдунов для меня то, чего так не хватает!

Хочу чего-то нового, неизведанного; «молодая душа» жаждет приключений!

Вновь в гостиной тишина загустевает прямо в воздухе, но от очередного неловкого разговора нас спасает появление колдунов. Дмитрий прощается, отец с сыном уходят, а я чувствую себя поразительно глупо. Почему все здравые мысли так внезапно и подло покидают мою светлую головушку, когда они мне ужасно сильно нужны!

Я провожаю гостей, а в голове каша. Что опять происходит? Почему, когда Вася улыбается, мне хочется улыбнуться в ответ? И я опять не могу совладать с собой, и подозреваю, что ответ не самый необычный. Бесит!

– Поздравляю, школа ждёт тебя, – как только дверь за заглянувшими колдунами закрывается, говорит Фёдор.

– Когда? – уточняю я без особого интереса.

– Во вторник, если ты готова, – следует ответ, а мы по-прежнему почему-то стоим в коридоре.

– Готова, – спокойно киваю я и, развернувшись, возвращаюсь к себе в комнату.

Школа! Колдовская школа! Самая настоящая колдовская школа! Существуют же на свете ещё интересные вещи. Несмотря на внешнее спокойствие, пока я поднимаюсь по лестнице, мною завладевает радость, смешанная с восторгом.

Неужели это правда происходит со мной? Если это кошмар, то я хочу проснуться, чтобы потом не сожалеть о том, что весь этот мир – всего-навсего сон. Как обидно выйдет!

Я только начинаю привыкать ко всему необыкновенному, не перестаю удивляться и втайне восторгаться обычными для жителей-колдунов вещами. Чего только стоят единороги, жар-птица и домовой! Но за всей этой спокойной и сказочной (в прямом смысле этого слова: как по-другому назвать, например, животных, не обитающих на Земле) жизнью, я помню об одном важном пункте-интересном факте из «прошлой жизни» – о своей семье.

В какой-то мере я рада, что сейчас живу не вместе с ними. Да, о сердце словно кошки свои когти точат, но теперь я полностью свободна в том смысле, что больше никто из людей, которыми я дорожу, не пострадает из-за меня. Больше никто не отвечает за меня «головой».

Ступенька протяжно скрепит и выдёргивает меня и мыслей и размышлений. Я трясу головой, прилагаю усилия, чтобы изгнать из неё ненужные и мешающие образы. Когда я вхожу в комнату, на шкафу восседает Кузя, болтая ногами. Я не смотрю на него, а вновь сажусь под окном и беру в руки маленькое зеркальце с красивым, резным, золотым ободком по краю.

Но надолго меня не хватает, и зеркальце с надрывным воплем летит в стену. Кузька-Кусака никак на это не реагирует. Мы молчим, пока домовому, видимо, не надоедает следить за медленно текущей работой, и он одним щелчком пальцев заставляет зеркальце исчезнуть, вместе с горками вещей по обе стороны от меня.

Не успеваю я возмутиться или спросить, почему домовой так поступил, как замечаю все вещи у себя над головой на столе. Всё те же кучки, но теперь все чистые.

– Можешь не благодарить, – говорит Кузька-Кусака и просто исчезает. Вот домовой сидит на шкафу и болтает ногами с плетёными лаптями, миг, и его нет.

– Ладно, – в пустоту бросаю я, сверля место исчезновения взглядом. Хм… что я там говорила про то, что привыкла? Нет, я ещё совсем-совсем не привыкла к колдовству на каждом шагу! – Не буду.

Глава восьмая. Я всё-таки больше человек, чем колдунья

День, когда пора идти в школу таки наступает. Ура!

Хочется радостно скакать и вопить о том, что мир прекрасен и полон интересного, но, опять-таки, я себя этого не позволяю. Хотя Алиса упоминает, что этим утром я выгляжу «не такой злой как обычно».

Эй, я вообще-то не злая, а просто не люблю без толку улыбаться! Но по неизвестным мне самой причинам я вдруг оказываюсь не в силах объяснить это ей и вместо толкового ответа бормочу что-то несогласное. Я далеко не впервые слышу подобную фразу от окружающих, но впервые в жизни не могу дать привычное объяснение о том, что я не сорю улыбками и «добрыми фразочками» направо и налево (как некоторые).

А ещё хочется завыть волком, спрятаться под подушку, забыть всю свою прошлую жизнь как страшный сон и жить только настоящим. Но я не могу. В том числе и стереть себе память.

Школьная форма мало чем отличается от моей старой; только почему тут всё так отдаёт средневековьем? Юбки носит я не люблю, но правило – есть правило. Хоть что-то же я должна делать в этой жизни «правильно»?

Я долго думаю, стоит ли одевать плащ или он будет смотреться слишком глупо; однако сложный вопрос разрешается сам собой, когда я вспоминаю, что все колдуны носят плащи, но всё-таки чувствую себя глупо. Потому что плащ едва достаёт мне до талии!

Но Алиса говорит, что так и надо.

– А ты в этом уверена? – с сомнением спрашиваю я, то и дело одёргиваю нереально короткий плащ и стараюсь не запутаться в длинных юбках. Зачем он вообще нужен?!

– Ты не ту обувь одела, – хмурится колдунья вместо ответа на мой вопрос.

– А какую надо было? – с удивлением переспрашиваю я и бегло оглядываю сапоги с долгой шнуровкой. Вроде бы подходит для школы и в грязи рядом с домом не утонет. Я взяла первые попавшиеся сапоги из нескольких чудом похожих пар.

И кучу времени потратила, шнуруя их!

– Ладно, ты и так задержалась, сейчас с минуты на минуту Тимка подойдёт, не самой ведь тебе идти не понятно куда! – затягивая высокие сапожки, отзывается Алиса, будто бы то, что со мной кто-то пойдёт – само собой разумеющееся.

– Я могу сама дойди до школы, только объясни, куда и как идти, – возражаю я уже скорее по привычке.

Я не люблю, когда со мной идёт кто-то. Просто, раньше меня можно было назвать «шумной» и «активной», а у родителей имелось сто и одно правило, которые должны зачем-то скрывать меня от широкой общественности! Будто бы одна сценка в школьном спектакле может обернуться трагедией.

Поэтому последние пару лет я всеми правдами и неправдами увиливала от многолюдных мероприятий, а если и ходила – то всегда одна. Нет, не потому что родители не хотели идти со мной, не хотела сама я, а им говорила, что справлюсь. И справлялась.

Куда лучше без них!

– Нет-нет, в этом нет необходимости! Для нас это вовсе не сложно, – отмахивается Алиса, накидывая на плечи плащ, только нормальных размеров.

– Ладно, – я пожимаю плечами.

Какой смысл спорить? В любой другой ситуации я с удовольствие продолжу, но… Я спать хочу, и мне не так важно, почему колдуны оказывают мне такую помощь, оказывают и ладно. Наверное.

Несмотря на владеющее мною волнение и даже лёгкое беспокойство, мне не хочется никуда идти. Рано вставать, долго собираться, потом ждать ещё кого-то, а домой прийти не раньше двух часов дня… Лень! Я люблю поспать до обеда, не люблю ждать кого-то, а ещё терпеть не могу школу. В частности из-за постоянного шума и того, что всегда найдётся тот, кому захочется проверить мои нервы на прочность. По крайней мере, раньше всегда так было.

Я не могу сказать, что сильно волнуюсь, однако доля беспокойства вместе с жгущим нетерпением имеют место быть. Раз уж нельзя полениться, так надо «воодушевится»!

Мне словами не передать, как я сильно желаю узнать об этом мире побольше и побывать везде, где только смогу! Даже в самых отдалённых или опасных уголках колдовского мира. Я почти всю свою жизнь провела в одном-единственном городке (не считая одной недели летом, которую мы проводили далеко на юге, каждый год на одном и том же пляже, в одном и том же отели, ходили по одним и тем же улицам и музеям), и жажда увидеть что-то новое с каждым годом и каждым небольшим путешествием за границу только усиливалась.

Дождь за дверью поливает не в шутку, из сарая у обрыва доносится свет, говорящий о том, что либо там Фёдор, либо колдун забыл выключить свет. Учитывая то, что мне удалось узнать о нём за последние несколько дней, оба варианта могут жить и не мешать друг другу.

Мы с Алисой, натянув на головы капюшоны, бегом добираемся до круга, где миг назад появился Тимка. Плащи мало спасают от сильного ветра и ледяных капель, но мы – или только я – смело выдерживаем это испытание, и, стоит мне только ступить на круг, парнишка вскидывает руку, и нас затягивает в вихрь света.

– Блин! – велико удовольствие из-за раза в раз после перехода растягиваться на земле? На сей раз я, к счастью, не бьюсь головой о землю, а одежду от пыли спасает плащ, вот только очки опять слетают. – Блин… вот повезло… – бормочу я, лежа щекой на дороге и даже не думая подняться с земли, а тем более куда-то идти. А зачем? Тепло? Тепло. Мягко? Мягко. Так зачем вставать и куда-то идти? Я, может, спать хочу!

Обречённо прикрыв глаза, я всё-таки поднимаюсь с земли. Тимка топчется рядом, проходящие мимо колдуны таращатся на нас, а вероятнее – на меня. Нет, я совсем-совсем не против, просто пыльная и тёплая земля для очень и очень не выспавшегося человека, который, позабыв о времени, читал полночи книжку – отличная возможность восполнить недостаток сна.

– Нам туда, – колдун кивает в сторону замка. – Ты в порядке? – обеспокоенно спрашивает Тимка и кажется мне удивительно наивным в этот момент, поэтому я пустить такой момент не могу.

– Сложный вопрос. Мой ответ зависит от того, что, по-твоему, нормальное состояние, а то, боюсь, мы друг друга иначе не поймём, – чтобы произвести должный эффект надо говорить это серьёзно, просто и невозмутимо.

– Ну… это… как тебе объяснить… я думаю… это… – бессвязно бормочет Тимка, явно приняв мой ответ всерьёз. Впрочем, совру, если скажу, что я ожидаю что-то иное, и это не заставляет меня растянуть губы в лёгкой усмешке. Дурак.

– Я поняла. Можешь не заканчивать, – «милостиво» разрешаю я.

К моему удивлению, Тимка покорно и смущённо замолкает. Ну, и ладно.

На нас теперь таращатся все, кому не лень, а вокруг собрались удивительно трудолюбивые люди! А мы сейчас находимся… перед замком. Опять. Только на сей раз замок какой-то не такой, как тот, в котором я впервые встретилась с Алисой и Фёдором. Этот по размеру почти такой же, только за счёт того, что все башни более широкие и большие, он кажется менее изящным и великим.

Не сразу, далеко не сразу я обращаю внимание на такую деталь, как то, что нас окружают только такие же молодые колдуны, как мы с Тимкой. Ни одного взрослого. И все идут в замок; держу пари, зимой там прохладно, если не холодно!

Надо бы вспомнить, кто я… и вести себя соответствующее.

Я наконец-то нахожу взглядом очки. Подобрав их с земли, легко откидываю косички за спину и водружаю их на нужное место. Вот так-то лучше: мир вмиг перестаёт быть размытым пятном дальше двух-трёх метров. И да, мне не показалось: на нас действительно смотрят с удивлением.

Хочу спрятаться, потому что привыкла прятаться; но хочу выскочить, потому что душа этого требует, а родителей рядом нет, чтобы разругаться с ними и неделю дуться.

– Простите, что-то интересное происходит? Нет, увы, мы уже закончили! – делано недоуменно обращаюсь я к тем, кто глазеет на нас.

Хватит строить из себя клоуна! Я снова быстро одёргиваю себя, поднимаю голову, расправляю плечи и, прихватив за рукав Тимку, уверенным шагом тащу его в стороны школу. Я вновь спокойная и сдержанная, возможно, слишком холодная, не спорю.

– На нас все смотрят… – я едва слышу тихое бормотание Тимки и удивлённо смотрю на него: это он из-за внимания так смущается и прям «сжался»?

– И что? Пускай смотрят, пока тухлыми помидорами не забрасывают, – легко отвечаю я.

– Причём тут помидоры? Зачем ими в нас кидаться? – недоумённо спрашивает Тимка, даже не предпринимая попыток высвободить рукав из моих пальцев, хотя я держу его некрепко.

– Раньше, когда людям не нравилось выступление, они забрасывали артистов тухлыми помидорами и яйцами, – это фраза не только отвлекает Тимку от оглядывания по сторонам и попытки избежать чужих взглядов, но и очень интересует. Приходится мне углубиться в историю этой традиции и рассказать о нескольких возможных вариантах, откуда это пришло, хотя я плохо с ними знакома сама.

Знала бы, что подобная тема и история театра людей в целом так захватит мальчишку, заранее подготовилась бы! В который раз мысленно сетуя на отсутствия такого полезного инструмента как интернет, мы проходим в арочный проход, и я с любопытством оглядываюсь по сторонам.

Этот замок совсем не похож на «типичный». Насколько мне известно, средневековые постройки имеют совершенно другой принцип строения. А захватить этот замок – проще просто: длинные широкие коридоры, слишком большие для замка окна, поэтому я прихожу к выводу, что сооружение никогда не планировалось как «защитное».

Зато хорошо подходит для школы таких неспокойных личностей как колдуны. Вероятно, их учат творить чудеса, а в таком деле – я не знаю точно, но не сомневаюсь! – не обойтись без происшествий.

Трепещите учителя этой школы: к вам идёт будущая проблема (ходячая катастрофа, которая не обойдёт стороной уроки колдовства)! Раз уж мне так повезло в жизни, я не собираюсь упускать свой шанс: слишком долго просиживала без дела.

– Тимка, я понятия не имею, куда идти, – напоминаю мальчишке, когда мы уже несколько минут идём в неизвестном направлении. Мой «проводник» витает в облаках, и веду нас обоих я, которая здесь первый раз и уже близка к тому, чтобы заблудиться.

– Ой, точно, нам ведь в другую сторону! – как будто просыпается Тимка, видимо, на автомате идя за мной. А я… а я не знаю, куда нам надо!

– Ведите, Тимофей, – мигом мрачнею я, но с удовольствием наблюдая, как из-за полного имени парнишка краснеет. Кстати, мне вдруг становиться интересно: сколько «парнишке» лет?

Перепугано оглядевшись и прошептав что-то на тему того, что мы теперь точно опоздаем, Тимка сломя голову несётся туда, откуда мы только что пришли.

На нас опять многие смотрят, пока мы с Тимкой несёмся по коридорам, а кто-то, кажется, из учителей даже кричит нам вслед, чтобы мы шли шагом. Серьёзно? Простите, мы опаздываем, поговорим и обсудим школьные правила в другой раз!

Добраться до нужного класса вовремя за пару минут – затея заранее провальная, если кабинет находится в совершенно другой части замка. Мы опаздываем минут на пять, когда практически врываемся внутрь.

– Здравствуйте, Игорь Васильевич, простите за опоздание! – тотчас, словно наизусть вызубренную фразу, произносит Тимка.

«Мрачный тип» – вот что приходит мне на ум, когда я впервые вижу нашего учителя.

Колдун производит впечатление строгого и сурового, а ещё вредного и придирчивого учителя. Чую, мы с ним не поладим, ибо я своевольная.

– Опять, Морозов? – несмотря на грозный внешний вид, совершенно спокойно и без доли язвительности или злости спрашивает мужчина, однако вопрос определенно риторический.

– Простите, Игорь Васильевич, – повторяет брат Алисы, виновато и покорно опуская голову.

– Ладно, садись, – удивительно легко прощает Тимку колдун. – Анна Зверева?

Зверева? Интересно…

– Вообще-то, Кошечкина, – аккуратно замечаю я. На самом деле мне хочется гневно возразить, однако это не лучший вариант знакомства с учителем. Мужчина хмуриться, открывает толстую тетрадку и хмуриться ещё сильнее.

– Написано «Анна Зверева», – спокойно возражает Игорь Васильевич.

– Ошибка. Я Анна Кошечкина, – невозмутимо поправляю учителя и продолжаю гнуть свою линию я.

Почему меня обзываю «Зверева» я прекрасно понимаю, но мне моя фамилия нравиться больше. Нет, даже не так: я слишком сильно люблю свою фамилию!

– Возможно, – не спорит колдун, что заставляет усомниться в том, что первое впечатление – правильное. – Я Игорь Васильевич, садись на любое свободное место, Анна, а мы продолжаем урок.

Я ленивым взглядом обвожу класс. Для учеников я гораздо более интересна, чем урок. Приятно! Тимка сидит на третьей парте рядом с каким-то мальчишкой, а я, недолго думая, сажусь за последнюю, пятую, парту. Можно было бы отдать предпочтение четвёртой, но я предпочитаю сидеть без соседей. За последние два с половиной года я сидела одна, чему неоднократно радовалась.

Последний раз ко мне посадили «новенького», который оказался весьма неприятной личностью, и решил, что одинокая и мрачная девчонка – прекрасная мишень для насмешек. В тот период я была занята соревнованиями, и сил тратить на вредного соседа по парте не хотела, пока он не покусился на мои вещи. Кажется, этот гад собирался смыть мою тетрадку в унитазе, а я окунула его самого туда. Да, головой.

Мои одноклассники посмеивались, что я зашла в мужской туалет, пока не узнали, зачем я туда зашла. И начали насмехаться над тем мальчиком. Но это уже меня не касалось.

Честно, но тщетно я пытаюсь уловить тему первого урока. На втором наступает время практики, а я так и не понимаю, что надо делать. Ну, точнее понимаю что, но не понимаю как.

Думаю об этом я вполне оптимистично, по-другому не умею. Игорь Васильевич велит разбиться на пары, чтобы отточить только что изученные принципы работы заклинаний. Когда Тимка бросает на меня вопросительно-виноватый взгляд и кивает в сторону своего соседа по парте, я прекрасно понимаю, что он хочет этим сказать. В ответ я только невозмутимо пожимаю плечами: мол, мне всё равно, с кем Тимка будет в паре. Также легко и быстро я догадываюсь, что вид у Тимки виноватый из-за того, что он пообещал Алисе вроде как следить за мной, а у него друг есть.

Будто бы без «няньки» я пропаду! Меня нисколько не задевает то, что Тимка решает встать в пару со своим, вероятно, другом, также как и то, что Алиса попросила кого-то следит за мной. Обоих можно и даже несложно понять.

В итоге я остаюсь одна и по-прежнему не знаю, что делать. Передо мной учебник с непонятной схемой, а под рукой странная подвеска-талисман – нам их в начале второго урока всем выдал Игорь Васильевич. Хорошо, что я сижу на последней парте и прекрасно вижу, что делают остальные: надев подвески, ученики повторяют какие-то фразы, взятые невесть откуда. Ладно, чего мне терять?

Я надеваю подвеску – небольшой кулон с синим камушком – и повторяю первое слово в длинном списке рядом со схемой в учебнике. Кажется, многие фразы мои новые одноклассники взяли именно оттуда.

– Починись? – совсем не ожидая, что что-то произойдёт, говорю я.

– Сила идёт от сердца, а твоё закрыто как для колдовства, так и для всех, – неожиданно звучит рядом спокойный голос нашего учителя. Я удивлённо смотрю на него.

– И как мне его открыть для колдовства? – спрашиваю я.

Прекрасно понимаю, о чём колдун говорит, и знаю, что он прав, только ответить вот на свой вопрос не могу.

– Поверь. Поверь, что всё возможно, – отвечает Игорь Васильевич. Мне кажется, будто он глядит не просто на меня, а куда-то глубже, в самую душу, видя все тайны и секреты. – Это не так просто, но мы реальны…

Со стороны может показаться, что колдун говорит загадками, но я чётко знаю, о чём речь.