Buch lesen: «Трёхочковый в сердце», Seite 17
Когда Ник определился с меню, поняв, что с таким сюрпризом справится и школьник, к нему, с опозданием, пришло осознание, необходимости изменений, только в лучшую сторону. Как и любой другой представитель пока ещё «сильной» половины человечества, он обратился к трём извечным китам – подарок, цветы, сладкое. Так как сахаросодержащий аспект уже присутствовал в списке, ему оставалось сосредоточится на символическом презенте, так как белые калы всегда продавались в цветочном бутике напротив его дома. Ник прошерстил разнообразные интернет магазины, сайты ювелирок, бижутерий, специализирующих на индивидуальных подарках, но так и не нашёл ничего стоящего. Фразу «лучший подарок – это сделанный своими руками», наверняка, придумали как раз для экономических реалий нашей страны, и тех случаев, когда конверт с деньгами (абсурдно) не подходил по случаю. Если бы она знала как долго и старательно он готовился, Нику бы зачлось за половину успеха, даже при полном отсутствии фантазии.
В намеченный день, встав раньше, чем Надя обычно к нему приезжала, он самостоятельно отправился в супер-маркет за продуктами. Среди забитых разнообразной снедью стеллажей, Ник чувствовал себя не в своей тарелке, но не сдался даже когда отчаялся понять, что из предложенных ингредиентов – отчищенные улитки, а что мидии. Покупок оказалось больше, чем он рассчитывал утащить самостоятельно, поэтому пришлось грузиться в такси. Водитель смерил его усталым и одновременно обречённым взглядом, понимая, что придётся не только помогать упаковать все пакеты, а ещё и доставить их до двери, но промолчал. За сдержанность и толерантность, Ник пообещал себе, оставить ему чаевые. В этот самый момент его и настиг телефонный звонок.
– Ты где? – голос звучал взволнованно, на пару тонов выше, чем обычно, это означало, что Надя придумала в своей голове сюжет развития событий, а он не играл по сценарию.
– И тебе здравствуй, не волнуйся, я в магазине. – он хотел было продолжить объяснять, но видимо потратил отпущенные на его реплику секунды.
– Будь на месте, я за тобой сейчас приеду. – может Ник что-то не так понял, потому что она явно волновалась за него, или по какой другой причине.
– Не надо, я вызвал машину, уже сажусь, буду через пять минут. – на том конце провода возникла небольшая пауза, поэтому он решил добавить. – Со мной всё в порядке.
– Хорошо, как скажешь, жду.
Сигнал оборвался, Надя положила трубку. Любой мужчина, состоящий в отношениях знает, что такое окончание разговора, как правило ничем хорошим не заканчиваются. Ник же, не вспомнив за собой никаких заметных «косяков», наивно предполагал, что ни с кем не встречаясь, может уповать на столь редкое исключение.
Добрался он быстро, получив щедрый расчёт, услужливый водитель помог со всеми сумками, занеся их прямо в прихожую его квартиры. Надя сидела у компьютера в гостиной, сосредоточенно всматриваясь в экран. Она лишь помахала ему рукой, приглашая «к столу».
– Надя, что случилось?
– Кое-кто хочет с тобой поговорить. – Она лучезарно улыбалась, разворачивая ноутбук к Нику. Волшебное предвкушение всего чего угодно от скандала, да совместного чревоугоднечества, превратилось в ощущение пепла от сожжённых мостов, осевшее на губах.
– Здравствуйте, Тренер. – горло в момент пересохло, хорошо ещё он сидел.
– Здравствуй, Ник. – он слегка заметно кивнул, цепкие серые глаза, сквозь призму очков, слегка сместились в сторону, обращаясь к Наде, – Если не возражаешь, мы побеседуем наедине, хорошо, Ник потом тебе перескажет, если сочтёт необходимым.
Она покорно кивнула и вышла, оставив бывших ученика и учителя лицом к лицу.
– Хорошая, девушка, Хоуп – если я не ошибаюсь, верно? – Тренер как всегда говорил в своей отстранённой манере, словно не было между ними расстояния в пространстве и времени, которое исчислялось годами и тысячами километров, будто расстались они только вчера.
– Да, если переводить на английский. – прошло столько времени, а Ник всё равно чувствовал себя первоклассником у доски, – она замечательная, очень мне помогает.
– Я знаю, мы немного пообщались, тебе повезло с ней.
– О нет, мы не вместе, то есть не встречаемся, она вроде моя сиделка.
– Зря. – Тренер философски подпёр голову, выставив указательный палец вверх, как делал всегда, когда в чём-то сомневался и обдумывал это, – а что стало с той темноволосой моделью?
– Мы расстались, сразу после аварии на курорте.
– Может и к лучшему, они слишком красивы, чтобы ужиться вместе, ухаживая за тобой. Впрочем, не слушай старика, это так отвлечённый бред. Мы с тобой давно не общались. – Тренер пододвинулся ближе к экрану, то ли стараясь лучше разглядеть Ника, то ли просто удобно устраиваясь, – как у тебя дела?
– Спасибо, всё хорошо, но, Тренер, я не хочу показаться грубым, и тратить ваше время на рассказы о собственных жизненных переживаниях, у вас там наверное уже далеко за полночь. Скажите, зачем вы позвонили, мы не разговаривали около трёх лет, с чего вдруг?
– У меня начало третьего ночи, если быть точным, и вообще-то это твоя Хоуп меня отыскала, и сподвигла на этот разговор. Но твоя прямолинейность мне нравится, жёстко, категорично, я сам такой.
– Я не хотел дерзить. – Ник, как всегда в таких случаях, опустил голову, избегая встречного взгляда.
– Я знаю, всё нормально. Хоуп сказала, что ты хочешь вернуться в баскетбол, это правда?
– Сами знаете, что это невозможно, пока просто пытаюсь вернуть себе прежний вид, а там уже буду решать.
– Прежним тебе уже не стать, это факт, но это не приговор, так что не торопись с выводами. – Тренер потёр переносицу под очками, продолжая изъясняться так чтобы его невозможно было понять.
– О чём это вы? – хотелось хлопнуть по столу, с воплем «что за чушь!?», Ник удержался, – вы же знаете о моём состоянии.
– С таким не живут, ты хотел сказать? – Тренер иронизировал, намекая, что прекрасно в курсе, и лишний раз не позволит ему жаловаться.
– Нет, но… – начал было Ник, прерванный излюбленным жестом Наставника, призывающим к молчанию.
– Человек на семьдесят процентов состоит из воды, чьи агрегатные состояния настолько изменчивы под влиянием одной лишь температуры. Вокруг тебя столько людей, озабоченных твоей судьбой, столько возможностей её изменить, а ты говоришь «в моём положении, бла бла». – Тренер кривлялся, что было совсем для него не типично, но кто знает, может и на него что-то повлияло за прошедшее время, – Ты так и не понял – порой чтобы, что-то изменить, или пережить, нужно иногда положиться на кого-то кроме себя. Поэтому хирурги оперируют, психотерапевты вправляют мозги, а механик чинит разбившуюся машину. Есть вещи, которые ты не в силах сделать, просто потому что никогда этим не занимался, это не слабость обратиться за помощью к специалисту, слабость не признавать, что эта помощь тебе нужна.
– Я так понимаю, к вам обращаются за наставлениями? – Ник хотел вложить в интонацию как можно больше сарказма, но с этим собеседником не получалось.
– Отчасти, ведь моя работа тренировать баскетболистов, но в широком смысле это всё же процесс обучения, так что да.
– И как это поможет мне? Вы же сами сказали, что прежним мне уже не быть, так как я смогу играть, если играть не могу?
– Философствовать – не твоя сильная сторона, так что брось, и давай без этой твоей иронии, понимаю, что будучи озлобленным на весь белый свет, за последнее время ты отточил её до совершенства, но мы здесь не за этим. – Тренер взял небольшую паузу, словно подбирая нужные слова, интересно как долго он общался с Надей, и не наложило ли это свой отпечаток? – Как раньше тебе не играть, но откровенно говоря, тот Ник был перспективным баскетболистом, но шёл не той дорогой, так что не особо мне нравился.
– Простите, что перебиваю, но раз уж речь зашла, положив руку на сердце, вам вообще никто не нравился, разве не так? Я всегда добросовестно работал на ваших тренировках, даже больше чем кто-либо, выкладывался на играх, но вашей симпатии так и не заслужил, остальные, как мне кажется, тоже.
– И то верно. Просто пойми Ник, я, в первую очередь, тренер, и должен обучать вас, исправлять ваши ошибки, как только мне начнёт нравится то, что я в вас увидел, моя работа закончится, а мне нравится думать, что нет предела совершенству.
– Как ни странно, кажется, в этот раз мне удалось вас понять. – Ник действительно так думал, и ему было немного обидно, что он не разглядел этого раньше, – Только вот, боюсь, для новой дороги, указанной вами, я, малость, не собран.
– Начал улавливать мои метафоры, а ты повзрослел. – Ник впервые увидел как Тренер улыбнулся, или так сложились морщины на его лице. – У меня на родине говорят: «Был бы путь, а обувь сыщется».
– Похоже я исчерпал отпущенный мне лимит, поскольку сейчас вообще не уловил ни намёка.
– Что ты знаешь об Оскаре Писториусе? – сейчас Тренер с любопытством разглядывал Ника.
– Это какой-нибудь второстепенный персонаж из Гарри Поттера? – Ник пытался сострить, раз уж даже Тренер пытался шутить, или вроде того, – Если честно, ровным счётом ничего. Он какая-то новая восходящая звезда в баскетболе, у вас там?
– Допускаю, что ты мог про него не слышать, но никогда не поверю, что ты не знаешь всех мало-мальски стоящих игроков во всех баскетбольных лигах наперечёт. Так что нет, он не восходящая звезда, хотя с какой стороны посмотреть. Оскар – легкоатлет, бегает средние дистанции, но, что более важно, не понаслышке знает какого тебе приходится. И тут я подумал, если он смог вернуться в большой спорт, почему не сможешь ты. – Тренер довольный откинулся на спинку кресла, по ту сторону монитора.
– Спасибо за информацию, я погуглю, но вам не кажется, что лёгкая атлетика и баскетбол не одно и тоже? – Ник не хотел верить, стараясь сохранить скептицизм, чтобы лишний раз не обнадёживать себя.
– Ты не поверишь, но я сказал Хоуп тоже самое. – сейчас Тренер искренне смеялся, одной ему понятной шутке.
– При чём здесь Надя…Хоуп? – Ник недоумевал.
– А как ты думаешь, с чего весь этот разговор? – Тренер успокоился, оставив непривычную ухмылку на своём лице, – Я, как и ты, понятия не имел кто такой мистер Писториус. В один из вечеров, мне на почту приходит письмо от Хоуп. Разобрать, кто она такая и чего хочет, было решительно невозможно, но из тематики я понял, что речь идёт о тебе. Мы связались в видеочате. Говорила по-английски Хоуп лучше чем писала, так что суть я уловил. Она рассказала про твои тренировки, этого бегуна, и спросила не смогу ли я найти для тебя кое-что. Всегда было интересно проверить, в итоге теория шести рукопожатий работает в пределах трёх. Через своего друга в федерации лёгкой атлетики, я вышел на представителей Оливера, а там и на него самого, очень доброжелательный юноша.
– Тренер, вы ещё не настолько стары, чтобы называть взрослых мужиков – юношами, простите, продолжайте. – Ник снова перебил его, но стоило тому приподнять бровь, как ученик моментально заткнулся.
– И всё же, я переговорил с мистером Писториусом, он дал мне координаты своего «обувного магазина». – Тренер действительно сделал тот самый жест ковычек пальцами, – отвлекаясь от темы, ты не мог бы крикнуть Хоуп, что уже можно нести.
– Что нести? – Ник только хотел спросить, но бровь требовала подчиняться, – Ладно, сейчас.
Он позвал Надю, которая через минуту вошла в гостиную с посылочной коробкой в руках. Больше метра в длину, с кучей таможенных штампов, картонное нечто смотрелось аляповато в её маленьких руках.
– Я как раз был в Нью-Йорке в то время, поэтому наведался в их филиал, чтобы сделать специфический заказ. Можешь открывать. – Тренер рассказывал всё это пока глаза Ника бегали от экрана к коробке.
Разорвав доставочную упаковку, внутри он обнаружил, что-то невообразимое и футуристичное. Чёрный незнакомый материал, какие-то липучки, фиксаторы, всё это не вязалось в его голове, Ник так и не смог понять что это и куда его одевать или обувать. Надя смотрела с нескрываемым любопытством и восторгом, ожидая реакции, тренер, будто пытался, преодолевая расстояния вытряхнуться из экрана, в реальность скромной гостиной. А Ник ошарашенно смотрел, не зная, что со всем этим делать, то ли радоваться, то ли плакать или всё вместе.
– Я без понятия, что говорить в таких случаях, просто нет слов. – Ник облегчённо выдохнул, радуясь, что смог вытолкнуть из себя хоть какую-то фразу.
– Для начала достаточно простого «спасибо». Хоуп за идею и организацию, мне за сотрудничество, вполне достаточно. – сейчас был черёд Тренерского сарказма, но его это забавляло, и Ник был не против.
– Спасибо, но что это, то есть я примерно представляю, но в голове не укладывается.
– Твои новые кроссовки, можно сказать самая эксклюзивная расцветка. Я долго общался с представителями фирмы, мы вносили необходимые изменения в дизайн, чтобы они соответствовали специфике нашего вида спорта. Придётся их разносить, чтобы пришлись по ноге, но я думаю ты справишься.
Ник смотрел на Надю, которая чувствуя напряжённую сентиментальность момента, прятала за руками лицо, сдерживая слёзы. Он и сам чуть сдерживался, если верить Тренеру, а это было аксиомой, такая обувь способна вернуть его в строй, позволит не просто играть в баскетбол, а даст возможность к полноценной жизни со всеми её прелестями начиная отъезжающим с остановки автобусом, который каждый силиться догнать, и заканчивая писанием стоя, хотя последнее сомнительное преимущество.
– Почему, Тренер? – Ник смотрел на него, чувствуя как предательски катиться по щеке слеза радости. Он никогда не понимал как можно плакать, когда случается нечто радостное и прекрасное, до сих пор.
– Потому что всегда есть другая установка, другой соперник и другая игра. И твоя – только что началась, просто помни, что частенько я говорю метафорами. – Тренер долго и напряжённо выдыхал, могло показаться, что он сдерживает слёзы, не желая раскиснуть перед бывшим протеже, – И дай себе шанс, поверь, никто не поднимает вверх дном пол страны на другом конце полушария, просто забавы ради, за такими поступками всегда что-то стоит.
В привычной манере, не попрощавшись, Тренер прервал разговор, опустив крышку ноутбука по ту сторону экрана. Как всегда он наговорил кучу пространных и туманных фраз, понять и интерпретировать которые можно было двояко, даже в последней, на что тот намекал? Ник смотрел на потухший экран, развёрнутую посылку и Надю, попеременно бегая глазами от одной к другому. Что говорить, как себя вести, теперь даже задуманный сюрприз казался уродливым комом глины, оставленном в попытке сваять монумент. До него только сейчас дошло, что невозможно отблагодарить человека, спасшего тебе жизнь.
– Ты что-нибудь скажешь, или так и будешь стрелять глазками, как маленькая плохо выбритая принцесса? – Надя стояла возле него, казалось, трясясь от нетерпения. Что он мог ей ответить, чтобы предвосхитить её же собственные ожидания благодарности?
– Пообещай: чтобы я сейчас не сказал, как бы странно это не выглядело со стороны, ты не обидишься и выполнишь ещё одну мою просьбу.
– Когда ты так говоришь, я всегда ожидаю подвоха, не люблю играть в тёмную лошадку. – Надя морщилась, отгоняя навязчивые образы, которые она так живо умела себе представлять.
– Пожалуйста. – Ник не владел приёмом «щенячьих глаз», но и без этого сработало.
– Хорошо, говори. – Она обхватила себя руками, заранее жалея, что согласилась на очередную авантюру.
– Я прошу тебя оставить меня одного, на время и без лишних вопросов. Если ты сдержишь слово и не станешь на меня обижаться, то я буду ждать тебя сегодня же, но ближе к восьми часам вечера. – Ник видел как её челюсть физически упала до пола, настолько Надю поразило его заявление.
Но она смолчала, то ли переваривая в себе, то ли всё же обидевшись. Надя направилась к выходу, подхватив свою сумочку, замешкавшись у самого выхода.
– До вечера? – было непонятно спрашивает она или утверждает, оскорблена, возмущена, или безразлична.
– Я надеюсь. – Нику действительно оставалось только это, а ещё куча продуктов, и ускользающий вместе с сюрпризом вечер.
На этом они и разошлись. Ник ещё сидел некоторое время, борясь с искушением примерить новый презент, пока не проиграл. «Кроссовки» не сели как влитые, что и неудивительно, ведь вся подгонка осуществлялась за счёт других механизмов в одной обойме с фиксаторами и липучками. Разобравшись, и наконец всё настроив, зашнуровав «наружу», Ник встал. Первые ощущения были непривычными и даже отталкивающими. В прямом смысле. Подарок сильно амортизировал, словно уже ждал когда Ник наконец взмоет в воздух, или дав себе свободу рванёт с места и побежит куда глаза глядят, хотя бы до кухни. Он даже попытался подпрыгнуть, но потеряв равновесие плюхнулся обратно на диван, надо было пообвыкнуться. Следующий час Ник просто ходил взад вперёд, по диагонали, раскладывая купленные продукты и разбросанные вещи. Переполнявшие его чувства были больше чем от первого самостоятельного вождения велосипеда или автомобиля. Наверное, так восторгались родители Ника, когда тот делал свои первые шаги, теперь ему отчасти удалось прочувствовать глубокую суть этого момента самостоятельно.
Он не разувался даже начав готовить, словно сросся и породнился со своим новым подарком, снова превратившись в семилетнего мальчишку, которому родители привезли первые настоящие баскетбольные кроссовки из-за границы. Тогда, в детстве, Ник не снимал их дольше чем на пару минут, даже спал в них, боясь поверить собственному счастью, в его команде таких ни у кого не было. Сейчас ностальгия нахлынула с новыми чувствами.
В кухне, понемногу, начинал пробиваться аромат кулинарных потуг Ника, дело двигалось, хоть и не быстро. Он погрешил против истины, когда посчитал, что с готовкой справится и школьник. Кастрюльки кипели, сковородки шкварчали, масло брызгало во все стороны, а специи никак не хотели собираться в нужную дозировку. Почти всё Ник пересолил, кроме десерта, который доставили ближе к вечеру, но на вкус было съедобно, поэтому он надеялся, что не слишком облажался. Мясо слегка подгорело, но от этого выглядело ещё более аппетитно, скорее в нём говорил голод, пробивавший себе дорогу с самого утра, не успокоившись порцией каши на завтрак. Ник почти закончил приготовления, накрывая на стол и выставляя свечи, когда вспомнил, что не купил вино. Он не знал как отреагирует Надя, по сути выводившая его из запоя, но не подавать же компот к столу.
Накинув куртку, Ник так и выскочил на улицу, направляясь к магазину. Только спустя добрую сотню метров от дома, он обратил внимание на то, что не «переобулся» и бежал. Всё было как раньше, ветер гуляющий в волосах, мышцы ног перекатывающиеся под одеждой, сокращаясь с каждым новым движением, и выталкивающие его вперёд. Руки, как крылья планёра, расчёркивающими движениями, обтекали прохожих, пытаясь удержать равновесие. Бег был настолько естественной составляющей движений Ника, что он просто не замечал весь этот дискомфорт. Через пару минут ему удалось обуздать ускользающее пространство, и ускоряющийся ритм. Он бежал не чувствуя усталости, до магазина было немногим больше пятисот метров, поэтому Ник с каждым шагом набирал скорость, казалось нет предела его возможностям. Люди отпрыгивали в стороны, ошарашено оглядываясь, кто-то крутил пальцем у виска, другие одобрительно улыбались. Он не обращал на это внимания, даже судьбоносный перекрёсток остался незамеченным, Ник так бы и продолжил движение, если бы на его пути не выросла стена магазина. Пришлось на ходу осваивать принципы торможения, с непривычки ему это не удалось. Споткнувшись, смешно перебирая ногами в попытках сохранить баланс, он так и врезался в стену, но сумел остановиться. Ник подумал про себя, что стоило бы привыкнуть к новой обуви, потренироваться прежде чем вот так лететь очертя голову, но каждый ушибленный сантиметр тела стоил этих ощущений, вкус которых считался для него давно забытой сладостью оставленной на виду у диабетика.
Домой он возвращался уже пешком, просто не рискуя тарой с алкоголем, лежащей в пакете. Даже просто прогулка теперь вызывала бурю эмоций, привычная дорога становилась испытательным полигоном. Разнообразные перепады, трещины в асфальте, бордюры и насаждения – живые препятствия, которые ему приходилось преодолевать заново, были похожи на повторный уровень в компьютерной игре, который ты проходишь в очередной раз, только не зелёным персонажем, а в полной боевой комплектации, прекрасно зная какие опасности тебя подстерегают за углом. Вернувшись в квартиру, у Ника оставалось в запасе полчаса, которые он потратил на косметические детали в сервировке стола и собственном внешнем виде.
Надя позвонила в дверь, с пугающей пунктуальностью, ровно в восемь часов вечера. У неё была собственная связка ключей, но почему-то в этот раз она ей не воспользовалась. Ник открыл двери, чтобы обомлеть. Он долго подбирал свой вечерний наряд, остановившись на классической белой рубашке и тёмно-синих приталенных брюках, но в сравнении с ней, всё так же выглядел запущенным алкоголиком в бесформенных тряпках. Надя была ведьмой. Сказать, что она была шикарна, божественна, великолепна – приторно и нелепо. Перед такой красотой склоняются, воздают ей должное, увековечивают. Таких женщин сжигали, страстью или на костре, неспособные обуздать или расстаться, лишь бы не делить её с остальным миром. Надина внешность порабощала, гипнотизировала, заставляла предавать собственные принципы, ломая твоё сознание и волю, чтобы ты добровольно, с хмельной улыбкой на устах шагал по эшафоту. Она одела облегающее изумрудно-зелёное платье в тон собственным глазам, выпрямила волосы, окутывающие весенний луг её тела, кроваво-огненным закатом, и совсем немного подвела губы, не смотреть на которые было ещё сложнее, чем в вырез декольте. Возможно по отдельности это выглядело не так впечатляюще, но в совместном сочетании, перед этим образом невозможно было устоять на своих двоих, хорошо Ник был в новых «кроссовках». Надя продолжала молча стоять, позволяя собой восхищаться, или ожидая приглашения, перебирая в руках куртку и сумочку.
– Ты зайдёшь? – сложно говорить набрав в рот воды, но Ник чувствовал себя именно так.
– А ты решил – я видом твоего подъезда любуюсь? – Надя издевалась, наслаждаясь произведённым эффектом.
– С тобой не угадаешь. Вряд ли моё скромное жилище достойно принимать персону такого уровня.
– Не позовёшь, не узнаешь. – Она начала переминаться, видимо стоять на таких каблуках тоже было задачей не из лёгких, но свою роль Надя играла до конца.
– Так я, вроде, уже. – мещанин и барыня, кто сказал, что ролевые игры уже не актуальны.
– Ты спрашивал, а не приглашал, есть разница.
– Прошу Вас, миледи, почту за честь разделить вашу компанию. – Ник пытался сесть в плие, но опомнился, и просто провёл рукой, в характерном жесте.
Надя прошла внутрь, тут же скинув обувь, она осмотрелась, но по выражению её лица было трудно понять нравится её увиденное или напротив.
– Романтический ужин, месье, а вы ничего не напутали, не к женскому сердцу лежит путь через желудок.
– Вообще, это не романт… – да кого он обманывал, одних только свечей хватило бы, чтобы натолкнуть любого человека на подобный вывод.
– Всё нормально, я рада быть здесь.
После этой фразы всё вернулось на круги своя, Ник облегчённо выдохнул, помог Наде устроиться за столом и подал первое блюдо.
– С лимонно-медовой заправкой? – она указывала взглядом на салат.
– Естественно, я же не дилетант, какой-нибудь. – Ника подмывало «фыркнуть» или использовать какой-угодно другой жест из знакомого её арсенала, но не стал.
– Сам готовил? – она с подозрением косилась на него, словно от ответа зависело пустит она ток по его стулу или нет.
– Да, всё сам. Только ролики на ютубе подсматривал.
– А получилось неплохо. – Надя попробовала «первую ложку» почти не скривившись. – из тебя бы вышел неплохой повар, ты хорошо чувствуешь баланс вкусов.
– Спасибо, я старался. – было приятно получить комплимент, Ник даже подумал, что его затея не такая уж и провальная.
– Но всё равно пересолил? – в Надиной интонации слышался подвох.
– Наверняка.
После небольшой паузы, из-за возникшей неловкости, они продолжили есть, пить и общаться, не ощущая нагнетающегося напряжения. Ник выслушивал похвалы шефу и по поводу мяса с гарниром, закусок, температуры шампанского, выбранного вина, даже с сервировкой он угодил. Создавалось впечатление, что Надя осторожничала, боясь увести разговор в не подконтрольную ей сторону. Настало время десерта.
– Его ты не готовил. – Она констатировала, оторвавшись лишь на секунду, теперь Ник знал как трещит за ушами.
– К сожалению, со сладким я решил не рисковать. Вряд ли бы у меня получилось так же вкусно. Да и ты бы не простила, если бы я его пересолил.
– Как знать. – она на секунду задумалась, улыбаясь какой-то своей сокровенной мысли, – Действительно очень вкусно, спасибо.
– Это ещё не всё, я подготовил небольшой презент, по случаю твоего выхода на работу и окончанию моей реабилитации. – Ник встал из-за стола.
– Думала ужин и есть мой сюрприз, к ещё одному я не готовилась. – Надя наигранно смущалась, но было видно, что ей приятно, и в какой-то степени даже волнительно само ожидание.
– Кстати, а как ты узнала, я же не говорил наряжаться к вечеру, просто попросил прийти?
– Будем считать, что это женская интуиция, но не заметить пакеты с продуктами и торчащими из них свечками сегодня днём, мог только слепой, а дальше элементарная дедукция, Ватсон. – она рассмеялась тому как удачно пришлось упоминание доктора с Бейкер-стрит, ведь, фактически, с него началось их знакомство, и оно же подводит, своего рода, итог.
– Как удачно сложилось. – Ник волновался, подбирая слова, прежде чем достал из кармана брюк небольшой бархатный мешочек, – сегодня я хотел отблагодарить тебя за все твои старания и попытки вернуть мне интерес к жизни, а не стакану с выпивкой и новым таблеткам. Мне даже в голову не приходило, что ты пойдёшь дальше нелепых фантазий и вернёшь мне не просто смысл и мечту, а возможность их воплотить. То что я чувствую больше благодарности, но всё это меркнет по сравнению с тобой, твоим бескорыстием и самоотдачей. Не хочу затягивать и разбрасываться пафосными фразами, просто прими мой маленький подарок, от всего сердца, которое ты заставила биться заново.
Ник протянул ей маленький мешочек. Надя не стала вытряхивать содержимое аккуратно его расшнуровав. В начале она достала мини открытку, всего лишь клочок бумаги сложенный пополам с отпечатанным на нём обращением: «Для той, кто подарила мне больше, чем Надежду!». Отложив записку, Надя достала то, что лежало внутри: маленький браслет, на вид и не скажешь из драгоценных металлов или бижутерия, аккуратные звенья переплетались, цепляясь друг за друга, играя на свету лаконичными переливающимися отблесками. Но главной частью, обращавшей на себя внимание, были подвесные буквы, немного выбивавшиеся из общей стилистики, отдельными бусинками болтавшиеся на цепочке. Всего четыре символа, одно имя, изменившее его жизнь «НОРЕ».
– Как ты… Где ты это достал. – если Надя и ждала какой-то реакции на свой утренний подарок, то это было достойным ответом. Из всех их совместных моментов, этот был на первом месте, обескуражив её.
– Цепочку купил в ювелирном, можно носить как на руке так и на лодыжке, я посчитал это практичным. А буквы распилил из брелока «I HATE PONY»… – Надя прыснула от вырвавшегося смешка, – подвесив их на небольшие кольцевые спиральки, чего только не найдёшь в интернете. Ещё сегодня Тренер битый час называл тебя Хоуп, я и подумал, что очень удачно совпало. Звучит по-дурацки, но надеюсь тебе понравится.
– Очень, он прекрасен. – если Надя и притворялась, то весьма убедительно, внешне она еле сдерживалась от триумфального танца «маленьких утят», так казалось, – Поможешь одеть?
Надя подошла к нему с браслетом, протягивая руку. Он осторожно замкнул цепочку на нежном запястье, едва задев её руку кончиками пальцев. В кино очень любят такие моменты, писатели используют их как отправную точку, крохотный уголёк из которого раздувается пламя, когда двое случайно сталкиваются, или соприкасаются. Время замедляется, их взгляды встречаются, и в абсолютной тишине раздаётся звон столкнувшихся бокалов, словно выстрел стартового пистолета, звук которого одновременно начало и приближающейся конец, ведь когда он утихнет – волшебство развеется. У героев есть ускользающее мгновение, чтобы действовать, ведь стоит моргнуть и оно навсегда превратится в пульсирующий за горизонтом огонёк маяка под названием «А что если?». Они хорошо об этом знали.
Трудно было сказать, кто решился первым, проявляя инициативу. Ник просто столкнулся с Надей где-то по середине тех жалких сантиметров, что их разделяли. Одной рукой он обхватил её за талию, другой под голову, сильнее прижимая к себе. Его губы нашли её, закрывая разделяющее их пространство в каждой доступной точке. Первый поцелуй всегда кульминационное событие, словно заморский деликатес, что ты пытаешься распробовать. Сначала аккуратно пригубишь, раскатывая нотки осязаемого вкуса по кончику языка. После кладёшь в рот первый кусок, посмактывая, ощущая консистенцию и плотность, Лишь когда нежная сочность экзотического блюда растает, ты проглатываешь всё вместе, облизывая оставшиеся крохи удовольствия, прячущиеся в уголках губ. Ник не знал всего этого, не пытаясь даже сравнивать, просто забыв что надо дышать. Надя резко отстранилась, не оттолкнула, просто разорвала поцелуй, тяжело вбирая воздух, значит не он один увлёкся сильнее, чем сам от себя ожидал.
– Расстегни! – Надя снова прильнула к Нику, положив руки на плечи.
– Ты же только его одела.
– Не браслет, дурачок, – она поймала его взгляд, уводя за собой, – платье!
Молния, утопленная в зелёных волнах, скользнула вниз. Надя повела плечами сбрасывая бретельки, освобождаясь от лишней одежды. На ней осталось простое белое нижнее бельё, не отвлекающее, а подчёркивающее каждый контур и линию фигуры, идеальные песочные часы. Высокая упругая грудь, достаточно большая для такого стройного тела. Небольшая татуировка, с левой стороны, «под сердцем», вписанная в причудливый орнамент буква «А», было сложно рассмотреть, когда глаза жадно впивались во всё остальное. Тонкая, изящная талия, перетекающая в оформленные, пропорционально симметричные бёдра и длинные стройные ноги. Она была красива той неестественной, бессмертной в своей бледности и совершенстве красотой, присущей вампирам, не раз восхваляемой фантазирующими литераторами. Ник не знал как налюбоваться, как насытиться целуя её, ощущая под своими руками её горячую плоть, которая со стороны казалась столь обманчиво холодной, и сейчас, обжигала его раскалённым до бела желанием. Они упали прямо на диван, в отличии от Нади, бесцеремонно и с треском разлетающихся пуговиц, порвавшей на нём рубашку, он ещё пытался бороться с застёжками на бюстгальтере. Ник гладил её руки, бюст, спускаясь ниже, и вновь поднимаясь, притягивая её к себе. Постоянно целовал, разрываясь между желанием вкуса её губ, и словно истекающим ароматом кожи, который он пытался собрать, как крупицы росы на рассвете. Опускаясь ниже, Ник ласкал жаждущую внимания грудь, восставшую в напряжённом возбуждении вопреки законом физики, навстречу его языку. Когда он заскользил вдоль живота, приближаясь к кромке трусиков, Надя встрепенулась, борясь в противоречивом порыве, поддаваясь искушению и предвкушая его. Она приподнялась, позволяя полностью избавить её от одежды. Ник откинул в сторону тонкий лоскуток ткани, уступающий в своей плотности даже фиговому листку, Надя, совершенно обнажённая, завораживающая своей наготой заставляла терзаться с каждой секундой проведённой в ожидании. Её ноги были чуть разведены, а руки сложены, сжимая грудь так, что бы сразу несколько «входов» заманчиво манили его ответным гостепримством. Она игриво покусывала палец, которым после и поманила к себе. Ник не заставил себя ждать, опускаясь к единственным губам, чью спелость ещё не отведал.
