Какое–то время они ехали в тишине, Анна даже отказалась от радио. Чем ближе к месту они подбирались, тем озадаченней она становилась.
– Ты чего? – спросил он, глядя как она хмурится.
– Мне как–то не по себе, – она поежилась, и впрямь на ее руках проступили мелкие мурашки: Ян мог наблюдать вздыбившиеся светлые волоски, – первый раз такое. От этого места жуть берет.
Ян оглядел красно-золотое лесное великолепие и по-настоящему удивился.
– Серьезно? Это самый тихий лес, что я встречал за всю свою жизнь. Самое страшное, что тут может тебя напугать, – это белка, скинувшая на твою голову желудь, или птица в листве.
Она пожевала нижнюю губу, все еще не расслабив брови.
– Может, мы…
Начала она, и у Яна за этот миг пролетел миллион мыслей, от “если она скажет – мы уедем” до “ черт возьми, только не это”.
Она потрясла головой, проглотив остаток фразы, и уцепила его предплечье влажной ладошкой.
– Ты чего так распереживалась? – Он приподнял ее подбородок пальцами, вглядываясь в глаза и приняв самый добродушный вид, на какой был только способен.
Она пожала плечами, фыркнула, покачала головой, а потом робко сказала:
– Ты же меня не обидишь?
Он вздернул брови: интуиция у нее была явно отменная.
– Что за все время нашего общения натолкнуло тебя на такие мысли?
Она снова качнула головой.
– Но если я скажу “все” – что бы ни происходило, мы закончим, и ты отвезешь меня домой.
Она была смешная в этой своей грозности, указывая тонким пальцем, будто молодая учительница, пытающаяся казаться строгой. Он чувствовал, как закипает в венах азарт, и, повинуясь уже не своему – охотничьему инстинкту, поцеловал ее в подушечку пальца.
– Как скажешь.
– Обещаешь?
Глаза ее вновь сверкнули, на этот раз утекая из золота в холодную сталь. Возможно, он все–таки ехал крышей.
– Обещаю.
Что–то в ее вопросах вызывало странный резонанс. Яну казалось, что его разрывает изнутри, так что он едва не забыл корзинки: ножи были зафиксированы под жилеткой и там же – пистолеты.
Он втянул воздух носом, чувствуя, как расслабляется, и обернулся к Анне. Она все еще выглядела озадаченной. Он протянул ей руку. Она улыбнулась и приняла ее.
– Этот лес осенью сводит меня с ума, – сказал он доверительно, – только вглядись в эту бурю оттенков.
Она проследила его взгляд и чуть крепче сжала руку.
– Да, очень красиво.
– Страх отпустил? – спросил он, улыбаясь.
В межреберье заскреблось злое и голодное. Ждало. Она все еще боялась, он чувствовал это в крепкой хватке ее руки, в том, как неуверенно она повела плечами и лживо кивнула.
– Хорошо, тут есть совершенно фантастическая по красоте и плодовитости поляна, помнишь, я говорил?
Она глухо угукнула, и он говорил–говорил–говорил, заполняя пустоту своим голосом, не позволяя голодному и злому вырваться наружу раньше времени, нужно было дождаться момента, запетлять ее тропами, знакомыми только ему, так, чтобы она уже точно не…
– Как ты тут ориентируешься? – будто прочитав его мысли, спросила она.
Он улыбнулся.
– Годы практики. Я езжу сюда уже десять лет.
Она вздохнула.
– А нам далеко еще? А тут грибы поискать?
– Тут в основном поганки, – он лично позаботился об этом, почистив все накануне, чтобы не застрять и не набрать корзины раньше времени. Нужно было еще немного попетлять: если знать как, можно было полностью убить способность понимать, откуда вы пришли.
– А мы…
– Ну что ты как маленькая, в самом деле?
Это был первый раз, когда ему не удалось скрыть раздражение. Она тут же напряглась и выдернула ладонь из его руки.