Buch lesen: «Исмаритянки», Seite 3

– Потери есть?

В ответ светловолосая охотница отрицательно покачала головой.

Целительница протянула руку и взяла один продолговатый слиток, подержала его в руке, словно примеряясь к весу золота.

– Как ты их напугала, тебе отдали целое состояние, – с усмешкой заметила Меотида, – на это можно купить не один табун лошадей.

Стоящие рядом поселянки с восхищением посмотрели на свою предводительницу. Ещё бы, мужчины, которые недавно вели их на невольничий рынок, как скот, сегодня откупаются драгоценными дарами.

Приятно, конечно, зеленоглазой воительнице купаться в лучах обожания, но не это заботило Селестрию. Она подошла к ведунье и, указывая на два слитка, задала мучивший её вопрос:

– Сколько на это приобрету коней?

– Триста голов, – уверенно ответила Меотида, – за остальные проси пятьсот, запомнила?

Предводительница утвердительно кивнула.

Знахарка с улыбкой посмотрела на свою подопечную. Ей нравилась эта отважная рассудительная дикарка.

– Давай пройдёмся, – предложила ведунья.

Выйдя из мазанки, они очутились в небольшом дворике без ограды. От домика шла неширокая дорожка, посыпанная песком, вдоль которой и справа, и слева располагались невысоко сложенные дрова. В отставленном недалеко от поленницы чурбане торчал забытый кем-то топор. Меотида шла впереди, молодая охотница едва поспевала за ней. Травница обернулась вполоборота и обратилась к Селестрии:

– Всё-таки решила создать конное войско?

Предводительница исмаритянок в ответ утвердительно кивнула.

Уловив утвердительное движение собеседницы, целительница спросила:

– Наверно, уже знаешь, кто продаст тебе скакунов?

– Мною посланы вестовые в разные племена, но откликнулся на моё предложение только кочевой вождь Орлок.

– Ого! – изумлённо воскликнула знахарка.

– Знаешь его? – Селестрия изучающим взглядом посмотрела на ведунью.

Меотида усмехнулась:

– Мы никогда не встречались, но его имя одно время было у всех на устах. Орлок – сын вождя сатров, их родина на юге, в Пангейских горах. Эти племена славились своей храбростью и презрением к смерти. Они боролись против Рима и проиграли. Орлок бежал на север к гетам. Я много лет ничего о нём не слышала, удивительно то, что он ещё жив.

Травница замолчала: от быстрой ходьбы появилась одышка. Старая женщина остановилась, переводя дыханье, немного постояла, приходя в себя, затем не спеша продолжила движение.

– Мне следует опасаться этого Орлока? – с неподдельным интересом спросила Селестрия.

В ответ Меотида покачала головой и мудро рассудила:

– Время всё расставит по своим местам, немного погодя ты поймёшь, кто враг, а кто друг. Будь предельно осторожна, а лучше возьми с собой охрану.

Предводительница исмаритянок отвела взгляд в сторону, думая о чём-то своём, а вслух произнесла:

– Договорились встретиться лицом к лицу рано утром в Волчьей лощине, на опушке леса, где проходит звериная тропа.

– Далековато, всю ночь скакать придётся, успеешь? – засомневалась знахарка.

– Отправлюсь пораньше, у высохшего ручья передохну, с рассветом буду на месте, а темнотой меня не напугать, – усмехнулась светловолосая девушка.

– Пусть тебе помогут духи озера, – молвила знахарка.

Тем временем весть о первой победе воительниц разнеслась по лагерю. Лесные жительницы собирались в группы и громко обсуждали новость. Затем, объединившись в огромную толпу, они двинулись на поиски героини дня, чтобы воздать ей почести.

Когда Меотида и Селестрия достигли центра посёлка, то увидели большую группу колонисток, которая двигалась им навстречу. Впереди всех шла Леандра – в сереньком хитоне, перехваченном на талии простым ремешком, ярко-каштановые волосы непокорной копной торчали в разные стороны, чёрные глаза искрились от радости, на тонких губах цвела очаровательная улыбка. Немногим старше Селестрии, эта дикарка, волевая и настойчивая, уже возглавляла рыболовецкую артель. Во время погрома она и ещё несколько девушек смогли добежать до лодки и отплыть на безопасное расстояние, где их не смогли достать ни копья, ни стрелы. От пережитого ужаса её тогда трясло мелкой дрожью. Леандра упустила момент и не смогла пополнить ряды мстительниц. Она не участвовала в нападении на обоз, а теперь, навёрстывая упущенную возможность прикоснуться к акту великого возмездия над мужчинами, ликуя от победы, она восторженно заговорила:

– Какой праздник ты нам устроила, заставила дрожать от страха тех, кто посмел посягнуть на нашу свободу, – смеясь, воскликнула Леандра.

Селестрия от такого внимания зарделась и невольно сделала шаг назад, словно желая скрыться. Однако Меотида, ласково улыбнувшись, легонько подтолкнула в спину свою подопечную:

– Ну что же ты, иди, наслаждайся своей славой.

– Хочу поближе рассмотреть их трусливые лица, перекошенные от испуга, – взволнованно проговорила старшая рыбачка и поспешно добавила: – Я и мои подруги будем тебе верными соратницами, пополнив ряды твоего войска.

– Родные мои… – начала было говорить Селестрия, но замолчала. Чувства благодарности и признательности захлестнули её сердце. – Вы так нужны мне, – только и смогла выдавить из себя предводительница исмаритянок.

Поддавшись всеобщему настроению, Леандра призывно выкрикнула:

– А ну-ка, качайте её!

Лес женских рук легко подхватил зеленоглазую красавицу и высоко подбросил её в воздух.

Долго слышались радостные крики в лагере у озера. Так поселянки чествовали свою героиню, которая, сама не ведая того, указала им путь к свободе и независимости.

На заре в овраг, где была назначена встреча, спустился туман. В обволакивающей пелене ничего нельзя было рассмотреть, только где-то недалеко ухнула сова и захлопала крыльями, нарушая утреннее спокойствие. Несколько капель росы упало на круп скакуна, на котором ехала Селестрия. Жеребец недовольно фыркнул, растопырил уши, чувствуя неуловимую для человека вибрацию воздуха.

Старшая охотница еле заметными движениями уверенно направляла иноходца гнедой масти, внешне соблюдая спокойствие, однако при этом крепко сжимая рукоять кинжала. Наконец в рассеивающейся дымке мутным пятном проявился силуэт мужчины верхом на коне. Всадник подъехал очень близко к дикарке, да так, что коснулся коленом ноги воительницы, и стал нагло разглядывать её. Фракиец держал в руке небольшой бурдюк с вином, к которому часто прикладывался устами. Это был вождь сатров Орлок. Его некогда стройное тело с годами заплыло жиром и раздалось. Возраст изрезал круглое лицо глубокими морщинами, широкие, всё ещё мощные плечи возвышались над огромным животом, в чёрной бороде уже появились седые пряди. Он был одет в короткий подпоясанный кафтан-куртку, к поясу пристёгнут меч. Объёмную грудь прикрывал кусок кольчуги, закреплённый ремешками на спине, поверх неё висела массивная золотая цепь. Свободного покроя штаны и мягкие невысокие полусапожки довершали образ кочевника.

– Так вот ты какая, – не особо заботясь о приличии, начал разговор Орлок, – зачем звала меня?

– Мне нужны кони, много коней, – твёрдо заявила предводительница исмаритянок.

– Один раз случайно побила римлян, а столько пафоса, – небрежно заметил Орлок и, отхлебнув хмельного напитка, продолжил: – Выглядишь ничего себе, я бы взял тебя в свои наложницы, – при этих словах мужчина протянул руку, намериваясь схватить девушку.

Селестрия была готова к такому повороту: быстро нагнулась вперёд, схватила лодыжку фракийца, резко выпрямилась, высоко вверх поднимая его ногу. От такого приёма сатр не удержался на мерине и кубарем полетел на траву. Предводительница, как пантера, спрыгнула с жеребца, на ходу вытаскивая кинжал. Прижав коленом поверженного врага, дикарка надавила ножом на его горло, да так сильно, что из-под лезвия выступила кровь. Орлок презирал смерть, он много повидал на своём веку и мог отличить настоящую храбрость от пафоса. Ему нравилась эта гордая девушка. Вождю вдруг стало интересно, что она будет делать дальше, и он молчал. Селестрия не хотела лишать жизни полупьяного вояку, но и оставлять слова оскорбления без внимания она не собиралась, поэтому, грозно сдвинув брови, сурово промолвила:

– Ещё раз позволишь что-то подобное – прирежу и глазом не моргну. Понятно?

Понимая, что сделка не состоится, смелая охотница с силой оттолкнулась от лежащего на спине кочевника, встала, убирая клинок в ножны, сделала несколько шагов по направлению к своему коню, собираясь покинуть это место.

Орлок потрогал порез рукой: рана была неглубокая, но кровь резво сочилась из неё, обильно окрашивая пальцы красным цветом. Приподнявшись на локте, он примирительно бросил вслед уходящей дикарке:

– Так сколько коней ты хочешь?

Селестрия остановилась, обернулась и, не отвечая на вопрос, промолвила:

– Сколько голов можешь пригнать?

– Чем заплатишь? – не сдавался вождь.

– Золотом, в слитках.

– Для начала триста.

– Идёт, – предводительница исмаритянок ловко вскочила на жеребца.

Зажимая ладонью пораненную шею, Орлок поднялся на ноги.

– Неподалёку отсюда находится Красная поляна, знаешь, где это? – спросила Селестрия, перебирая в руках поводья.

Сатр кивнул головой и пояснил:

– Красным это место называют потому, что там растут маки.

– Верно, – усмехнулась светловолосая охотница, – через три дня, с восходом солнца, пригонишь табун туда, тогда с тобой и расплачусь.

Не дожидаясь ответа, зеленоглазая девушка ударами пяток тронула скакуна с места, набирая скорость, и помчалась прочь, оставляя кочевого вождя наедине со своими мыслями.

                        –

Провинция Мезия располагалась в верхней части Фракии и граничила по реке Истр с землями Дакии; на западе область защищали горы Родопа, плавно переходившие в массивные хребты Скорд, разделявшие огромную территорию на почти равные части. Северная сторона представляла собой плодородную равнину, на ней возводились поселения, жители которых занимались землепашеством. В долине реки Гебр находился город Хадриаполис. Эта крепость настолько удачно была расположена, что позволяла контролировать всю низину. Ставленником римской республики в этом населённом пункте был назначен префект Юний Памелион – бывший военный с отменой выправкой, седовласый, с орлиным носом и тонкими губами на длинном лице. Серьёзный, умный политик, он являлся по своей природе консерватором. Находясь в просторном помещении административного здания, сидя за дубовым столом, он уже знал о налёте на караван и о том, что хозяин обоза откупился от разбойников золотом. Вроде бы и товар остался цел, и повозки с грузом прибыли точно в срок, но погибли легионеры, а такое нельзя прощать. Необходимо расспросить купца о тех, кого он увидел, хотя бы приблизительно узнать численность атаковавших. Юний три раза хлопнул в ладоши – мгновенно из-за двери появился воин, охранявший покои вельможи.

– Пригласи ко мне Боруха Ривмана, прибывшего сегодня утром с востока, – и после небольшой паузы добавил: – Да, и позови сопровождавшего обоз центуриона Кастула Ролло.

Солдат, получив распоряжение, быстро покинул залу.

Прошло немного времени, и в рабочий кабинет префекта вошли двое. Впереди величественно вышагивал Ривман. Теперь торгаш не выглядел испуганным, напротив – в его выражении лица угадывались высокомерие и надменность. Одежда выгодно подчёркивала его статус зажиточного и успешного купца. Поверх нижней шерстяной красной рубахи, доходившей до голеней, красовалась яркая укороченная синяя полотняная туника, едва прикрывающая колени, с короткими, но широкими рукавами. На поясе виднелся льняной ремень, расшитый золотыми нитями, ступни прикрывали сандалии с длинными ремешками, которые завязывались на щиколотках ног. Волнистые волосы опрятно уложены и подвязаны шнурком, борода расчёсана и умащена дорогими маслом и благовониями.

Юний Памелион придирчиво рассматривал вошедшего гостя и не увидел в его взгляде ни страха, ни намёка на сомнение. Наконец префект заговорил:

– Сожалея о произошедшем казусе, мы приложим все усилия, чтобы быстрее найти злоумышленников. Однако нам необходимо собрать как можно больше сведений о смутьянах, посмевших напасть на нас. Сколько их было? Кто верховодит у них? Каково их вооружение?

Патриций замолчал, давая время Боруху собраться мыслями и высказаться.

Ривман гордо вскинул подбородок и начал говорить:

– Атаковали нас девушки не старше двадцати лет, числом не более сотни, вооружение слабое, в основном луки, а старшая у них  девица с длинными светлыми волосами и зелёными глазами на красивом лице.

При этих словах центурион, стоявший чуть позади торговца, побледнел, наклонил голову и, потупив взор, уставился в пол.

После небольшой паузы Памелион, взвешивая каждое слово, властно промолвил:

– Заботясь о спокойствии в крае, нам наказано поддерживать порядок и дисциплину. Поиск золотых слитков займёт некоторое время, а пока ты освобождаешься от проездной пошлины на полгода. Кроме того, для охраны твоего имущества будет выделено конное сопровождение, а конвой заменён и удвоен. Под нашей защитой в городе можешь оставаться столько, сколько пожелаешь. На этом всё, и, как только пропажа обнаружится, тебя известят. Ступай.

Борух повернулся и двинулся к выходу, скрывая от префекта самодовольную улыбку на полных губах.

Дождавшись, когда купец покинет кабинет, Юний наконец-то обратил внимание на Кастула Ролло. На нём ярким светом переливалась под солнечными лучами, проникающими через открытые окошки, начищенная до блеска кольчуга. Под доспехи надевалась кожаная туника без рукавов. Поверх брони на крепких ремешках крепились фалеры, металлические медальоны с оригинальной чеканкой – с изображениями богов, прославленных героев и даже мифических зверей, как награды за воинскую доблесть. Голени воина прикрывали серебреные поножи, в руках он держал шлем с поперечным расположением гребня – отличительный знак центуриона в строю. Памелион невольно залюбовался его выправкой и статью. Ему нравился этот офицер  коренастый, с непокорными вьющимися волосами, с волевым подбородком, а шрам на щеке придавал его внешности больше мужественности и отваги.

– В командиры пробился из рядовых? – неожиданно спросил высокопоставленный вельможа.

– Благодаря отваге и смелости, – быстро нашёлся Кастул.

– Женат? – продолжал допытываться префект.

– Всю свою сознательную жизнь я провел в боях и походах.

«Так и знал, сам по себе, как одинокий волк», – подумал Памелион.

Подойдя к Ролло почти вплотную и смотря в его глаза, словно пытаясь распознать душу воина, произнёс:

– Как же ты позволил противнику застать себя врасплох?

Понимая, что любое слово прозвучит как оправдание, Кастул молчал.

«Во взгляде нет испуга, нет страха, взор не прячет, понимает, что виноват, но держится молодцом, умеет держать удар», – промелькнуло в голове Юния. Наконец, убедившись, что перед ним не трус, патриций отступил на шаг.

– Останешься при мне, но, если подобное повторится, выгоню из армии, понял? – подытожил своё решение префект.

Ролло только кивнул в ответ.

Меряя шагами просторный кабинет, Юний задумчиво потирал подбородок.

«Дерзнувших напасть на караван женщин надо наказать, но для этого их надо ещё и разыскать. Узнать, кто стоит за этими выскочками. Непостижимо, что разбойницы сами по себе удумали тягаться с мощью республики. В поисках мятежниц надо сделать ставку на местных князей, присягнувших Риму, которые сидят в своих поселениях и знают всё, что происходит в округе».

Желая сгладить свой проступок, Кастул предложил:

– Поручите мне это дело, найду виновных и притащу зачинщиков на аркане.

Услышав сказанное, Памелион мгновенно остановился, повернулся к собеседнику и тоном, не терпящим возражения, заговорил:

– Нет, поедешь в местечко Техотон, что находится на северо-востоке, полдня пути отсюда.

– Знаю это место, – вставил слово центурион.

– Передашь вождю Ташкеру от моего имени, – продолжил свой наказ Юний, – что он должен выследить, захватить и доставить непокорных дикарок в Хадриаполис. Посули ему деньги и почёт, на обещания не скупись. Этот князёк поначалу попытается изворачиваться и хитрить, но я-то его знаю, поэтому немножко припугнёшь, но так, чтобы Ташкер не чувствовал себя уязвлённым. Ты всё понял?

Кастул в знак признательности прижал правую руку к груди и склонил голову, показывая префекту, что готов исполнить его приказ.

– Отправляйся в путь немедленно! – распорядился Памелион.

Дождавшись, когда воин покинет комнату, высокопоставленный вельможа поправил сползающую с плеча белоснежную тогу и с чувством выполненного долга вышел из помещения через потайной ход, специально проделанный в одной из стен кабинета.

Поселение Техотон находилось на высоком холме, который огибала широкая река, защищая выселки с трёх сторон. Открытое пространство перед воротами защищали глубокий ров и крепкий частокол, превращая городок в хорошо укреплённую крепость.

Внутри стен ютились просторные мазанки с соломенными крышами. Ближе к центру стали попадаться каменные строения знати и жрецов. Далее на холме, словно подчёркивая своё главенство, возвышался над всеми домами большой каменный дворец, принадлежавший вождю племени Ташкеру. В отличие от своих успешных предков, он не обладал силой Геракла. Среднего роста, тщедушный, с узкими плечами, физический недостаток глава рода сполна компенсировал хитростью и изворотливостью. Гладко расчёсанные каштановые волосы едва касались плеч, подбородок обрамляла небольшая бородка – Ташкера можно было бы счесть привлекательным, если бы не чёрная повязка, закрывавшая правую половину лица. В юности он участвовал в одном сражении, где и потерял глаз. Вопреки ожиданиям и наперекор всему он выжил. С тех пор князь не любил открытых боевых действий, предпочитая договариваться с одними соседями против других, достигая тем самым численного преимущества. Сначала союзники расправлялись с общим врагом, затем коварный предводитель вероломно нападал на вчерашних единомышленников и уничтожал их. Такая тактика приносила определённые плоды в виде захваченного имущества, рабов, скота, новых земель и дурной славы, которая распространилась по всей долине. В конце концов, лукавого вождя, наверное, уничтожили бы, но он вовремя заключил соглашение с римлянами. Тень большого покровителя успокоила недоброжелателей, недовольных политикой Ташкера. На какое-то время его оставили в покое. Казалось, наступившее затишье предопределило мирное развитие событий, однако сама судьба распорядилась иначе.

Когда солнце, стоявшее в зените, качнулось и медленно, но неотвратимо покатилось на запад, а жара начала понемногу спадать, начался праздник, посвящённый богу плодородия Сабазию, и всё население посёлка собралось у священного места, чтобы совершить обряд жертвоприношения. Вдруг по дороге, ведущей в городок, показался с десяток римских всадников. Это были самые испытанные в боях воины, их суровый вид и непроницаемые взгляды внушали всем, кого они встречали, если не страх, то уважение. Начищенные до блеска доспехи на солдатах переливались серебряным светом от попадавших на них лучей. Ведомые центурионом Кастулом Ролло ветераны достигли крепостных стен и с удивлением обнаружили, что въездные ворота открыты настежь и не охраняются. Продолжив путь, легионеры очутились на тесных улочках поселения. Посланники остановились, огляделись: в глаза бросались покинутые хижины и отсутствие жителей. Командир с осторожностью осматривался, пытаясь оценить степень опасности. Вдруг где-то впереди застучали барабаны. Ролло тронул пятками коня, направляя скакуна на раздающиеся звуки, увлекая спутников за собой. Достигнув центра, копьеносцы увидели перед собой огромную толпу народа, собравшуюся на специально подготовленном плато. Посередине площади находился небольшой алтарь, возле которого жрец в широких одеждах, расписанных таинственными знаками, в шапке с рогами выкрикивал заклинания, готовясь принести в жертву ягнёнка. Увидав чужаков, полдюжины фракийцев бросилось им наперерез, выставив вперёд копья, преграждая непрошеным гостям путь вперёд. В холщовых штанах, с голым торсом, с раскрашенными в синий цвет лицами и волосами, указывающими на единение с небом, язычники выглядели угрожающе. Понимая, что сейчас может произойти никому ненужное столкновение, центурион предупреждающе поднял руку и пояснил:

– У меня важное поручение к вашему вождю.

Один из идолопоклонников, по всему видать старший, кивнул головой, и тотчас из шеренги отделился молодой человек, который стремглав бросился исполнять негласный приказ. Не желая нагнетать обстановку, Кастул приказал своим людям отступить до ближайшего перекрёстка и подождать его там.

Видя, что гости не проявляют агрессии, фракийцы опустили пики и молчаливо рассматривали римлянина. После недолгого ожидания появился юноша, который приветливо махнул рукой, приглашая посланника пройти дальше. Варвары расступились, давая дорогу незваному визитёру. Двигаясь сквозь большое скопление людей, легионер рассмотел недалеко от жертвенного камня танцующих девушек, разодетых в разноцветные туники: красные, жёлтые, зелёные, отчего плато напоминало цветочную поляну, украшенную яркими цветами. На запястьях рук и на щиколотках ног у женщин красовались браслеты, состоящие из бубенчиков в форме причудливых зверей и рыб, которые при каждом движении издавали мелодичный звон. Энергичные, заученные движения в сочетании с ритмами барабана создавали особую атмосферу, бодрящую дух, погружая душу в небытие. Достигнув невысокого пригорка, Кастул заметил вождя клана Ташкера. Он сидел на высоком стуле, напоминающем трон с резной спинкой, в окружении толпы советников и слуг, в длинной коричневой рубахе, доходящей до колен, из-под которой виднелись широкие штаны, заправленные в полусапожки. На поясе, перехваченном широким ремнём, висел кинжал; голову венчала золотая диадема, украшенная рубинами.

– Приветствую тебя, князь, – центурион в знак уважения прижал руку, сжатую в кулак к груди, слегка наклонив голову.

Всё внимание Ташкера было приковано к языческому ритуалу. Поэтому он, не отрываясь от захватывающего действия, нетерпеливо поманил жестом римлянина, указывая ему место возле себя. Когда Кастул встал рядом, предводитель фракийцев отрывисто приказал рядом стоящему соплеменнику:

– Принесите вина гостю.

Прислужник моментально бросился исполнять приказание.

А на площади оракул водрузил ягненка на алтарь и под нарастающий грохот барабанов стал вспарывать брюхо животному. Два человека помогали ему, удерживали несчастную жертву, чтобы она не вырвалась. Происходящее на плато мало интересовало Ролло. Машинально повернув голову, он случайно наткнулся взглядом на тщедушного вождя, который с жадностью внимал каждому движению жреца, пытаясь при этом скрыть волнение и судорожно цепляясь за подлокотники.

«Всего лишь глава не самого большого племени, – рассуждал про себя Кастул, – а замашки как у полноправного царя: даже не предложил сесть. Так вассалы себя не ведут. Играть по своим правилам за спиной у покровителя – дурной тон, такое поведение сослужит ему плохую службу».

Наконец подали на подносе кувшин, до краёв наполненный душистым хмелем, и кубок из чистого серебра. Плеснув веселящего напитка в бокал, слуга подал его гостю.

Взяв драгоценный сосуд, Кастул с шумом отхлебнул спасительной влаги. Не успел оценить вкус ароматного зелья, как услышал голос Ташкера.

– Какое дело привело тебя ко мне?

Переведя взгляд на князя, центурион с удивлением отметил, что говоривший по-прежнему не смотрит в его сторону.

– Что ты слышал о нападении на римский караван? – как можно безразличней спросил Ролло.

– И ты был там? – Ташкер удостоил собеседника взглядом, злорадно сверкнув единственным глазом.

Кастул молчал, медленно попивая волшебный эль, под маской безмятежности скрывая своё раздражение. Подавив недовольство, вспыхнувшее в душе, заслуженный ветеран как можно спокойнее ответил:

– Налёт совершили девушки, числом около сотни, – так утверждает купец Ривман Борух, ему выпал случай воочию увидеть мятежниц. Префект Юний Памелион повелел, чтобы ты отыскал разбойниц, захватил и доставил их в Хадриополис.

Звук барабанов внезапно прервался, женщины остановились, замерли в напряжённом ожидании слов провидца, над плато повисла гнетущая тишина. Жрец склонился над распотрошённым ягнёнком, изучая внутренности жертвы, бубня себе под нос заклятия.

– Зачем мне копаться в ваших делах? – вождь разочарованно вздохнул, переключая своё внимание на предсказателя, пытаясь предугадать, каким решением закончится обряд.

– Нам достаточно двух десятков мятежниц, главной зачинщицы и того, кто стоит за ними, если таковой имеется. За каждую приведённую невольницу мы заплатим золотом, остальных оставишь себе, – произнося такие слова, Ролло внимательно наблюдал за выражением лица Ташкера.

Глава клана молчал, сосредоточенно вслушиваясь в неясные бормотания оракула, желая услышать из его уст одобрение богов.

Чтобы подстегнуть несговорчивого собеседника, центурион осторожно проронил:

– Могущество нашей республики огромно, и не поздоровится тому, кто окажется в её тени.

Ташкер закусил губу, лихорадочно пытаясь решить мучавший его вопрос. С одной стороны, римляне хотят чужими руками наказать дерзких грабительниц, с другой – ссориться с покровителем опасно, можно потерять не только власть, но и жизнь. Вдруг вождя осенило: он внезапно вспомнил, что из северных земель года два назад вернулся Орлок с несколькими сотнями кочевников, двадцать лет проведя в изгнании. Занимая пастбища недалеко от того места, где было совершено нападение на караван, сатр мог помочь в поисках отчаянных воительниц, а потом и голову самого Орлока, как главного бунтаря, можно преподнести в дар префекту Юнию Памелиону.

Наконец жрец, произносящий заклинания у алтаря, выпрямился и, вскинув руки к небу, громко прокричал:

– Священный бог Собазий благословляет все ваши начинания.

От неожиданности Ташкер вздрогнул, но услышав хорошую новость, обрадовался, повернул лицо к гостю и промолвил:

– Мы притащим на аркане мятежниц, но за главарей придётся заплатить вдвойне.

Кастул в знак согласия поднял наполненный вином бокал, улыбнулся, пригубил ароматный эль, словно печатью скрепляя договор.

Призывно зазвучали трубы, извещая об окончании обряда. Ударили барабаны, сначала неспешно, но с каждым мгновением наращивая темп. Девушки в разноцветных туниках плавно двигались в такт музыке, убыстряя движения. Центурион заворожёно следил за неистовым танцем женщин, которые изящно выгибались, вскидывая руки к небу, зачарованно кружились, отдавая богам дань, красотою своих тел. Подчиняясь нарастающему ритму ударного инструмента, они яростно убыстряли движения в сжигающей страсти безудержного веселья.

                        –

Полуденное солнце ярко освещало огромный шатёр, который находился в самой середине кочевого стана и возвышался над всеми малыми кибитками, величественно и гордо выпячивая свою значимость, праздно выставляя бока, разукрашенные разноцветными узорами. За плотно закрытым пологом, прячась от посторонних глаз, на шкурах диких зверей, расстеленных на полу, трапезничали трое мужчин разных возрастов. В центре сидел Орлок, отрезая крупные куски мяса от зажаренного кабанчика, запивая душистым элем и играя мышцами при каждом движении, он словно был воплощением безудержной мощи и твердой власти. Холщовая рубаха скрывала полукруглый живот, поддерживаемый широким кушаком. Поджав под себя босые ноги в шароварах, вожак не очень заботился о каком-либо приличии и громко причмокивал, получая истинное удовольствие от поедания пищи. По левую руку от него сидел его сын Аксвел, пятнадцатилетний подросток с прямыми чёрными волосами, едва касающимися шеи. По-юношески дерзкий, он взирал на мир бесстрашно и открыто. Подросток вёл себя раскованно и свободно, стараясь во всём подражать отцу. Одет он был в длинный хитон, из-под которого торчали штаны свободного покроя, на поясе перехваченным простым ремешком висел фракийский меч  сика (небольной клинок с изогнутым остриём, предназначенный для рубящих ударов). Справа расположился здоровяк Джигапор, почти двухметрового роста, с круглым лицом, начисто бритым черепом, отчего выглядел ещё свирепей. Его обнажённый мускулистый торс был перехвачен ремнями, на которых крепился серебряный диск, как элемент боевых доспехов, прикрывающий грудь. Верзила особо не церемонился, хватая вырезку руками, отчего по пальцам стекал собственный сок кабанчика, капая на шерстяные просторные брюки и оставляя на них жирные пятна. Немного в стороне от гиганта, на земле небрежно лежал брошенный в спешке двуручный меч, ромфея, как напоминание о том, что мир миром, а времена сейчас неспокойные, всё может поменяться в любое мгновенье.

Вдруг, разрывая тишину, послышался нарастающий гул копыт, который приближаясь к кочевому стану, превратился в звучный топот нескольких сотен коней, сотрясающий землю, нарушая царивший здесь покой. Раздались приветственные крики, ржанье лошадей, чуткое ухо вожака уловило чужой говор пришлых людей. Орлок на мгновенье застыл, затем обращаясь к Джигапору, коротко приказал:

– Посмотри, кто к нам пожаловал.

Громила, не говоря ни слова, ловко подхватил тяжёлый клинок, откинув полог, и не смотря на огромный рост, стремительно, как пантера, выскользнул наружу.

Прошло несколько томительных минут, тягучих, как кисель, наполненных свинцовой тяжестью ожидания, разжигая любопытство.

Наконец в проёме показался лысый череп Джигапора, и он с иронией в голосе, пробасил:

– Приехал князь с Техотона, с ним двести воинов свиты.

– Чего же он хочет? – Орлок испытывающее посмотрел на Джигапора.            В ответ великан только пожал плечами.                                          – Ладно, зови, – коротко проронил Орлок.

Голова исчезла, зато через несколько секунд появился Ташкер. Помня о правилах гостеприимства, он с порога наиграно выпалил:

– Долгих лет жизни, всесильный вождь.

На нём как влитая сидела длинная чёрная рубаха, без воротника, в области груди на неё крепились четыре коротких металлических пластины, расположенных симметрично относительно друг друга. На широком ремне бросался в глаза кинжал в дорогой оправе. Узкие штаны, сотканные из множества кусочков кожи, переливались на свету, и было забавно наблюдать, как худощавые ноги одноглазого при ходьбе напоминали извивающихся аспидов.

«Змея в змее», – подумал Орлок, кивнул в ответ на приветствие и широким жестом пригласил переговорщика к импровизированному столу. Он прекрасно представлял, с кем имеет дело, в этих местах слава разносилась быстрее появления человека, воздавая по заслугам его деяния.

Визитёр не заставил себя долго упрашивать, быстро присоединился к трапезе, уселся лицом к Орлоку. По знаку отца Аксвел подал Ташкеру наполненный кубок с бодрящим напитком. Пригубив вино, гость с деланным возмущением пожаловался: