Buch lesen: «Дороги домой больше нет», Seite 11
Колдун, как обычно, рад любой помощи, и у меня поразительно скоро вылетает разговор с домовым из памяти. Удивительно, но такое для меня не «новость».
В наш размеренный разговор периодически вставляет свои простые, но осмысленные фразы попугай. Я не устаю поражаться тому, насколько необычные и странные зверушки существуют в мире колдунов.
Сегодня вечером за ужином мы с Фёдором сидим вдвоём. Я поначалу молчу, но разговор складывается необычно просто и будто бы естественно. А потом вспоминаю, что потеряла расписание.
Глава восемнадцатая. О трусливом побеге в библиотеку
И вплоть до третьего урока следующего понедельника я так и не вспоминаю, что у нас за уроки сегодня.
Эх, ну почему же у колдунов не работает никакая техника?.. Всё-таки музыка без живого музыканта под боком – одно из лучших изобретений человечества!
Признаться, как только я поднимаюсь к себе в комнату, понимаю, что дело даже не столько в лени и желании спать. Я не хочу разбирать вещи, потому что они слишком напоминают о «прошлой жизни».
– Хыхм, неужели я скучаю? Да нет, ерунда… – я осекаюсь. У меня есть строгое правило: можно врать другим, если это надо, но никогда, НИКОГДА, не врать себе. – Эх, я ведь на самом деле скучаю по ним.
Что с ними? Где они? Почему сбежали? А вдруг они исчезли не по своей воле?
Последнюю мысль я изгоняю из своего разума не так быстро, как хотелось бы. Всё будет, если не «хорошо», то просто «нормально», это я обещаю. Не знаю кому, не знаю, как смогу сдержать слово, но всё равно обещаю…
Знаю! Нет, я, кажется, знаю. По крайней мере, причину того, почему так сильно верю, что найду их или они найдут меня. Я обещала не врать хотя бы самой себе, и правда в том, что вряд ли представлю, как справлюсь с собой, если их не станет.
Я высыпаю содержимое одной из коробок прямо на стол – так нет ничего хрупкого, только мои старые, переломанные куклы-барби. Эх, нагоняет воспоминания, жаль только, что в куклы мне всегда было играть не с кем, а вот моему брату и сестре повезло чуть больше.
– Это человеческие игрушки? – я подскакиваю на месте и натыкаюсь на виноватый взгляд Алисы. – Прости, не хотела тебя напугать, я просто пришла позвать тебя ужинать.
– А во что играют ваши дети? – вместо ответа спрашиваю я.
– Ну, куклы у нас тоже есть, только они… немного другие, – наверное, колдунья собиралась сказать что-то другое.
– Если судить по моим скромным знания о вашем мире, то надо ещё постараться, чтобы найти между нами сходства, – негромко ворчу я и не особо аккуратно сгребаю со стола игрушки обратно в коробку, и пририсовываю рядом плюсик: я решила таким образом обозначать коробки, содержимое которых уже изучила.
– Да? Может быть. Я за свои пару тысяч лет никогда не была в Неизведанных Землях. Недаром ведь они «неизведанные»…
– За своим пару тысяч лет? Простите, Алиса, но… а вам сколько?! – меня волнует только этот вопрос.
– Скоро уже три тысячи триста тридцать лет! – отвечает Алиса даже с гордостью.
– Это… это… ведь… о-го-го сколько! – изумлённо выдаю я. Алисы смотрит на меня немного удивлённо, но затем опять мягко, ласково улыбается.
– Да нас нет, но, я слышала, люди живут всего сотню лет или даже меньше, это правда?
– Чистая, нет, даже святая правда!
– Судя по твоему лицу, ты не ожидала такого поворота. А теперь, чтобы огорошить тебя ещё сильнее, я скажу, что для колдунов три тысячи лет – не так уж и много. Например, Олегу Михайловичу уже минуло пятнадцать тысяч лет.
– Так, я официально в шоке, – сделав какой-то неразборчивый жест рукой, я, вопреки словам, словно прихожу в себя. – А что у нас сегодня на ужин?
– Увидишь, – неожиданный ответ. Обычно это Фёдор темнит, строит таинственный вид.
Я снова встречаю Пернатого, когда меня наказывают за взрыв на зелье варении, – я всего-то перепутала мышиные и крысиные хвостики! – и сегодня вторник. Теперь мне придётся целый час отмывать котлы, после зелий.
Обычно колдуны просто насылают какие-то заклятья на щётки, и те делают всю работу сами, но по «особым случаям» этим заставляют заниматься учеников. Провинившихся учеников.
«Нет бы объяснить мне разницу между этим совершенно одинаковыми хвостами, – никто ведь даже не пострадал! – надо отправить меня чистить эти котлы!» – сержусь я, пока иду после злосчастного урока в соседний класс.
К слову о том, что никто не пострадал… Пострадал. Учитель. И троих учеников окатило брызгами. Зелье не было очень уж горячим, просто тёплым, но оно напоминало серые сопли. Понимаю, почему все пострадавшие рассердились. Впрочем, чем дальше я иду, тем смешнее мне становится, а какая злость одновременно со смехом? Нет, конечно, я могу, но смысл-то? Я сейчас пойду, почищу «кастрюльки», а воспоминание сохраню как «очень важное» (с пометкой «Бесценное»).
Учеников в классе удивительно много. И все поразительно злы. Не ожидала, что так много наказанных. Лица незнакомые, неинтересные, кроме одного за дальним столом. Долго не думая, я тоже прохожу в конец и сажусь за соседнюю парту.
– О, мисс Кис-Кис, чем оказан такой чести? – тотчас весело спрашивает Лён, перегибаясь через проход. Он единственный человек в комнате, помимо меня, кто не зол как чёрт.
– В смысле? – переспрашиваю я.
– За что тебя наказали? – объясняет Лён, всё также ослепительно-хитро улыбаясь.
– Окатила учителя и невинных жертв соплями. Откуда мне знать, чем отличаются хвостики мышей от хвостиков крысиных? – я даже не понимаю, чего в моём голосе больше: возмущения или насмешки. – А что насчёт тебя?
– Тоже зельеварение. «Немного» перестарался со своим экспериментом: хотел узнать, что будет, если добавить в сонное зелье не одну, а все четыре лапки жабы. Представляешь, – он как-то заговорчески понижает голос, – первые три опустил – ничего не произошло, а бросил четвёртую – котёл просто разнесло!
– Хм… – я пытаюсь не улыбаться, представляя это «зрелище».
– Меня сразу вырубило, очнулся пару часов спустя в медицинском крыле. Тех моих одноклассников, что не пострадали, сразу отпустили с уроков; могли бы они и не злиться: я ведь им помог! – с шуточным возмущением-недоумением говорит Пернатый. В его карих глазах пляшут черти.
Я давлю смешок, и тут вспоминаю, что сказал Олег Михайлович: «Опять вы?». Погодите… это те десятиклассники так проклинали его? Ого!
– Ясно, – киваю я и с удовольствием представляю хаос, что устроил этот парень с очаровательными кудряшками! – Всё, Пернатый, ты мой кумир! – смеюсь я, беря на заметку, что стоит узнать побольше о «влиянии жабьих лапок на зелье».
– А ты мой! – сияет Лён и добавляет. – Ты первый колдун, что оценил мой фокус! Всё остальные только ужасаются и смотрят как на дурака!
– Бывает, – хмыкаю, хотя мне такая ситуация тоже знакома. – Значит, нам обоим повезло встретиться.
– А… – хочет что-то добавить Пернатый, но тут заходит в класс явно рассерженная учительница.
– Пока не отмоете, домой никто не пойдёт! – она взмахом руки и каким-то заклинанием под нос заставляет дверцы шкафа раскрыться и оттуда выплыть паре десятков котлов. Перед каждым «виновным» приземляется по несколько штук и щётка.
«Злюка!» – думаю я, когда учительница садится за стол, даже не смотря на нас своими колючими глазками. Если бы она улыбалась, была бы просто красавица, а сейчас людей пугает одним своим видом.
Либо щётки волшебные, либо зелья необычные, либо котлы какие-то «не такие», потому что чистить их в разы легче, чем я ожидала.
Остальные ученики недовольно переругиваются с учительницей и, иногда, между собой. Неожиданно прямо рядом с моими котлами приземляется ещё стопка.
– Не возражаешь, если присоединюсь? – спрашивает Пернатый, я пожимаю плечами и отодвигаюсь. Чего это всем охота со мной пообщаться? – Всё просто: ты не производишь впечатление зануды, как все в этом классе, а мне слишком надоело, что все зовут меня дураком и никогда не скажут мне честно, что им было смешно.
Я испуганно таращусь на него и даже отодвигаюсь на всякий случай. Либо он мысли прочитал, либо… К моему удивлению, десятиклассник смеётся и поясняется:
– Я эмпат, то есть я чувствую всё, что чувствуешь ты. Это удобно, – невинно сообщает он.
– Удобно, – соглашаюсь, с каким-то уже другим интересом искоса рассматривая его.
Взорванный котёл стоил того, что получить не только бесценные воспоминания, но и познакомиться чуть лучше с Пернатым. С ним весело, и нет того ощущения, что что-то тут не чисто, как в случае со Снежкой и Васей.
Но я всё равно его боюсь.
Сразу после отработки я прошу Лёна показать, где библиотека, раз уж он так желает пообщаться. И на пару секунд застываю с открытым ртом, поражаясь её размерам. Огромная!
– Ну что, неужели люди настолько отсталые существа, что даже книг у них мало? – в его голосе нет даже намёка на презрение, скорее, не совсем безобидная для меня шутка, поэтому я спешу защитить свой народ.
– Вообще-то, – а-ля сама невинность, начинаю я совершенно неподходящим для ответа на обидную шутку тоном, – по сравнению с людьми, отсталый народ – это вы.
– Быть не может! Мы гениальный народ! – едва сдерживает улыбку и безуспешно пытается придать лицу важный вид, а голосу – торжественность Лён.
И только тут я вспоминаю, что Лёну-то не рассказывала о своём происхождении. Или всё же рассказывала, но забыла?
– Ты откуда узнал?..
– Я видел вас со Снежкой, вот и спросил, кто ты такая… – неожиданно смущается Лён, но потом, видимо, берёт себя в руки: – А как я мог не узнать про вас, раз вы с Олегом Михайловичем храните тайны-секреты?
– Я Снежку… закопаю! – сначала Дмитрий просит меня никому не рассказывать откуда я родом, и через неделю его же дочка разбалтывает об том всем интересующимся. – Ну, попадись ты мне!
Я угрожающе сжимаю кулаки, уже думая, как стоит поговорить со Снежкой, если она с первого и со второго раза не поймёт, что не надо всем подряд разбалтывать чужие секреты.
– Эй, а что такого? – возвращает меня с небес на землю Лён.
– А нечего всем подряд рассказывать мои секреты!
– Это был секрет? – удивляется Лён, и я награждаю его рассерженным взглядом.
– Меня просили об этом не рассказывать.
– А как тогда Снежка об этом узнала?
– Её отец и попросил меня никому не говорить и, тем не менее, Снежке с Васей рассказал. Снежка тебе. А ты ещё кому-нибудь… – мрачно заключаю я, но всё же решаю сделать скидку на то что Снежка всё же колдунья, не человек, а во-вторых, это её первый промах.
– Я никому не скажу! – заверяет меня Лён, чем даже веселит.
– Назови хоть одну причину, почему я должна верить тебе?
– Я твой кумир? – широко улыбается Лён, но я не введусь и продолжаю ждать от него более чёткого ответа. – Думаю, тот факт, что Вася мой лучший друг тебя не убедит…
Я понимаю, что Лён так ничего больше и не скажет, а стоять у самого входа – затея глупая, я возвращаю разговор к первоначальной теме про людей и колдунов.
– Хочешь ещё причину, почему люди гениальнее колдунов? – спрашиваю я, очень надеясь, что разговор будет наилучшим решением.
– Я весь во внимании, мисс Кис-Кис, – бодро отвечает Лён, и мне кажется, он рад возможности не уверять меня в невиновности Снежки, а поговорить о чём-то другом.
– Людям, в отличие от вас, чтобы что-нибудь почитать не надо идти куда-то, и у вас нет интернета, – я даже не сомневаюсь, что мой собеседник без понятия, что значит последнее слово, а потому самодовольно ухмыляюсь. Наши голоса кажутся неуместно громкими в мёртвой тишине, даже несмотря на то что, как мы зашли сюда, начали говорить шёпотом. – Нам даже из дома не надо выходить ради книг!
И верно, Пернатый спрашивает, что такое интернет. И пока мы идём по длинным рядам мимо высоченных стеллажей, я объясняю ему, что в интернете можно найти практически любую информацию.
– Признаю: люди – самый гениальный народ! Без колдовства и без технарей создать такое «чудо техники»! Ой, нам сюда, – когда мы уже почти проходим уже седьмой поворот-коридор, вспоминает десятиклассник.
Такое ощущение, что мы во всём этом громадном обители книг – единственные живые существа. Здесь даже воздух какой-то другой. Здесь пахнет книгами, старостью, покоем, а ещё чем-то горелым… Кхм… Ой, это от нас пахнет чем-то горелым!
– Но бумажные книги я люблю всё-таки больше! – бормочу я, пробегая пальцами по корешкам книг на ближайшей полке. Неожиданно Лён подходит ближе, явно присматриваясь к названия книг (почему надписи такие мелкие, я полностью его поддерживаю), и задумчиво советует:
– Не туда смотришь, мисс Кис-Кис – я поднимаю голову чуть выше: над нашими головами полка с практическими пособиями по колдовству «для начинающих». Я задираю голову, пытаясь прочесть очередное название, и уже собираюсь бросить очередную фразочку, как поворачиваю голову назад, в сторону собеседника. И спешно отодвигаюсь в сторону: мы стоим слишком близко. Кажется, Лён это тоже не сразу замечает, потому что через миг я различаю его неожиданно красные щёки. Интересно, а по моему лицу тоже видно, что я смущена?
– Кстати, – неожиданно вспоминаю и с трудом удерживаюсь от желания дать себе ладошкой по лбу, – а как ваша библиотека работает? Мы ведь для этого используем технику, а у вас тут не то что техникой не пахнет, но и людьми…
– Во-первых, как техникой может пахнуть? Это ведь не цветы… А, во-вторых, не то чтобы в нашем мире много людей… – несмотря на не покидающую его лицо усмешку, десятиклассник не понимает, к чему я тут приплела людей и запах техники. Ну и ладно, пускай не понимает – мне больше таинственности достанется!
– Ты, правда, хочешь объяснений или просто примешь то, что я вас… по привычке, – нахожу более подходящее слово я, – называю «людьми».
Лён, к моему удивлению, на пару секунд задумывается с важным видом. Я здесь не с ним болтать пришла, а книжки брать.
– Пожалуй, приму как должное и буду просто знать, – наконец, решает он. А я и не сомневалась!
– Так… я просто могу взять с полки книги и выйти с ними отсюда? – я возвращаю разговор в нужное мне русло.
– Ага, а потом, когда срок на последней странице истечёт, она просто исчезнет. Если ты, конечно, сама не впишешь нужное время… там, рядом табличка есть, – он открывает первую попавшуюся книгу и тыкает в табличку на обратной стороне обложки, – вот сюда надо написать то время, которое тебе нужно для прочтения книги, но не больше года, потом её нужно снова прийти и взять, либо договориться с кем-то там… Я не помню его имени! Там что-то про лошадь говорилось… или про корову?
Я тихонько фыркаю и выбираю на полке все самые интересные книги. И по истории, и по теории колдовства, и по зельеварению, и по всем остальным темам.
Лён лишь присвистывает, глядя на стопку книг у меня в руках. Себе он, кстати, тоже парочку взял.
– И… нам всё-таки ничего не будет, если мы просто их возьмём и отправимся домой? – недоверчиво спрашиваю я уже, наверное, в четвёртый раз.
– Да не будет ничего! Не будет! – Пернатого моя неуверенность явно веселит.
– Если что, я тебя стукну! – обещаю я, когда мы подходим к выходу из огромного хранилища бесценных знаний.
– Люди – странный народец!.. – бормочет Пернатый. Как он ещё не устал улыбаться?
Большой любовью к учёбе и, тем более, к школе, я никогда не отличалась и вряд ли отличусь, но… Я ведь ровным счётом ничего не знаю об этом мире! А ещё терпеть не могу ситуации, когда все вокруг понимают, о чём речь. Все, кроме меня!
Я всё-таки воровато оглядываюсь по сторонам на выходе. Но Лён идёт рядом с книжками в руках и выглядит вполне спокойным. Да, правильно, и мне надо успокоиться.
Глава девятнадцатая. Всё-таки я не ледышка, а жаль
Признаться, я очень удивляюсь, когда Мороз Николаевич поздравляет нас с тем, что каникулы начнутся через пару дней и напоминает, что после каникул у нас есть всего две недели до экзаменов. Что?!
А почему я до сих пор об этом ни слухом ни духом? Наверное, потому что все остальные и так об этом знают. Вот в прошлой школе я всегда обо всё знала, но слишком часто забывала… Эх, воспоминания, воспоминания, лучше бы вы сидели там, куда я вас запрятала. Мне прямо в классе вдруг хочется разреветься и пожаловаться на несправедливость миров.
Даже несмотря на то как мне вновь хочется увидеть своих родителей, сестру, брата; мне кажется, будь у меня выбор вернуться к прежней жизни с ними или оставить всё как есть, я бы не стала что ли менять. Нельзя усидеть на двух стульях, – хотя в прямом смысле этой фразы я могу усидеть на них одновременно и не упасть, – поэтому надо выбрать один. Можно со мной не соглашаться, всё равно ничего не изменить. Я не хочу ничего менять.
Иногда просыпаюсь ночью, миг не понимаю, где нахожусь, а потом вдруг накатывает облегчение. Это другой мир, это реальность, только вот ночью скрыть слёзы и тоску сложнее. Хотя бы потому, что не надо ни от кого это прятать.
Вот и сейчас я сижу на полу в своей комнате и роюсь в одной из коробок. Нужная вещь всё никак не желает находиться. Ну что тем домовым гномам стоило подписать коробки не по номерам, а по тому, что там лежит. Наконец, я понимаю, что это опять не так коробка, и решаю просто пройтись по дому, сходить на кухню выпить воды.
Опустим тот факт, что воду колдуны могут пить из-под крана, а до ванной – рукой подать. Мне просто нужно выйти проветриться…
В доме ни звука. И единственный шум – мои шаги, пускай я и стараюсь ступать тихо, но в будто вымершем доме кажется, что я слон. Спасибо, хоть этот дом – не посудная лавка!
Всё окутано тьмой, я свет не включаю – темнота успокаивает, дарит ощущение защиты. То, чего мне не хватает сейчас. То, что я не хочу показывать другим.
Без света комнаты кажутся совсем другими, и только по очертаниям я узнаю, что место-то знакомое. До кухни, однако, так и не дохожу – заваливаюсь на диван в гостиной. На стене тихо тикают часы, секундная стрелка движется без отдыха. Проходит точно несколько минут, прежде чем я обращаю внимание на что-либо вокруг. Меня вновь затягивают воспоминания в самый омут. Не хочу туда!
Я должна отвлечься. Вскакиваю с дивана и начинаю бездельно шататься по первому этажу. Глаза слипаются, так и тянет в сон. Завтра суббота, значит, можно не беспокоиться, что не высплюсь перед школой.
Мне отчаянно нужно придумать, чем заняться. Я не хочу идти спать: вдруг воспоминания достанут меня во сне? Надо просто переждать эту ночь, или…
Перебороть страх можно, только встретившись с ним лицом к лицу. Я возвращаюсь в свою комнату, стискиваю подушку в охапке, за неимением чего-либо ещё и засыпаю.
Так как ночью я бодрствовала меньше получаса, встаю я всё-таки перед обедом, а не после него. Настроения нет, но усилием воли я заставляю себе встать с постели, и нацепить на лицо улыбку.
Я по-прежнему Анна Кошечкина, и я по-прежнему не люблю улыбаться, но зато знаю один фокус: если будешь улыбаться, сможешь почувствовать себя радостнее. Не всегда работает, да; но часто помогает. Сегодня первый день каникул, не время киснуть! На утро у меня один большой «план» – не отставать от Фёдора ни на шаг. Не знаю, кого он приведёт в сарай, но это всегда очень и очень интересно!
Алиса прямо в гостиной варит какое-то страшно вонючее зелье, помешивая его помелом метлы.
– Фу, даже в классе зельеварения так не пахнет! – вместо доброго утра говорю я, демонстративно зажав нос и помахав рукой, будто бы в попытке отогнать запах похуже, чем в канализации.
Не спрашивайте, откуда я знаю, как пахнет в канализации. Я там никогда не была, поэтому сложно ответить на этот вопрос.
Алиса как-то странно усмехается.
– Это зелье отпугивает носокрысов, которые в этом году что-то совсем распоясались!
– Кхм… на Земле таких нет… – как бы с намёком на нечто понятное, тяну слова я.
– Завтрак на столе, всё уже готово. Фёдор как раз сейчас занят носокрысами, и помощь ему точно не повредит, – улыбается Алиса, бросив на меня короткий взгляд, и возвращается к своему котлу. Подбрасывает туда какие-то травы, ворча о чём-то себе под нос.
Я быстро съедаю кашу, чищу зубы, переодеваюсь и выскакиваю на улицу.
– Ого! – я, как выскочила за дверь, так от удивления и остановилась. Грязь местами заледенела, а местами покрылась инеем. Ступеньки из-за вечерне-ночного дождя подмёрзли, поэтому я не решаюсь просто перепрыгнуть их всех разом, как обычно.
А лес позади и по бокам от избы выглядит… волшебно! Не по-колдовски, а волшебно. Это, наверное, первый раз, когда я вижу лес перед зимой наяву. Раньше я такое видела только на картинках: рядом с тем городом, где я жила, нет ни леса, ни гор на о-го-го сколько километров вокруг, а тот лес, что есть, – две облезлых сосны и три ёлки, – не сравнится с территорией заповедника.
Осторожно спускаюсь со ступенек, словно боюсь, что подо мной хрупкий слой льда проломится вместе с землёй. Лёд, разумеется, ломается, трещит, но земля не обваливается.
Слушать, как трескаются маленькие кристаллики у меня под ногами, я никогда не устану.
Носокрысы – это существа, чем-то похожие на мохнатых хамелеонов с хвостами скорпионов. Вид у них тот ещё, но зато они умеют сливаться с окружающий средой. Я из-за этого два раза едва не теряю их из виду.
Днём я помогаю Фёдору, вечером сижу, читаю книжку Олега Михайловича «Различия психологии видов», которую он дал мне в среду. Полезная и очень интересная вещь, надо сказать.
В школе (как будто мне на радость) учителя добавляют практику в наши уроки! Снежка вызывает всё меньше и меньше подозрений, и сам этот факт заставляет меня напрячься: что сестра Васи замышляет?
Жизнь будто бы входит в новую, обыденную колею, и только я из неё выбиваюсь со своими постоянными вопросами и озадаченным видом. Впервые всё такое интересное прямо передо мной!
Как-то заявляется на завтрак Тимка, и втайне от Алисы мы опять ругаемся. Я поначалу пытаюсь пообщаться на нейтральные темы, вроде того, какие предметы нам нравятся, а какие – нет, но всё выходит из-под моего контроля.
И кто из нас виноват в той ссоре – неизвестно.
